Холодный мир. Часть восьмая

                Часть восьмая

 Ему вообще не стоило приходить сюда, и он об этом прекрасно знал. Во-первых, что это изменит? А во-вторых, это было не то место, где можно найти ответы на интересующие его вопросы. Не то место, где можно было надеяться хотя бы остаться в живых, в случае чего. Он уже видел, как штурмуют стены.
 Но Руоль записался в добровольное ополчение, или как там оно у них называлось официально, и днями или ночами проводил свое время на стене, следя за южной дорогой. Он не был воином, но мог тушить пожары, мог оказаться чем-нибудь полезным. По крайней мере, за это его кормили.
 Они все оказались в этом проклятом ополчении, все, кто приехал с ним во Мхи, сопровождая княжеский груз.
 По какой-то неизвестной им договоренности с гильдией, их оставили в этом затерянном в горах городке, не дали вернуться. Впрочем, как раз этого Руоль не собирался делать. Первым его желанием было покинуть своих товарищей сразу по прибытии и отправиться дальше на поиски Димбуэфера, но обстоятельства не позволили. Да и не мог он просто так взять и оставить своих товарищей, кое-кого из которых действительно считал своими друзьями, приятелями во всяком случае. Закрутился, заработался, помогая со всеми этими грузами, а потом и с другими делами.
 Пока не стало поздно. Это место оказалось в плотной осаде. Ожидаемой, надо сказать. Сам виноват.
 Нет, он и сейчас мог попытаться уйти. Возможно, у него бы даже получилось. У кого-то ведь получалось, кто-то ведь уходил. Он вообще бы мог пойти прямиком к Дэсу Шуе или к кому-нибудь из его командиров, в конце концов, он ничем не обязан этому городку. Никому не обязан, если уж на то пошло.
 Тогда почему он день за днем сидит на этой стене? У него не было внятного ответа. Но он видел людей вокруг себя, видел женщин, мужчин, стариков и детей, людей, живущих своими обычными жизнями, людей, которые надеялись на что-то в этом мире. И ждали.
 Он бы ушел. Но это оказалось нелегко.
 Скоро уже и лето закончится. Зарядят дожди, потекут по склонам привычные грязные потоки. Станет холодно. Трудно сказать, кому будет тяжелее- тем, кто прячется за ненадежными стенами или тому, кто пришел их разрушить, но почему-то до сих пор медлит.
 Руоль, впрочем, знает, что все так или иначе решится до прихода зимы. Слухи давно гуляют по городу- и не такие уж противоречивые.
 Говорят, что вражеские отряды заполонили все окрестности, и можно не сомневаться, что это так и есть. Но беженцев во Мхи прибывало при этом на удивление мало. Говорят, что враг не творит напрасных бесчинств. Говорят также, что он силен и непреклонен. Какие бы силы не собрал Дэс Шуе, это, по всей видимости, хорошо обученное и дисциплинированное войско. Была какая-то стычка, это совершенно точно, в которой Мхи потерпели сокрушительное поражение, и с тех пор город находился на осадном положении. А еще, вроде как, Ид Яас, князь Верхней, снарядил-таки дружину вслед за своими обозами, но она не дошла. Враг обложил этот не самый значительный, но в каком-то смысле стратегически важный удел со всех сторон, при этом все еще не показываясь вблизи границ города.
 Говорят, что Тил Виа- князь Мхов,- скоро сдастся без боя.
 Руоль, во всяком случае, был склонен этому верить. Он слышал немало разговоров и знал, какие настроения царят вокруг. В глубине души он этого ждал. Враг, рыскающий где-то по лесам и горам вокруг, пугал, но где-то там, возможно, находится старый друг Димбуэфер Мит, и если все решится без битвы, это будет только к лучшему.
 Близилась осень; Руоль по-прежнему нес свои смены на стене или неподалеку от нее. С ним были Сагур Шартуйла и Висул Дарходка. Илур Дартошла, их главный, был занят где-то в городе, и в последнее время они виделись редко. Скалот Рабаэрда совсем приуныл. Однажды он попытался улизнуть из города, но спустя несколько дней объявился вновь, угрюмый, напуганный, и на расспросы о своих похождениях не отвечал. Сейчас он входил в одну из пожарных команд на другом участке стены.

 В целом дни пока что были спокойными. В городе еще хватало припасов, город как будто бы жил обычной жизнью.
 Очень часто, чаще чем хотелось бы, Руоль размышлял о том, что будет делать, если враг все-таки окажется под этими стенами, и если он будет нападать. Станет ли защищать этих людей в застывшем в тоскливом ожидании городке? Какое они вообще имеют для него значение? Перебежит ли в критическую минуту на сторону врага? И враг ли он для него?
 Это были непростые вопросы, на которые он не мог дать никакого ответа. Но оттого, что он не знал, как поступит, легче не становилось. В глубине души он боялся того, что может совершить. В его жизни было очень мало хороших решений.
 Но зачем, почему Руоль все это время носит с собой оружие? Он же не хочет сражаться с людьми Димбуэфера, если тот до сих пор с князем Камней?
 Скалот, впервые увидев Руоля с саблей, засмеялся, но, посмотрев тому в глаза, тут же заткнулся. Кажется, он начал что-то понимать. А еще Руоль обзавелся хорошим луком, который во многих ситуациях надежней и эффективней ружей и пистолетов. Луку он мог доверять. Пистолеты, впрочем, тоже были при нем.
 И к чему-же, при таком раскладе, он готовится?

 Кому вообще понадобились эти чертовы Мхи? Единственное высокое здание на весь город- аж три этажа- дом князя. Остальное- деревня деревней. Руолю порой казалось, что его собственная боярская вотчина в границах удела Средней, вернее, вотчина незабвенной Шимы Имы Шалторгис, была намного больше всего удела Мхи. Может быть, и не совсем так, но вполне сравнима. И однако же, Мхи, как ни крути, были важнее его вотчины. Руоль не знал, сколько реального дохода приносили рудники неподалеку, но сам факт, что город стоял на пересечении нескольких торговых путей значил многое. Конечно, его можно было обойти, этот неказистый городок, и враг так и сделал, но… не оставлять же за спиной непокорного князя?
 И поэтому каждый горожанин и каждый оказавшийся здесь человек ждал значительных, может быть, роковых изменений в своей жизни.

 Тем утром Руоль чувствовал себя особенно разбитым. Он не выспался, слушая кашель и храп в их тесном бараке под стеной, ему казалось, он начинает заболевать. Позже их должны были отправить на очередную погрузку чего-то там, а пока Руоль сидел на стене, которая казалась ему слишком уж ненадежной, и следил за дорогой. Южная дорога здесь была довольно широка, она тянулась от города по открытому, хоть и не ровному пространству, а потом, забираясь выше, исчезала в лесу, где, как говорили, распадалась на несколько рукавов. Враг был совсем близко- по слухам, так чуть ли не в городе,- но показаться мог с любой стороны, и это была какая-то диковинная случайность, что именно Руоль одним из первых заметил его.
 Он даже не понял поначалу, что именно видит. Несколько всадников выехали из далекого леса, остановились. Невозможно было понять, чем они заняты, кто они вообще такие. Руоль- и не он один- смотрел на них, ничего не испытывая, ни о чем даже не думая.
 Серым было это утро, унылым. В голове было пусто, ничего не хотелось. Далеко не сразу Руоль почувствовал смутную тревогу. А потом он повернул голову, собираясь озвучить свой вопрос, но кто-то закричал в этот момент:
 -Враг у ворот!
 А следом зазвучал и надолго повис в воздухе протяжный сигнал горна.
 И вот тогда все это разом обрушилось на Руоля: мгновенный испуг, неверие в происходящее, вгоняющее в ступор. Все как когда-то.
 Всадники у границы леса, должно быть, слышали отчаянный, безысходный сигнал тревоги, заставивший на секунду замереть сердца всех горожан, но будто бы не обратили на него внимание. Они оставались на местах, ничего не предприняли, словно бы просто любовались открывшимся им видом. С десяток или около того всадников. Но за ними был лес, и каждый, кто смотрел со стены, не сомневался, что он скрывает многое.
 Руоль справился с собой и потихоньку начал соображать. Теперь он вглядывался изо всех сил, надеясь и одновременно боясь распознать знакомое лицо. Конечно, это было невозможно на таком расстоянии.
 Всадники на взгорье не шевелились, но лес за их спинами внезапно ожил. Все, кто был на стене с ужасом наблюдали, как на открытое пространство хлынула внушительная, грозная сила. Кавалерия, а следом и пехота. Сотни и сотни. И все новые появлялись из леса. Последними показались возы с пушками и боеприпасом.
 Войско не подошло вплотную к городу, а вполне себе вольготно и беспрепятственно раскинулось на просторе вдоль и поперек широкой дороги. Осаждающие могли лишь бессильно наблюдать за вражескими маневрами.
 Димбуэфер говорил, думал Руоль, что Камни- совершенно незначительный удел, еще незначительнее Мхов. Откуда же все это?
 Он настолько увлекся, наблюдая, что не сразу заметил, что стена вокруг него заполнилась воинами. И кто-то уже отдавал команды, и люди бегали туда-сюда. Руоль знал, что его место сейчас внизу, под стеной, у пожарных емкостей. К нему уже спешили Висул, Сагур и неизвестно откуда взявшийся Скалот, который, вообще-то, должен был находиться совсем на другом участке.
 -Пошли! Живо!- кричал Висул Дарходка. Даже его черные длинные усы сегодня как-то по-особенному топорщились.
 А Сагур Шартуйла впервые на памяти Руоля не выглядел так, будто он самый счастливый человек на свете. Он схватил Руоля за руку.
 -Что? Нет!- уперся тот.- Я должен видеть!
 -Ты дурак? Какого хрена здесь смотреть?
 -К черту его!- воскликнул Скалот Рабаэрда.- Надо убираться!
 -Ну уж нет, мой дорогой,- Висул резко повернулся к Скалоту. Руоль никогда не видел у него такой внезапной вспышки ярости.- Наше место вон там, и мы все вместе пойдем туда.
 -Я должен остаться на стене,- сказал Руоль.
 Висул как-то странно посмотрел на него.
 -Ты воин?- спросил он. Припомнилось, что Висул, как и остальные, ничего не спрашивали, когда увидели оружие Руоля. Только Илур заметил тогда про саблю, что «вещь дорогая». У них вообще не принято было лезть друг другу в душу. Человек либо рассказывал что-то о себе, либо нет. Ну, конечно, попадались такие, как Скалот Рабаэрда…
 -Нет, но…
 -Я не понимаю,- Висул покачал головой.
 На секунду Руоль прикрыл глаза.
 -Я тоже.
 Вдруг на стене снова возникло движение. Кто-то нес знамя на высоком стяге, а за ним шел сам князь в окружении своей личной дружины. Несколько раз Руоль уже видел Тила Виа, князя Мхов, правда, издали. Это был мощный, даже толстый человек с грубым лицом разбойника. Чернобородый, носатый и, кажись, кривой на один глаз. «Такого встретишь ночью на дороге- обделаешься,- пошутил однажды Сагур.- Добровольно последние портки отдашь. Так и стал, поди, князем, а?»
 Сейчас князь стремительно, грозно, как черная туча, шел вдоль стены и остановился недалеко от того места, где стоял Руоль с товарищами. Княжеские дружинники их даже потеснили.
 Все замерли, подобрались, ибо момент был значительным. Князь смотрел со стены на разворачивающееся вдали вражеское войско, а оттуда отделилась тем временем группа всадников, может быть, та же самая, и поскакала навстречу. При них тоже было какое-то знамя.
 Руоль находился достаточно близко, чтобы услышать, как князь негромко сказал своим низким голосом: «Идут, собаки. Приготовиться». Воины на стене вскинули ружья. Руоль оглянулся, посмотрел на город, видимый отсюда почти весь, подумал обо всех этих людях, прячущихся сейчас в ненадежных домах.
 Всадники остановились довольно далеко от стены, и один из них поднес к губам рупор и закричал в него:
 -Князь Тил Виа! Мы во второй и последний раз предлагаем переговоры!
 Голос разнесся по всей окрестности, потому что сделалось удивительно тихо вокруг; Руолю показалось, он слышит, как князь заскрежетал зубами.
 -Переговоры,- мрачно повторил Тил Виа.- И какие же будут условия? Для начала возьмите нас, собаки.
 Он говорил недостаточно громко для того, чтобы его могли услышать всадники, скорее, рассуждал сам с собой. Но Руоль расслышал, и ему вдруг стало жарко.
 -Не возьмете, гады,- сказал Тил Виа.
 И тогда Руоль возвысил голос, хотя секунду назад еще не подозревал, что сделает так:
 -Князь, это безумие!
 -Что?- здоровенный князь даже дернулся, как от нехилого удара, резко обернулся; кто-то из спутников Руоля охнул.- Кто это сказал?
 Один глаз князя действительно был полуприкрыт- бровь рассекал шрам,- а второй бешено шарил по лицам.
 Руоль выступил вперед под ошарашенными взглядами своих товарищей.
 -Боярин Руоль Шал, род Шалторгис, высшее боярство Средней.
 Князь уставился на него. Он видел перед собой простого человечка, работягу, которого при других обстоятельствах и не заметил бы.
 -У нас нет шансов,- сказал Руоль,- ты же видишь. Нужно обсудить их условия. Подумай о своих людях.
 И без того темное лицо князя совсем побагровело. Он открыл рот, но, похоже, был настолько шокирован, что не находил слов. У всех вокруг было похожее чувство, даже у самого Руоля.
 Но вот князь шагнул к нему, приблизился вплотную, нависая, как скала. Руоль посмотрел на него снизу-вверх.
 -Это будет ошибка, князь,- сказал он.
 Но ошибку совершил он сам, потому что чуть ранее узнал кое-кого среди всадников. Руоль повернулся к стене и закричал:
 -Димбуэфер! Это я! Ничего не делайте!
 В этот момент кто-то сильно ударил его по голове, и Руоль упал к ногам князя. А потом его взяли за руки и за ноги и сбросили со стены наружу.

 Руоль никогда бы не признался себе, но иногда он скучал по прошлой жизни. По недавней прошлой жизни, если на то пошло, потому что их у него, вообще-то, было несколько. Как и у всех, надо полагать. Но порой он думал обо всем этом, не то чтобы жалея, нет, ни в коем случае, но всякий раз испытывая некую тихую гнетущую тоску. Скучая, одним словом.
 Скучал по своему так жестоко сгоревшему дому в Средней, по уюту своего кабинета с книгами, со столом и диванчиком. По всем этим комнатам, даже по той маленькой в конце коридора. Перед расставанием что-то разгорелось у него с Шимой, и они провели там немало времени.
 Да, скучал по людям, которые его окружали. По тем, кто уже ушел, как служитель Дамин. И по немногим друзьям- приятелям, о чьей судьбе ничего не знал и среди которых главным был, конечно же, беспокойный Халимфир Хал. Что с ними стало, где они все теперь?
 А еще он вспоминал Рашу Миву Вилах, ее мягкость, ее сладость. Но больше всего, как ни странно, скучал именно по своей жене- Шиме Име Шалторгис. Они были разными людьми, они просто уцепились друг за друга, как за некую возможность, и едва ли Руоль когда либо понимал Шиму, ведь он считал ее пустой, хотя и хитрой женщиной. Но он скучал, даже не признаваясь себе в этом. Он мог с этим жить, ничего не поделаешь, но иногда ему слышался ее заразительный смех. Оставалось тешить себя надеждой, что у нее все хорошо, как может быть иначе? Уж она-то, если постарается, всегда найдет себе место в этой жизни.
 Но Руоль никогда не думал о возвращении, по крайней мере всерьез. Было в этом противоречие или нет, но этого он не хотел ни в коем случае. Это, конечно, не значило, что в настоящем его все устраивает, что вообще оно чем-то лучше.
 А какое оно, настоящее? Какое оно именно сейчас? Руоль не знает.
 Иногда он выныривает на поверхность из своего темного омута и ему кажется, что он опять слышит смех Шимы.
 А иногда это негромкие голоса. Чья-то прохладная рука на его лбу.
 Порой Руоль пытался сосредоточиться, как-то удержаться, но всякий раз слишком тонкий лед проламывался под ним, и он опять срывался в холодную пучину.
 Но что-то его возвращало. Рывками, вспышками. Однажды он снова услышал смех своей жены, вслушался, не понимая, силясь что-то сообразить. Нет, это не ее смех. Другой. Мягче, что ли. Руоль удивился и окончательно пришел в сознание.
 А следом голос:
 -Нет, нет, лучше воду принеси, раз уж попался. Теплую.
 Руоль еще больше удивился, испугался даже. Что за девушка здесь? Откуда?
 А где «здесь»?
 Должно быть, он промычал что-то вслух, потому что услышал ответное «Ох!», следом шорох, а потом опять чья-то рука легла ему на лоб. Он каким-то образом узнал эту руку, ее прохладу, и ему почему-то стало спокойней.
 -Ты меня слышишь?- спросили его. Голос приятный, девичий. Ему почудилась в нем та же желанная, с таящимися смешинками прохлада- обволакивающая, исцеляющая, журчащая сквозь него весенним ручьем. Этот голос он как будто бы тоже знал и, не отдавая себе отчета, уже попал под его влияние. Секунду назад он знал, что где-то в нем поселилась огромная боль, и она готова подняться из темных глубин, оттуда, где он и сам пребывал до этого, подняться вслед за ним, обрушиться на него, но сейчас он перестал чувствовать что-либо дурное.
 Руоль поднял глаза- несмело, робко… и его сердце замерло. На какое-то невообразимо странное мгновение ему показалось… Руоль давно отпустил Нёр, хотел думать, что отпустил. Она не принадлежала ему, не принадлежала никому, и обычно он мог думать об этом спокойно, впрочем, предпочитая не думать вовсе. Он отпустил ее, и тем не менее, иногда она являлась, потому что ничто не уходит бесследно, и сейчас в груди кольнуло осколком, льдинкой прошлого. Но нет, это была не Нёр, конечно же. И совсем непохожа, может быть, только цветом золотых волос, заплетенных в одну тугую косу. Эта девушка была смуглее, какой-то более земной, она была… не такой. Но ее глаза… Руоль никогда не видел таких. Совершенно удивительные, пронзительно зеленые с золотыми искорками. И эти глаза смотрели на него из-под широких, круто изогнутых, как крылья птицы Хоп, бровей- тревожно, беспокойно. И ничто остальное уже не имело значение.
 Руоль понимал, что ему должно хотеться что-то спросить, возможно, для начала поинтересоваться, что произошло, где он находится и кто эта бесподобная- он знал, что она бесподобная- девушка, но… если честно, ему ничего не хотелось. Может быть, только одного: просто смотреть в ответ.
 -Итак?- девушка каким-то совершенно хитрым образом изогнула одну красивую бровь, отчего взгляд ее сделался еще более поразительным.
 -Что?- прошептал Руоль- глупо, бессмысленно.
 -Прикажешь мне рассказывать все по новой?
 -Что?
 Девушка засмеялась. Руку она уже убрала, и прохлада ушла, но взамен Руоля подхватило волной неземной теплоты.
 -Ну-у,- как бы задумчиво протянула она, пряча улыбку,- во-первых, мы с тобой уже знакомы. Во-вторых, мы тоже знакомы. Как минимум, два раза знакомились. А ты опять ничего не помнишь?
 -Я не…- Руоль нахмурился,- помню…
 -Может, сделаем вид, что мы снова мило побеседовали, да ты потихонечку уснешь?
 -Думаю, я уже… не забуду. Помню князя Мхов… он…
 Девушка посмотрела на него теперь уже серьезным взглядом.
 -Да, выглядишь получше. Надеюсь, ты наконец вернулся, Руоль Шал,- сказала она.- Я Тирга. Тирга Эна Витонис.
 -Кажется, я уже слышал это имя.
 -Забавно, что ты и в первый раз так сказал.
 Руоль уже вполне успокоился. Какие-то части успели сложиться в голове. По крайней мере он понял, что находится в небольшой комнатке с довольно низким потолком и единственным узким окошком, сквозь которое льется белый дневной свет; лежит на не слишком мягкой кровати, до подбородка укрытый плотным одеялом. Что до остального… что ж, он узнает, так или иначе. Немного пугала мысль о том, что, учитывая последнее, что он помнил, он не должен находиться здесь. Возможно, не должен находиться где бы то ни было в этом мире. Но он здесь, и кажется, эта молодая девушка довольно дружелюбна к нему. Более того, она ведет себя так, будто знает его очень хорошо. Руоль не думал, что мог оказаться среди врагов.
 Последние сомнения развеялись, когда распахнулась простенькая дверь и в комнату вошел человек с двумя исходящими паром ведрами. Сразу стало как-то шумно и тесно.
 -Вот ваша вода, госпожа моя,- громко, жизнерадостно сообщил вошедший.
 -Сагур,- произнес Руоль.
 Сагур Шартуйла, а это был он, воскликнул «О!», поставил ведра, метнулся к кровати Руоля, пал подле нее на колени, а потом повернулся и спросил у девушки, которая представилась как Тирга Эна Витонис:
 -Он очнулся?
 -Сагур, я здесь,- сказал Руоль,- и я очнулся.
 Тирга хихикнула.
 -Как видишь. Кажется, все хорошо.
 -Черт!- воскликнул Шартуйла, обращаясь уже к Руолю.- Ты ненормальный! Все говорят, что ты ненормальный.
 -Он ненормальный, это точно,- согласилась Тирга; Руоль не мог отделаться от чувства, будто она его давняя- давняя подруга, хотя и понимал, что они никогда ранее не встречались.- Но поет красиво. Еще бы понимать, о чем.
 -Я что, пел?- спросил Руоль, смутившись.
 -Так… немного.
 Сагур внимательно посмотрел на него.
 -Точно очнулся. Пойду-ка я всех обрадую. М-м-м… куда воду девать?
 Тирга задумчиво, со странной, но теплой улыбочкой глянула на Руоля.
 -Да я даже не знаю теперь. Пусть стоит пока.
 Сагур, тоже сияя улыбкой до ушей, вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь, а Руоль вдруг смутился еще больше, потому что приподнял одеяло и обнаружил, что лежит под ним абсолютно голый, если не считать тугих, неприятно сковывающих движения повязок.
 Тирга повертела в руке неизвестно откуда взявшуюся мочалку.
 -Я говорила, мы уже знакомы?
 Руоль покраснел, у него совершенно не нашлось слов, но вместе с тем он почувствовал странную легкость, ему было… почти что хорошо.
 -А почему это я ненормальный?- наконец спросил он, чтобы уйти от многозначительного молчания.
 -Ну… не меня же со стены сбросили за какие-то там слова.
 -Что?- Руоль похолодел, потому что этого не помнил.
 -Да, такое вот дело. У тебя сломаны ребра, левая рука и, как ни забавно, правая нога. Хуже всего была рана на голове, из-за нее, видать, ты так долго приходил в себя и так много бредил. Но в целом ты отделался удачно, как я думаю. Для человека, который так опрометчиво полез на рожон. Мы тут гадали, что такое тебя заставило?
 -А как… как долго?- почти прошептал Руоль, пораженный сухим перечнем своих повреждений.
 -Третья неделя пошла.
 Он нисколько не усомнился в ее словах, но это показалось таким нереальным- целый кусок, выпавший из жизни. И произойти за это время могло что угодно. И наверняка происходило. Пожалуй, теперь Руоль хотел знать подробности. И вместе с этими мыслями в нем начала подниматься- снова, как он теперь осознал- тупая, глухо ноющая боль. Терпимая, но неотвязная, из тех, которые заставляют забыть, каково это, жить без нее.
 Должно быть, Тирга что-то увидела в его глазах. Она поспешно взяла со стола позади себя большую кружку.
 -Выпей это.
 Руоль покорно выпил, чувствуя запах незнакомых трав и знакомую горечь и аромат хвои. Неприятно было сознавать, что только одна рука послушна ему, и рука эта была слаба и заметно дрожала. Тирге даже пришлось помочь ему, подставив ладошку под дно кружки.
 -Где мы?- спросил Руоль.
 Тирга усмехнулась, машинально закидывая за плечо свою роскошную косу. Все-таки было в ней нечто удивительное, такое, что сразу располагало к себе. Какая-то глубокая, врожденная, неистребимая жизнерадостность, свойственная уверенному в себе человеку, свойственная молодости. Что-то было в ней от непосредственности вечно балагурящего Сагура Шартуйлы, который недавно покинул эту комнату.
 -А я уж думала, когда ты спросишь. Мне почему-то казалось, это первое, что должен спросить пришедший в себя человек. Ну… читала о таком.
 Руоль невольно улыбнулся. Черт, да ему хотелось улыбнуться!
 -Я не очень быстро соображаю,- сказал он.- Собирался спросить первым делом, честно, но… забыл.
 Тирга легко и непринужденно рассмеялась. Боже, этот смех… Руоль почувствовал, что все его тело покрылось мурашками, но совсем не от страха, а очень даже наоборот. И почему это ему показалось поначалу, что это Шима смеется? Впрочем, у Шимы тоже очень красивый смех, нельзя отрицать.
 Тирга вдруг стала серьезной.
 -Это уже не Мхи, если хочешь знать,- сказала она.- Городишко называется Крепи.
 -Крепи? Я проезжал его по пути.
 -Мы в Верной долине, все так. Впереди Белая щель.
 -Это значит…
 -Значит, что мы идем на Верхнюю.
 -Кто «мы»?
 -А с кем ты можешь быть, как ты думаешь?
 -Димбуэфер здесь?
 -О, не волнуйся, скоро ты его увидишь. Он у тебя частый гость. А ты давно в Верхней?- вдруг спросила она.
 Руоль немного подумал.
 -Иногда кажется, слишком давно.
 -Да уж,- вздохнула Тирга, и Руоль внезапно вспомнил о ней.
 -Ты же та самая Тирга, дочь Эны Ипадии, да? О тебе писали… то есть, я не то чтобы…
 Тирга сморщила носик.
 -Мало ли что там пишут.
 Руоль понял, что на этом тему лучше закрыть.
 -Значит, Крепи,- пробормотал он после паузы.
 Для него Крепи был всего лишь еще одним невзрачным городком. Он знал, что весь удел живет за счет не слишком богатых, почти выработанных рудников и леса, который добывался в округе в небольших количествах. При этом нельзя было сказать, что удел совсем уж безнадежен- как-то существовал, не слишком процветая, но и не бедствуя. Сам городок Крепи не особо отличался от тех же Мхов, разве что места здесь были намного живописней. С одной стороны открывалась красивая, покрытая лугами и лесом долина, а с другой круто вздымались скалы, местами голые до белизны, местами тоже густо заросшие непролазной чащей. И один из многочисленных ручьев, которые ниже и севернее сливались в более-менее полноводную реку, тек здесь не снаружи городской черты, как во Мхах, а прямо сквозь город в чем-то наподобие канала. Да, и еще стена здесь была повыше, чем во Мхах.
 Кстати сказать, река, собирающаяся из безымянных ручьев и речушек (впрочем, какие-то названия у них все равно были), сбегающих с ледников далеких вершин, в том месте, где она протекала вдоль Верхней, уже носила имя- Беглая,- и дальше она стремилась все ниже и ниже и уходила на широкие просторы моры. Руоль однажды подумал, что, возможно, она известна ему как река Ороху. Но он не был уверен.
 А сейчас он спросил:
 -А что же Мхи? Как там все обернулось?
 Теперь он видел Тиргу серьезной, задумчивой и, надо признать, такое выражение ее лица ему тоже понравилось.
 -Ну, Мхи, как ты понял, мы взяли. Другие, не сомневаюсь, тебе расскажут в самых вкусных подробностях. Был штурм. Справились довольно быстро.
 -Штурм,- повторил Руоль; он вдруг почувствовал неожиданную усталость.- А я надеялся…
 -Послушай-ка,- сказала Тирга.- Многие ругали тебя всякими нехорошими словами- Димбуэфер, по-моему, больше всех,- когда тебя подобрали под стеной, но я думаю… Мне рассказали о твоей… выходке, и я считаю, что без тебя все могло бы обернуться гораздо хуже. Этот Тил упертый, как не знаю кто. Нет, правда. Знаешь, они как-то… не скажу, призадумались, но засомневались точно. Настрой ты им сбил. Не одна я так думаю, кстати. В общем, можешь успокоиться, город практически не пострадал. Ты, можно сказать, одна из немногих жертв.
 Тирга поймала свою косу, покрутила ее и неожиданно добавила:
 -А может быть, ничего бы и не изменилось. Может быть, все случилось бы ровно так, как и случилось, но… мне понравилось… то, что ты сделал.
 Руоль опять почувствовал, что краснеет. И вместе с этим он испытывал смутное облегчение оттого, что, по-видимому, все решилось не самым худшим образом, и тихую грусть, потому что ему казалось, что он мог сделать что-то лучшее в той ситуации. А впрочем, какой смысл об этом думать? Вся жизнь- череда реализованных или упущенных возможностей. Главным чувством сейчас было именно вот это смущение от простых, но искренних слов Тирги Эны Витонис, девушки, в недавнем прошлом скандально убежавшей из-под венца, о чем судачил весь высший свет Верхней. Руоль обнаружил, что это чувство ему нравится.

 Как это получилось?- размышлял Руоль. Я, вроде как, был по одну сторону, а теперь по другую. И так легко.
 Но это и в самом деле не потребовало от него никаких сознательных усилий. К тому же, как он замечал ранее, никому из князей он ничего не должен. Возможно, благодарить стоило только Дэса Шуе за свое своевременное спасение и за то, что под горячую руку он не покарал его товарищей, а, наоборот, позволил присоединиться. Даже Скалот, чего, если честно, Руоль не ожидал, был здесь. Висул и Сагур рассказали ему эту драматичную историю, которая в их исполнении звучала просто и весело: о том, как они единодушно решили переметнуться к врагу, едва только Руоль начал падать после удара по голове; о том, как они кричали там на стене и их самих чуть было не отправили за стену вслед за Руолем. А потом, когда начался штурм, они каким-то чудом прорвались в ряды осаждающих, требуя, чтобы им вернули друга. Рассказывая, они посмеивались и до сих пор удивлялись, как это их тогда не порешили те или другие. Скалот же Рабаэрда, как не без некого нехорошего злорадства отметил Руоль, слушая рассказ, поначалу куда-то потерялся и нашелся уже после того, как все закончилось. Впрочем, как и Илур Дартошла, их бригадир. Но о том, по крайней мере, было известно, что он честно оборонялся где-то в городе, пока не пришлось сдаться. После его нашел Висул, его друг с давних времен, растолковал что к чему. Сейчас Илур тоже был в их рядах.
 И, что самое важное, рядом с Руолем был Димбуэфер Мит. И Руоль вдруг осознал, что с ним, как и когда-то, кажется, в другой жизни, больше не чувствует себя одиноким и потерянным. Как будто бы странным образом все вдруг стало проще и яснее в этом мире. Даже если он в чем-то обманывал себя, это не было плохо, как он считал.
 И Тирга. Тирга Эна Витонис, чье имя Руоль порой повторял про себя, как песню. Временами смешливая, озорная и мягкая, а порой твердая, как… как лед девушка, примерно на пять лет моложе Руоля. Он не был совсем уж дураком, и понимал, что испытывает.
 Конечно, нельзя сказать, что это его не удивило. Удивило, еще как. Но обманывать себя еще и в этом не имело смысла. Разве он не тот человек, который однажды, пусть испытывая боль и горечь, но совершенно искренне признался перед собой, что больше не любит Нёр? Без кого, казалось бы, не мыслил свою жизнь. На что он пошел… и как все обернулось… если идти до самого конца…
 Что ж, теперь Руоль знал, что сможет прожить и без кого бы то ни было, но пока ведь Тирга была рядом… и ему хотелось видеть ее.
 В этих краях осень редко бывала благодатной, но Руоль запомнил эти дни именно такими- солнечными, теплыми, с шуршащей листвой под ногами в аллеях небольшого и уютного княжеского парка. Во время прогулок Руоль скакал на одном костыле, порой тяжело и натужно, часто останавливаясь, глядя на разнообразие осеннего цвета вокруг- красного, желтого, а местами еще зеленого. Он никогда не считал эти прогулки утомительными, если его сопровождала Тирга.
 Поначалу Руоль не уходил со двора, максимум добирался до одной из беседок у входа в парк, где и оставался на долгое время, и там его навещали друзья и новые знакомые. И лишь потом он начал забредать все дальше и дальше, до следующей беседки или скамейки, любуясь красивыми статуями вдоль пешеходных дорожек. У Князя Крепей определенно был вкус. Однажды Руоль даже подумал, что в его собственной бывшей вотчине ничего подобного не было. А зря. Как бы хорошо было иметь свой собственный тихий парк с искусственным прудом и цветами в каменных клумбах. Он забыл, что в мире может быть такое спокойствие. Особенно в такое неспокойное время.
 Не каждый раз, но очень часто Тирга Эна Витонис прогуливалась с ним, будто не было у нее иных дел, будто забота о Руоле стала ее главной целью. Он никогда не забывал, что она ухаживала за ним все время, пока он был без сознания, пока был в бреду- вызвалась сама, напросилась, как заметил ему с ухмылочкой Сагур Шартуйла. И разве Руоль не был благодарен ей за все это? Разве не чувствовал он это самое стеснение в груди (не от сломанных ребер, нет)?
 -Я расспрашивала о тебе Димбуэфера,- призналась однажды Тирга, когда они остановились у одной из беседок, чтобы Руоль мог передохнуть. И день был солнечный, наверняка, солнечный.- Ты же знаешь, как он любит поболтать. А ты, выходит, ему жизнь спас...
 Руоль поморщился, как бы говоря: «да что там».
 -Нет, спас, я знаю. Знаешь, Димбуэфер давний друг нашей семьи. В детстве я его просто обожала. А потом, когда у него начались проблемы, матушка как бы… отвернулась от него, многие отвернулись. Ты тогда с ним и познакомился. А после он опять появился в Верхней, и моя матушка… как тебе сказать… словно и не было ничего, будто она всегда была ему доброй подругой… не предавала… А он… Ну что ж, он всегда оставался старым добрым Димбуэфером. Наверное, я поэтому и убежала к нему в Камни, а не куда-нибудь. Знала, что он защитит, а не отправит меня восвояси.
 Руоль вспомнил их короткую стычку с Саином и улыбнулся своим мыслям.
 -Вот смотрю я на тебя,- неожиданно сменила тему Тирга,- и до сих пор мне не верится, что ты… оттуда.
 -Да?- Руоль вдруг почти развеселился и этим вызвал смущение Тирги.
 -Говоришь ты иногда медленно,- Тирга, напротив, зачастила, пытаясь скрыть смущение,- словно обдумываешь. Но ведь если специально не прислушиваться…
 -Я способный,- улыбнулся Руоль.- Раньше акцент был хуже.
 -Я совсем по-другому представляла. У меня дома, в Верхней, осталась одежда… меховая шубка, очень красивая, вся такая расшитая, а еще шапка, сапожки…
 -Да, я знаю. Сейчас в Верхней многие носят. И да, это где-то у нас шьют. Но цена… я когда увидел, сколько стоит, не поверил.
 А про себя он подумал: шестьдесят- восемьдесят или больше шкурок на одну приличную шубу, да еще подобранных по цвету- конечно, это стоит дорого. А сколько стоит мешок муки? Сколько стоит ведро штампованных наконечников или отрез цветной ткани?
 Тирга, казалось, не обратила внимание на реплику о цене. Само собой.
 -Расскажешь мне о своем народе?
 Руоль сделался задумчивым, даже немного нахмурился.
 -Боюсь, по мне не стоит судить о моем народе,- медленно проговорил он,- но я расскажу. Конечно, расскажу. Все, что хочешь знать.
 И совершенно неожиданно ему подумалось: как бы она выглядела в той самой безумно дорогой шубке? А как бы она выглядела без…?

 Руоль давно составил для себя мысленный портрет Дэса Шуе, этого загадочного князя Камней, человека сильного и решительного, как охарактеризовал его когда-то Халимфир Хал, человека, который- мыслимое ли дело?- претендовал однажды на саму Среднюю. В воображении Руоля рисовался образ по меньшей мере такой же огромный и внушительный, как Илур Дартошла, как… как Улемданар Шит, Зверь Улемданар в его далекой детской памяти. Поэтому мало сказать, что Руоль испытал подлинное потрясение, увидев его наяву.
 В один из вечеров, когда еще Руоль почти не вставал с постели, князь Дэс Шуе соизволил лично навестить его, и поначалу тот не понял, кто это маячит за спиной громогласного Димбуэфера Мита. Потом Димбуэфер посторонился, и князь вошел. Руоль продолжал смотреть на него все так же непонимающе. И тогда Димбуэфер (чтоб ему пусто было, мог бы подготовить) с какой-то неизъяснимо самодовольной улыбочкой представил их друг другу.
 Руоль онемел. Он видел перед собой невысокого, какого-то вертлявого человека с чересчур большой головой на слишком худых плечах. Показалось, он даже ниже Руоля, не самого рослого человека в этой стране.
 Князь заговорил, и говорил он быстро и резко, и пожалуй, именно в голосе его чувствовалась некая сила:
 -А вот наш нечаянный герой, я так понимаю.
 Руоль что-то промычал, все еще пытаясь справиться с изумлением. Во всяком случае, один плюс во всем этом был: ближе к ночи срастающиеся кости начинало нещадно ломить, а сейчас он и думать забыл об этом.
 -Это он,- просто сказал Димбуэфер.
 -Что же, наслышан, наслышан.
 Князь был немолод, возможно, старше Димбуэфера, но стариком бы его никто не назвал, даже будь он вдвое старше. Руоль осторожно приглядывался и, кажется, начал понимать, почему многие отзывались о Шуе в столь превосходной форме: энергия от него исходила просто невероятная.
 Что там наплел про него князю Димбуэфер, Руоль не знал, но держался тот с ним, как равный с равным, говорил участливые слова, что-то, видно прикидывал про себя, потому что в острых черных глазах Дэса Шуе Руолю то и дело мерещился невысказанный вопрос: «Как, блин, тебя можно использовать, парень?»
 Другой же князь, с которым Руоль познакомился еще раньше, хозяин Крепей, так радушно приютивший их, был, казалось, полной противоположностью Дэсу Шуе. Сулимар Аял из древнего и славного рода Аялим, как он представился при знакомстве, тоже не мог похвастаться высоким ростом, и при этом он был похож на «каравай на коротких ножках», как выразился однажды неугомонный Сагур. Пухлый и мягкий, он говорил высоким голосом, как он рад, рад, и как же сейчас в Средней, какие последние веяния? Руоль и не сразу понял, что интересуется князь модой, искусством, чем угодно, но только не теми ужасами, которые там происходили.
 -Я давно покинул Среднюю,- сдержанно отвечал Руоль.
 -Жаль, жаль, очень жаль,- всплескивал руками Сул Аял.- Я слышал, зеленый цвет опять в чести.
 Князь с любовью огладил свой зеленый кафтан.
 -А в Верхней носят шубы из далеких северных краев,- сказал Руоль.
 -О да!- обрадовался Аял.- У меня есть!
 Князь Крепей любил красоту. На нее он не жалел никаких средств. Но поскольку его удел не блистал богатством, и значительная часть доходов уходила на поддержание красоты княжеского двора; поскольку люди потихоньку бежали от князя, а сам он залез в большие долги, Сулимар Аял с готовностью пошел на союз с Дэсом Шуе. Димбуэфер Мит просветил Руоля, что Шуе пообещал Аялу существенную долю от рудников удела Мхи. Таким образом, объяснил Димбуэфер, завоевывать еще и Крепи не пришлось.
 Впрочем, поначалу Руолю почти не было дела до всех этих тонкостей- хватало своих проблем. Несмотря на всестороннюю поддержку и заботу, восстановление давалось ему тяжело. Он не помнил, чтобы когда либо в жизни бывал столь беспомощен. Относительно быстро зажили только ребра и рука. К тому времени, когда в горах начали падать первые хлопья снега, Руоль все еще хромал с тугой повязкой на ноге, правда, обходясь уже одной тростью. Но самым значительным последствием травм оказалась не эта долгая хромота и не донимающие его периодически боли- в конце концов, все это должно было со временем пройти. Но однажды Руоль с ужасом узнал, что потерял былую остроту зрения. Обнаружилось это, когда он решил попрактиковаться в стрельбе из лука с целью разработать больную руку. Мишень, отставленная на вполне приемлемое, как он думал, расстояние, стала вдруг почти невидимой. И это было страшно. С этим внезапным осознанием Руоль огляделся вокруг, убеждаясь все больше и больше и удивляясь тому, что столь очевидный факт открылся только теперь. В последнее время бывало, что у него как будто двоилось в глазах, и голова иногда взрывалась дикой болью, но до этого случая Руоль и подумать не мог, насколько все серьезно.
 Со временем, впрочем, он успокоился. С этим в любом случае предстояло отныне жить, ничего уже не изменишь. Могло быть и хуже, правда?

 Тирга Эна Витонис стала для Руоля тем человеком, с которым он хотел проводить большую часть своего времени и его радовало, что, по всей видимости, и она не сторонилась его, но, само собой, хотелось ему видеть и других людей. Довольно часто Руоль встречался с Илуром, и с Висулом, и с Сагуром, они подолгу беседовали обо всем и ни о чем, как бывало раньше. Илур Дартошла время от времени сетовал, что теперь они как бы не при деле, маются и не знают, куда себя пристроить. «Зато сытно кормят и мягко стелют,- усмехался Сагур Шартуйла,- Чем плохо в гостях?»
 А вот Скалот Рабаэрда со всей очевидностью Руоля избегал. Однажды Руоль заметил его, когда сам находился в компании сразу двух князей, и разглядел в глазах того неприкрытый ужас, и потом Скалот поспешил скрыться. Не сказать, чтобы Руоль почувствовал особое торжество, но какие-то подобные мыслишки проявились, и от этого стало даже грустно.
 Кто я на самом деле?- подумал тогда Руоль.
 
 И конечно, Руоль всегда был рад видеть Димбуэфера Мита, своего первого друга из Высоких. Впервые увидев его после долгой разлуки в тот день, когда очнулся, Руоль на миг представил, что не было всех этих непростых лет в чужой стране, и он снова свободный луорветан, а впереди целый день, который можно посвятить чему угодно. Хотя, подумалось после, он и тогда не был свободным, никогда не был свободным.
 Но Димбуэфер вошел в его комнату- большой, шумный, со своим знаменитым носом, и Руоль почувствовал, как поднимается в нем волна облегчения, и сразу поверилось, что теперь все будет хорошо.
 А сейчас Руоль постепенно выздоравливал, и они виделись с Димбуэфером не столь уж часто. Много времени старый друг проводил со своим князем Дэсом Шуе, которого во всех разговорах называл Пресветлым, несмотря на то, что подобную приставку могли носить только князья двух великих городов. А при встречах почти не разговаривали о текущих делах. Руоль был даже благодарен. Он понимал, что вокруг происходят самые разные и весьма судьбоносные вещи, но ему не хотелось, чтобы его вмешивали. Может быть, странное желание для человека, который и так оказался в гуще неких исторических событий.
 Сейчас все застыло в какой-то неопределенности, Руоль совершал свои ежедневные прогулки, просто отдыхал, стараясь отгородиться от забот, словно оказался в собственном маленьком сонном мирке, где почти ничего не происходило. В чем-то его такое положение даже устраивало. И в глубине души он боялся того, что в любой из дней все это может закончиться, и события вновь закрутятся со всей беспощадной неотвратимостью. Поэтому он ни о чем не расспрашивал Димбуэфера- не хотелось знать.
 Объединенные отряды нескольких уделов под общим началом Дэса Шуе перемещались где-то по окрестным горам, а в самих Крепях оставался только незначительный гарнизон. Руолю не хотелось об этом думать, и все же он, как и многие, ожидал, что в скором времени все войско выступит на Верхнюю. Он знал, что в таком случае уже не сможет оставаться в стороне.
 Но вот уже снега легли в опустевшей Верной долине, и с каждым днем зима все больше вступала в свои права, а обещанного похода так и не последовало. Нельзя сказать, что Руоль возражал против такого расклада, но он уже выздоравливал, и ему все больше- поначалу против воли- хотелось знать, что происходит. Он все чаще ловил себя на мысли, что чужие дела затягивают его, и мир снова становится огромным и тревожным.
 Однажды Руоль не выдержал и все же решил поговорить с Димбуэфером. Они встретились в одной из палат княжеской усадьбы, больше похожей на дворец, которому не стыдно было бы стоять где-нибудь в центре Средней. В просторном помещении с очень высокими окнами и отполированным до блеска полом имелись мягкие диваны, а одну стену занимали картины с разнообразными горными пейзажами. Живопись Руоля восхищала, но он в ней практически не разбирался.
 -Димбуэфер, я не понимаю,- сказал он, откидываясь на спинку удобного дивана.- Что мы до сих пор делаем здесь? Все говорят, цель князя Дэса Шуе это Верхняя.
 -Пресветлого князя Дэса Шуе,- поправил Димбуэфер, впрочем, с улыбкой.
 Руоль поморщился.
 -Ты вообще какую роль играешь во всем этом? Как тебя угораздило? Мне казалось, тебе нужны только твои Камни, да и то не все?
 Они впервые заговорили об этом. До этого Руоль предпочел просто медленно плыть по течению к своему выздоровлению. Не то, чтобы его совсем уж не интересовали дела друга, но, видно, время узнать пришло только сейчас.
 -А я гляжу, ты уже совсем поправился,- сказал Димбуэфер Мит.- Вот и хорошо. Человек ты толковый, а помощь нам никогда не помешает.
 -Да ладно, только не говори, что мы здесь из-за меня.
 -Ха! Ты, конечно, важен, парень, но… нет, не из-за тебя. Должен тебе сказать, что пока мы останемся здесь. Или отойдем обратно ко Мхам. Или даже к Камням. Нужно хорошенько подготовиться. Зимой ничего не решится. Но не думай, что Пресветлый на этом остановится.
 -Какой Пресветлый, Димбуэфер? А вы не считаете, что Ид Яас за зиму тоже подкопит силы? У вас вообще хватит мощи? На что вы рассчитываете?
 -Ну, парень, мы уже объединили несколько уделов. Сделали очень немало. И лучшие оружейные мастерские у нас. И лучшие мастера. И людей хватает, поверь. И знаешь еще что? Недавно было посольство из Верхней. Ид Яас готов принять текущее положение. Кое-какие вопросы остались, но в целом князь Верхней, похоже, смирился. При условии, конечно, что мы перестанем расширяться. А куда ему еще деваться? В общем, он надеется на дружественные отношения, взаимовыгодную торговлю и соблюдение прежних договоренностей. Ты понимаешь? Фактически он признал новый большой удел. И пока этого достаточно. Впрочем, готовиться он будет все равно. Дураком Яас никогда не был. Ну так и мы не собираемся все время проспать.
 Димбуэфер неожиданно расплылся в веселой ухмылке, и как всегда, лицо его стало выглядеть от этого несколько свирепо.
 -А ты хорошие вопросы задаешь. Я Дэсу так и сказал: этот парень что надо. Он нам пригодится.
 Руоль тоже улыбнулся, но как-то кисло.
 -Да, я тоже с ним разговаривал, правда, так… ни о чем. И я понимаю- Дэс Шуе. По нему же сразу видно, каков он. Понятно, что он не остановится. Хотя, видит бог, я не знаю, зачем это все. Но ты? Ты ведь мне так и не ответил: как тебя угораздило?
 Димбуэфер, казалось, призадумался или сделал вид.
 -Все меняется,- сказал он.- Посмотри на себя. Ты уже совсем не тот парень из тундры, которого я встретил однажды. Да, все меняется. Вот и я. К тому же ты знаешь, беспокойность у меня в крови. И… как тебе объяснить… я поверил в своего князя. В его мечту. Как тебе такой ответ?
 -Не особенно,- буркнул Руоль.- Но что ж делать? Я с тобой, если хочешь. Но скажи мне только одно: к чему на самом деле стремится Дэс Шуе? Я правильно понимаю, он желает владеть Верхней? А дальше?
 -Что ж,- задумчиво промолвил Димбуэфер,- мы это обсудим со временем, не сейчас. Тебе еще надо войти в курс всех наших дел. Но кое-что я тебе скажу. Уделов много, и все они по большому счету разобщены. Нигде нет порядка, и ты должен понимать, что такое положение ведет к большой беде. Это уже происходит. Ты сам прекрасно все видел в Средней. Нужно все менять, я так думаю. Нужно все менять. Хребет должен быть единым. Теперь это и моя мечта.
 -Улемданар,- сказал Руоль.
 -Что?- Димбуэфер в удивлении уставил на него свой нос, похожий на клюв хищной птицы.
 -Кому-то вообще удавалось захватить весь Хребет? Ты же прекрасно знаешь, чем там все закончилось со Зверем Улемданаром.
 -А может быть, ничего еще не закончилось, друг мой,- произнес Димбуэфер Мит, и с какой-то непонятной хитринкой глянул на Руоля.- А? Может быть, и не закончилось?
 Руолю сделалось не по себе. Он не мог до конца осознать, в какую пучину затягивает его этот поток, с каждой секундой становящийся все стремительней, но явно видел, что это уже неизбежно.

 Через несколько дней Димбуэфер принес Руолю известия.
 -Вечером получил весточку из Средней. Догадайся, от кого?
 Руоль помотал головой, почему-то немного испугавшись.
 -От Халимфира.
 -О! Как он там?
 Руоль уже знал, что Халимфир Хал уцелел в тот безумный период, и Димбуэфер с ним изредка переписывался.
 -С ним все в порядке, можешь не сомневаться. Это же Халим. Похоже, он окончательно спелся с этим князем… как его… Тоскад Хар.
 -Хар Тоскад,- поправил Руоль.- Его зовут Перевертыш.
 -Точно. Надо будет разузнать о нем побольше. Очень интересная фигура. На будущее, ты понимаешь. Что ты, кстати, можешь о нем сказать?
 -Я его не знаю совсем. Видел пару раз. А люди разное говорили. Он, похоже, сильный… целеустремленный, да… но… не знаю. Посмотри только на его имя.
 -Это да,- улыбнулся Димбуэфер.- Хочет выделяться? Ладно, бог с ним пока. Я вот в последний раз сообщал Халимфиру о тебе, ты тогда как раз в себя приходил. Он очень рад, что ты нашелся. Пишет, что даже поддерживает тебя во всех твоих решениях. Надеется еще свидеться. И еще… там он… так, вскольз упоминает, что твоя жена тоже о тебе узнала.
 Руоль мгновенно почувствовал холод.
 -Шима,- прошептал он.- Я же…
 Он вдруг стал выглядеть совершенно испуганным, будто так внезапно брошенная им Шима Има Шалторгис находилась где-нибудь за ближайшей дверью и могла нагрянуть в любой момент.
 -Она сейчас все больше в вотчине живет,- продолжал Димбуэфер, сделав вид, что не обратил внимание на состояние друга.- В городе появляется редко. Но, видимо, встретилась как-то с Халимфиром, и он… сболтнул чего. Знаешь, первое время Шима искала тебя. Знала через Асардеша, что ты подался в Верхнюю. Искала тебя там. Но ты потерялся. Должен тебе сказать, она не единственная, кто беспокоился о тебе. Я, представь себе, тоже перепугался, когда узнал, что тебя нет в Средней. Правда, грешным делом, подумал, что ты решил вернуться к себе в тундру. Был почти уверен. Из Верхней, ты же знаешь, не особенно далеко. Думал, уже не встретимся.
 Димбуэфер смолк, а Руоль пытался обдумать новость. Умом он, конечно, все понимал, знал, что где-то существует его бывшая жена, продолжает жить своей жизнью, что-то делает, да, что-то делает, и может быть, кто-то рядом с ней сейчас. Что это такое кольнуло в груди? Неужели запоздалая ревность? Где-то по-прежнему существует все, что было им покинуто, оно никуда не делось… Глупо же было думать, что все просто исчезло? И почему оно до сих пор казалось таким далеким?
 -Послушай, Руоль,- снова заговорил Димбуэфер, и Руоль насторожился еще больше. Что-то такое было в голосе его старого друга.- Наверное, мне стоило рассказать тебе сразу… Господи, такое разве можно скрывать? Я и не собирался, поверь. Все пытался как-то подступиться… а ты говорил, что возврата к прошлому не хочешь, все такое. Я и не знал, как… В общем чего уж, говорю сейчас.
 -Да ты говори, говори!- почти прокричал Руоль, потому что Димбуэфер снова замолчал.
 Тот глубоко вздохнул, дал себе еще немного времени, потянувшись за бокалом вина (лучшего вина на Хребте, как уверял князь Аял, с самых солнечных мест Той стороны, и многие с ним соглашались, а Руоль так и не научился различать оттенки вкусов), сделал глоток и вдруг выпалил:
 -Ты стал отцом.
 Руоль уставился на него. Он прекрасно все расслышал, но слова никак не доходили до сознания. Только будто что-то оборвалось внутри и следом пришло чувство падения.
 -Отцом,- бессмысленно повторил он.
 Димбуэфер с интересом и некоторой тревогой смотрел на него, ожидая реакции.
 -В прошлом году,- сказал он.- Шима родила в прошлом году. Это девочка.
 -Это… точно?- «Точно мой ребенок?»- хотел спросить он, но вдруг со всей ясностью, будто почувствовал нечто связующее, осознал, что да, ребенок именно от него. Ах, эта маленькая спаленка в конце сумрачного коридора!
 -Куда уж точнее,- отозвался Димбуэфер, по-своему поняв вопрос.- Зачем бы тебя обманывать? Ее зовут Кирда. Кирда Шима Шалторгис.
 Чего Руоль никак знать не мог, так это того, что его дочь появилась на свет в тот же год, что близнецы Теун и Кэнтил- дети его еще более давнего друга Акара, о котором он вообще вспоминал очень редко, но сейчас, услышав имя своей дочери, он окончательно и разом принял ее присутствие в своей жизни. Этого нового, далекого, незнакомого человечка. Но никак не мог понять, что думает по этому поводу, что собирается со всем этим делать. Разве он сможет думать о ней, о Кирде Шиме Шалторгис, как о ком-то совершенно чужом, постороннем? И разве он сможет вообще не думать о ней, зная, что она где-то есть, где-то растет?
 А самое главное, что ему делать с этим новым знанием? Лучше бы он действительно ничего не говорил, подумал Руоль, но это была трусливая мысль, и он постарался прогнать ее от себя. Что ж, так или иначе, теперь он знает. Он испуган, это да, но… Руоль вдруг понял, что где-то в глубине его сердца струится странная радость и… восторг, что ли? Но вместе с тем ему сделалось невыразимо грустно. Руоль начал подозревать, что оставит все как есть. Просто будет жить дальше. Не то чтобы совсем похоронит в себе, но и едва ли что-то предпримет. Назад дороги нет. Просто еще один груз на плечах. Жизнь никогда не бывает легкой.
 -С ней все будет хорошо,- медленно проговорил Димбуэфер, не сводя с него проницательных глаз.- Об этом даже не переживай. И я ничего не могу тебе посоветовать.
 Руоль долго молчал, опустив голову.
 -Я не смогу вернуться к ней,- наконец сказал он, и голос его был тверд, потому что он уже принял решение.- Я хочу увидеть дочь. Хочу увидеть ее прямо сейчас, но…
 Руоль замотал головой, крепко зажмурившись.
 -Я должен написать Шиме,- добавил он вдруг.
 -Напиши,- кивнул Димбуэфер.- А уж я обещаю, что письмо дойдет.

 Тирга Эна Витонис заметила перемены в настроении Руоля. Как не заметить? В последнее время он был словно сам не свой. Редко улыбался, бывало, говорил с ней, а сам как будто витал мыслями где-то в далеких краях.
 Вокруг уже вовсю царила зима, и больше они не гуляли в тихом и осиротевшем парке, но продолжали видеться столь же часто, и Тирга была уверена, что Руоль все также рад этим встречам. Вот только не стал ли он чуть-чуть холоднее к ней относиться? И чем же это вызвано?
 Сама она давно разобралась в своих чувствах и знала, чего именно желает. Ей казалось теперь, что она все поняла в первое же мгновенье, хотя, может быть, это было и не так. Но в самом деле, разве она не почувствовала что-то, впервые увидев его- окровавленного, бессознательного и беззащитного? И каким же она навоображала его себе позже? А он оказался даже лучше. Ну, почти.
 Не столь давно у Тирги был жених. Конечно же, выбранный любимой матушкой. Бе-е! Даже думать о нем было тошно. Да уж, скандал она закатила знатный. Надо было раньше, зря тянула почти до самой свадьбы. Тирга всегда была непокорной, но нелегко было пойти против матери, против воли всего их именитого рода. Зато когда решилась, как же стало легко! И как же счастлива была она, сбежав из глухой деревни, куда ее отправили в качестве наказания.
 Но, несмотря на почти состоявшееся замужество, у нее практически не было никакого опыта в отношениях. Возможно, поэтому теперь она молча, мучаясь и тоскуя ждала, когда же он сделает первый шаг. При этом ведь и скромницей она никогда не была.  И нельзя сказать, что она чего-то боялась. Или все же боялась? Но ведь ей было хорошо с ним, она совершенно не чувствовала никакой скованности. И они встречались, да, много разговаривали обо всем, и она знала, что ему так же легко с ней, как и ей с ним, она это видела. И однако же… Иногда Тирга ловила себя на мысли, что ей хочется взять и накричать на него, бесчувственного и непонятливого. Потому что он смотрел на нее или отводил глаза, или молчал, или краснел, но и только.
 И что же с ним происходит сейчас? Он стал таким… потерянным. Казалось бы, между ними было полное доверие, и они уже столько, как бы между делом, совершенно естественно и легко открыли друг другу, но на этот раз Тирга не решилась ни о чем расспрашивать. Каким-то чутьем она поняла, что начни она спрашивать, и Руоль замкнется, может быть станет уклонятся и врать, и это значит, что между ними появится трещина, которая со временем будет только расти. Пусть даже он считает ее всего лишь другом, пусть думает что хочет, но ей не хотелось рушить даже этого малого.
 И однако же Тирга не была бы собой, если бы не задалась целью все выяснить, хотя бы и окольными путями. Она побеседовала с Висулом, Илуром и Сагуром, между прочим задавая ненавязчивые вопросы. Как оказалось, они ничего не знают. Руоль умел быть скрытным. Его друзьям из Верхней практически ничего не было известно о его прошлом и они до сих пор испытывали некоторый шок. Скалот Рабаэрда, этот не слишком приятный лысый человек, похоже, даже начал всерьез бояться Руоля или, во всяком случае, его нынешнее окружение.
 Что ж, в сложившихся обстоятельствах Тирге не оставалось ничего другого, кроме как отправиться за ответами к Димбуэферу Миту. Уж он-то наверняка в курсе всего. И однажды зимним вечером она заявилась в его покои в роскошном особняке князя Сулимара Аяла. Она знала, что Димбуэфер был у себя и не сомневалась, что он ее примет, не знала только одного: что спросить, как именно подойти к тому смутному, что ее беспокоит?
 Димбуэфер вышел к ней по-простому: в халате и теплых тапочках. Выглядел он усталым, но был рад ее видеть. В последние дни все они, их лидеры, очень много работали: строили планы на будущую весну, обсуждали скорое возвращение в удел Камни и бог знает, что там еще. Всевозможные посланцы так и сновали туда-сюда, и, наверное, никогда еще в Крепях не шла столь оживленная жизнь.
 Димбуэфер всегда был для Тирги родным человеком, возможно даже, в какой-то мере заменил в ее мыслях отца, которого у нее не было. Тирга не имела понятия, был ли когда-то у Димбуэфера Мита роман с ее матушкой, боярыней Эной Ипадией Витонис или он просто являлся хорошим другом семьи (от которого, впрочем, однажды отвернулись), ей это вообще не казалось важным, и пускай он не так часто появлялся в ее жизни, все время пропадая по своим делам, да и вообще большую часть времени живя вдалеке, но всегда его появления были для нее ярким праздником. Она и поныне не могла вести себя с ним сколь либо отстраненно, поэтому спросила без обиняков, позабыв все осторожные слова, которые пыталась подготовить.
 -С Руолем что-то не так.
 Димбуэфер, только что удобно устроившийся в кресле, вскинул кустистые брови, потом нахмурился и ничего не ответил, что еще больше убедило Тиргу в своей правоте. Она вдруг по-настоящему заволновалась.
 -Он все еще болен, в этом дело? Ему становится хуже?
 Впрочем, она сама знала, что это не так, потому что недавно разговаривала с лекарем, который продолжал периодически осматривать Руоля,- просто уцепилась за первое и самое страшное, что пришло в голову. Конечно, если бы Руоль не скрыл от всех свои периодические головные боли и ухудшение зрения, тревога ее была бы совершенно обоснована.
 -Да нет, он практически здоров, насколько мне известно,- как-то рассеянно отвечал Димбуэфер.- В скором времени ему и трость не понадобится.
 Он вздохнул, и Тирга почувствовала неожиданный укол совести. Она оторвала взгляд от огня в камине, посмотрела на большой письменный стол, просто-таки заваленный бумагами, потом повернулась к Димбуэферу.
 -А сам-то ты как?- спросила она.
 -Устаю, пожалуй,- отозвался Мит.- Ты же знаешь, столько всего. Одни расходы. Войско почти ничем не занято. Князь Верхней может к весне закрыть Белую щель. Нужно, чтобы он нам больше доверял. И еще наши уделы надо организовать по-новому. Аял вон вечно чего-то ноет. Мы не достигнем победы, если у нас будет бардак. Одни заботы, в общем.
 Готовность, с которой Димбуэфер заговорил обо всем этом, заставила Тиргу подумать, что он намеренно пытается увести ее в сторону от главного вопроса. От этого тревога ее только выросла.
 -Так что с Руолем?- не поддалась она.
 -А что с ним?- Димбуэфер как-то так глянул на нее- почти виновато.- Тоже ведь устает. Сама понимаешь. Пытается сейчас вникнуть во все дела. Он, конечно, молод, энергичен, все такое, но для него это внове.
 -Энергичен, это ты про Руоля сказал?- против собственной воли хихикнула Тирга.
 Димбуэфер усмехнулся.
 -Ты его не знала в лучшие времена.
 Он вдруг замолчал, словно застигнутый врасплох внезапными воспоминаниями, а потом медленно проговорил:
 -Он ведь тебе дорог, так, девочка?
 От неожиданности Тирга залилась краской. Очень часто ее естественной реакцией было острое слово, какая-нибудь веселая шуточка по случаю в конце концов, но не сегодня. Она только беспомощно посмотрела на Димбуэфера. Он покачал головой.
 -Можешь ничего не говорить. Я же не совсем слепой, как ты думаешь? Я прекрасно вижу, что с вами двумя происходит.
 -Двумя?- почти прошептала Тирга.
 Улыбка Димбуэфера, мелькнувшая в густой бороде, сделалась крайне самодовольной.
 -Ты разве сама не знаешь?- он вдруг опять погрустнел.- В этом-то и проблема, правда? Как много ты о нем знаешь?
 -Много,- тихо сказала она.- Он многое мне открыл. Я знаю о… Нёр. О том, что случилось и почему он бежал. Вместе с тобой.
 -Ну, я-то появился в самом конце,- произнес Димбуэфер, глядя на нее почти что с изумлением.- А этот парень действительно тебе открылся.
 Тирга медленно кивнула.
 -Я знаю о его жене в Средней. Боярыня Шима Има Шалторгис. И знаю, что он ушел от нее.
 Внезапно Тирга испытала нечто вроде озарения.
 -Что-то случилось в Средней?- вскинулась она.- С Шимой?
 Брови Димбуэфера уже не в первый раз за этот вечер поползли вверх, и Тирга поняла, что каким-то образом ее догадка попала в цель. Димбуэфер чуть ли не ошарашенно уставился на нее и, по всей видимости, не знал, что и сказать.
 -Она умерла?- спросила Тирга.
 -Что? О, нет, нет!
 -Он собирается к ней вернуться?
 Димбуэфер замотал головой, все еще сбитый с толку ее настойчивостью.
 -Что тогда?
 Больше Тирга ничего не могла вообразить, но ей вдруг сделалось грустно, потому что она поняла, что ничего путного этим разговором не добьется, да и вообще это была не самая лучшая идея. Как будто она сама пыталась разрушить то немногое, что имела… думала, что имела.
 Димбуэфер Мит посмотрел на нее долгим, задумчивым взглядом.
 -Девочка, зачем искать ответы у того, кто и сам не такой уж знаток во всей этой…- он провел ладонью по глазам усталым жестом.- Если хочешь знать мое мнение, я не думаю, что он вернется к прежней жизни. Почти уверен. Но этот парень и раньше меня удивлял. И знаешь, раз уж он столько тебе открыл, и что бы ни происходило с ним сейчас, он сам тебе все расскажет, если…
 -Если захочет. Я поняла,- как Тирга ни старалась, обида все-таки прозвучала в ее голосе.
 -Просто дай ему немножко времени.

 Поначалу очередное заседание Княжеского Совета казалось рутинным и необязательным. Ближайшая стратегия давно была принята; войско совершало очередной маневр: часть сил оставалась на границе нового, пока еще не обозначенного на картах удела, который и в разговорах все еще назывался «союзом верхнегорных уделов», часть же готовилась отойти вглубь своих территорий, дабы укрепиться и переждать зиму. Пресветлый князь Верхней и Пресветлый князь Камней недавно заверили друг друга в вечном мире, сколь бы неискренне и натянуто это не звучало. Все понимали, что дальнейшее развитие событий предполагает новую войну, но пока что эту тему обходили стороной и сейчас на совете обсуждались в основном всякие экономические вопросы- о снабжении, о торговле, о производстве.
 Руоль, хотя тема, в которой он поднаторел еще в бытность свою в Средней, была ему в основном понятна, скучал и не спешил делиться дельными соображениями, каковых у него попросту не находилось. Время от времени он искоса поглядывал на Илура Дартошу, нового члена совета, приглашенного по ходатайству самого Руоля. Не так давно у него состоялся разговор с Дэсом Шуе и Димбуэфером Митом, в котором Руоль горячо рекомендовал Илура, как человека достойного внимания и сведущего в вопросах, которые порой попросту не замечали люди, так сказать, более высокого происхождения. «Что ж,- заметил тогда Дэс Шуе,- мы вовсе не чураемся народа. Народ это наша сила. Обязательно побеседуем с этим мужиком».
 С тех пор Дартошла, уже будучи в совете, внес несколько толковых предложений, укрепив свое положение и, что по крайней мере для Руоля стало совершенной неожиданностью, стал негласно ответственным за выявление вражеских соглядатаев. А поначалу-то даже делал вид, что вроде как рассержен на Руоля. Куда это, мол, ты меня тянешь?
 Сейчас, однако, Илур Дартошла тоже сидел со скучающим видом, и казалось, что он вот-вот заснет, если уже не спит с открытыми глазами. Руоля это почему-то даже веселило. А еще больше веселил его надушенный, манерный князь Крепей Сулимар Аял, который, так уж выпало, сидел рядом с Илуром, но всеми силами пытался от него отдалиться. Вот уж кому явно претило сотрудничество с «мужичьем из народа»!
 И еще один человек в небольшом, но изящном, как и все в этом дворце, зале время от времени приковывал в остальном рассеянное внимание Руоля. Некий старик с неухоженными седыми космами, в просторной и какой-то бесформенной одежде, когда-то, наверное, весьма внушительный и могучий, а сейчас согбенный годами и слабый, чуть ли не трясущийся. Старик вошел чуть позже всех остальных, шаркающей походкой, опираясь на трость, прошел в дальний угол зала и сел там в полумраке. Все смотрели на него, пока он шел, но князь Дэс Шуе кивнул, будто бы так и надо, не обращайте внимание, и начал заседание, так и не представив неожиданного гостя. Руоль, тем не менее, поначалу нахмурился- что-то насторожило его в этом старике, хотя он даже не сумел разглядеть его лица. Накануне Димбуэфер обмолвился, что в Крепи привезли одну важную персону и, надо полагать, это он и был, но кто он? Теперь Руоль жалел, что слова Димбуэфера его, занятого какими-то своими мыслями, даже не заинтересовали и он практически пропустил их мимо ушей. Впрочем, старик был настолько тих и неподвижен, что Руоль, как, возможно, и все остальные, почти перестал его замечать, лишь иногда с ленивой тревогой поглядывая в его сторону. Он уже начал подозревать, что загадочный гость так и останется непредставленным, и собирался утолить свое любопытство позже, подробно расспросив Димбуэфера, но тут старик неожиданно подал голос- на удивление сильный и ясный:
 -Верхняя сожрет вас рано или поздно. Скорее рано. К этому все идет.
 Прежде чем уставиться на старика, Руоль успел заметить, как напряглось лицо маленького, резкого Дэса Шуе. Самонареченный Пресветлый князь повернул голову и отчетливо проговорил:
 -Этого мы не допустим. Понимаю, что промедление в целом работает против нас, но и атаковать сейчас- безумие.
 Старик подался вперед, внимательно вглядываясь в лицо князя. Выдержал паузу. Наконец проговорил:
 -Ясное дело.
 Дэс Шуе еще какое-то время напрасно ждал продолжения, потом откинулся на спинку кресла, нервно улыбнулся.
 -Итак, продолжим,- сказал он ровным голосом.- Или, я думаю, пора уже на сегодня закругляться.
 -Позвольте!- внезапно возвысил голос князь Крепей Сулимар Аял.- О какой атаке шла речь? Вы же не всерьез думаете о походе на Верхнюю? Это безумие не только сейчас, но и в любое время! Меня заверили, что ничего такого не ожидается, и все договоренности достигнуты, а наш союз отныне будет крепнуть и процветать всем на благо! Зачем терять то, что такими усилиями было приобретено? Благодаря нашему единству мы сильны и можем диктовать свои условия. Так давайте этим воспользуемся к своей выгоде. Нас признали в конце концов. Мы больше не захолустье… И кто вообще такой этот дед?
 Дэс Шуе холодно глянул на него, но вместо него ответил Димбуэфер:
 -Это Уллем. Наш… советник из Камней.
 -Уллем, и?- вскинул руки Сул Аял.
 -Просто Уллем. Он здесь просто как почетный гость и не влияет на наши решения.
 -А, понятно,- усмехнулся князь Крепей,- у меня тоже есть парочка таких… советников. Иногда забавно, когда тебе во всем перечат. Веселит, я понимаю.
 К каким бы выводам он не пришел, похоже, они его успокоили. Продолжая кривить губы в снисходительной усмешке, Аял оглядел старика с ног до головы, потом с привычным презрением покосился на сидящего рядом Илура Дартошлу и перестал замечать обоих. И, кажется, совсем забыл про свои основные вопросы.
 Старик, названный Уллемом помотал головой и промолвил:
 -Ничего не понял. Но ясно, что овцы здесь не причем.
 -А-ха,- вежливо хохотнул Сулимар Аял.- А он у вас действительно забавный.
 На том Дэс Шуе закрыл заседание, и члены совета начали расходиться. Руоль остался на месте, ожидая возможности отозвать Димбуэфера в сторонку. Что-то его по-настоящему встревожило, и он не мог понять, что именно. Но это было похоже на старый охотничий инстинкт, когда в предчувствии добычи или, может быть, близкой угрозы приподымаются волоски на загривке.
 
 Наконец в зале остались только Руоль, Дэс Шуе, Димбуэфер и Уллем, который продолжал с поникшим видом сидеть в кресле, будто ничто вокруг его не касалось. Князь помедлил какое-то время, словно принимая решение, затем порывисто кивнул и тоже покинул помещение.
 Руоль вопросительно посмотрел на Димбуэфера. Ответный взгляд того был странен: Руоль уже видел такой, когда старый друг собирался с духом рассказать ему о ребенке. Страх от этого только усилился. Руоль перевел взгляд на безучастного старика, седые космы которого почти закрывали лицо. Что происходит?
 -Еще один секрет,- произнес Димбуэфер,- и я понимаю, как ты устал от них. Мы с Пресветлым долго думали, стоит ли тебе вообще знать. Но есть кое-что, в чем помочь можешь только ты. Мы надеемся. Не то, чтобы важный вопрос, но нам хотелось бы быть уверенными.
 Тревога Руоля достигла определенной границы, и вдруг что-то сложилось в его голове подобно вспышке молнии- словно ослепительный свет озарил всю тьму его непонимания.
 -Уллем,- потрясенно прошептал он. И чуть было не вскинул руки в манере Сулимара Аяла.
 Димбуэфер внимательно следил за ним, за его реакцией, даже кивнул каким-то своим мыслям.
 -Уллем,- сказал Димбуэфер Мит.- Именно так. Однажды, парень, ты мне рассказал одну удивительную историю, и я тут подумал…
 Старик вдруг вскинул голову, чуть расправил плечи, перевел какой-то настороженный взгляд с одного на другого и спросил:
 -И о чем это вы тут шепчетесь?
 -Уллем,- произнес Димбуэфер,- позволь представить тебе боярина Руоля Шала.
 Даже сквозь всю глубину своего потрясения Руоль обратил внимание, насколько пристально смотрел старик на лицо Мита, пока тот говорил. Как будто читал по губам. Но по каким-то иным признакам Уллем не показался ему глухим.
 -Улемданар Шит,- позвал Руоль, и старик послушно перевел на него взгляд.
 Димбуэфер начал улыбаться.
 -Ты его узнал? Правда?- спросил он.- Это точно? Ты уверен?
 А Руоль почти кричал внутри себя: как это возможно, господи? Как это, черт возьми, возможно?
 Заулыбался и старик, демонстрируя редкие зубы.
 -Кажется, ты назвал меня по имени. А еще меня называли Зверем, но очень давно. Мы знакомы?
 Руоль уже перестал быть собой настоящим. Ему снова едва минуло двенадцать зим. Редко, очень редко он вспоминал себя в этом возрасте, потому что теперь уже с трудом верилось, что это все про него, и воспоминания казались не более реальными, чем уходящие с рассветом сны. Потому что он оставил их, все оставил позади, сжег в себе. Потому что в первую очередь он пытался изгнать своих злобных духов, которые не давали ему покоя темными ночами. Легче ли стало жить? Нет ответа. Но сейчас снова кто-то спрашивал за стенами их жалкого жилища властным, привыкшим отдавать приказы голосом, этим самым голосом, как теперь он с ужасом осознавал: «Эй, хозяева! Есть кто дома?». И снова колени его тряслись, и он выходил вслед за отцом на белый свет.
 И Улемданар Шит, Зверь Улемданар смотрел на них с высоты, и сам он, и его конь, казались большими, непостижимыми, грозно сверкающими откуда-то из-за грани привычного мира. Конечно, ведь они были духами.
 И сейчас Руоль со всей отчетливостью вспомнил этот далекий летний день. Разве это не был поворотный момент во всей его жизни? Пусть даже он сам придумал для себя его значимость. Но не так ли бывает всегда? Не от нас ли самих зависит, насколько то или иное событие повлияет на нашу жизнь? Позже Руоль начал подозревать, что тот давний и кратковременный визит Высоких к их жилищу, все-таки никак не был связан с последующими несчастьями, посетившими его семью. Не было никакого мора в тот год, и, возможно, болезнь, забравшая его родителей, имела какие-то иные причины. Может, прав был брат Саин, однажды заметивший, что все дело в плохой рыбе.
 Но это ничего не меняло. В голове Руоля визит Улемданара и гибель его родителей были навечно спаяны.
 Но ведь можно сказать, что именно Зверь Улемданар в какой-то мере разбудил Руоля. Не из-за него ли он воспылал таким нездоровым интересом к Высоким, к их языку, ко всему, что с ними связано?
 И чего же он хотел? Всерьез ли надеялся увидеть однажды воочию Улемданара Шита, «Улымдаанырши», этого темного, непостижимого и страшного духа из загадочной страны Высоких? Мог ли вообще такое вообразить?
 Но Высокий сидел сейчас перед ним- не такой огромный, не такой пугающий, постаревший, с неким рассеянным безумием в глазах, но, хотя их предыдущая встреча была столь мимолетной, не вызывало никаких сомнений, что это именно он.
 Руоля обдало жаром, колени его стали слабыми- совсем как тогда, в детстве,- он схватился за край стола и почти упал в кресло. Вот. Все происходит. Рано или поздно все случается. Чего он хотел, на что надеялся? Верни моих родителей? Получай по заслугам?
 Руоль беспомощно посмотрел на стоящего рядом Димбуэфера.
 -Как?..
 -Я и сам не могу поверить, парень. Послушай, ты точно уверен?
 -Это он,- выдохнул Руоль.
 Димбуэфер в некотором потрясении покачал головой.
 -Значит, старик не соврал,- сказал он.- Что ж, мы почти не сомневались. Столько подробностей он знал… Вот ведь как бывает, а?
 Руоль прямо посмотрел на старика, поражаясь перемене во всем, с трудом произнес:
 -Мы встречались, это правда. Очень давно. Очень далеко от этих мест.
 Он заметил, что Улемданар, или Уллем, снова внимательно смотрит на его губы, словно глухой.
 Старик поморщился.
 -Ничего не разобрать. Кашей рот набит. Или как будто у тебя борода, как вон у этого. Тоже ни черта не разберешь. Или… Но я сомневаюсь, мальчуган, что ты именно так и сказал.
 Руоль смотрел на него в замешательстве. Он никак не мог поверить, что все это на самом деле.
 -Что? Что сказал?- прошептал он, с трудом выталкивая из себя слова.
 Старик хмыкнул, снова поразив Руоля этим своим безумным взглядом. Он шиман!- вдруг с ужасом подумал тот.
 -Ты сказал, что ты оттуда… из тундры.
 Эти слова почти совсем убили Руоля. Кустистые брови Димбуэфера тоже в изумлении поползли вверх.
 -Невозможно,- выдохнул Руоль.
 -Я там бывал, знаешь ли,- продолжал старый Уллем как ни в чем не бывало.- Мы встречались там? Кажется, я тебя помню.
 -Невозможно,- повторил Руоль.
 -Это ты, призрак?
 Димбуэфер шумно выдохнул, потом прокашлялся.
 -Черт, это иногда и правда пугает,- сказал он немного неровным голосом.- Послушай, Руоль, не обращай внимание. Это только болезнь, как сказал лекарь. Душевное расстройство. Не знаю, как тебе объяснить, я и сам не знал, что так бывает. Видишь ли, то, что мы говорим, не совпадает с тем, что он слышит. Он слышит твой голос, но не то, что ты на самом деле говоришь этим самым голосом. Всякий бессмысленный бред, как я думаю. Уже имел возможность убедиться. Примерно так. Поэтому он читает по губам.
 -По губам,- подтвердил Уллем.- Пришлось научиться.
 -Жуткое дело, если подумать,- покачал головой Димбуэфер.- даже не представляю, каково это.
 Руоль тоже не мог представить, но по- своему это было ему понятно. Духи говорят с шиманами, кликушами и простыми людьми. Духов редко интересует твое собственное мнение на этот счет.
 -Я, кстати, помню,- добавил Димбуэфер, словно почувствовав настроение Руоля,- какие вещи ты рассказывал, когда мы познакомились. Все эти твои… духи огня… Не знаю… Как по мне, это просто болезнь. Я сейчас про Уллема, не про тебя. Поэтому, как я сказал, старайся не обращать внимание. И не забывай, что он не поймет, если ты не будешь говорить ему в лицо.
 Руоль понемногу успокаивался. Он даже смог кивнуть. Все это еще предстояло осмыслить, пережить, уместить в себе, но сейчас он уже сделал и принял самые простые выводы: Улемданар Шит жив; дух он или человек, но они встретились; а еще он слышит какие-то голоса, но это его дело.
 -Улемданар, понятное дело, изменился,- говорил Димбуэфер, отвернувшись от старика, а тот в это время, старательно слушая его голос, но не видя губ, улыбался чему-то известному только ему.- Да и кто бы не изменился, если бы у него в голове творилось не пойми что? Но он важен для нас. Особенно теперь, когда мы знаем, что это действительно он. Это же сам Зверь Улемданар, не кто-нибудь! Понимаешь? Он наш… талисман. Я тебе потом расскажу, как мы его нашли. То есть, мы его даже не искали. Настоящий Улемданар Шит, я так и знал! Дэс Шуе тоже будет в восторге.
 Но и для Руоля его слова были сейчас малопонятным шумом. Он смотрел на старика, в котором осталась только тень былой силы и, пожалуй, ничего из предписываемой ему мощи и власти, какую он когда-то имел, и думал: что мне сказать ему? Хочу ли я что-то сказать? Что он услышит, если я скажу?
 Настолько непростыми были эти вопросы, что в конце концов у него снова разболелась голова. А он-то думал, что уже вполне выздоровел.

 Встреча с Улемданаром стала еще одним событием пошатнувшим и без того шаткое равновесие Руоля. Он не ожидал, что это его так заденет и даже испугает. Словно все оставленное им позади возвращалось сейчас- болезненно и печально.
 Димбуэфер рассказал, что Уллем появился в Камнях некоторое время назад, как обычный бродяга не от мира сего, живущий милостыней. Немало таких шатается по всему Хребту. И лишь по чистой случайности его безумные речи обратили на себя внимание одного из ученых людей при князе Дэсе Шуе.
 Но и теперь бывший Зверь Улемданар для всех оставался Уллемом- чудным старцем, диковинкой. А Руоль после той встречи старательно его избегал, впрочем, старик и сам редко кому показывался на глаза и на заседаниях больше не присутствовал. Думая о нем, Руоль испытывал странные чувства: смесь грусти, обиды и жалости, причем не мог бы сказать, кого жалеет больше- старика или себя самого. Сколь часто он позволял себе упиваться жалостью к себе? Не из этого ли чувства рождались все его метания по жизни?
 Улемданар безусловно что-то всколыхнул в нем, что-то, о чем он старался даже не думать. О смысле или бессмысленности всего на свете. О прошлом, настоящем и будущем. О дорогах в этой жизни. О потерях.
 И, поскольку Уллем занимал значительную часть его мыслей в это время, Руоль однажды спросил Димбуэфера:
 -Скажи-ка, это ведь он вас надоумил? На этот поход? На завоевания?
 Они говорили в тот момент о чем-то другом, и Руоль довольно резко сменил тему этими вопросами, но его старый друг все понял, он, казалось, ожидал чего-то подобного. И на Руоля он посмотрел почти что с удовлетворением.
 -Интересная догадка,- сказал он.- И мне нравится, что ты ее высказал. Но тут ты ошибаешься. Мы начали… раньше.
 -Но это ведь его мечта, так? Не Дэса Шуе, не твоя?
 -От Уллема в практических вопросах сейчас мало толку, но… скажем так, это наша мечта. К тому же, я сомневаюсь, что Улемданар хотел именно этого. Но не сомневаюсь, что это станет и твоей мечтой. Хочу в это верить, парень.
 Сам Руоль, однако же, не знал, чего именно хочет, но он уже решил для себя, что пойдет до конца со своими друзьями. Иногда наступает предел, когда ты уже не можешь спасаться бегством. И чужая цель, может быть, лучше, чем совсем никакая?
 И еще здесь была Тирга. Руоль подозревал, что для нее все это может быть просто. Она живет той жизнью, которую выбрала и которую знает. Это не значит, что все похоже для нее на некую игру, но… многое ли ей довелось пережить? Но, если Руоль чего и хотел, так это быть рядом с ней, быть хоть малой частью в ее жизни. И по возможности уберечь ее от внезапных потрясений. Он желал для себя этой ответственности.
 Кому-нибудь когда-либо он приносил счастье или покой? Но он хотел попробовать. Снова.

 Дни между тем проходили своим чередом. Настало время им покинуть Крепи, потому что постоянное присутствие Дэса Шуе в такой близости от Верхней могло вызвать ненужные вопросы. Димбуэфер поведал Руолю, что поначалу планировалось достигнуть гораздо большего до прихода зимы, но редко какие планы удается воплотить полностью. В данном случае главным препятствием оказался Тил Виа, князь Мхов- очень уж несговорчивый оказался. Что ж, кампания откладывалась, но не отменялась- всего лишь менялась стратегия, приспосабливаясь к новым обстоятельствам.
 Руоль по-прежнему плохо понимал, какая именно роль отведена ему во всем этом, в чем вообще заключается его вклад в общее дело, но в целом уже пообвыкся, даже решал какие-то вопросы, выполнял поставленные задачи. И надо сказать, что Дэс Шуе был им доволен.
 Однажды, уже в Камнях, Руоль решился снова поговорить с Улемданаром Шитом. Они встретились за ужином, без посторонних, и Руоль рассказал ему о жизни на просторах моры, о временах своего детства, об их первом знакомстве.
 Уллем выглядел вполне нормально, и он внимательно слушал Руоля, глядя ему в лицо.
 -Я понимаю тебя,- сказал наконец старик.- Это все очень удивительно, правда? Как будто не со мной все было. И не с тобой. Я, конечно, тебя не помню. И вообще я слышу совсем другую историю.
 -Я и хочу узнать, что ты слышишь,- произнес Руоль.
 Уллем невесело улыбнулся; знакомый безумный блеск снова появился в его глазах.
 -Кругом очень много теней,- сказал он,- и они могут говорить. Есть вещи, которые тебе не нужно знать. Но ты знаешь.
 -Ты шиман,- прошептал Руоль.
 -Что это?
 Руоль помотал головой.
 -Не знаю…
 -Тогда молчи,- Уллем вдруг запрокинул голову, глядя куда-то сквозь низкий потолок.- Зачем?- спросил он, повышая голос.- Зачем, зачем, Улемданар?
 Разговор не получился, подумал Руоль позже. Впрочем, он и не особенно надеялся на что-то конкретное. Может быть, ему всего лишь надо было выговориться перед этим человеком. Не то чтобы ему стало значительно легче, но это было важно. Но важнее было его желание выговориться перед еще одним человеком. И вот пришло время и для этого. Грусть и сомнения все сильнее давили на Руоля, и однажды он больше не мог держать это в себе, и на исходе одного из зимних дней поделился всем наболевшим с Тиргой Эной Витонис. Поделился не затем, чтобы она его пожалела и успокоила, он решил, что она должна знать о нем больше. И принять его или не принять. Поэтому он рассказал, что где-то у него растет дочь, которая не знает отца и, возможно, никогда не узнает.
 В Камнях Руоль поселился в маленьком, но уютном доме недалеко от княжеского двора, отказавшись от иных предложений, и Тирга в тот вечер сама заглянула к нему в гости, чтобы пригласить его через пару дней съездить с ней в вотчину Димбуэфера.
 Руоль говорил невнятно, путался в словах, чуть ли не заикался, и тем больше его удивила реакция Тирги. Она побледнела поначалу, затем покрылась румянцем, и вдруг лицо ее едва ли не засияло.
 -Так вот что!- воскликнула она.- А я-то!..
 Руоль, сбитый с толку, в смятении вскинул на нее глаза. А она смотрела на него с непонятной, но теплой улыбкой, и в лучистых глазах ее он с удивлением заметил светлые слезы.
 -Руоль, Руоль, что я могу сказать? Я сама росла без отца. Жалею ли? Конечно, но вот она я, и со мной ничего плохого не случилось. И мы справимся вместе. Мы… справимся.
 Может быть, именно в тот момент, без лишних слов и признаний, они молча открыли друг другу, что должны быть вдвоем, и никак иначе. С тех пор многое поменялось и преобразилось в их жизнях. Потому что отныне они были вместе. Но любовниками они стали только на исходе этой зимы и года.

 Руоль никогда особо не задумывался, но все женщины, которые у него были до сих пор, принадлежали к народу Высоких, как их называли луорветаны. Если бы когда-то кто-нибудь сказал ему, что будет так, он бы ни за что не поверил. Но видимо и правда Дарительницы Судеб сплели ему самый необычный и витиеватый узор.
 Он покидал мору, так и не познав любви, но еще до того как они с Димбуэфером добрались до Средней, в каком-то поселке на северных склонах Хребта одна девушка утешила его, робеющего и испуганного. Руоль даже запомнил ее имя- Лишма,- и запах ее дешевых духов, в тот момент безумно возбудивший его, и ее горячий шепот, ее тихие стоны и ее влажное тепло, хотя о роде ее занятий и о том, что опять не обошлось без сердобольного Димбуэфера догадался только спустя время. Возможно, тогда он и понял, что впереди его ждет какая-то новая жизнь, к которой он совершенно не готовился, но которая сама окружила его, шла навстречу, обволакивала его; и может быть, действительно что-то есть там, за неведомым горизонтом? Совсем не обязательно плохое?
 Неужели впереди у него целая жизнь?
 Но той лютой, темной и безысходной зимой, когда Руолю было двадцать, он был уверен, что жизнь закончена. Один бросок за пределы круга на эджевом поле, и все уже перечеркнуто, не успев начаться.
 Холодными ночами он снова и снова прокручивал в голове всю череду событий, приведших к ужасному, воистину катастрофическому поражению, а особенно последние жестокие мгновения. И он снова сходился в поединке с грозным Ульканом, в своих мыслях пристально вглядывался в каждое движение, мучительно пытаясь понять, почему все случилось именно так.
 В этом не было никакого смысла. Ничего уже не исправить. Единственное, что это могло принести- разрушение.
 Боль. Дикий Джар. Он уже давно был с ним. Сны Руоля были темны, и злобные духи кричали в пустоте, споря с ним, споря за него.
 Не лучше было и днем. Никогда раньше Руоль не видел столько духов, не знал, что вокруг столько тьмы. Но ему было все равно. Он не стремился уйти от боли, наоборот, раз за разом тревожил свои раны, кормил всех кровожадных духов самим собой и растил в себе обиду.
 А однажды он со всей горькой ясностью осознал, что в его сердце больше нет любви. Это неприятно кольнуло его, но почему-то не удивило. Нёр по-прежнему занимала почти все его мысли, но уже не грела и не дарила ему свой яркий свет. Нёр была бесконечно далека, а мысли Руоля были темны и холодны как эта жестокая луна Чунгас.
 Он твердил себе, что Нёр ему больше не нужна, никогда не была нужна, если подумать- слишком уж они стали разными, ничего у них не было общего. В этом Руоль почти убедил себя. Но она все еще была его наваждением, от которого он не в силах был избавиться, и все равно он считал, что впереди у него ничего нет. Все завернулось в такой тугой клубок сомнений, неистовства и противоречий, что распутать его могло только время. Если раньше все эти нити не лопнут от безумного натяжения.
 Во время Тепла после того памятного всем Эджа Руоль мало с кем общался, и первое время вообще был похож на бледную тень с пустыми глазами, а после Тиэкэна, в луну Каюл Торгыйа, когда окончательно замерзает вода в речках и бесчисленных озерах, и вовсе покинул людей.
 На тиэкэне братьям- охотникам Кыртаку и Акару показалось, что Руоль наконец-то пришел в себя, справился со своей болью, пережил и смирился. Не то, чтобы он бывал весел, к тому же стал еще более немногословен, но это вполне можно понять, думали братья. Худшее уже в прошлом, но, видимо, немало еще времени пройдет, прежде чем все забудется.
 Акар, младший и наиболее жизнерадостный из братьев, сказал, что хорошо бы подыскать Руолю невесту, раз уж он так мучается и страдает из-за всех этих глупостей.
 -Да, хорошо бы,- неожиданно согласился Кыртак,- но прежде он сам должен этого захотеть.
 Когда Руоль сказал, что уходит, они приняли это как должное. Вероятно, решили они, пожить одному, вдали от всех, разобраться в самом себе и исцелиться, это то, что ему сейчас нужно. За Руоля они почти не тревожились, потому что им казалось, что он на верном пути, и прежнее помешательство больше не властно над ним. Луорветанам вообще часто приходится надеяться только на себя, и долгое одиночество для них дело обычное- слишком уж разбросаны они на великом и бескрайнем пространстве моры. К тому же, Руоль увозил с собой неплохую долю добычи с прошедшего тиэкэна. Конечно, думали братья, пусть он побудет один, иногда человеку это нужно. Нужно, чтобы наконец повзрослеть. А после они увезут его туда, где много людей, где новая жизнь и свобода. Даже великий шиман Тары- Ях, который в последнее время был всегда где-то поблизости, сказал, что не нужно удерживать Руоля. Этой дорогой он должен пройти сам.
 Они простились- нерадостно, но тепло и без всяких дурных мыслей, по крайней мере со стороны братьев, и даже договорились встретиться где-нибудь ближе к концу года.
 Руоль вместе со своими верными оронами Лынтой и Куюком, совершенно не думая о направлениях, подался тем не менее на восток и оказался близ тех мест, где когда-то жила его родная семья, в местах обычных кочевок охотника Урдаха и его жены Айгу- так внезапно ушедших отца и матери.
 Руоль поставил свое одинокое жилище на границе мрачного, замерзшего корявого леса, даже не задумываясь о том, что это тот самый лес, где давным-давно погиб его старший брат Стах.
 С тех пор и потянулись мимо него злые морозные луны- Чуос, Джубар, Чунгас,- и Руоль влачил свой унылый сурт. Ночь за ночью и день за днем, а его духи, как и его безумие, были с ним все время. Братья- охотники ошибались: к исцелению он не стремился совершенно.
 И если трескучими от мороза зимними днями он еще пытался чем-то занять себя- лазил по сопкам, разговаривал со своими оронами, охотился,- то ночами с ним оставались только духи- те, которых он и не знал раньше, но теперь даже мог различать их по голосам. И, лежа в торохе, глядя в лениво мерцающие угли в очаге, он думал о том, что ему нигде не найти покоя. Так почему он вообще здесь? Как будто скрывается. Или ждет чего-то.
 Что ему нужно на самом деле?
 Хочешь ли ты смириться?- шептали ему духи своими леденящими и зыбкими голосами. Смириться- так говорил и Улькан в тот поворотный день.
 -Смириться?- шептал Руоль в темноте.
 Что-то поднималось в его душе, медленно всплывало все это время, словно снежная рыба, проводящая зиму во льду или в глубоких сугробах, скованная, но не мертвая, готовая проснуться, если представится случай.
 Чунгас сменился Чусхааном- самой лютой из зимних лун. Корявый лес трещал и стонал от жестоких морозов. Начали задувать особенно свирепые хаусы, швыряя в лицо колючий сухой снег. Воздух, холодный и тяжелый, не мог насытить. Все живое пережидало это мрачное время.
 Однажды, прямо посреди долгой ночи, Руоль свернул свой торох, нагрузил нарту и отправился в путь. Покинул место своего добровольного изгнания. Теперь он знал, куда направляется.

 Где-то далеко от него, в своей юрте проснулась Нёр, долго вслушивалась в дыхание мирно спящего Улькана. Ей приснился плохой сон.