4
###
Бой курантов пробудил его. Каминные часы стоявшие возле импровизированного под камин угла били мелодично и нежно. Он лежал с открытыми глазами, пытаясь снова и снова продумывать ситуации уже наступившего дня, от которого его отделяла только эта ночь. Потом он попытался забыться, как всегда делал, чтобы утром быть свежим мыслями. Он научился вот так жить – подчиняя свой разум. И он уснул. И вот тут случилось самое неприятное – то неприятное, что не может предугадать человек – объятия сна. И в этом сне он увидел себя идущего по какой-то брусчатке и было везде тихо, и яркий свет от столба светил в глаза, а ещё на углу голубела реклама «пепси-колы». И вот именно она – эта реклама окончательно убедила сознание, что всё происходящее реальность. И в этой реальности вдруг возле рекламы появился силуэт невысокой женщины одетой просто и со вкусом – и в свете неоновом рекламы особенно видно было её бледное лицо и коса заплетённая узелком аккуратно вокруг головы. Он понимал, что знает эту женщину. Но откуда она на этой улице всего в нескольких шагах от площади от которой раздались куранты - их бой был мелодичным и красивым, как у часов в его доме. И этот бой курантов, и эта неоновая реклама, и эта знакомая женщина всё это не давало ему возможности сдвинуться с места. Он стоял точно завороженный увиденным и точно парализованный этим и так бы продолжалось кажется вечно если бы не услышал он топот ног – этот топот ног был монотонным и гулким. И в конце улицы показались серые солдаты – терракотовые солдаты шли в шеренгах и у них в глиняных руках были щиты и дубинки. И невозможно было отличить эти каменные лица солдат друг от друга. И он пошёл от них, чувствуя, как уверенность покидает его с каждым шагом – ноги его тяжелели с каждым шагом и ему даже показалось, что ноги его стали такими же глиняными, как у приближающихся в шеренгах солдат. Он посмотрел на свою руку в ужасе – она повиновалась ему, но она была глиняной. И он понял, что на этой настоящей улице, с настоящей рекламой «пепси –колы», с настоящей знакомой женщиной были глиняными лишь солдаты и он. И он по-прежнему отдаляясь от них всё-же шёл будто впереди их строя – как их генерал. И так он и вышел на площадь с брусчаткой, где затихли куранты отбив положенное время, и остановился, точно вкопанный, и что самое интересное – остановились поодаль и шеренги солдат, точно ожидая команды.
Он снова проснулся и поглядел в сторону импровизированного камина – часы молчали.
Только откуда то с улицы ветер завывал свою ночную песню.
Ветер был хозяином жизни.