Старые знакомые
Летнее происшествие круто перевернуло жизнь Виктора Канарейкина. Теперь он был не просто обладателем уникального робота. Он сам стал достопримечательностью. Ребята при встрече пожимали ему руку, что никогда не делали прежде. Девчонки строили глазки и оглядывались вслед. Ещё бы, побывать в подобной переделке и стать героем газетных публикаций!
Канарейкину внимание льстило, но в то же время и напрягало. Он не любил говорить о случае в Заповеднике. Казалось, старался забыть о нём. И все ему в этом помогали. Учителя требовали от ребят, чтобы они не приставали к Канарейкину с расспросами. Даже СЭМ наотрез отказывался говорить о происшествии.
Родители тоже старались не травмировать сына воспоминаниями. Маме они были крайне неприятны. А отец… Даже когда Витя сам попытался откровенно поговорить с ним, помолчал и, серьёзно посмотрев на сына, сказал. «Давай, отложим этот разговор на неопределенное время. Когда-нибудь всё выяснится. Только не пытайся, пожалуйста, заниматься всякими там расследованиями. Знаешь, бывают у мальчишек такие причуды. Договорились?»
Витя обещал, но думать-то не запретишь. Он был одним из тех упрямцев, которые стремятся доказать что-то прежде всего самому себе. Вспоминал свое позорное бегство с выставки, летающую бочку и нападение на робота, и ему становилось не только страшно, но и стыдно. Стыдно, что он такой хлюпик, что испугался, чуть ли не до потери сознания.
А что, собственно, произошло? Какая-то старуха хотела украсть СЭМа. А то, что бочка летала, это ещё вопрос. Может, она просто свалилась откуда-то. Может, из другого, параллельного мира. Но ведь это потрясающе! Он стал свидетелем чрезвычайного происшествия! Интересно, как вели бы себя на его месте Самоделкины? Уж верно, не так позорно.
И сам для себя Канарейкин решил, что он обязательно докопается до того, что же произошло тогда. Он вдруг обнаружил в себе совершенно новую для себя страсть первооткрывателя. Может быть потому, что рядом был Дружок? Ведь человек с собакой, это совсем не то, что человек без собаки.
Но сначала нужно было как-то измениться, стать сильным и уверенным в себе. Короче, Витя принес в свою комнату папины гантели и начал принимать по утрам прохладный душ, чем вызвал громкое изумление мамы и молчаливое одобрение отца.
После школы он подолгу гулял с Дружком в компании Генки и Рекса, а вечерами гонял шайбу с отцом на маленьком катке во дворе. Он стойко переносил все падения и ушибы, которые поначалу были немыслимо часты, и к концу зимы уже мог лихо остановиться с разворота и даже отнять шайбу у отца, которого просил ни за что ему не поддаваться.
– Знаешь, – сказал он как-то Генке, единственному, с кем, не считая Самоделкиных, он мог откровенничать, – я понял, что страх делает человека дураком. Раньше я боялся всего: грозу, хулиганов, братьев Багировых. – Он хотел добавить, что боялся даже крыс и пауков, но решил, что это лишнее. Умолчал также об ужасной старухе.
– Прежде всего, надо преодолеть страх. – Решительно заявил он. – Страх, он страшнее всего.
Генка, который давно уже заметил изменения в характере своего приятеля, почти не удивился тому, что Витька вдруг заговорил о страхе.
– Что ж, ты теперь и драться будешь? Ну, с Багировыми?
– Буду, если другого выхода нет.
– Ну, ты даешь. – В голосе Генке звучало уважение. – Хотя теперь они не сунутся. Ты знаменитость.
– Да, брось ты. Это все из-за СЭМа случилось, а я так... И вообще, всё было так странно. Так никто ничего до сих пор и не знает. А если кто и знает, то молчит.
Мальчишки шли вдоль окружной дороги, выгуливая собак. Был конец зимы, солнце уже сильно припекало, и ребята расстегнули куртки. Рекс и Дружок бегали вдоль обочины, обнюхивая кусты и проваливаясь в мягкий подтаявший снег. Собаки прекрасно ладили. Дружок сразу же признал Рекса за главного и умело подражал ему.
– Знаешь, тут тобой журналист интересуется,– как бы безразлично сказал Генка. – Тот самый, что репортажи писал.
Он замолчал.
– Да? А что ему надо?
– Поговорить о том происшествии. – Генка давно уже искал повод сказать Витьке о Кружилине. – У него есть идеи…
У Вити перехватило дыхание. Почему он хочет с ним поговорить? Может, этот журналист что-то там накопал? Журналисты такие проныры. И отцу он обещал…
– Мои родители против того, чтобы я встречался с журналистами. Они вообще хотят забыть о той истории. И чтобы я тоже забыл.
– А ты?
– Честно? Я не могу забыть. И не хочу.
Низко и односложно гавкнул Рекс, и тут же вслед за ним тявкнул Дружок. Ребята оглянулись на собак. Те, задрав морды, стояли у дерева и что-то рассматривали среди голых черных ветвей. Но кроме старого вороньего гнезда ребята ничего там не увидели.
– Ладно, домой пора, – сказал Генка и позвал Рекса. Тот гавкнул еще разок и неохотно отошел от дерева. Вслед за ним, задрав хвост, бросился Дружок. Он подбежал к Вите и уткнулся носом в его руку.
– Чего это они там увидели? – задумчиво спросил Витька.
– Может, в гнезде птица была? – пожал плечами Генка. – Весна ведь скоро, может, гнездо готовит?
– Да нет, рано ещё. Странно как-то.
– А мы с батей решили летом на машине на юг махнуть, к морю, и Рекса возьмем. – Как бы между прочим заметил Генка. – А ты летом что делать собираешься?
–Не знаю ещё. Мама мечтает о круизе вокруг Европы. Говорит, что животных вполне можно оставить на СЭМа.
– Круиз, это круто, – одобрил Генка
– Но знаешь, мне совсем не хочется, – признался Витька.
– Да ты что? – Генка не мог в такое поверить. – Да это мечта всей жизни!
– Ты не понимаешь, – замялся Витька, – а как же СЭМ? Его нельзя оставлять одного!
–Ах, вот оно что! – шмыгнул носом Генка. – Ты думаешь, что того, опять?
– Все может быть, – кивнул Витька. Он помолчал и решительно махнул рукой, – так что, приводи журналиста.