ЖАН КАЛЬВИН КАК ЭРУДИТ И ПЕДАГОГ
Джеймс Эдвард Макголдрик
1. Образование в предреформационной Женеве
Очевидно, что ученые-гуманисты в Италии эпохи Возрождения в большинстве случаев считали себя интеллектуальной и художественной элитой, проявляя лишь малую озабоченность о том, что касалось простых людей. Влияние Ренессанса в конечном итоге принесло долгосрочные последствия для образования и его роли в общественной жизни. Метод этих интеллектуалов и их труды вдохновили реформаторов в северной Европе на предоставление преимуществ грамотности населению в целом. Изобретение печатного станка в середине XV в. в значительной мере способствовало образованию масс. Более того, доктрина и мотивация протестантизма сделали эту цель достижимой.
Начиная с Мартина Лютера (1483-1546) все протестантские реформаторы поддержали верховенство Библии, отстаивая ее власть в вере и практике. Поскольку они знали, насколько важно в таком случае умение читать, они сочли образование всего народа абсолютной необходимостью. Только в Германии между 1500 и 1525 годами количество печатных изданий выросло от 40 до 500 в год, а вскоре протестантская литература для различных уровней обучения также появилась на других языках, помимо немецкого. Среди лиц, ответственных за производство такой литературы, был, например, Робер Этьен (1503-1559), ученый-гуманист, чья выдающаяся парижская семья занималась печатью и книжной торговлей. Его издание латинской Библии (Вульгаты) с заметками на полях, против которых возражали католические власти, привело его к отъезду в 1545 г. в Женеву, где он напечатал издание греческого Нового Завета и два издания Еврейского Ветхого Завета. Этьен сблизился с Реформацией как печатник и писатель со своей пропагандой народной литературы, которая поощряла образование для обычных людей (1).
Протестанты рассматривали обучение как важную функцию церкви, поэтому они стремились создавать школы для обоих полов. Это было значительное новшество, так как до Реформации лишь немногие женщины могли получить образование, обычно либо богатые, либо монахини. Именно желание протестантов обучать Писанию всех принесло в итоге образование как обоим полам, так и всем классам общества (2). Католическая церковь в XVI в. сделала относительно мало, чтобы побудить мирян читать Библию, но она должна была как-то наставлять обычных людей, чтобы не утратить их доверие в своем конфликте с реформаторами.
Мартин Лютер был особенно энергичным сторонником образования. Он призвал князей и городские советы финансировать народные школы с письмом, арифметикой, музыкой и историей в учебной программе начальных школ и латынью, греческим и ивритом в средних школах, чтобы облегчить изучение Библии. Его сподвижники Филипп Меланхтон (1497-1560) и Иоганн Бугенхаген (1485-1558) разработали учебные планы для школ в Германии и Скандинавии. Уровень обучения впечатляюще вырос в обоих этих регионах (3). В Страсбурге Иоганн Штурм (1507-1589) организовал девятилетний курс обучения в своей протестантской гимназии, которая стала образцом для образования в большей части Европы, завоевав восхищение Кальвина. Согласно замыслу Штурма Церковь и государство сотрудничали в финансировании и обслуживании народных школ (4).
К тому времени, когда Жан Кальвин стал протестантским богословом, движение за расширение городских школ уже началось в Женеве, штаб-квартире большей части его служения. Желание буржуазии и образованных купцов позволило предпринять немалые усилия, и сопоставимое движение возникло и во Франции, где купцы и священнослужители вступили в конфликт за контроль над образованием. Когда Кальвин занялся этим вопросом, он заметил большой интерес к реформе образования во всем франкоязычном регионе, особенно во французских городах, которые имели торговые отношения с Женевой. В обоих странах торговцы спорили с клириками о предметах, которые нужно преподавать, и муниципальные школы иногда отказывались нанимать священнослужителей в качестве учителей. С появлением протестантизма, однако, буржуазия получила контроль над такими школами и поставила их под власть магистратов, а не священников.
В Женеве до Реформации была епископская кафедра, и образованием управлял каноник собора. К концу XIV в. городские власти создали колледж с благотворительными фондами и стали оплачивать преподавателей. В 1502 году магистраты взяли на себя полный контроль над школами города, но продолжили споры с собором. Конфликт среди самих педагогов мешал продвижению образования, и к 1528 году школы в городе оказались на грани краха. Таково было состояние образования, когда Кальвин прибыл в Женеву в 1536 году (5).
2. Первоначальные усилия Кальвина при реформе
До своего дебюта в Женеве Кальвин приобрел прекрасное гуманистическое образование и стал опытным юристом, окончив магистратуру в Париже, юридический факультет университета Орлеана, а также пройдя стажировку по праву в университете Буржа. Он и некоторые друзья поехали в Бурж учиться у Андреа Альчати (1493-1550), знаменитого итальянского гуманиста, который научил их применять методы новой учености к правоведению. Этот этап обучения снабдил Кальвина также - по настоянию Альчати - квалифицированными преподавателями греческого, что сделало его проницательным комментатором Библии. Хотя Кальвин после этого никогда не занимался юридической практикой, в Женеве он помог пересмотреть и кодифицировать законы города (6).
Важно отметить, что Женева объявила себя протестантской до прибытия Кальвина. Ее Колледж де Рив был закрыт из-за споров между гражданскими и церковными властями, но вновь открылся в 1535 году, за несколько месяцев до прибытия Кальвина. В 1537 году Матурин Кордье (1497-1564), который получил известность как педагог в Париже, Невере и Бордо, начал преподавать в Женеве, что свидетельствует о значительном улучшении образования в городе. Кальвин учился у Кордье в Париже, и приобрел у него изящный стиль, который впоследствии характеризовал его собственное письмо.
1538-1541 годы для Кальвина и его соратника Гийома Фареля (1489-1565) были периодом ссылки. Они были изгнаны декретом городского правительства из-за того, что настаивали на праве церкви создать свою литургию и призвали к тщательной проверке общественной морали и к праву общины дисциплинировать своих членов. Во время изгнания Кальвина школы в Женеве охватил хаос, поскольку учителя жаловались на плохую зарплату. Качество обучения ухудшилось, а зачисление в колледж резко сократилось.
3. Компетентность Кальвина как педагога
Хотя у Кальвина не было желания вернуться в Женеву, реформатор сделал это по приглашению магистратов в 1541 году. К этому времени его враги потеряли контроль над городскими советами, поэтому возможности проведения тщательной реформы, в том числе в области образования, представлялись многообещающими. "Церковные ордонансы", которые были приняты вскоре после его возвращения, признали право реформатских пасторов назначать учителей для школ. Гуманистические методы обучения продолжали внедряться, но с большим вниманием к оригинальным языкам Писания. Тем не менее только в 1555 году Колледж получил достаточно стабильное положение, чтобы выпускать квалифицированных учителей в достаточном количестве. Поскольку позиция Кальвина была защищена гражданским правительством, он взял на себя инициативу в содействии постоянному совершенствованию образования. Магистраты договорились создать комитет для изучения школ и предложений по их реформе. Как следствие, несколько небольших школ были объединены и образование было расширено в нуждающихся сельских районах. Академия для продвинутых исследований стала вершиной системы. Богословское подразделение Академии готовило реформатских пасторов как для Швейцарии, так и в другие страны (7).
Возможно, ни один другой протестантский лидер эпохи не был лучше подготовлен, чем Кальвин, чтобы предпринять задачу реформирования образования. Как заметил восхищающийся биограф, "знание латыни, греческого и иврита, юридический ум, полный знаний и глубоко разбирающийся в Писании вместе со всем кругом святоотеческой литературы, насыщенный принципами Реформации, позволили ему ясно осмыслить многие противоречия, оценить взгляды многих сект и партий, на которые уже распространился дух перемен. Что касается пастырских обязанностей и способностей, необходимых для плодотворной общинной жизни, он вернулся в Женеву достаточно подготовленным, чтобы его имя связалось с этим городом для всего мира" (8).
Причины этому найти несложно. Хотя в отличие от Лютера Кальвин не выпускал трактатов, направленных конкретно на образование, его многочисленные выражения беспокойства по этому поводу и действия, которые он предпринял в поддержку образования, свидетельствуют о его глубокой приверженности последнему. Он был первоклассным ученым и поэтому оценил важность образованного служения для Церкви, а образования мирян - чтобы служить обществу. В университете Буржа Кальвин учился у Мельхиора Фольмара (1496-1561), который обучил его как греческому, так и ивриту, и ознакомил с учением Мартина Лютера. После этого Кальвин вернулся в Париж и беседовал с другими учеными людьми, привлеченными идеями германской Реформации. На собрании в ноябре 1533 года он обратился к некоторым коллегам-гуманистам в критике разложения папской церкви, поддержав при этом основные черты сотериологии Лютера (9).
Наряду с влиянием Фольмара Кальвин воспринял идеи протестантов из общения с Жаком Лефевром д'Этаплем (1455-1536), также гуманистом, который был возмущен состоянием церкви и участвовал в усилиях по реформированию епархии Мо, где местный епископ разделял его опасения. Благочестивый исследователь Писания, Лефевр перевел Новый Завет на французский язык в 1523 году и Ветхий Завет в 1528 году. Его работы по Посланиям Павла показывают, что Лефевр был склонен к евангельским доктринам еще до того, как Лютер объявил о своем открытии sola fide, оправдании только верой (10). Лефевр призвал Кальвина прочитать работы Филиппа Меланхтона, ближайшего соратника Лютера и его коллеги-профессора по университету Виттенберга. Вполне вероятно, что наиболее сильное влияние на развитие Кальвина как богослова исходило от Лютера непосредственно и от тех, чье принятие его учения предшествовало обращению самого Кальвина. Такие люди, как Мартин Бусер (1491-1551) из Страсбурга и Вольфганг Капито (1478-1541) из Базеля, внесли существенный вклад в восприятие Кальвином Евангелия, и они, как и он, подчеркивали применение гуманистического подхода к реформированию Церкви и общества (11).
Ранние протестантские реформаторы, и прежде всего Кальвин, одобряли изречение: "Вся истина - это Божья истина". В результате они увидели ценность классического обучения и должным образом включили его в свои образовательные начинания. В отличие от мусульманского халифа, который уничтожил бесценную библиотеку в Александрии, потому что он думал, что в Коране содержится все, что необходимо знать, женевский реформатор писал: "Суеверны те люди, которые не осмеливаются брать что-либо из языческих авторов. Вся истина от Бога, и, следовательно, если нечестивые люди сказали что-то истинное и справедливое, мы не должны его отвергать, потому что это пришло от Бога... Почему же незаконно посвятить Его славе все вещи, которые могут быть надлежащим образом использованы для такой цели?" (13).
Со своим гуманистическим воспитанием Кальвин поставил великие результаты классических исследований на службе Реформации. Он, однако, сочетал свой энтузиазм в отгношении гуманитарных наук с суровым отказом от антропоцентричной перспективы большинства католиков, а также от светских идеалов, поддерживаемых гуманистами. Подобно Лютеру, пастырь Женевы признавал развращенность человеческой природы из-за греха, и поэтому он не мог одобрить веру в то, что образование как таковое обладает способностью формировать в людях добродетель. Он восхищался ученостью и литературным мастерством Дезидерия Эразма (1466-1536), знаменитого "князя гуманистов", но вместе с Лютером он категорически отверг взгляд этого прославленного ученого на доброту человеческой природы.
Вскоре после того, как Гийом Фарель, пионер-реформатор в Женеве, убедил Кальвина остаться в городе, реформатор подал предложения об изменениях в сфере образования. Он привлек Матурина Кордье к преподаванию, но, как мы сказали, вскоре после этого все трое были вынуждены покинуть город, будучи изгнаны властями за оппозицию государственному контролю над церковью. Затем Кальвин обосновался в Страсбурге у Бусера, и там он стал свидетелем впечатляющих достижений Иоганна Штурма, создавшего программу гимназии. Штурм настоятельно призвал власти объединить три латинские школы сомнительного качества в одно достойное учреждение, где он сделал латинскую риторику основой обучения и добавил к этому знание греческого языка. Штурм сочетал классические исследования с теологией для содействия духовному развитию студентов наряду с приобретением академических знаний. Педагогические принципы Меланхтона также привели его к организации собственной школы. Кальвин участвовал в этой школе в Страсбурге, будучи пастором французских беженцев, которые, подобно Штурму, бежали от гонений. Изгнанный из Женевы реформатор преподавал в академии, в которую попали многообещающие выпускники гимназий, наставляя их в библейской экзегезе. Когда он вернулся в Женеву в 1541 году, он принял страсбургскую модель для образования в этом городе (14).
Успех Иоганна Штурма как педагога вдохновил не только Кальвина, но и многих других, ибо его школа была лучшим из сопоставимых учреждений того времени. Другие протестантские города искали помощи Страсбурга в создании своих школ, но внутренние споры вынудили в итоге прервать эту работу. Когда город принял Формулу Согласия, некоторые лютеране стали жаловаться на приверженность Штурма четко реформатским доктринам и вынудили его подать в отставку с должности ректора.
4. Реформа образования в Женеве
Везде, где укоренялась реформатская вера, она вызывала большой интерес к образованию, а успехи в Женеве способствовали сопоставимым усилиям в других странах. Таким образом, назрел более внимательный взгляд на вклад Кальвина в это развитие.
Прежде всего, Кальвин встал на путь объединения некоторых школ низкого качества в гимназии, известные как schola privata или колледж, и schola publica на университетском уровне, но не присуждавшие степени. Гуманистическая приверженность классическим исследованиям обеспечила основу для подготовки образованных людей для пастырства в Реформатской Церкви и для управления гражданскими делами. Для лиц, которые не могли "потянуть" Суровые условия таких учебных планов, приходские школы предлагали общую грамотность и базовое обучение на народном языке. Катехизис Кальвина был основным текстом для изучения христианской доктрины. Завершение учебы в гимназии давало право поступления в Академию. Там учащиеся также изучали иврит, расширяя свои знания латинского и греческого языков. К языковым исследованиям добавили этику, логику, математику и физику. Религиозное обучение пронизывало все классы и посещение богослужений было обязательным, поскольку школы стремились привить преданность Христу вместе с овладением предметным циклом. В течение первого года работы в гимназию и Академию поступило около 900 студентов - впечатляющее начало, которое будет иметь далеко идущие последствия, так как последняя в конечном итоге стала моделью для Лейденского университета, Колледжа Эммануэля в Кембридже, и косвенно, Гарвардского колледжа в Америке (15).
Создание адекватного педагогического процесса в Женеве было сложной задачей. поскольку компентентных учителей, приверженных реформатской вере, там не было, а Кальвин не мирился с посредственностью. Поначалу он и Фарель сами учили Библии в колледже; вскоре, однако, Фарель переехал служить в Невшатель. По согласованию с гражданскими властями все кандидаты на преподавание в новой школе должны были быть выбраны и проверены пасторами до того, как их нанимали. Они должны были подписываться под исповеданием веры и подчиняться церковной дисциплине; это касалось педагогов и в гимназии, и в Академии. Магистраты и служители иногда вступали в споры о целях и руководстве последней. Первые способствовали изучению права и медицины - предметов, которые они сочли наиболее актуальными для общественных нужд, но пасторы подчеркнули необходимость подготовки служителей как для Швейцарии, так и за границу (16). По смерти Кальвина Теодор де Беза (1519-1605) приложил немалые усилия, чтобы поставить преподавание права и медицины при сохранении приоритета богословия. Его смерть привела к нехватке образованного духовенства, и магистраты усилили свой контроль над образованием. Расширение светских направлений обучения вызвало у многих пасторов трудности, однако образование продолжалось в направлении, которое в конечном итоге создало Университет Женевы (17).
Трудность, с которой Кальвин столкнулся при наборе преподавателей для женевских школ, была до некоторой степени преодолена, когда профессора Академии Лозанны были отозваны в знак протеста против требования гражданского правительства, которое утверждало, что оно имеет право контролировать церковную дисциплину. Беза служил там в 1548-55 годах, когда этот институт был главным протестантским учебным заведением в Швейцарии и Кальвин считал его прекрасным примером для Женевы. Служители отказались выполнять настоятельные требования магистратов в Берне, который контролировал Лозанну, и большинство преподавателей покинули город. Среди этих диссидентов был Матурин Кордье, который ушел в отставку в 1557 году, а затем к нему присоединились другие преподаватели, которые ушли два года спустя. Кордье и Беза отправились в Женеву, где они оба обогатили педагогику Кальвина (18).
После того, как образовательная программа с ее двумя подразделениями была оформлена, учение Писания имело приоритет и функционировало как объектив, через который учителя и ученики должны были исследовать другие предметы. Кальвин считал, что знание Слова Божьего необходимо для понимания всего спектра обучения. Он не отрицал ценность знаний, полученных из нехристианских источников, хотя и призывал к осторожности при их использовании. Реформатор заметил в своем комментарии к 1 Коринфянам: "Что касается тех искусств, которые не имеют в себе суеверия, но содержат разумные учения и основаны на справедливых принципах, поскольку они полезны и подходят для житейских дел, нет никаких сомнений в том, что они пришли от Святого Духа, а преимущества и опыт, которые мы получаем от них, должны быть усвоены только Богу" (19). В этом вопросе комментарий Кальвина к Быт.4.20 в еще большей степени признал достижения язычников как дары общей благодати, за которую христиане должны быть благодарны. Он утверждал: "Искусства и другие вещи, которые служат общей пользе - это дары Бога, которые ни в коем случае нельзя презирать, и способности, достойные похвалы! "(20).
Главный пастор Женевы полагал, что обучение - это привилегия, которая позволяет тем, кто получил его, учить других, а не просто предназначена для личного удовлетворения. Поэтому он подал надлежащий пример, переведя свои работы на родной язык в интересах тех, кто не знал ученой латыни. Кроме того, он понимал, что головное знание Писания само по себе недостаточно без возрождающей работы Святого Духа (21). Тем не менее в соответствии со своим пониманием общей благодати женевский реформатор поощрял чтение на классических языках произведений таких выдающихся язычников, как Цицерон, Ливий, Гомер, Ксенофонт, Полибий и другие древние авторы. Учебный план, который он реализовал, включал также некоторое внимание к естественным наукам как средствам для изучения общего откровения Бога, хотя классическое обучение заслуживало для него большего внимания.
В Академии Кальвин и Беза преподавали богословие, являя в своих лекциях умелое мастерство грамматико-исторической экзегезы в толковании Писания. Вместо того, чтобы сосредоточиться на диалектике, как схоластические богословы, они использовали экзегезу и тем самым дали рациональные объяснения христианской доктрины. В своих экспозициях Ветхого Завета Кальвин приступил к широкому использованию еврейских комментаторов (22). Благодаря эрудиции таких профессоров, как Кальвин и Беза, Женевская Акадения вскоре превзошла Лозанну и получила признание как первая высшая школа, твердо преданная реформатской вере. Ее наставники выпустили множество пасторов.
Поскольку выпускники Академии служили по всей Европе, ее репутация привлекла многих в ее многонациональный студенческий корпус, и в конечном итоге сопоставимые институты появились в других странах, особенно во Франции. Когда там правил Генрих IV (1589-1610), королевское правительство организовало гугенотские школы по образцу женевской модели. Эти реформатские заведения использовали в образовании гуманистические принципы и в конечном итоге готовили не только к пастырскому служению. Таким образом, влияние Кальвина на образование широко распространилось на его родине (23).
Когда английские пуритане отправились в Америку, они восприняли идеи Кальвина об образовании в своих школах в колонии залива Массачусетс, где законы 1642 и 1657 гг. обязали города обеспечить программы для обеспечения грамотности для всего населения. Постановление 1647 года приказало сформировать латинские классы, чтобы самые продвинутые студенты были готовы поступить в Гарвардский колледж. Пуританские церкви Новой Англии требовали от государства учреждения школ и поощрения их советов по мере необходимости (24).
Очевидно, что рост протестантизма - лютеранства и реформатства - привел к значительному расширению образования, поскольку церкви стремились внедрить библейское учение и подготовить верующих к его защите. Катехизис был основным средством для достижения этой цели, и никто не был более энергичен в борьбе за нее, чем Жан Кальвин. Стремясь к объективной истине, реформатор зависел от Святого Духа, чтобы дать людям возможность получить ее, и этот дар принадлежал всей общине. Твердое убеждение Кальвина состояло в том, что образованные христиане должны учить других способами, которые они могут понять. Поэтому он отказался от образования как самоцели (25). Он считал себя учителем-пастором, и он считал целью образования в Академии подготовку других лиц, приверженных этой задаче. Образование - это не просто интеллектуальное упражнение, а пробуждение ревности по Богу, приносящее при этом надлежащее знание Бога студентам. Это должно было начаться формально с катехизического обучения детей. Реформатское "Наставление в христианской вере" (1536) первоначально было попыткой систематизации катехизиса под очевидным влиянием Мартина Лютера. С горечью Кальвин понял, что молодежи будет трудно освоить эту работу, и он написал вторую, используя метод вопросов и ответов. В этой работе излагается Апостольский Символ веры, Десять Заповедей, Молитва Господня, и она подтверждает моральный закон Бога как правило для христианской жизни (26).
Кальвин был столь убежден в необходимости катехизического наставления, что он написал Эдварду Сеймору ( 1500-1552), лорду-протектору Англии при юном короле Эдуарде VI (1547-53), чтобы призвать англичан принять эту форму христианского образования без промедления. Его увещевание впечатляет: "Церковь Божия никогда не сохранит себя без катехизиса, поскольку учение похоже на семя, и хорошее зерно надо сохранить и сделать его всхожим... Если вы хотите построить здание Церкви надолго... дайте детям наставление в хорошем катехизисе, и объясните им кратко и простым языком, в чем состоит настоящее христианство" (27). В дополнение к этому совету Кальвин выразил желание, чтобы протестанты могли согласиться на общий катехизис как на демонстрацию их фундаментального единства в отношении основных принципов христианства (28). Поскольку истинная Церковь - это мать всех верующих, она должна помочь развитию своих детей через наставление в Богооткровенной истине (29). Хотя протестанты так и не создали общий для всех катехизис, каждая из их конфессий смогла выпустить собственные руководства по доктрине и между ними было широкое согласие.
Забота Кальвина о детях верующих отражает понимание завета в его богословии. Хотя он отверг римско-католическую доктрину возрождения через крещение, он поддерживал катехизацию, которая является эффективным средством оказания помощи детям, чтобы они могли увидеть свою нужду во Христе и были подготовлены к формированию твердого исповедания веры после того, как Святой Дух возродит их. Родители имеют первостепенное обязательство для такого обучения дома, в то время как пасторы должны обеспечить его в Церкви. Те, кто обладает спасением через веру, несут ответственность за то, чтобы передать правду своим наследникам в завете (30) В каждом приходе в Женеве Катехизис преподавался каждое воскресенье.
5. Вывод
Хотя работа Кальвина, начатая в Женеве, принесла впечатляющие результаты в образовании, за ее успехом последовал упадок этого сравнительно небольшого города, в то время как другие центры Реформатской веры следовали его примеру. Около 1600 года влияние Женевы уменьшилось, и ее Академия перестала быть основным учебным заведением, преподающим реформатское богословие. Достижения школ Женевы получили большой авторитет по всей Европе, и это было развитие, которое вдохновило протестантов создавать сопоставимые академии в другом месте. В свое время французский король Карл IX (1560-74) винил миссионеров, образованных в Женеве, в волнениях в королевстве, и потребовал от магистратов следить за их проникновением во Францию, ибо это продвигает крамолу (31). После того, как гугеноты создали свои собственные академии, их католические противники направили свой гнев на национальные школы, а не на Женеву. Среди выдающихся протестантских лидеров, получивших образование в Женевской Академии, были Каспар Олевиан (1536-1587), составитель Гейдельбергского катехизиса, Филипп Марникс (1538-1598), советник Вильгельма Оранского, лидера голландского сопротивления испанской тирании в Нидерландской революции (1568-1648), Флоран Кретьен (1541-1596), воспитатель короля Генриха IV (1589-1610) и Томас Бодли (1545-1613), основатель библиотеки в Оксфордском университете, которая теперь носит его имя. Джон Нокс (1513-1572), динамичный протестантский лидер в Шотландии, также учился в Женеве, а впоследствии назвал ее «самой совершенной школой Христа, что когда-либо была на земле со времен апостолов".
После смерти Жана Кальвина в 1564 году, Теодор Беза стал главным пастором Реформатской Церкви в Женеве и возглавлял Академию, пока слабое здоровье не заставило его в 1580 г. уйти в отставку с обоих постов. После Безы не было лидеров сравнимых способностей и влияния, которые могли бы управлять Церковью и Академией, и магистраты имели все больший контроль над церковными делами. Хотя и Кальвин, и Беза желали и получили государственную поддержку Церкви и школы, они сопротивлялись посягательствам гражданских властей в этих областях. Однако когда эти лидеры ушли, эффективных средств для сохранения церковной автономии почти не осталось.
Влияние обоих реформаторов, тем не менее, было по-прежнему обширно по всей протестантской Европе, так как их труды широко распространились и тем самым способствовали образованию на основе сформированной доктрины. Тк, к 1630 г. "Наставление" Кальвина выдержало 88 изданий на 9 языках, и его Катехизис был в употреблении в таких странах, как Франция, Швейцария, Нидерланды, Шотландия, Англия и Новая Англия (32). В то время как пошел рост протестантских университетов в таких городах, как Лейден и Гейдельберг, роль Женевы в качестве основного реформатского учреждения снизилась, и труды Кальвина и Безы продолжали уже их наследники в разных местах. Типографии в Женеве продолжали поставлять реформатскую литературу в большую часть Европы, несмотря на то, что Академия там потеряла свои позиции в качестве основной школы для подготовки реформатских служителей (33). Также влияние Кальвина как педагога пронизало ряд существующих университетов, таких, как Базельский и Эдинбургский вместе с Эмануэль-колледжем в Кембридже и Тринити-колледжем в Дублине; все они стали яркими центрами кальвинизма.
После того, как французские протестанты получили официальную веротерпимость в связи с Нантским эдиктом 1598 года, некоторые из их академий были в конечном счете способны развиться в университеты. Диссентерские академии в Англии, хотя официально их финансирование не разрешалось, иногда превосходили по своему уровню признанные университеты, особенно в преподавании современной истории, политической теории и естественных наук, основанных на наблюдениях и экспериментах (34). В частности, в Лейдене прогресс в области физических наук был примечателен тем, что их профессора рассматривали свою дисциплину как средство прославления Бога через объяснение созданного Им порядка. При этом лейденские ученые показали свое следование концепциям общего откровения и общей благодати у Кальвина. Женевский реформатор превозносил изучение нехристианских авторов, потому что он верил в Бога, наделившего их дарами, которые приносят пользу всему человечеству. Говоря его собственными словами, "когда мы видим, что в книгах языческих писателей изливается восхитительный свет истины, мы должны признать, что природа человека, хотя она и утратила свою целостность и глубоко развращена, по-прежнему украшена многочисленными Божьими дарами. Если единственным источником истины мы считаем Дух Божий, то не станем презирать истину, где бы она ни проявлялась, если только не хотим оскорбить Дух. Ибо злословить дары Духа значит презирать и оскорблять Его самого" (35).
В отличие от многих сварливых авторов, оказавшихся враждебными Писанию, Кальвин не возражал против научных запросов (36). Он презирал астрологию и алхимию , но одобрил наблюдение и экспериментирование в качестве действующих процедур. Реформатор принял точность Писания по всем научным вопросам, которые оно поднимало, но он не препятствовал проведению научных исследований. Несмотря на то, что он не был убежден в правоте Коперника в космологии, он не пытался запрещать его учения. Возможно, он мало что знал об идеях польского астронома и поэтому благоразумно воздерживался от их критики. В любом случае Кальвин не принижал научные усилия, а учебные программы в школах Женевы рассматривали изучение наук как достойное средство чтить Бога, явившего Себя в творении. Эта перспектива была и осталась во всех школах, исповедующих протестантизм (37).
Кальвин считал, что цель образования должна заключаться во внедрении знания истины, как Бог открыл ее всем людям, а также особого откровения. Знание Писания является основой для образования, которая должна способствовать признательности за Божье дело искупления вместе с пониманиеи фактического содержания в различных дисциплинах. Поскольку Кальвин принял культурный мандат Писания (Быт.1.27-28), он призывал к рассмотрению всех областей науки как граней общего откровения, с тем чтобы обнаружить намерение Творца для каждой из них. Правильное образование "будет питать душу, а также ум и тем самым созидать духовное здоровье тех, кто принимает его в вере" (38). Очевидно, Кальвин извлек пользу из своего опыта с гуманизмом, а потому он видел ценность гуманистической педагогики и научных исследований для создания христианского образования. Несмотря на то, что реформатор подчеркнул приоритет подготовки богословов и толкователей Писания, чтобы служить потребностям Церкви, он понимал также значение образования мирян. Его Академия в Женеве и другие школы, провозглашавшие такие взгляды, выпускали людей, хорошо оснащенных пониманием своей веры и способных защитить ее от врагов. Один историк верно заметил, что кальвинистское образование "поставляло в Реформатскую Церковь людей, необходимых ей, чтобы подвизаться в бою за веру" (38). Кальвин осознал, что "для протестантизма необходимо иметь просвещенную кафедру, говоря с просвещенными гражданами, и образованное служение беспомощно без образованного народа... Его труд в этой области дает ему почетное звание одного из творцов современного образования" (39).
1 H.G. Good, A History of Western Education (New York: Macmillan Company, 1947), 146
2 Ibid., 156
3 Работы Лютера на эту тему собраны: F. V. Painter, Luther on Education (St. Louis: Concordia Publishing House, 1965).
4 К обзору достижений Штурма см. Lewis W. Spitz and Barbara Sher Tinsley, Johan Sturm on Education (St. Louis: Concordia Publishing House, 1995).
5 William G. Naphy, “The Reformation and Evolution of Geneva’s Schools,” in Reformations Old and New, ed. Beat A, Kumin (Brookfield, VT: Scolar Press, 1996), 185-93; William Monter, Calvin ‘s Geneva (New York: John Wiley & Sons, 1967), 1-35; Charles Borgeaud, Historie de Universite de Geneve I (Geneva: Georg & Company, 1900), chapters 1 and 2
6 W. Stanford Reid, “John Calvin, Lawyer and Legal Reformer,” in Articles on Calvin and Calvinism, ed. Richard C. Gamble (New York: Garland Publishers, 1992), 149-64 как лучшая трактовка этого предмета.
7 Naphy, “Reformation and Evolution,” 194-202
8 A. M. Hunter, “The Education of Calvin,” Evangelical Quarterly 9 (1937), 32-33. Cf. Philip Vollmer and James I Good, John Calvin: Theologian, Educator, Statesman (Philadelphia: Heidelberg Press, 1909), 131-35.
9 Emmanuel Stickelberger, Calvin, a Life (London: James Clarke & Company, 1959), 16.
10 Philip E. Hughes, Lefevre, Pioneer of Ecclesiastical Renewal in France (Grand Rapids: William B. Eerdmans Publishing Company, 1984) - на фоне внушительного обзора гуманистов, так и не ставших протестантами.
11 Hunter, “Education of Calvin,” 28-30
12 Arthur F. Holmes, All Truth Is God’s Truth (Downers Grove, IL: InterVarsity Press, 1977) - полезное исследование концепции.
13 John Calvin, Commentaries on the Epistle to Titus, tr. William Pringle (Grand Rapids: Baker Book House, 2009 reprint of 19th century edition), 300-01. На Тит 1:20.
14 Gabriel Mutzenberg. “The Rise of the Schoolmaster,” in The Reformation, ed. Pierre Chaunu (New York: Sl. Martin’s Press), 261-65 - полезный краткий обзор предмета. Более основательное исследование Штурма см. Spitz and Tinsley, Johan Sturm, cited above
5 Frederick Eby, The Development of Modern Education, 2nd ed. (New York: Prentice-Hall, Inc.,1952), 117.
16 Karin Maag, Seminary or University: the Genevan Academy and Reformed Higher Educatio (Brookfield, VT: Scolar Press, 1995), 17-18.
17 Ibid., 87-88; 187-89.
18 Ясное краткое упоминание об этом моменте см. Elizabeth K. Hudson, “The Colloquies of Mathurin Cordier: Images of Calvinist School Life and Thought,” Sixteenth century Journal IX (1978), 57-78.
19 John Calvin, Commentaries on the First Epistle of Paul the Apostle to the Corinthians, tr. John Pringle (Grand Rapids: Baker Book House, 2009 reprint of 1848 edition), 75.
20 John Calvin, Commentaries on the First Book of Moses Called Genesis, tr. John King (Grand Rapids: Baker Book House, 2009 reprint of 1847 edition), 217; cf. E. Harris Harbison, The Christian Scholar in the Age of the Reformation (New York, Charles Scribners’ Sons, 1956), 144-46
21 John Calvin, The Institutes of the Christian Religion, ed. John T. Mc Neill, tr., Ford Lewis Battles (Louisville: Westminster John Knox Press, 1960), I:vii, 4; II:ii, 12-21. Прекрасное исследование см. W. Stanford Reid, “The Academy of Geneva,” Westminster Theological Journal XVIII (1955), 1-33.
22 lbid., 13-16. См. также Robert White, “The School in Calvin’s Thought,” Journal of Christian Educa tion 12 (1969), 5-26 и Charles Partee, “Calvin and Experience,” Scottish Journal of Theology, 26 (1973), 169-81.
23 Karin Maag, “Calvin’s Academic and Educational Legacy,” in The Legacy of John Calvin, ed. David Foxgrover (Grand Rapids: Calvin Studies Society, 1999), 11-30.
24 Gerald L. Gutek, Historical Foundations of Education, 2nd ed. (Upper saddle River, NJ: Merrill Publishing Company, 1997), 97
5 Harbison, Christian Scholar in Reformation, 158-61.
26 К изучению Кальвина как катехизатора см. Peter Y. De Jong, “Calvin’s Contribution to Christian Education,” Calvin Theological Journal 2 (1967), 162-201. Текст катехизиса см. Calvin: Theological Treatises, ed. J.K.S. Reid (Philadelphia: Westminster Press, 1954), 83-139.
27 John Calvin, Selected Works of John Calvin Tracts and Letters, ed. Henry Beveridge, Jules Bonnet, and David Constable (Grand Rapids: Baker Book House, 1983 reprint of 1858 edition), 191 Письмо от 22 октября 1548 г.
28 Calvin. Theological Treatises, 88-89.
29 De Jong, “Calvin’s Contribution,” 200; cf. Thomas F. Torrance, The School of Faith (New York:Harper Brothers, Publishers, 1959), 3-65
30 De Jong, “Calvin’s Contribution,” 191-93.
31 James Mackinnon, Calvin and the Reformation (New York: Russell & Russell inc., 1962 reprint of 1936 edition), 177-97
32 Herbert D. Foster, “Calvinists and Education:” in Cyclopedia of Education, ed. Paul Monroe (New York: Macmillan Company, 1915), 493.
33 Прекрасное эссе о роли Женевы в последующем подъеме и упадке см. Lewis Gillian, “Calvinism in Geneva in the Time of Calvin and Beza,” in International Calvinism, 1544-1715, ed. Menna Prestwich (Oxford: Clarendon Press, 1985), 39-70.
34 См. John W. Kuykendall, “The Presbyterian Heritage and Higher Education,” The Presbyterian Outlook 166 (April 23, 1984), 8-13.
35 Calvin, Institutes of the Christian Religion, II.ii.15.
36 Andrew White, History of the Warfare between Science and Theology in Christendom, abridged edition, ed. Bruce Mazlish (New York: The Free Press, 1965), 123 ff
37 Полезное эссе на эту тему см. Brian A. Gerrish, The Old Protestantism and the New (Chicago: the University Press, 2004 Reprint of 1982 edition), 164 ff.
38 Два превосходных обзора влияния Кальвина на образование см.: C. Gregg Singer, “Calvin and Education,” The Call 7 (Spring 1979), 19-21 and Ivan Zabilka, “Calvin’s Contribution to Universal Education,” Asbury Theological Journal 44 (1989), 77-96.
39 A. M. Fairbairn, “Calvin and the Reformation,” in The Cambridge Modem History II, ed. A. W. Ward, G. W. Prothero, and Stanley Leathers (Cambridge: the University Press, 1969 reprint of 1907 Edition), 372
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn