Странный я, наверное, человек. Осень люблю больше, чем весну.
Весна… это пробуждение. Это тёплое солнце, это весенние запахи… Но для меня это скорее задумчивое, созерцательное время года. А осень – это совсем другое дело.
Я люблю холод и прохладу, обожаю деревья, шумящие жёлтыми, солнечными листьями, серое, кажущееся таким близким – рукой дотянешься – небом, в котором гуляет и опускается на землю ветер. Особый ветер, осенний, который пахнет холодной высотой, опавшими листьями, солнечным светом и капельками дождя. Манящий, дразнящий, зовущий в неведомые дали ветер…
Для меня осень – самое беспокойное время года. Как никогда, мечтаешь о крыльях. Чтобы раскрыть их и воспарить в словно нарисованные акварелью облака, поддавшись неведомому зову, полететь, то кружась на волнах ветра, как опавший лист, то бороться с встречными потоками, поднимаясь всё выше, улетая всё дальше. Стоит только закрыть глаза, и уже я вижу, как земля остается внизу, шелестят кажущиеся пушистыми разноцветные леса, серебрятся извилистые реки, мерцает огнями город, крыши самых высоких домов которого кажутся не больше мелкой монетки. А выше меня только бескрайний облачный простор…
Осенью сердце зовёт меня куда-то, куда-то далеко, в сторону затянутого туманной дымкой горизонта…
Как жаль, что у меня нет крыльев.
Люблю осень. Краски увядают, но за внешней яркостью начинаешь замечать другую красоту – молчаливую, прелестную в своей простой черно-белой гамме, прекрасную своим отсутствием каких-либо украшений. Солнца становится всё меньше, и всё ярче начинают гореть те маленькие солнышки, которые живут внутри каждого человека. На улице холодает, но всё теплей и уютней становится там, где есть огонь и люди.
Я заново влюбляюсь в Дождя осенью. Холодные, тихие, шуршащие по асфальту капли, бесшумно пропадающие в листве. Ливень не гремит, не выбивает дробь по мостовой и водосточным трубам, как летом, а, словно тоже замечтавшись, неторопливо шагает, обратив взор к небесам. Дождь становится задумчивым и мечтательным, иногда по его лицу пробегает лёгкая и светлая улыбка, словно кусочек ярко-голубого неба, на миг проглянувший из-за туч. Он погружает землю в сон, теперь его песни - колыбельные. А его глаза становятся ясными и почти прозрачными.
Забегаю в квартиру, скидываю тяжёлый рюкзак на пол, быстро переодеваюсь. Хватаю зонт, сбегаю по лестнице, толкаю тяжёлую дверь подъезда, почти вприпрыжку лечу. Друзья удивляются, куда это я так спешу после школы. Всё просто – меня ждут.
Вот и высокие кованые ворота в белой каменной арке. Несколько шагов, отозвавшихся гулким эхом – и я в другом месте. За фигурной чугунной оградой город живёт своей жизнью, едут машины, спешат прохожие, но здесь, словно за невидимой границей, все звуки, всё дыхание городских улиц слышится словно издалека. Словно высокие, раскидистые деревья закрывают своими ветвями светлые аллеи, и городской парк превращается в маленький лес. Если прислушаться, то можно услышать тишину, которая бывает в настоящем лесу.
На тёмный асфальт, усыпанный островками ярких листьев, падают несколько тяжёлых капель. Я открываю зонт и неторопливо шагаю вглубь парка.
Дождь находит меня около невысокого тополя с раздвоенным на высоте половины моего роста стволом, растущего почти около дорожки. Я ласково глажу рукой грубые складки коры, поросшей мхом.
- Это дерево – мой друг. – говорю я. – Когда я была совсем маленькой, мы с друзьями каждый день гуляли в парке. Для нас он был Парком, с большой буквы, настоящей сказочной страной. А на этом дереве жила белка. И однажды мальчишки решили залезть вверх и её покормить. Они были такими деловыми. – я улыбаюсь, согретая воспоминаниями. – Меня, как девочку и прекрасную даму, они не допустили, хотя я сердилась, а они всё равно не соглашались. И наконец, Даниил подсадил Мишку, тот встал в этой развилке, ещё немного забрался наверх. И белка прибежала, даже взяла что-то с Мишкиной ладони. Наверное, почувствовала, что мы дети, и не хотим ей никак навредить. Сейчас один из них далеко, другой – ещё дальше. А я хожу и навещаю дерево. Мне кажется, оно нас помнит. – я опять глажу кору. Мне кажется, или где-то в желтеющей кроне мелькнул рыжий хвостик?
Мы с Дождём гуляем по нешироким аллеям. Я – под серебристым зонтом, а Дождь рядом. Ветви деревьев почти смыкаются над головой и на фоне светлых облаков кажутся чёрными. Стройные нежные берёзки, толстые исполины-дубы, аристократы-клёны, пышные пушистые ели, очаровательные лиственницы. Потом выходим к широкой набережной, смотрим на полусонно, но величаво текущую реку. Ветер здесь сильнее и холоднее, и несёт что-то волнующее, зовущее.
В моих руках большой букет солнечно-золотых кленовых листьев. Мне нравятся кленовые листья. Они изящные, точёные, напоминают раскрытые ладони человека. Ладони, наполненные солнцем.
- Знаешь, о чём мечтают деревья? – тихо шелестит Дождь. – Они мечтают летать. Они ловят листьями ветер, чтобы почувствовать, каково это – парить высоко над землёй, они тянутся ввысь, чтобы обнять ветвями небо. Чем глубже корни погружаются в землю, чем выше ствол, чем пышнее крона, тем сильнее их мечтания коснуться небес.
Я отпускаю свой солнечный букет. Ветер подхватывает их, кружит, и уносит за реку. А несколько упали в воду, и теперь они медленно и плавно плывут вдоль берега.
- Наши с деревьями мечты похожи. – отвечаю я немного грустно.
- Я могу слышать голоса деревьев. – продолжает Дождь. – Но я знаю одного человека, который смог услышать, как они растут.
- Правда?
- Правда. – кивает Дождь, и я ему верю.
- А о чём говорят деревья? – мне любопытно. Может, и с моим другом-тополем удастся поговорить?
- Их мысли одновременно и похожи, и не похожи на человеческие. Деревья общаются чувствами и ощущениями. Их голоса напоминают и шелест листвы, и человеческие слова.
Я улыбаюсь. В следующий раз я точно постараюсь расслышать, что будет говорить мне мой тополь…
Налетает ветер, треплет и пытается вырвать из моих рук зонт. Дождь помогает удержать зонтик и обеспокоенно говорит, прислушиваясь к гулу ветра:
- Ветер хочет усилиться. Иди домой, ты совсем промокла. Я киваю.
Мы выходим на просторную центральную аллею, идём к белым воротам. Меня разбирает любопытство, я задаю Дождю вопрос.
- А ты можешь говорить с Ветрами?
Дождь тихо хмыкает.
- Мы с Ветром, или Отцом Ветров вместе даже песню сочинили. А все остальные ветра – его дети.
- Расскажешь мне в следующий раз про Детей Ветров?
- Обязательно.
Белая гулкая арка, кованые ворота. Шаги, отдающиеся эхом. Дождь остался на той стороне. Прощально махаю ему рукой, вижу его светлый силуэт сквозь переплетение ажурной решётки. И опять улыбаюсь.
Шум города возвращается. Я неосознанно перехожу от неторопливой прогулочной походки на свой обычный быстрый шаг. Вскоре я дома.
Кладу сушиться мокрые пальто и зонтик, ставлю чайник на плиту.
Через несколько минут сижу, укутавшись в клетчатый плед, пью горячий чай с лимоном, мятой, чёрной смородиной и имбирём. А из окна кухни видно реку и мост через неё.
Всё-таки я очень люблю осень…