Самоуверенный мажор, оторвавшись от подружки, прижал Олю к стене, рывками раздел. Сашка подошел к оставленной девушке, сиськами намного привлекательней жены.
Темноволосая администраторша затрапезной гостиницы плотоядно улыбнулась, приблизилась к ширинке, быстро расстегнула молнию на джинсах. Когда она взялась за достоинство, просто и без уламывания, Мосальский почти влюбился. Она довела партнера до крепкой стойкости, раздела окончательно, усадила в кресло, сама сверху. Девичьи ручки уперлись в мужские колени, предоставив на обозрение спину с татуировкой дракона, попка мерно двигалась вверх-вниз. Толстяк закатил глаза. Проворная девица быстро истощила любовника, успев соскочить в решительный момент. Черный дракон покрылся белыми пятнами. Она размазала сперму по пояснице.
- Полезно для кожи, - сообщила партнерша и присоединилась к подругам, оставшимся без утешников.
Аглая в виду зрелости представляла интерес для малолеток. Женщину вспахивало сразу трое юнцов, она с удовольствием отдавалась, словно очутилась в родной стихии. Сашка сокрушался, мог бы и сам попросить в попку, но боялся отказа. Ольгу парень поставил на четвереньки и жахал сзади. Она упорно отводила взгляд от супруга, тихо постанывала с искаженным лицом. Так она страдает только в минуты оргазма. Из соседней комнаты появились юноша и девушка, начавшие с тет-а-тет, разбрелись по новым партнерам. Мосальский хотел попробовать всех, но сначала перекур.
Он вышел на балкон. Парень лет двадцати двух, точно отбойный молоток, долбил на подоконнике беременную ровесницу. Партнерша не успевала дышать, но крепко обвивала ногами мускулистый торс.
«Это рай», - решил толстяк, раскурив сигарету. Сизый дымок пошел порхать в ночную высь. В соседнем доме гремела музыка, доносился галдеж танцующей молодежи.
- Все! Больше не могу. - Долбежник оторвался от партнерши, утер пот со лба. - Нужно передохнуть.
Он ушел в комнату. Женщина погладила большой животик, оставила ножки раздвинутыми, игриво подмигнула курильщику.
- Сейчас, только докурю,- обнадежил Сашка, чувствуя прилив сил и срочно добивая бычок.
Она спустилась на пол, подползла и затеяла минет, как администраторша.
Свингеры возвращались домой совершенно довольные. Раскрасневшиеся. Истомно уставшие. Дамы, развалившись, на заднем сидении. С легким головокружением от впечатлений. Бизнес-леди довезли до дома, та поинтересовалась:
- Как Родя?
- Отлично, - ответил водитель. - Привет передавать?
- Не надо. Он давно хотел семью, пусть будет счастлив. Не ревнует жену к каждому столбу?
- Да вроде нет.
- Ну и хорошо. Может, исправился.
Мосальские лежали перед телевизором, готовясь ко сну. У толстяка майка привычно налезла на грудь, обнажив живот, как у беременной партнерши.
- А здорово тебя там поимели, - с издевкой припомнил муж, - со мной ты так не стонешь.
- А сам-то? Глазки закатил, ручки сложил, весь на расслабоне...
- Ты со сколькими успела?
- С тремя или четырьмя, я уже не помню. Совсем меня закружили. А ты?
- Тебе кто больше понравился? - Сашка удовлетворил все, кроме любопытства.
- Да там один паренек. И член большой, и умелый. А тебе кто?
- Мне понравилось с беременной на балконе. Прикольно. Я бы хотел тебя беременную.
- О, нет! Только не это.
«Принцесса» глотала противозачаточные таблетки, а когда кончались и лень бежать в аптеку, заставляла мужа надевать презерватив.
Почти каждые выходные Мосальские с Белугиными устраивали шашлык в лесочке. Сначала отмечали месяц и неделю совместной жизни, месяц и две, потом перестали придумывать поводы, просто собирались. Дамы и Родион пили для времяпрепровождения, убийства времени, толстяк, будто хотел вылакать неупиваемую чашу. Однажды и Родик напился. Жены разбрелись по домам, а мужики остались в теплой ночи раннего октября.
Жужжали насекомые. Припозднившиеся мамочки поскрипывали колясками. В отдалении ярко светили фонари коттеджной улочки. Благодатная пора, когда хочется гулять ночь напролет, как студенты. Дожди и холода только обещались, всемирное потепление удлинило бабье лето. Глаза мужиков, привыкшие к темноте, сверкали мистическим блеском. Изредка пробивало на зевоту, особенно Белугина.
- Тебя ночью в лесу никто не спрашивал, который час? - прервал затянувшееся молчание Родион.
- Бродит здесь какая-то приблудная.
- Ты ее разглядел? А то я все никак не могу.
- Не-ка. Но голос... такой мелодичный. Я б ей вдул.
- Ты б любой вдул. - Родик рассмеялся.
- Нужно догнаться, - изрек Сашка.
- Позняк метаться. Двенадцатый час - уже не отпускают.
- А если я найду?
- Если у тебя есть, неси. - Белугин завтра - выходной. Так и так отсыпаться.
- Не-е, куплю.
- Кто ж тебе даст? Закон.
- Мужикам закон не писан, особенно желающим выпить.
Родион усмехнулся и снова зевнул. Пусть хорохорится, разговор пустой, скоро по домам, к любимке. Сегодня, наверное, не будем пытаться заделать потомка, отложим на завтра.
- Спорим, достану? - Мосальский - мужик желающий.
- На что спорим?
- На штуку.
Вариант почти беспроигрышный, но прижимистый Родик не хотел расставаться с тысячей даже гипотетически. Он почесал подбородок. Мосальский понял настроение дружка, добавил для азарта предложения:
- Достану в течение двадцати минут.
Это резко повышало белугинские шансы. Заработать тысячу за двадцать минут - отличный способ пополнить семейный бюджет, - любимка обрадуется.
- Я никуда не пойду, - отказался Родион.
- И не надо. Поедем на моей машине.
- Не-е, я с пьяным за рулем не поеду.
- Ну, ладно, - безропотно согласился алкаш. - Вызовем такси.
Родик прикинул - такси пребудет минут через двадцать, - шансы растут. Глазки ярко заблестели, словно у черного кота в темной комнате. Он мягко потер руки и тут же протянул правую.
- Спорим!
Толстяк пожал.
- Сейчас полдвенадцатого. - Родион посмотрел на наручные часы. На самом деле - одиннадцать тридцать две, но у дружка часов нет, а с мобильником сверяться не полезет, две минуты выгадал. - Если до без десяти полуночи у тебя в руках не будет водки, ты проиграл.
Сашка пьяно кивнул.
- Давай, вызывай такси, - подсказал собутыльник и осекся, теперь Мосальский вынужденно достанет сотовый и увидит точное время. Белугин закусил палец, надеясь на неточный ход часов приятеля.
Но Сашка думал о водке. Не обращая внимания на время, он нашел в контактах номер такси, позвонил. Диспетчер обещала подать через десять минут, поблизости ошивалось одно. Родион замандражировал, - теперь время в пользу соперника. Родик поминутно смотрел на запястье. Черные шашечки на желтом фоне подъехали через одиннадцать минут - снова выигрыш в пользу охранника-экономиста. Пока собрали оставшиеся шашлыки в пластиковый контейнер, мусор в пакеты, ушло еще две минуты. Белугин умышленно тормозил процесс.
Мосальский приказал в Подгорное, а это всего пару минут по широкой окружной через железнодорожный переезд. Родион думал - заедет к какой-нибудь бабке, разливающей самогон, а это не считается. Но машина остановилась у двухэтажного магазина с кучей вывесок на фасаде. Местный предприниматель построил бизнес рядом с проживанием на берегу мелкого пруда, излюбленного места детворы во время летних каникул и коров, бредущих с пастбища. Рыбаки пытались ловить карасей, но здесь водились лишь мизинчиковые экземпляры.
Толстяк пошлепал в здание. Родик вперился взглядом в стрелки. Сорок восемь минут. Две минуты до срока. Белугин мысленно подгонял секундную стрелку, даже дул, как отлынивающие от уроков школьники на градусник. Сорок девять. Осталась одна минута. Родион попеременно смотрел то на вход, то на часы.
Вышел мужик. В свете тусклой лампы над крыльцом не разберешь. Вроде посубтильней, чем Сашка, явно никуда не торопится, закурил на крылечке. Еще двадцать секунд и спор выигран. Они показались Родиону самыми мучительными в жизни. По истечению он протяжно выдохнул и развалился на заднем сидении. Штука в кармане! Хотел закинуть ногу на ногу, но теснота авто не позволяла расположиться с роскошью.
Мосальский вышел спустя пять минут с двумя чекушками в руках. Неспешно подошел к машине.
- Ты проиграл! - обрадовал дружка Родик.
- Сколько там натикало? - Толстяк плюхнулся на переднее сидение.
- Без пяти.
- Ну, пять минут туда, пять минут сюда...
- Не-не-не. Договор дороже денег.
- Да брось ты, Родионыч. Главное, водка у нас! - Сашка поднял бутылочки вверх и скомандовал таксисту: - Шеф, вези обратно.
Недолгую дорогу Белугин канючил насчет выигрыша, взывал к совести, Мосальский только отшучивался. Родион понял - не отдаст, успокоился. Зато без потерь. Для алкаша вся махинация затевалась с целью раздобыть выпивку и сохранить собутыльника, чего и добился. С разрешения таксиста он закурил в открытое окно. Водитель отвез дружков на поляну.
- Карточки принимаете? - Сашка достал кредитку.
- Нет, только наличные. С вас двести рублей, за поездку, ожидание.
- У меня кэша нет. - Мосальский развел руками. - Родь, не богат?
Расставаться с последними сотнями в планы Белугина не входило. Он заерзал на сидении, трезвея в поисках выхода из щекотливой ситуации.
- А ты забеги домой, возьми, - предложил он.
- Олишна сейчас не даст, скажет, опять на водку потратишь. Да и пока буду бегать, еще больше набежит. За ожидание.
Толстяк сделал лицо человека, попавшего в безвыходное положение. Родион издал звук сожаления, неохотно достал кошелек и распрощался с последними купюрами.
Приятели вновь присели на облюбованном бревнышке. Похолодало. Мамочки загнали детишек домой и больше не скрипели колясками. Лесные насекомые затихли до рассвета.
Двое парней остались в темном лесу, на трезвую голову казавшегося опасным.
Родик злился на Сашку и, желая отомстить за потерянные деньги, выдул из горла полчекушки. Остывшее мясо - плохая закуска, она лишь прибавило гадливости во рту.
Мосальский выпил оставшееся, закусив сигаретой. Оба резко сдали, точно проглотили последнюю каплю, переполнившую чашу. Рыбак пребывал в блаженной нирване, жизнь более не отягощала. Хотелось прилечь, хоть прям здесь на травке, и дожидаться следующего дня, а там снова вернуться в нирвану. В Белугине хмель вскрыл темные стороны души.
- Как сказал китайский философ Лю Сю Бу: «Наше дело предложить». - Сашка еле шевелил губами.
- А ты еще не предлагал. - Родион сохранил больше памяти.
- Разве? - удивился Мосальский.
- Так точно.
- Тогда зови Галку, пойдем.
- Не-е, любимка уже спит. Давай просто я с Ольгой.
- Так нечестно.
- А это за прошлый раз. Когда с Аглаей не стал.
- Не встал?
- Не стал.
- А сейчас встанет? - Толстяк так и не расслышал правильно.
- Встанет. Пошли.
Белугин подхватил пакет с шашлыком в контейнере, вторую чекушку, взял друга под ручку. Он попытался поднять Сашку, но тот заупрямился.
- Не-е, Олишна, наверное, спит.
- Ну вот. Какой ты на хрен свингер? Чужую горазд, а свою не даешь.
Родион хотел сплюнуть, но вспомнил о лизоциме. Конечно, он не пошел бы. И не стал бы. Но хотелось насолить. Не найдя лучшего способа, он пошатался домой, прихватив пакет. Уходил по-английски, даже не оглядываясь.
- Куда ты? - догонял вопросом Мосальский. - Мы же еще не допили.
Но Родик не слушал и не хотел слышать. Придя домой, кое-как разделся, упал в кровать рядом с бурчащей женой и заснул.
Проснулся после обеда. Галка давно на работе, пасынок в саду. Голова раскалывалась, но сильнее точил стыд. Из-за двухсот рублей завелся, обидел друга, теперь на душе паршиво. Он посидел на кровати, сжимая голову, потом прошел в ванну.
Белугин долго приводил себя в порядок: вымылся, побрился. Стыдоба выжигала изнутри. В тяжелых раздумьях он выпил кружку чая, набрал дружка по мобильнику.
- Привет, Саш! Ты извини, я вчера был не прав. Утащил водку, шашлык. Давай допьем?
- Потом допьем. - Толстяк уже серьезно опохмелился и излучал благодушие. - Я сейчас уезжаю в Москву, завтра приеду, тогда и допьем.
- Так может, взял бы с собой в дорогу?
- Хорошая идея! Но я уже иду на автобус. Возвращаться - плохая примета.
- Так давай я тебе принесу! Успею до отправления?
- Успеешь. Мы тебя подождем. Подходи к «Линии».
Лелея прекрасную возможность все исправить, Родион быстро добежал до круглосуточного гипермаркета рядом с сосновым бором, разыскал Мосальского. Тот и не думал обижаться, случайные собутыльники частенько кидали, а у Роди, будто гора с плеч. Постоял, подождал, пока рыбак накурится и загрузится в автобус. Ручкой делать не стал, а то примут за педиков, - контингент торгашеский, острый на язык. Белугин вприпрыжку поскакал домой.
Сашка традиционно закрывал рыбацкий сезон на Волге. Но сначала в столицу - закупиться снастями на осенний жор хищника, договориться о поставках на зимнюю рыбалку. Перед отъездом он провел сложные переговоры по телефону с дистрибьюторской фирмой. Каждый раз общался то с евреем, то с армянином. Армяно-еврейская смесь - самая гремучая, ни в жизнь цену не скостят. Эксклюзивщики, - приходилось идти на поклон.
Известная на рынке китайская фирма делала спиннинговые приманки на уровне «Rapala» и «Mepps», дала права по России только этой компании. Мосальский давно выработал стратегию - продавать подделки, зато по дешману. За «фирмой» идут в специализированные магазины, а не на рынок.
Из Города в столицу ходили рейсовые автобусы, но для челноков придумали особый, эдакий чартерный рейс без крыльев, выезжавший от «Линии». Товарки знали друг друга наперечет, кто, когда собирается, водилы с пониманием ждали опаздывающих. Дружный коллектив, сроднившийся на почве совместной дороги и пьянки. Некоторые строили семьи. Но двум коммерсантам в одной квартире не ужиться, как двум лидерам в одной партии, союзы быстро распадались.
Толстяк умял шашлык под чекушку. Показалось мало. Он сходил на заднее сидение, развлек угощающих анекдотами, дополнительно остограмился. В Ельце автобус делал долгую остановку, пассажиры ужинали люля-кебабами в кавказской кафешке. Сашка пропустил, - дрых на месте, основательно надравшись. Проспал до столицы.
Павелецкий вокзал - конечная. Утренняя Москва привычно спешила в жажде наживы. В зрачках прохожих Мосальскому с похмела мерещились дензнаки, малая часть радовались рублям, большая признавала только баксы и евро.
Шорох метел дворников тонул в бесконечном гуле, издаваемом «большой деревней». Вечный смог душил грудь живущего у леса, похлеще химии комбинатов. У входа в метро толстяк купил бутылку пива, жадно опорожнил, вроде отпустило. Проклюнулся столичный азарт, легко вовлекающий провинциала в круговорот заработков. Сашка приободрился и ринулся в круговерть.
Он скоро объехал знакомые «точки», набил две сумки блеснами, воблерами, твистерами, договорился о поставках мормышек под зиму. Рыболов оставил поклажу у проверенных поставщиков, обещая забрать к концу рабочего дня. Армяно-еврейскую смесь припас напоследок.
В презентабельном офисе, занимавшем цокольный этаж митинской высотки, Мосальского ждали. Менеджер-армянин, узнав фамилию, бесцеремонно оглядел и направил в кабинет директора. Толстяк спиной ощущал буравящий взгляд черных глаз.
Седой еврей, крепко сбитый, слегка сутулящийся, этакий эталон ростовщика, ходил возле кожаного кресла, разминая ноги. Он скрестил руки на груди, словно готовясь к разборке. Полинявшая рубашка из джинсовой ткани, коричневые брюки - одежда среднего класса, а гонору, как почувствовал гость, на долларового миллионера.
Обстановка деловая, цвета «бордо». Стол, ноутбук, шкаф, заставленный профессиональными журналами, талмудом Сабанеева «Жизнь и виды ловли пресноводных рыб».
Запах среднего по денежным меркам пластика. Стена за директорским креслом - галерея сертификатов, почетных грамот, благодарностей.
- Здравствуйте, господин Мосальский. - Из-под густых бровей сверкнули серые глаза.
- Здравствуйте, господин Шапиро!
Сашка протянул руку, но директор сделал кислую мину и поспешно указал на вешалку.
- Разденьтесь.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/11/08/500