Где бы, при каких условиях не происходило зарождение новых отношений, всегда начинается с заинтересованности человека человеком. Только тогда мужчина будет рядом, стараться во всём, помогать, дарить подарки. Но, это продлится недолго. Для данного периода придумано даже название: - "Конфетно - букетный". То есть приторно - сладкий, наигранный, и поэтому не постоянный, временный. Зная об этом, как одна, так и другая сторона, всё равно втягиваются в совместную игру. Женщинам приятно получать подарки, и быть согретыми вниманием. Мужчинам видеть, как они завоевывают расположение женщин. Но, таким образом, невозможно завладеть сердцем.
Дорога к нему тяжела и усыпана множеством трудностей и испытаний. Не каждому дано справиться с ними. Вот тут-то и замаскирован тот самый момент, когда любая, хоть мало-мальски умная женщина, способна заложить основание фундамента всех последующих отношений, а возможно и будущей семьи. Многие расслабляются под натиском ухаживаний, становясь неинтересны мужчинам, не понимая причины происшедшего. А это элементарный эгоизм. Что же делать женщине, как не расслабляться в руках Амура?
Но, всё не совсем так. Именно в этот период и происходит сближение. И каждый мужчина ждёт ответа, в виде заинтересованности со стороны женщины его проблемами, стремлением проводить время вместе, невзирая на обстоятельства и лень. Именно тогда закладывается основание семьи, её фундамент. И сделать это способна только женщина. Мужчина не сумеет ничем помочь, кроме, как выполняя, роль генератора идей, в дальнейшем совместно воплощаемых вдвоём. И не унижение для женщины, помогать ему не только словом, но и делом, это и есть основная её роль; показать, что согласна быть рядом с ним, помогать. Происходит, само собой, спонтанно, и ни в коем случае не по принуждению. Понять и объяснить стремление быть вместе, практически невозможно. Потому что не поддаётся формулировки "быть вместе". Тут другое, умение сопереживать, и принимать проблемы близкого, как свои, не надеясь на взаимность.
Молодые люди насколько влюбчивы, настолько опрометчивы, и горячи в своих суждениях. Молодость не сдержана, и не дает возможности анализа ситуации. И уж точно никак не пытается объяснить факт Божьего промысла произошедшей встречи двух личностей. Молодым кажется, разлука — это ерунда, надо только подождать, и будет ещё очень много вариантов всевозможных встреч. Думается; на земном шаре много не просто похожих, подходящих друг другу людей, но и, что будут попадаться всю жизнь, следует лишь только выйти на дорогу, и ждать своего человека.
К сожалению, зрелость говорит о другом; все пары, встретившиеся на земле не случайны в своём выборе.
Кто пронёс семейные узы сквозь жизнь, с годами начинают понимать это, не сразу, а только пройдя тяжелейшие испытания.
Сознание знаковости выбора неотъемлемо у людей зрелого возраста, так, как опыт не позволяет поддаваться чувствам, а здравый смысл глушит всю романтичность, открывая коридор к восприятию главного, преподнесенного нам Свыше, смысла.
В юности стремимся к поиску новых отношений, в надежде на удачу, с возрастом, с точностью до, наоборот, стараемся избегать случайных встреч, романов, боясь растратиться не на то, зная; вокруг много подделок. Видя их сразу, не углубляясь в проверку на деле очередного, рассеивающегося с малейшим направлением ветра миража, коего собственно и не было, как оказывается потом, через пару недель, месяцев, или не дай Бог, лет.
Многие говорят; чем больше возраст, тем тяжелее найти свою половину. Теперь был согласен с этими словами, зная в чём заключается причина. Но, казалось, дело не только в уровне нашего, развивающегося с годами опыта, а в том, что чем больше расставаний, тем больший срок даётся на осознание происшедшего, во избежание повторных ошибок. Мы учимся. Но не как при СССР, в бесплатной школе, техникуме, и институте. Мы приобретаем знания слишком большой ценой. Собственной жизни, прожитых впустую лет.
Но в то же время их нельзя называть такими уж и пустыми. Это годы кризисов, нервных срывов, депрессий, годы нашего слишком дорогого обучения. И цена его выражена не в деньгах, а в нечто большем. Складывается из страданий, потерь, разлук, и уж только потом, в самом конце, из приобретений. Настолько незначительные со стороны, для нас имеют огромнейший смысл, являясь нашим продолжением, выстраданы, мы с ними давно одно целое, которое и есть наша жизнь. Только поэтому, какой бы тяжелой, и несчастной не была, дорога нам. Как никто знаем цену, вправе гордиться ей, хотя бы потому, что невозможно выразить в денежном эквиваленте, продать, или купить. Только вспомнить, мысленно прожить заново, поделиться в рассказе, или просто похоронить где-то глубоко в себе, на самом дне воспоминаний, никогда не открывая двери этой тайной комнаты.
Иногда, двое молодых людей начинают ссориться из-за глупых разногласий, касающихся, скажем к примеру, куда поехать, или каким путём добраться до данного места. Не всегда это последствие упрямства. Скорее - проявление совершенно разных характеров, и взглядов на одни и те же проблемы. Это доказательства полной несовместимости и нежелания принимать сторону диктующего условия. Недаром говорят, что вся любовь проверяется в пути. Даже, если путь сама жизнь. Когда преодолеваются все условные препятствия в передвижении, как внутри, мысленно, так и по миру. Мы отпускаем себя, снимая мыслимые, и немыслимые ограничения, получая в обмен на это все прелести расплаты. Именно в путешествиях проверяется крепость отношений, глубина заинтересованности друг в друге.
Женщины коварнее мужчин, умеют претворяться единомышленниками. Ничто на земле невозможно скрывать бесконечно долго времени, когда-то становится явным.
С возрастом хочется большего, не каждый способен довольствоваться нажитым. Но, как страшен момент разочарования, когда человек вдруг понимает; все время находился рядом не с тем, кто ему нужен. И фраза: - "Все так живут, почему мы так не можем, чем мы хуже?" – зависает над головами остриём топора.
Если заложено прочное основание будущих взаимоотношений, а стройка со временем отказалась от предыдущего проекта, то он может не выдержать новые, не рассчитанные нагрузки, и здание рушится.
Сколько мы видим вокруг людей, раздавленных стенами своих треснувших домов. Многим удаётся спастись, не спившись, не замкнувшись в себе. Но глубокие, тяжёлые шрамы на их душах, остаются на всю жизнь.
В век всеобщей эмансипации не приходится видеть заинтересованность женщин. Они живут своей жизнью, в нерешённых вопросах, иногда искусственно придуманных, только, чтоб не впускать в неё, чужие, незнакомые, и ненужные, от того неприятные проблемы. А ведь именно с них и начинается что-то общее, с совместной борьбы за выживание в этом нелёгком, запутанном мире.
* * *
Не имея денег на серьёзную поездку Сергей с Алиной выбрали Египет. На дворе стояла поздняя осень, и хотелось тепла. Собрались в Шарм-аль-шейх.
Пустынные скалы Синайской пустыни, искушения Христа, скрижали Моисея, и вывод Иудеев из Египта. Вот, пожалуй, и всё, что приходило в голову перед поездкой. Но, и этого более чем достаточно для представления об этих пустынных, несмотря на жаркий климат, суровых местах.
Не имея возможности поехать в Каир, из-за большого расстояния, выбрали поездку на Синай, в Екатерининский монастырь тот самый, где растёт до сих пор куст неопалимой Купины.
Совершенно заурядная поездка, с восхождением на гору Синай, для встречи рассвета.
Спустились вниз, зашли в монастырь, расположенный у подножия. К тому моменту как раз заканчивалась утренняя служба.
Подошёл батюшка, и почему-то на русском языке, правда с лёгким акцентом, сказал:
- Вы из Москвы?
- Да, - удивлённо ответил Сергей.
Он заметил, что у священника в руках целая охапка нашейных крестиков, с пропущенными через них гайтанчиками. Батюшка отделил один из общей связки, протянув Сергею.
- Это тебе на память.
- Спасибо! – обрадовался Сергей, удивившись, почему именно его выбрал из толпы туристов, оказавшихся на окончании монастырской службы.
Батюшка заметив удивление, добавил:
- Раб божий Сергей, я помолюсь о тебе.
- Откуда вы знаете моё имя?
- Разве я ошибся? - хитро улыбнулся батюшка. Он напомнил Сергею священника, что венчал его с первой женой. Стало не по себе. Отец Николай, кажется так его звали. Вспомнилось; много лет назад, так, как и сейчас тот очень схожий с нынешним батюшка, протянул маленький, простенький крестик, им, молодым супругам. Где сейчас этот металлический крестик? Он не знал. Да и разве смог бы помочь ему в минуты мыслей о том, что венчан. Тяжестью придавило воспоминание. Но, это был не отец Николай. Почему же ему опять подарили крестик? Он мучительно искал аналогии, но не находил их в этом сиюминутном порыве священника.
- Как же ваше имя? – зачем-то спросил Сергей.
- Отец Фома, - ответил батюшка
- Можно мне благословиться у вас? – бросил взгляд на Алину, стояла в стороне, рассматривая священника, но, подойти не решалась. Тогда он показал ей жестом, чтоб подошла.
Не сдвинулась с места.
Батюшка явно спешил, как бы боясь, что сейчас попробуют воспользоваться его случайно, в беседе, раскрытой, прозорливостью.
Тогда Сергей сказал настойчивей:
- Алина подойди благословиться.
Но, она не сдвинулась с места, то ли от испуга, то ли от полного непонимания важности данного момента.
Сергей после развода ни разу не был в храме. И, сейчас, во что бы то ни стало захотелось получить благословение у Синайского монаха. Батюшка посмотрел ему прямо в глаза. Это продолжалось всего полторы, две секунды, но Сергею показалось, что прошла целая вечность. За эти мгновения успел подумать о многом; прошлом, предыдущей семье, дочери, маме, брате, смысле всего происшедшего с ним в последние годы.
Отец Фома перекрестил Сергея. Тот поцеловал протянутую ему руку.
Монах, так же неожиданно удалился, как и появился из ниоткуда, вместе со связкой не розданных крестиков.
И тут Сергей обратил внимание, что у него в руке не один, а два гайтанчика, на каждом из которых, по одному православному крестику.
Алина по-прежнему стояла, где-то в глубине храма. Лицо было наполовину прикрыто тенью его древних сводов, но через всё тело шла светлая полоса солнечного света из открытых ставень окна, расположенного где-то под самыми сводами кровли.
Одел один крестик на себя. Другой отдал Алине. Была не крещеной, не понимала, что это значит для них, и для неё в первую очередь. Крестик не надела. Но по её выражению лица, заметил; прекрасно понимает значимость предмета, и отнесётся очень серьезно к его сохранности.
Сергей много думал о том, что же это был за батюшка. и почему говорил по-Русски хоть и с акцентом? Может видение, и сам Фома тогда явился на землю в этот монастырь по делам земным, им не известным. Но, если так, видел его не один.
Ещё перед рассветом, когда стояли на вершине горы, Сергей обнял Алину, укрыв своей курткой. В пустыне очень холодные ночи, знал это не понаслышке, еще из армии, когда пришлось жить пару месяцев, осенью, в Казахской степи, в палатке. Сейчас их тоже предупреждали об этом, но всё равно, много тёплых вещей не стали брать с собой. Больше чувствовал тогда, нежели понимал; именно сейчас и здесь узнаёт главное, что не узнать там, откуда приехали. Новое, непостижимое, открывается ему именно в эти предрассветные минуты.
Стояли у самого обрыва в толпе таких же, как и они любопытных туристов, вперемежку с паломниками, ожидая рассвет, который никак не хотел наступать, хотя, судя по времени уже минут десять, как должно было восходить солнце.
Один паломник, явно из Германии, примостил на самом краю сложенной из камней парапетной стенки, свой установленный на маленькой треноге, фотоаппарат. Всего лишь одно неловкое движение левой руки, чрезмерно заботящегося о качественной фотографии привыкшего к лучшему, человека, и фотоаппарат вместе с треногой, к которой был заботливо прикручен, начал медленно заваливаться в сторону пропасти, так и не сделав главного в своей жизни снимка.
Неужели это правда, и не видится ему; он вот так глупо упадёт в пропасть, промелькнула мысль в голове Сергея.
Это произошло будто во сне, прокручиваясь перед его глазами на очень маленькой скорости, словно нужно было кому-то что-то успеть сделать, понять и ощутить.
Может, кто из присутствующих и успел что понять в этом замедленном, будто сонном, предрассветном времени, но сам Немец сделал главное в паломническом путешествии, дело - поймал, чуть было не обронённый самим же собой в пропасть фотоаппарат. Именно его молниеносное движение руки вывело из состояния сна Сергея, вернув в мир реальности.
И как только он довольно проворно произвёл спасательное движение, правой, не той, что являясь инициатором этого события, рукой, действуя куда медленнее, в вязком и замедленном вокруг них времени, наступил рассвет.
Время как бы резко качнувшись, дёрнувшись слегка вперёд, видимо для того, чтоб сразу наверстать свои, потерянные в замедление минуты, вернулось в свою обычную скорость.
Солнце поднималось из самой пустыни. Постепенно освещая собой всё вокруг. Сначала совсем слабым свечением, потом прорезающимися из-за гор лучами, далее, всё более крепнущим, зарождающимся в раннем утре, красно-оранжевым заревом и, наконец, спокойным, окрашивающим небо в жёлтый, плавно переходящий в нежно-голубой, цветом наступающего утра.
* * *
После поездки Алина взялась за Сергея. Она была не просто рядом, переживала все его удачи, или наоборот, падения, совместно с ним. Он стал как бы её собственностью. Нет, произошло не то, что принято называть: - "Женщина при мужчине". Он был выбран как окончательный кандидат на место "своего мужчины". Не понимал тогда, что всё именно так. Ему казалось, что этот человек решил быть при нём навсегда, до последних дней. Она же смирилась с ожиданием его перспективного роста, обещавшего с годами весьма хороший материальный эффект. Это был расчёт, результатом, которого стал окончательный выбор его, как единственного из многих, потенциального мужа. Взвешены все "за", и "против", и только после этого глубочайшего анализа, принято окончательное решение. Так стал чьим-то мужчиной, при этом, думая, что принадлежит сам себе, ведь была сохранена полная свобода действий, и мнений.