Случай на Тучинском полигоне

Олег Каминский
    Слева направо: Вася Криль, Коля Кобзин, Сережа Колотилин, Володя Прокопчук, Миша Загика, Володя Рокунец.
    Станция Шепетовка, 24 февраля 1973 года.

    Служить в армии мне довелось в небольшом городке Шепетовка – на родине героя романа «Как закалялась сталь» Павла Корчагина. К сожалению, сейчас уже мало кто помнит писателя Николая Островского и персонажа его романа Павку Корчагина. Постепенно всё навсегда уходит в прошлое, наступают новые времена и героями провозглашаются совсем другие личности. А тогда, во времена моей молодости, были живы ещё многие участники Октябрьской революции и гражданской войны, они все были в почете и молодежь призывали брать пример с их героической жизни.

     Одним из ярчайших примеров беззаветного служения идеалам революции был и Павка Корчагин. Тем, кто не знаком с этим персонажем, я поясню, что его реальным прототипом был сам писатель Николай Островский. В своем, по сути, автобиографическом романе «Как закалялась сталь» Островский очень талантливо и красочно описал события гражданской войны и трудовой подвиг первых комсомольцев, которые в труднейших условиях, в лютые морозы, строили жизненно необходимую железную дорогу в Боярке, чтобы доставлять дрова для замерзающего населения Киева.

     Популярный в своё время роман много раз издавали массовыми тиражами и несколько раз экранизировали. Кстати, буквально, за полгода до того, как я попал в армию, личный состав нашей 2-й батареи участвовал в массовках во время съемок в Шепетовке фильма «Как закалялась сталь». Замечу также, что молодой и никому тогда ещё не известный Володя Конкин так ярко и эмоционально сыграл главного героя, что стал одним из самых популярных актеров нашего кино.   

     Разумеется, служба в армии в мирное время, не идет ни в какое сравнение со службой в годы войны. Тем не менее, служа в армии, молодые ребята узнают много нового и интересного, приобретают необходимые навыки и опыт, наконец, взрослеют и становятся настоящими мужчинами. Особенно способствуют этому какие-нибудь экстремальные условия.

     Таким экстремальным испытанием для нас тогда стала специальная командировка, о которой нам объявили 23 февраля 1973 года – в День Советской Армии и Военно-морского флота. Нас посылали на Тучинский полигон, находящийся в Ровенской области, предупредив, что нам придется жить и работать в лесу в суровых зимних условиях. Для этого всем выдали теплые ватные куртки и штаны, а также прочую одежду и снаряжение. Возбужденные, мы весь вечер спешно готовились к отправке, проверяли и приводили в порядок одежду. Даже после отбоя мы ещё какое-то время не ложились спать и, для лучшей защиты от проникновения влаги, намазывали свои сапоги особой мазью из большой банки. Затем мы поспали до 5 часов утра, после чего нас подняли, и мы быстро стали собираться в дорогу.

     Лишь двоих курсантов нашего 26-го взвода происходящее совершенно не касалось, и они продолжали лежать в своих кроватях. Один из них – Сережа Липкань – был болен и, конечно, его нельзя было отправлять в тяжелую трудовую командировку. А Володя Марущак был абсолютно здоров, но и его не взяли для работы на полигоне, правда, по совершенно особой причине.

     Дело в том, что худющий Володя от природы был не только огромного роста – 198 см (!), но и имел соответственно очень большой размер стопы, из-за чего ни одни сапоги ему не подходили. Целых три месяца он ходил в своих домашних тапочках, пока по специальному заказу ему отдельно не пошили специальные сапоги. Когда их прислали в конце января, наш молодой и не лишенный чувства юмора 20-летний командир взвода лейтенант Анатолий Зябрев, приказал всему взводу построиться и, «в торжественной обстановке», едва сдерживая улыбку, вручил Марущаку… огромные сапоги! Мы сотряслись в гомерическом хохоте и, после этого ржали ещё несколько дней. И вот теперь, когда нас посылали в лес для тяжелой работы, рисковать драгоценными Володиными сапогами командование, естественно, не хотело. Впрочем, я немного отвлекся…            

     Итак, нагрузившись рюкзаками, различными вещами и снаряжением, наш 26-й взвод, вместе с соседним 27-и взводом отбыл на вокзал. Наш взвод вёл вперед лейтенант Зябрев вместе со своими помощниками – сержантом Георгием Овдиевичем и младшими сержантами Олегом Давыдовым и Валентином Малым. 27-й взвод возглавлял прапорщик Валентин Щеколовский с сержантом Владимиром Усенко и ещё двумя сержантами, - фамилии их я уже не помню, но это не столь важно.
 
     Несмотря на гололед, и тяжелый груз у каждого, мы шли довольно быстро. На вокзале, пока ждали поезд, немного расслабились, кто-то даже стал играть на гармошке. У всех было какое-то особенное, приподнятое настроение, все шутили и смеялись, а я запечатлевал происходящее своим фотоаппаратом «Смена».

     Через какое-то время, произведя посадку в обычные вагоны пассажирского поезда, мы из Шепетовки приехали до Тучино. Оттуда, уже на военных грузовиках, мы проехали через Тучинский полигон к месту нашего расквартирования. По дороге видели много проезжающих танков и другой техники.

     Обосновались мы в небольшом палаточном городке, устроенном прибывшими ещё раньше другими взводами нашей части. Кругом непривычная для меня, – одессита, природа – настоящий густой лес, сугробы ослепительного хрустящего снега, девственно чистый и морозный воздух. Для полноты приятных впечатлений, почти весь период нашего пребывания на Тучинском полигоне стояла хорошая солнечная погода.   

     Сразу же после прибытия, мы на грузовиках поехали в лес, где нам разъяснили нашу «боевую задачу». А задача наша заключалась в том, чтобы очистить от деревьев определенный участок леса – как нам сказали, командованием было принято решение расширить полигон и очистить территорию от некоторых рощ. 

     С этого момента мы ежедневно валили деревья, обрубали ветки и сжигали их, пилили бревна и грузили их на машины. На работу и с работы нас возили грузовиками, но не всегда нам удавалось благополучно добираться. Однажды, уже вечером, наш грузовик застрял в болоте. Чтобы машина смогла выехать из болота, мы стали укладывать настил из бревен. Таскали бревна по двое, и только здоровяк Жора Овдиевичь носил бревна сам, взваливая их себе на плечо. Иногда машины застревали в колдобинах, и мы пересаживались на другие грузовики. А бывало, приходилось более часа идти пешком по пересеченной местности, через мелкое болото. Сверху болото было покрыто льдом и когда мы шли по нему, лед с хрустом ломался, и мы шли по воде «аки посуху». Естественно, после такой ходьбы сапоги промокали и, придя на место, мы первым делом сушили на кострах свои портянки.

     Обедали мы на месте вырубки, а еду нам привозили в бачках на грузовике, который останавливался в поле, не доезжая до пней срубленных деревьев. Мы вынуждены были выходить из лесу в поле и сидя прямо на снегу, быстро съедать из алюминиевых мисок первое и второе, пока они не замерзли. Как-то во время обеда мела метель, которая добавила в наш рацион изрядное количество снега. А однажды обед нам выдали сухим пайком в виде сала и хлеба. Сало на морозе казалось необыкновенно вкусным и я, до этого бывший к нему равнодушным и предпочитавшим колбасу, полюбил сало на всю жизнь. 

     Ужинали мы, конечно, в палаточном городке. Там на небольшой полянке стояли несколько грубо сколоченных столиков, за которыми, стоя по четыре-пять человек, мы без остатка съедали свой ужин и спешили в палатку для долгожданного отдыха. В палатках стояли такие же грубо сколоченные двухэтажные нары, в которых мы, не раздеваясь, спали как убитые. Дневальный постоянно топил печь и, хоть как-то, обогревал палатку. 
      
     Рядом с палатками располагалась кухня, где, с помощью заступающих в наряд, готовил еду повар со смешной фамилией Члек. Пришлось как-то и мне, вместе с младшим сержантом Малым, а также ребятами из нашего взвода Серегой Лампекой и Сашкой Ушаковым, отработать наряд по кухне. Заступили мы в наряд после прибытия из леса и работали на кухне до 10 часов вечера. Потом мы отдыхали до 2 часов ночи, а затем всю ночь поддерживали огонь в печках. Сначала топилось плохо – шёл мокрый снег, и дрова в поленницах были сырыми. Но потом я наловчился сушить поленья по краям колосников топки, и сухие березовые поленья стали гореть веселым и жарким пламенем. Днем выполняли различные работы по кухне – чистили картошку, носили воду и так далее. Устали, конечно, но зато я ещё успел хорошо просушить и намазать кремом сапоги.    

     А в последний день месяца, 28 февраля, произошло самое настоящее ЧП. Был хороший солнечный день, и ничто не предвещало беды. Как обычно, мы работали в лесу. Сначала я, вместе с Рушаном Сулеймановым, пилил и носил бревна. Затем, перед самым обедом к нам с Рушаном присоединились Володя Колдун и Сережа Колотилин.

     Со всех сторон раздавался стук топоров и визг пил. Все настолько привыкли к падающим деревьям, что почти перестали обращать на них внимание. Занимавшиеся непосредственно валкой леса уже приобрели некоторый опыт и научились валить деревья в одном направлении. Но оказалось, что деревья не всегда падают в нужную сторону…

     Неожиданно дерево, подпиленное сержантом Усенко, стало валиться не туда, куда он задумал, а совсем в другую сторону, причем, прямо на нашу небольшую группу. Мне, Колдуну и Рушану удалось вовремя разбежаться. А вот Сережа, из-за плохого зрения, чуть замешкался. Отбегая и на ходу поворачивая голову назад, я видел, как верхушка падающего дерева настигла Колотилина, со всего маха ударив его по ноге. Он рухнул, как подкошенный, буквально, в 4 – 5 метрах от меня.

     Поскольку я был ближе всех, я подбежал к нему первым, чтобы вытащить из-под ветвей дерева. Вместе с остальными подбежали санитар Гапоненко и капитан Булгаков, бывший в тот день за старшего. Снять сапог с переломанной ноги, плотно укутанной ватными штанами, не удавалось. Все стояли, не зная, что предпринять. У растерявшегося Гапоненко дрожали руки, и он не мог вымолвить ни слова. Тогда я посоветовал капитану Булгакову разрезать сапог, сказав, что так обычно поступали на фронте. А Борьке Шимкиву, который работал до армии столяром, я сказал, чтобы он из веток сделал шину. Он сначала не понял, что это такое, пришлось ему объяснить.

     Разрезав сапог, размотали ногу и увидели, что у Сережи открытый перелом – торчит кость и течет кровь. Так как все продолжали пребывать в некотором оцепенении, мне пришлось помогать Гапоненко, - я держал перебитую Сережину ногу, с которой на мои руки лилась кровь, а Гапоненко делал перевязку.

     Орудуя топором, Шимкив сделал какое-то подобие шины, которой зафиксировали сломанную ногу. А несколько крепких ребят на носилках отнесли Колотилина к машине, которая, к счастью, как раз приехала к нам с обедом. Разумеется, Серегу срочно отвезли в военный госпиталь и, больше в наш взвод он уже не вернулся…

      Спустя четыре дня, после обеда мы собрали все свои пожитки и поехали на станцию, чтобы вернуться в свою часть. На станции стояли воинские эшелоны, на которых среди прочего были и тягачи с пушками, было полно солдат и офицеров запаса, едущих «на скачки». А Тучинский полигон вообще весь был забит техникой – готовились какие-то большие маневры, потому-то, нас и увезли раньше срока.

      Уже в пути, при пересадке на станции Здолбунов, под впечатлением от всего пережитого, несколько человек, в том числе и я с Лампекой, решили немного отвести душу. Купив по бутылке пива, мы стали потягивать пивко тут же, возле ларьков. Вдруг, как из под земли, прямо перед нами появились наш лейтенант Зябрев и командир 27-го взвода прапорщик Щеколовский, решивших на корню пресечь употребление спиртных напитков. Наших ребят как ветром сдуло, остались только мы с Лампекой, причем я даже не думал смываться - подумаешь, выпили немного пивка! И действительно, оба командира лишь посмотрели на нас испытующим взглядом, но ничего не сказав, ухмыльнулись и ушли ловить других «злостных нарушителей воинской дисциплины»…         
   
     Долго мы ещё добирались до Шепетовки. Наконец, в 11 часов вечера мы вернулись в свою родную казарму и тут же повалились без сил в койки. А уже со следующего утра мы стали приводить себя в порядок. Само собой разумеется, после пребывания в лесу, вид у нас был тот ещё: наши лица обветрились, губы полопались, некоторые заросли щетиной…

     Пришлось подсчитывать и кое-какие потери. В нашем взводе, кроме Колотилина, сломавшего ногу, получил сильный ушиб плеча от удара бревном Вовка Занозовский. Курсант Воронин из другого взвода разрубил себе ногу, кому-то рассекло губу, многие курсанты других взводов нашей батареи тоже получили различные травмы, правда, не очень серьёзные. Было порублено, разорвано и сожжено много рукавиц, сапог, ватников и другой одежды…

     Между прочим, в нашем взводе вполне мог произойти ещё один несчастный случай, но, к счастью, судьба от этого уберегла. А было это так. Стояли мы как-то во время перекура и непринужденно болтали. Чтобы было удобнее стоять, Коля Дрозд поставил одну ногу на пень дерева и безмятежно дымил сигаретой. Вдруг к нему стремительно подошел его тёзка Коля Носов и, не говоря ни слова, с размаху всадил свой топор в пень, всего в нескольких сантиметрах от носка сапога опешившего Дрозда, который даже не успел отдернуть ногу. Естественно, возмущению пришедшего в себя Дрозда не было предела и он, не выбирая выражений, высказал Носову всё, что о нём думает. На что тот невозмутимо ответил, что он, мол, сибиряк и у него отличный глазомер, так называемый «Охотничий глаз», поэтому, промахнуться и отрубить пальцы Дрозду он никак не мог. Как говорится - и смех, и грех! Само собой разумеется, после этого трагикомического случая мы называли Носова не иначе, как «Охотничий глаз»…   

     В общем, много чего произошло за время нашего пребывания на Тучинском полигоне, который стал для нас своеобразным испытанием и заметно сплотил нас.   

     Закончив учебу, в начале мая мы сдали экзамены по спецподготовке, после чего, к нашей радости и гордости, нам выдали значки «Специалист 3 класса» и удостоверения к ним. Вскоре бывшие курсанты, получив назначения, стали разъезжаться по новым воинским частям. На Дальний Восток были отправлены Михаил Загика, Владимир Колдун, Сергей Липкань, Николай Нефодин, Рушан Сулейманов, Дмитрий Сухарик, Василий Трифонов, Николай Шерстняков, а также неразлучная пара – туркмены Язглыч Акгаев и Анна Абдуллаев. В Забайкалье отправились Иван Бида, Александр Гречина, Александр Меркулов, Владимир Прокопчук, Николай Панас, Павлов, Иван Орлов и Владимир Рокунец. Главную достопримечательность всей нашей 2-й батареи – Владимира Марущака – послали служить в Белорусский военный округ. Владимир Занозовский и Николай Дрозд получили назначения в Центральную Группу войск, а Василий Криль и Николай Кобзин – в Южную Группу войск. В Приволжский военный округ были отправлены Борис Шимкив и Виталий Щепихин, а сибиряк Николай Носов поехал в родной Сибирский военный округ. Хуже всего, на мой взгляд, пришлось Александру Ушакову, Валерию Цынку и Михаилу Якимцу, которых послали служить в Средне-Азиатский военный округ. Меня и Сергея Лампеку оставили в части, но перевели со 2-й батареи в 5-й городок.      

     Изредка до меня доходили слухи о Сереже Колотилине. Открытый перелом ноги оказался для него очень сложным – из Ровенского госпиталя его вынуждены были даже перевести в Львовский окружной госпиталь. Выздоровление было болезненным и лишь спустя несколько месяцев он постепенно стал ходить на костылях. Жаль, конечно, что судьба так несправедливо обошлась с ним – Сережа был скромным, интеллигентным и умным парнем, много читал, хорошо играл в шахматы, был всегда спокойным и доброжелательным, с ним приятно было общаться.

     Как-то, в самом конце октября, из окна второго этажа здания управления части, я увидел Сережу Колотилина с палочкой, который, прихрамывая, шел от КПП. Я сбежал вниз по лестнице, встретил Сережу у входа в здание и завел его в строевую часть, где тогда проходил службу. Сережа рассказал мне, что из-за тяжелой травмы его комиссуют из армии по инвалидности и он уезжает домой в свою Самару. Жаль, что много времени для разговора у нас не было – Сереже нужно было срочно оформлять документы для увольнения из армии. А вскоре после его ухода выпал первый снег, как напоминание о несчастном случае, произошедшем в конце февраля… 

     С той поры прошло очень много лет – целая жизнь. Не знаю, как сложилась дальнейшая судьба Сережи Колотилина и большинства других моих сослуживцев. Слышал только, что давно, ещё с 1980-х годов, нет в живых Георгия Овдиевича. Знаю, что наш бывший командир взвода Анатолий Зябрев дослужился до полковника, однако к большому сожалению, 26 ноября 2021 года его не стало.

     А с Олегом Давыдовым и Рушаном Сулеймановым мы и сейчас поддерживаем дружеские отношения. На 40-летнюю годовщину «дембеля» я приезжал в Шепетовку, волнуясь, бродил по всем памятным местам в городе, заходил в гости к Олегу, который живет здесь же – в городе моей армейской молодости. Через пару лет Олег, в свою очередь, погостил у меня в Одессе. Жаль, что Рушан живет слишком далеко – в Саратовской области в России…      

     Обмениваясь короткими посланиями, мы не забываем поздравлять друг - друга с 23 февраля, ставшим для нас самым значимым праздником на всю жизнь. И, конечно же, мы частенько вспоминаем наш взвод и различные события из нашей воинской службы, особенно связанные с нашей ударной вахтой на Тучинском полигоне. Ведь такое не забывается…