— Да, мы живем в эпоху сексуальной контрреволюции. И хоронить или не хоронить — вот в чем главный вопрос нашей эпохи! Старая коммунистка говорит, что такие как ты безродные космополиты хотят вынести из Мавзолея тело Ленина, хотя оно и сегодня живее всех живых. Да и мама моя считает, что без чучела вождя мирового пролетариата Мавзолей осиротеет.
И тебе не стыдно так пожилым людям в душу плюнуть?
— Кукла Лена, клянусь своей обрезанной крайней плотью, что у меня и в мыслях такого не было.
Мавзолей — это религиозный храм, святое место для последователей религии, условно назовем ее «коммунистическая идеология» Нечто подобное — это Стена Плача или святыня Мекки. Разрушение такого символа веры ставит своей целью оскорбление религиозных чувств последователей этой религии, и ничего больше.
— А зачем эти религиозные чувства надо оскорблять?
— Так обычно поступают последователи другой религии. К примеру, исламисты разрушили статуи Будды в Афганистане именно поэтому. Так что вопрос выноса тела Ленина из Мавзолея — это сугубо межконфессиональный конфликт, религиозная война, правда пока холодная. С песнями, плясками и хороводами, но война. Крестовый поход нашего времени.
Рассмотрим это на живых примерах. Очистить Мавзолей от мощей вождя мирового пролетариата желают К. Собчак, Н. Поклонская и Р. Кадыров.
Для Кадырова это просто способ придать земле с воинскими почестями наиба имама Шамиля Хаджи-Мурата, голова которого ныне покоится в каком-то петербургском музее. Сам по себе лежит Ленин в Мавзолее, не лежит Ленин в Мавзолее — для Кадырова это проблемы прошлогоднего снега.
Для Поклонской Николай II-ой — святой. И соответственно, его убийца — это исчадие ада. Святом для нее может быть иди Ленин, или Николай II-ой. На одном иконостасе они могут быть только у старой коммунистки. А Поклонская выбрала Николая II-ого.
Собчак — просто антисоветчица-фанатичка. Поэтому советские святыни и религиозные символы, по ее мнению, подлежат уничтожению.
И остановится в своем джихаде они не могут. Религиозное чувство выше их. При таком масштабе исчезает даже планетарная привязка — компромиссов здесь быть не может.
Приведу пример типичного религиозного конфликта. У подножья священной для самаритян горы Гризим в Самарии существует поселение Кирьят-Луза, где проживает примерно 800 человек. Это последнее поселение самаритян, казалось, что им делить?
Но община самаритян разделена непримиримыми идейными противоречиями. Самаритяне исповедуют иудаизм, но несколько отличный от того, который исповедуют евреи.
Государство Израиль считает самаритян евреями и потому предоставляет им возможность получить израильское гражданство. Примерно 2 тысячи самаритян согласились считаться евреями, стали гражданами Израиля и живут главным образом в Холоне. А 800 — евреями себя не считают и в Израиль не переселяются…
А я, маленький неверующий в бога раввин (См. картинку над текстом, где я с мамой и сестрой). Я свято верю лишь в то, что любой еврей, в том числе и самаритяне, по определению имеет право на Землю Израиля. Тут я фанатик. Этот религиозный постулат, кстати, юридически оформленный в «Законе о Возвращении», дает право любому еврею и членам его семьи репатриироваться в Израиль и получить израильское гражданство. Кто считает по-другому — оскорбляет мое религиозное чувство. За что я бы с удовольствием отправил бы его на костер.
— Так ты против выноса тела или за?
— Кукла Лена, я обычно думаю только о том, как мне поступить с твоим телом. На размышления о теле Владимира Ильича после этого у меня не остается времени. А уж желания размышлять на эту тему никогда и не было.
— Ты не ответил на вопрос, жидо-масон. Так выносить Ленина или не выносить?
— А что мне о нем говорить. Он что, со своими мощами ко мне является в снах? Планы по гипотетическому разделу волосяного покрова этого идола между верующими в него лично меня не волнуют совсем. Другими словами, для меня тема выноса тела вождя мирового пролетариата из Мавзолея вообще не существует. Это сугубо теологический вопрос религии, к последователям которой я не принадлежу.
— Когда в СССР уничтожили русскую интеллигенцию и русскую культуру, то на их место набрали новичков из инородцев, прежде всего из евреев. Ты — уже третье поколение таких евреев — носителей русской культуры. Так неужели тебе эта тема не интересна?
— Повторюсь. Это не вопрос культуры, кукла Лена, это сугубо межрелигиозный конфликт. Я в нем не участник.
— Вот христопродавец! Ну скажи, мне же интересно. И старая коммунистка интересуется, только спросить стесняется.
— Старая коммунистка — старость пришла одна, без мудрости. Но, даже если она застеснялась…
По моему мнению, нужно не только не выносить тело Ленина из Мавзолея, но вернуть туда тело Сталина, а также торжественно внести туда тело Николая II-го. Только Ленина и Сталина положить вдоль, а Николая II-го поперек. И сделать из Мавзолея музей Памяти о всех и общего Примирения. И пусть в мире торжествуют идеалы Григория Распутина.
— Опять руки распустил, обормот. Я так и знала. У тебя любая тема для разговора заканчивается постелью.
— Тут ты права, кукла Лена. В разговоре с тобой — любая.
— Ты все время норовишь меня поцеловать, жидо-масон, когда я говорю. Так ты стараешься просто вежливо заткнуть мне рот.
— Совсем не поэтому, кукла Лена. Совсем.