…Беда нагрянула внезапно, с первыми утренними лучами. Из узкогрудый ладей выскакивали на луговину диковинные пришельцы в мохнатых накидках и рогатых шлемах. Молча и страшно окружили они стойбище, и никто не ушел живым из кровавого побоища. Лишь мастер-гончар успел забиться в обжиговую печь и сквозь узкий её зёв видел, как лютые иноземцы нанизывали славян на пики. Он не знал, кто были эти враги. Может – под покровом ночи подкрались сюда смуглолицые киммерийцы и теперь им доставалось немалое стадо дойных коз. А может, пришли по высокой воде с Дона-Танаиса безжалостные варяги, от которых стоном стонут и дальние державы, и сама Великая Степь….
Да мало ли охотников водилось в первые века нашей эры на чужое добро!... Нашли-таки мастера-гончара и прямо в печи проткнули пикой. И на многие века опустел городище. Столетиями лишь чуткие лисы заглядывали иногда в полуобвалившийся дымоход уходившей в почву печи да одинокие орлы с небес озирали разграбленное поселение. А потом и гордые птицы перестали различать городище с оплывшим валом и затянутым дерном очагом. Проходившие тут спустя семь веков княжеские дружины Игоря Святославича уже и не заметили следов некогда бурной жизни пращуров. А потом пришли совсем другие времена: возник тут город Бирюч и культурный слой далеких столетий оказался погруженным на двухметровую глубину.
Этот пласт грунта прочно законсервировал славянское городище. А когда, при рытье канавы, ковш экскаватора открыл для взора полусферу обжиговой глиняной печи – тут мы и увидели, как жили люди в то недоступное взору время. Раскопанное стойбище оказалось в самом центре Бирюча – как раз под плитами сквера. Око телекамеры обегает место находки снаружи, потом заглядывает внутрь печи. Всюду – пепел, черепки, обожжённая глина, человеческие кости.
Горшки почти все минуту назад побиты рабочими. Как объясняют, надеялись найти золото.
На улице – апрель 1999 года. А поднятый фрагмент керамического сосуда говорит о себе, что он – самое близкое – из УII века. Орнамент росписи сосуда словно взят из трудов исследователя языческого славянства Егора Классена. И рассказывает нам этот обломок кувшина, , что изображено на нём верхнее языческое небо с запасами воды. Это – отражение мировоззрения наших предков. Такие же кувшины найдены и в других городищах на обширнейших просторах мифической Руси, датированных именно УI – У!!!веками ( См. А. Кайсаров, Славянская и Российская мифология. Саратов, «изд. «Надежда», 1993 г).
Кстати, и сама обжиговая печь в точности соответствует реконструкции из Всемирной Иллюстрированной истории. Кажется, что составители книги и брали образец печи прямо из нашего городища. Если бы мы не видели его только что открытым – то так бы и думали. «Гончарство было важной отраслью хозяйствования славян, - читаем в Иллюстрированной истории, - Главной формой посуды на протяжении середины I тысячелетия нашей эры были горшки, орнаментированные простым волнистым узором. Горшки использовали не только для хранения продуктов и приготовления пищи, но в качестве ритуальной утвари. В языческие времена, когда господствовал обряд сожжения покойников, в горшок склададывали кости – он служил погребальной урной ( В. Петрухин. Славяне. М. «РРОСМЭН», 1998 г.).
…Не торопись с выводами, останавливаю я себя. Вполне возможно, что человеческие кости, найденные в печи - совсем не от мастера-гончара, а просто останки погребальной церемонии. И никто, может быть, не нападал на наше поселение, а само оно вымерло от чумного поветрия или ушли его жители дальше по собственной воле в поисках лучшей доли.Ещё вернее, что никуда они и не уходили, а спокойно и верно развивали свое поселение до самых христианских времён. Теперь этого никто никогда не узнает. Тем более, что после телесъемки и самого беглого осмотра находок рабочие скоренько засыпали обжиговую печь грунтом , заровняли катком и запечатали тротуарной плиткой. И ничто снова не указывает нам на тех, кто жили на месте города в былинной древности.
Хотя, возможно, ещё через сто лет люди откопают стойбище. Не может быть там только обжиговая печь – наверняка она находилась в населенном месте. Вполне возможно, что уже полторы тысячи лет назад место это называлось Бирюч. У нас ведь нет никакой отправной точки городской истории, кроме открытого по воле случая славянского городища. И хочется надеяться, что горожане нового, просвещенного поколения, умно вскроют засыпанное место , ведь нельзя вечно жить, не ведая, «откуда мы есть пошли!»