Золото, гл. 28

Альф Омегин
Глава двадцать восьмая
Июль 1988 года
     Солнечная погода, наконец-то, устоялась – в тайге было тепло и не так сыро как месяц назад. Лес вокруг стоял нетронутым железной рукой человека, и все вокруг благоухало.
     С высоты перевала перед глазами геологов каждое утро открывалась великолепная панорама. Сопки надвигались одна на другую. Ближние сопки были зелеными. Чуть дальше – темно-зелеными. Дальше - темными, синими, а самые дальние - голубыми на фоне светло-голубого неба. Завораживающая красота очаровывала…
     - Конец июля - время медвежьих свадеб, - сказал однажды утром Найденов. - Для медведей это благодатные места.
     - Нам-то что до этого? – спросил Юрченко. – Что, сватами пойдем к ним?
     - Напрасно ерничаете, молодой человек! – сказал проводник. – В лагере каждый день готовится пища. Привлеченные запахом, медведи могут наведаться в лагерь, и тогда здесь мало что останется… Разнесут все!
     - Что же нам делать? – спросил его Наумов, уже привыкший во всех таежных делах доверяться Найденову. – Как уберечься от нашествия?
     - Лабаз нужно соорудить!
     В тот же день геологи занялись строительством лабаза. В землю вкопали четыре толстых жердины, укрепив их диагональными поперечинами, а сверху на них устроили площадку. Чтобы добраться до площадки, теперь нужна была лестница, которую убирали подальше от лабаза. Консервы, крупы, мука – все припасы отправились на лабаз.
     В первом же маршруте после оборудования лабаза геологам довелось лицезреть подготовку медвежьей свадьбы. Поднявшись на вершину сопки, они увидели метрах в двухстах в траве пасущуюся медведицу, а вокруг неё резвились два медвежонка. В нескольких сотнях метров от неё по периметру виднелись бурые спины пасущихся ухажеров. Из рассказа проводника они уже знали, что продолжением должна быть схватка ухажеров друг с другом для выявления самого достойного, а медведица, спрятав медвежат от коварных ухажеров, должна придти к нему для любовных утех. Полюбовавшись на эту «идиллию», геологи постарались обойти стороной сборище медведей, стараясь к ним не приближаться. Благо маршрут им позволял это сделать, не особенно отклоняясь от намеченного пути.
      Но Наумову, отправившемуся с Приходько и Юрченко по своему маршруту, пришлось пережить настоящий ужас. Они успели отойти на пару километров от лагеря, как вдруг на их пути оказалась медведица с медвежатами. В сотне метров от нее спиной к геологам паслись в малиннике два самца. Обходить сборище медведей Наумову пришлось бы далеко, причем, с большими подъёмами и спусками. Терялся бы целый день, а продуктов на ночевку геологи не брали.
      Карабин был за плечами, и Наумов решил напугать медведей...
      Медведица, тем временем, медленно приближалась. Наумов передернул затвор и выстрелили вверх. Гулкий выстрел разнесся далеко по сопкам. Но медведица не испугалась, а бегом бросилась на выстрел, прямо на геологов. Юрченко и Приходько мгновенно взобрались на березу, оказавшись в трех метрах от земли. Торопливо перезаряжая карабин, Наумов отступил за березу. Он стрелял по бегущей медведице и не попадал в нее. Оставался последний патрон в карабине, когда медведица добежала до берёзы и встала на дыбы. Наумов в упор выпустил последний патрон и убил медведицу наповал. Убедившись, что медведица мертва, Геологи спустились с берёзы и, постоянно оглядываясь, продолжили свой путь. Пасущиеся вдалеке медведи не обратили на нас никакого внимания.
     Возвратившись вечером в лагерь, Наумов в юмористических красках рассказал о приключении группы, и, увидев недоверчивые ухмылки, вытащил из рюкзака медвежьи уши...
     Следующим в партии, кто пережил встречу с медведем, оказался Илья Стоянов. В тот день он кашеварил в лагере и отправился к ручью за маслом, банку с которым хранили в холодной воде. Памятуя предупреждение Найденова о возможной встрече с медведем, Стоянов прихватил с собой карабин. В ручье он обнаружил банку, растерзанную и сплющенную так, как будто по ней проехал трактор.  Растерзал её явно медведь. Вечером Илья рассказал геологам, что было дальше.
   - Вдруг вижу на другой стороне ручья медведя. Идёт вразвалочку, не спеша и ехидно так посматривает на меня.  «Ах ты гад», - думаю, - «сейчас я тебе покажу, как последнее масло у бедных геологов воровать». Я зарядил карабин, и побежал навстречу медведю. Не знаю, какие силы мною двигали в этот момент, но было именно так. Добегаю метров на двадцать, и тут до меня доходит весь ужас того, что я сейчас делаю. И резко останавливаюсь! Медведь тоже остановился, встал на дыбы и ждёт, что будет дальше. Не боится совсем. А мне вдруг до того стало страшно! Вдруг я его только раню, и он кинется на меня. Решил, «да ну его к чёрту». Пошёл от него, а он не спеша, пошёл за мной. Я с перепугу выстрелил в его сторону, но не попал. Он рявкнул обиженно... и исчез в кустах…
     Апогеем стало нападение медведя на лагерь. Было это в дежурство врача Моргунова. Как и Стоянов, он отправился к ручью за мясом и отсутствовал минут сорок. Когда он вернулся в лагерь, его взору предстала картина полного разгрома. Как и предсказывал проводник, привлеченный запахами котла, медведь набрёл на лабаз. Лабаз сделали прочным, но не для этого экземпляра медвежьего племени. Словом, он смог перебить ударами лап две жерди и обрушить его. Вначале он разломал ящик с банками тушёнки, прокусил банку и почувствовал вкусную еду. Начал банки прокусывать и жевать, выдавливая содержимое. Удивительно, было такое впечатление, что половину жести медведь как будто съедал! Затем он добрался до сгущенного молока. Оно понравилось медведю намного больше тушёнки. После этого медведь банку с тушёнкой прокусывал и бросал ее, а банки со сгущенным молоком жевал, выдавливая содержимое, сколько мог. Не осталось ни одной целой банки!
   Все продукты он раскурочил и раскидал в радиусе 30-40 метров. Вокруг валялись рассыпанные макароны, крупы и прочее. А с мукой медведь, по-видимому, играл. Ударял лапой по мешку и наслаждался зрелищем взметавшегося фонтана мучной пыли. Мукой были осыпаны вокруг разорванного куля все кусты. Куль с солью Моргунов нашел в пятидесяти метрах от лабаза. Медведь утащил его туда, разорвал и бросил. Видно, такая пища ему не понравилась. Тент над столом для приема пищи, палатки и спальники были разодраны в клочья.
   Самое удивительное было то, что он растащил в разные стороны формы для выпечки хлеба, топоры, жестяную печку, трубы. Часть снаряжения геологи потом так и не нашли. Шутили: медведь утащил его для «оборудования берлоги». Остался нетронутым только бочонок с сухой картошкой, который «красовался» посреди этого погрома. По-видимому, запах сухого картофеля лесного бродягу не привлёк…
     Настроение у всех было унылое. Визит медведя и уничтожение им запасов продуктов создавало   пиковую ситуацию. Пополнить запасы геологи не могли, а сворачивать работы при том, что план до конца не выполнен, тоже нельзя. Интересно, но, как правило, в таких условиях и рыба не ловится, и зверь куда-то уходит.
     Пришлось выходить на связь с управлением.
   - Медведь полностью разграбил лабаз, продукты кончились, голодаем. Что делать? – доложил Наумов.
   - Ждите! – прозвучало в ответ. – Мы вам забросим продукты вертолетом.
     В это время появилась новая напасть… В разгар таежного лета оттаивает вечная мерзлота, и в лесу становится жарко и душно. И тогда в тайге появляются несметные полчища крылатых кровопийц. Огромное количество насекомых не дают возможности даже несколько секунд находиться а покое. Геологи оделись в толстые защитные спецовки, так называемые "энцефалитки", а на головы, чтобы защитить от гнуса лица, навесили сетки Павловского. Это крупноячеистая сетка, пропитанная раствором деметилфтолата, отпугивающего насекомых.
     Одежда людей была  черной от сидящих на ней насекомых. Днем это были пауты – таежные оводы, а вечером их сменяли комары и мошка. Неоднократно геологи видели, как олени, кабарги, косули не выдерживали гнета насекомых, падали и начинали кататься по земле.  Иногда олени начинали тереться боками о сучья деревьев, расчесывая бока в кровь, и тогда их рев разносился далеко вокруг…

Продолжение следует -