Мы подружились крепко. Борис рвался управлять не только своим Краном, но и мотоциклом. Мотоцикл он, конечно купить не смог, остановился на мотороллере "Тула-200". Мотороллер был слизан с французской марки, был крайне неудобен, потому что, по советским меркам, был сварен из прочнейших, водопроводных труб, облицовка была слеплена из того же металла, который шёл на облицовку автомобиля "Волга" или, в лучшем случае, "Москвич-408". Игрушка весила едва ли не больше мотоцикла Ковровского завода.
Глядя на друга, я купил такой же. К несчастью для меня, я имел силы намного меньше Бориса, отчего Мотороллер стал для меня подобием мустанга. Я часто летал в кювет, рассыпался в поклонах на траве и даже падал на асфальте.
Моим счастьем была фортуна, которая жалела мои тщедушные косточки, тонкие мышцы, и я отделывался испугом, рваными локтями и коленками одежды.
К моменту нашей дружбы я учился уже на первом курсе Института. Борис мне по-доброму завидовал.
Что делать, я стал учиться после десятого класса только потому, что в заводе, начав работать, я ощутил какое-то рабское своё положение в рядах мастеров, Начальника цеха и даже старых, опытных рабочих.
Было такое ощущение, что меня в цехе собираются учить жить не один год, оценивая мои внешние возможности на три с минусом. Учёба в институте меня сразу подняла на какую-то новую высоту, и я вздохнул с облегчением. Во-первых, я полностью теперь походил на интеллигента с большим будущим. Во-вторых, ни одного мастера сразу с трёх участков былого цеха вокруг меня не было ни утром, ни вечером. Ну, и в третьих, я собирался стать художником, а не заслуженным рабочим завода оборонного значения.
Была, конечно, опасность загреметь в армию, если учёба упрётся в невозможность перепрыгнуть через институтские препятствия в виде мозговой погрешности.
А такие моменты, к сожалению, были.
Итак, мы дружили не только вдвоём. Скоро к моим друзьям добавились друзья Бориса.
Мои друзья загадочно не стали сходиться с этими новыми моим друзьями.
Друзья детства даже как-то отошли от меня на неопределённое расстояние, да так там и остались.
Оно и понятно. Борис был владельцем аттестата, был меня моложе на четыре года, друзья его были простыми рабочим парнями. Мои друзья детства все, как один. поступили в институты в один год со мной. Мы, студенты, считали себя уже где-то там, в небесах. К тому же, у моих друзей детства родители были весьма высокого положения.
В общем, можно сказать, что мы с Борисом дружили часто с уколами, а наши друзья с моей стороны и с его стороны к уколам не имели никакого отношения.
Так уж получилось, что война 1941-1945 годов отложила свои отметины только на наших организмах.
И, тем не менее, Борис жил в благополучной семье. Обеспеченность свою он дополнительно поднимал своими заработками, в то время, как я был начисто нищим студентом. Моя мама едва справлялась с подобием какого-то положения в обществе, и старательно стала ждать повышения моего статуса после получения диплома.
Боже мой! Мне часто становится сегодня стыдно, что я ходил в гости к Борису, чтобы хорошо покушать! В ответ я не мог дать ничего! Правда, я нарисовал портрет Бориса, потом его отца, его сестры, медсестры, с которой Борис стал довольно серьёзно дружить.
Потом я закончил учёбу в институте. К моему удивлению, Борис тоже поступил учиться в Инженерный Институт. Ему стало совершенно некогда встречаться со мной так же часто, как я бы хотел.
Потом я женился.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/11/13/676