Короткое замыкание Часть II Зонтик для мошенника

                Москва * Санкт - Петербург 2017
УДК  821.161.1
ББК   84(2 Рос=Рус)

Широкова Е.Г.
Ш 64  Короткое замыкание. Часть II Зонтик для мошенника. –                М.; СПб., 2017. - 304 с.                ISBN 978-5-4469-1124-0
«Зонтик для мошенника» — вторая часть трилогии «Короткое замыкание» — раскрывает способы сокрытия порчи многоквартирного дома и незащищенность жилищных прав граждан. Место действия — альтернативная вселенная, город Москва. События реальны. Имена персонажей изменены. Книга предназначена для широкого круга читателей: депутатов, юристов, студентов юридических вузов, специалистов по управлению.

               
      
               
                Светлой памяти матери моей посвящаю.
               
 
  Глава 1. О ЧЕМ ВЗДЫХАЕТ ДОМ.   
        Однажды ночью, когда набрали силу крещенские морозы, а окна потрескивали под порывами ветра, мне послышался тяжелый и продолжительный вздох.
— Кто?
В квартире кроме меня никого нет.
Я подошла к окну и прислушалась. Вздох повторился. Откуда?
Большой дом был погружен в темноту, и казалось, что все, кто в нем живет, спали. Но, видимо, это было не так, потому что в ответ на мое беспокойство звуки стали нарастать и усиливаться. Значит, все-таки бодрствовала не я одна.
— Кто здесь?
— Твой Дом, — ответил голос.
— Так ты разговариваешь? Но с кем?
— Со своими частями и главным хранителем покоя и безопасности в доме.
Вот это да! Я удивилась. То, что дом состоит из частей, известно. Но в то, что части дома могут разговаривать и обсуждать вопросы безопасности, поверить трудно. Мистика какая-то.
— Придется поверить. Ничего другого тебе не остается.
После минутной паузы, во время которой был слышен только вой ветра, я услышала вопрос:
— Главный помощник, ты готов к обсуждению проблемы?
— Да, готов, — был ответ.
— Раз уж я оказалась невольным свидетелем вашего разговора, может, вы все же представитесь? — попросила я все еще невидимых собеседников.
— Мое имя Дом. — От стены отделилась большая квадратная фигура в сером фраке и с копной седых волос. Сделав шаг вперед, она оперлась на узкую консоль с зеркальной подставкой и опустилась в большое овальное кресло, которое я приобрела еще на новоселье. — А это моя опора и главный помощник — Проект.
В лунном свете возникла стройная фигура в элегантном фраке, цилиндре и с изящной тростью. Она приподняла цилиндр и приветливо кивнула. Присмотревшись к ней внимательно, я заметила, что фрак совсем новый, а фигура напряженно опирается на трость двумя руками. Мы встретились с пришельцем глазами. Да, этот субъект не так хорошо сохранился, как мне показалось сначала.
— Простите, — отреагировал на мой изучающий взгляд Проект. — Дурацкое положение! Приходится поддерживать свои конструкции вот таким примитивным образом, — кивнул она на трость. — Меня все время пытаются изменить и поправить, и, если присмотреться внимательно, на моем костюме можно увидеть немало следов неприятной для меня деятельности чужих рук. А это наши коллеги СНиПы. Они хотя и старше, чем мы с Домом, но морально дадут фору современным технологиям заделки конструкций. Их огорчение и беспокойство, если так можно выразиться в создавшейся ситуации с переделками жилищ, вызваны не востребованностью знаний и комфорта, которые они несут людям.
В знак согласия невысокие ладные фигурки СНиПов, возникшие рядом с Проектом, дружно закивали.
Неожиданно в центре внимания оказалась костлявая дама, напоминающая своей нескладной фигурой вешалку под рыжей кожаной накидкой.
— Уважаемый, — недовольно обратилась она к седому великану. — Сколько раз нужно вам повторять, что главный ваш помощник  это я, Смета на текущий ремонт и содержание дома.
— Не обижайтесь, сударыня. Ваше значение для нашего здоровья и блага жильцов переоценить невозможно. Мы всегда помним об этом. Присядьте.
— А кого мы будем ждать? — сменила тон на более спокойный Смета. — И как долго?
— Ожидаем прибытие Договора от управляющей компании. Сами они вряд ли снизойдут до деловой встречи с нами.
— Я уже здесь, — послышался бодрый голос, и в центр комнаты вышел толстый румяный господин в песочном костюме современного покроя. Его оживление и благополучие бросались в глаза. Он приветливо отвешивал поклоны, однако присутствующие явно не разделяли его радостного настроения.
— Как всегда, опаздывает Контроль, — заволновалось Перекрытие, и по потолку квартиры пробежали мелкие вибрации.
— Ну, так уж и всегда, — возразила неожиданно возникшая высокая фигура в черном костюме с яркой бабочкой. Контроль надменно оглядел присутствующих, поднял взгляд вверх и, погрозив указательным пальцем Перекрытию, сказал: — Уймись!
Я не удержалась от вопроса:
— Сударь, а кого и что вы контролируете?
— Я контролирую все, что происходит в Доме. Я Главный администратор, от которого, собственно, и зависит благополучие Дома и его безопасность. — Он высокомерно оглядел собравшихся и опустился на мягкий диван, закинув одну ногу на другую. — Да-да! Именно от меня зависит, как долго будет жить это скопище калек.
Дама в рыжей накидке недобро посмотрела на заносчивого Администратора, а Дом в очередной раз тяжело вздохнул.
Когда все удобно расселись,  Договор предложил перейти к делу и обсудить тарифы на эксплуатационные расходы, которые, по его мнению, необходимо поднять. Смета нервно дернулась. Проект стукнул палкой об пол, требуя внимания, а Дом прикрыл глаза.
— Господа, — сказал Проект. — У нас на повестке другая тема: неисполнение обязательных нормативных требований по содержанию и обслуживанию Дома. И менять ее мы не будем. Но обещаю, что не оставим без внимания и другие вопросы. Так что наберитесь терпения.
После короткой паузы Дом выпрямился в кресле и обратился к Проекту:
— Прошу вас,  продолжайте.
Проект, сжав в ладонях изящную палочку, сделал шаг вперед и серьезно посмотрел на присутствующих.
— Господа! Обстоятельства потребовали от нас проверки состояния технической документации на рабочих местах, и мы это сделали. К нашему великому удивлению, обнаружилось, что документов на все части Дома и инженерное оборудование у технического персонала нет. К управляющей кампании возник законный вопрос: куда они делись? Надеюсь, вы понимаете, что он не праздный. Обслуживать Дом без документов нельзя. Ничего, кроме его разрушения, за этим не последует. Это и прискорбно, и преступно. Нами сделан официальный запрос в обслуживающую Дом компанию, и мы полагали, что сегодня получим на него ответ. Но никто из руководящего состава компании не прибыл на наше совещание. Вероятно, дать ответ поручили вам, сударь. — Проект посмотрел в сторону  Договора. — Если это так, то прошу вас к ответу.
Румяный чиновник встал, несколько раз шмыгнул носом и, раскачивая плотным телом, с улыбкой сказал:
— Не вижу особого смысла так расстраиваться из-за отсутствия технической документации на участках компании и уделять этому вопросу так много внимания. Мы не первая компания, которая обслуживает ваш Дом, и доказательств того, что документы пропали именно во время нашего правления, у вас нет. Они могли исчезнуть намного раньше.
— Не фантазируйте, — остановил краснощекого управленца Проект. — Вы подписаны двухсторонней комиссией и через слово ссылаетесь на техническую документацию Дома и указываете на то, что она передана в количестве трех экземпляров руководящему составу компании, в отдел главного инженера и на эксплуатационный участок. Зачем вы пытаетесь ввести нас в заблуждение, не заглядывая в текст документа, носителем которого являетесь?
— Ну, хорошо, хорошо. Признаю. Ответ неадекватный. Но согласитесь, задача обслуживающей организации — чисто практическая. Хорошим специалистам кроме инструмента ничего не нужно. Коллектив у нас сложившийся, опытный и знающий каждую часть, каждую деталь Дома. Необходимости в использовании технической документации при вызове на объект не возникает, — попытался снова заболтать окружающих румяный чиновник.
— Нет уж, позвольте, — возразил Проект. — Технические документы — это основа для эксплуатации сетей и устранения повреждений в Доме. Без них вы не можете приближаться к объекту, даже если хорошо знаете рабочую схему всех участков и являетесь опытным специалистом. Даже одна поврежденная конструкция, например перекрытие, определяет благополучие не только конкретного участка в Доме, а неопределенного числа квартир граждан. Поврежденное инженерное оборудование затрагивает, как правило, более, чем две квартиры. Без документов нельзя определить полный объем повреждений и их последствий. Вот и получается, что ваши специалисты все время работают по локальному принципу, что называется — штопают дыры, в то время как площадь и объем повреждений по факту значительно больше. И этот реальный объем повреждений коммуникаций Дома дежурный мастер не заносит в журналы учета, поскольку в его рабочем портфеле и на эксплуатационном участке нет проектных схем. Иначе говоря, обслуживающая организация не показывает весь объем повреждений в случае порчи частей Дома.
— Не нагнетайте обстановку, — возразил Договор. — Вы не учитываете перемен в управлении жилищно-хозяйственным комплексом. Дом и все, что мы в нем обслуживаем, уже давно не государственная собственность, а крохотные доли недвижимости гражданских лиц, которые сами решают, как им поступить со своим имуществом. Проектные документы не рассчитаны на долевое разделение частей Дома. Они выступают единым пакетом при капитальном ремонте Дома, но не при капитальном ремонте в отдельно взятой квартире, где, увы, применение проектной документации возможно только с согласия ее собственника.
— Не хитрите, — остановил речь коллеги Дом. — Устав управляющей организации заточен на исполнение правил содержания и контроль за состоянием общего имущества дома, на его защиту независимо от проведения работ в отдельно взятой квартире, ибо функция конструкций и инженерно-технического оборудования не делится на части перегородками квартир. Функция либо есть, либо нет. И осуществлять контроль над работой по поддержанию функций оборудования можно только на основании технической  документации, что, кстати, прописано в Жилищном кодексе.
— Прописана. Как же! Не будьте наивны. О технической документации там только упоминается. Что касается ответственности за ее неисполнение — так об этом нет ни слова. С такими правилами собственнику квартиры можно только пощекотать нервы, но прижать его серьезно за порчу Дома не в наших силах. Организационно-правовых мер воздействия на правонарушителя законодатель нам не дал. Какие к нам претензии?
Проект проглотил подкативший к горлу комок. Он был растерян.
— Все, что предусматривали и рассчитывали архитекторы для постройки Дома и его долгой жизни, на этапе его эксплуатации оказалось не востребованным.
Дом почувствовал смятение своего помощника и обратился к Администратору, осуществляющему функции государственного надзора:
— А вы, сударь, на основании каких документов контролируете состояние Дома и работу обслуживающей компании?
— Только на основании заявлений граждан. Есть жалобы — выходим на объект.
— А дальше что?
— На усмотрение руководства.
— По правилам управления осмотр состояния жилищного фонда обязательно проводить дважды в год, — напомнил Дом. — А по нашим данным, вы за двадцать лет не провели ни одной задокументированной проверки даже тех квартир, в которых проводилось несанкционированное переустройство с вмешательством в капитальные конструкции с их повреждением, несмотря на поступившие жалобы от граждан.
— Уважаемый! Но ведь вам уже ответил представитель обслуживающей компании, что все эти требования о проверках состояния общей недвижимости и правила по ее эксплуатации с якобы обязательным отражением в технической документации существуют сами по себе. Они оторваны от реальной жизни и не подкреплены организационно-правовыми связями с правоохранительными органами и ответственностью должностных лиц. Вы не хуже нас знаете, что порча Дома, равно как и инженерного оборудования, имеет уголовный характер. Так вот, характер характером, а ответственность за порчу Дома в Жилищном кодексе не прописана. Чего вы от нас-то хотите?
— Правды, — ответил Дом. — Правду должны знать люди, живущие в Доме. Правдивую информацию об обслуживании Дома, которая должна получать отражение в нормативных актах о текущем состоянии конструкций и внутридомового инженерного оборудования коммунального назначения. Вы такого учета не ведете. Вот и сейчас вместо обсуждения состояния технической документации на эксплуатационном участке м дирекции вы перешли к вопросу об уголовной ответственности, оставляя в тени доказательства уголовных деяний, которые происходят на ваших глазах, рядом с вами, с объектами, которые вы обслуживаете. При отсутствии доказательств правовые последствия не наступают. Без них, даже при наличии средств, не производится текущий ремонт поврежденных конструкций. А дома ветшают и приходят в негодность. Как вы будете исправлять эту ситуацию? Когда обеспечите восстановление проектной документации в местах самовольного ремонта Дома,  внесете в нормативные акты и журналы имеющиеся повреждения и нарушения функций инженерного оборудования общего назначения?
— Это вас не касается, — заносчиво ответил Администратор. — Для проведения надзорных функций у нас достаточная нормативно-техническая база. Отсутствие технических документов на эксплуатационных участках не включено в перечень административных правонарушений и решается руководством обслуживающей организации в рабочем порядке. Так что увольте нас от этих вопросов.
— Ошибаетесь, еще как включено, — парировал Дом. — И виновник наказывается материально — рублем. Иначе на основании чего вы определяете реальную картину состояния жилищного фонда?
— На основании жалоб граждан, — ответил Администратор.
— Но жалобы не показывают полный объем повреждений во время самовольных строительных работ и ремонта. Часть повреждений не попадает в поле зрения людей, отсутствующих в доме на момент его ремонта и порчи. Последствия другой части повреждений отсрочены во времени. Так что ваш мониторинг дает не более двух-пяти процентов от реального положения дел и, естественно, не вяжется с данными государственной статистики о шестидесяти-семидесяти процентах износа жилищного фонда, — волновался Дом.
— Это не ваша забота. И доказательств, как я понимаю, у вас тоже нет.
— Ошибаетесь. Доказательства перед вами. Мне сорок лет, а выгляжу на все восемьдесят. Даже беглый осмотр моих конструкций и инженерного оборудования это подтвердит. Неисполнением требований нормативных актов при ремонте конструкций и инженерного оборудования вы участвуете в порче дома!
— Это ваша субъективная оценка, — возразил Администратор и нагло усмехнулся. — Да кто вас будет смотреть изнутри? Осмотр и оценка вашего состояния зависят только от меня и ни от кого другого. Будете сыпаться капитально — подлечим. О функциях советую забыть.
— Снова ошибаетесь, — возразил Дом. — Проект дома — публичный документ. Посмотрите на его печати. Под ним подписи двенадцати кандидатов и докторов наук. Он утвержден Научным Советом. Его положения не обсуждаются.
— Мне совсем не нравится ваш настрой на отсутствие учета повреждений капитальных конструкций, — вступила в разговор Смета. — Он не вяжется с позициями Сметы расходов по содержанию Дома, по которым я ежегодно отчитываюсь перед распорядителем бюджета.
— Ну и что вас-то не устраивает?.. Ваша кубышка, на общую радость, своевременно пополняется за счет бюджета города. Повода огорчаться нет, — насмешливо ответил Администратор.
— Вы же тоже визируете смету расходов на ремонт капитальных конструкций, — не разделяя его оптимизма, сурово сказала дама.
— Визирую, и что из того? Это другое направление моей работы.
— Ха-ха! Другое направление! С каких пор состояние частей Дома и затраты на их ремонт — разные направления работы?! Кто из нас придуривается! — разошлась Смета. Ее рыжая накидка  стала бурой после этих слов. — Меня составляют серьезные люди; выделяют деньги на поддержание функций капитальных конструкций. Вы обязаны контролировать их целевой расход. Как без документов вы это делаете? И как вообще в вашу голову забрела мысль забыть о функциях конструкций и инженерного оборудования?!
— Мадам, все вопросы решены на высшем уровне, — парировал Контроль. — Бюджет города — не ваша забота.
— Что за скользкий вы тип, — съязвила Смета. — Я говорю конкретно о состоянии конструкций, их ремонте, целевом назначении выделенных средств. А вы про бюджет города! Когда я поднимаю эту тему, вы отскакиваете в сторону. Так мы никогда не договоримся по существу вопроса. Разве вам не известно, что выделение средств на текущий капитальный ремонт конструкций — часть управления жилищным фондом города?
Администратор хмыкнул и сказал:
— Господа, мне пора.
— Но мы не пришли к выводам. Нам надо подписать протокол разногласий, — возразил ему Дом.
— Выводы оставьте при себе. А разногласий у нас нет. И протокола по этому поводу тоже не будет. Мы вместе плодотворно сотрудничаем и делаем все от нас зависящее для сохранности жилищного фонда. И для вашего дома в том числе, — довольный выбранной тактикой в разговоре, ответил Администратор.
— Позвольте, — вступила я в беседу с Администратором, подавая ему гимнастическую палку. — Окажите мне услугу. Постучите  легонько этим предметом по потолку, стене, по полу… не важно.
Не ожидая подвоха, Администратор взял палку и постучал ею по стене. В ответ по потолку пошла вибрация звуков.
— Что это с позиций ваших надзорных функций? — спросила я. — Что за эффект мы наблюдаем?
— Колебание звуков в полости конструкций, — авторитетно ответил он.
— Ну, да. А о чем оно говорит?
— Естественно, о пустотах в конструкции верхнего перекрытия.
— А точнее, о ее разрушении, — подсказала я. — Такие факты находят отражение в документах мониторинга жилищной инспекции?
— Ну, разве я могу все помнить?
— Видите, — сказал Дом. — Вы не готовы к конструктивному диалогу ни с нами, ни с жильцами. Уже светает. Разговор придется продолжить в следующий раз. Прошу вас, — обратился он к даме в рыжей накидке, — обеспечить присутствие на нашем следующем заседании Главного распорядителя бюджета города, государственного жилищного инспектора, представителя государственного энергетического надзора, главного инженера службы по эксплуатации электрических сетей.
Сказав это, Дом устало опустил голову…



В люльке
    О том, что Дирекция инженерных сетей подала иск к Татику «О восстановлении балкона в проектное положение», Анна узнала из письма, поступившего из суда. Судья просила Максимовых обеспечить специалистам дирекции вход в квартиру, для того чтобы убедиться в нарушении их прав. И просила предъявить доказательства. При этом  заявление дирекции к письму не приложила.
«Странное какое-то письмо, что тут еще можно сказать, — подумала Анна. — Заявление, как пишет судья, поступило от хозяйствующего субъекта, на балансе которого находится лоджия. Следовательно, заявитель правонарушения о порче внешнего вида дома надлежащий. Но что он хочет искать в моей квартире? Первая уставная обязанность обслуживающей организации — не допустить порчу дома и его частей. Профессионал знает, что в данном вопросе нужны только определенные законом доказательства, и предоставляют их субъект, в ведении которого находится поврежденный объект. Главным субъектом в вопросах переустройства по закону является управа, оформляющая правоустанавливающие документы. Что же тогда побудило судью ставить передо мной вопрос о доказательствах по заявлению от организации?»
Она задумалась.
Лоджии не находятся у граждан в частной собственности. Отчуждать доли городской недвижимости собственники квартир и управляющие домом не вправе. Спора о праве здесь нет. А что есть? Есть факт порчи дома. Есть нарушение закона о содержании городской недвижимости. Должностные лица соучаствовали в реконструкции лоджии Татика. Они неоднократно по вызову Анны бывали в его квартире, осматривали лоджию изнутри и со стороны ее квартиры и знают, что тот изменил строительную концепцию оформления внешней стены дома и частично перекрыл соседям естественный свет. Но закрыли на это глаза и два года на жалобы Анны  не реагировали, объясняя это «распоряжением сверху». Вероятно, поведение судьи тоже объясняется указанием «сверху», ибо нарушение жилищных прав Анны от переустройства ограждающей конструкции лоджии Татика и так хорошо известно чиновникам управы. А желание побывать еще раз в ее квартире, скорее всего, часть интриги юриста Паиньки. Однако окончательно понять смысл задуманного не получится, пока Анна не увидит заявление в суд и документы к нему.
Она позвонила в районное отделение жилищной инспекции и спросила, что им известно по поводу иска дирекции к Татику по лоджии.
— Об иске знаем. Он подан третьего февраля сего года. Девятого октября дирекция прислала нам на подпись акт обследования лоджии в квартире Татика. Поскольку мы в курсе строительных нарушений по данному объекту, наш специалист акт подписал.
— А почему разрешение административно-уголовного дела из своей компетенции вы передали районному суду?
— На этот вопрос ответить не могу. Его решает главный жилищный инспектор города.
— На суд пригласили ваших специалистов?
— Нет.
— Чем можете это объяснить?
— Решением управы. У нас свои меры воздействия на правонарушителей.
— Копию заявления в суд и акта можете выдать?
— Приезжайте.
Так, через третьи руки, Анна получила  заявление в суд «О восстановлении балкона в проектное положение», которое готовила юрист Паинька, и единственное приложение к нему — акт о реконструкции ограждения лоджии. Разночтение в названии строительного объекта — «балкон — лоджия» — сразу бросилось Анне в глаза.
— И такой запутанный акт составил и подписал главный специалист окружной жилищной инспекции? — удивилась она. — Какая же у него квалификация? Для главного специалиста — очень сомнительная.
Что касается Паиньки, то она большой мастер интриг и проводник воли главы управы. Не исключено, что направление заявления в районный суд с неопределенным предметом правоотношений вместо рассмотрения дела на Межведомственной Комиссии  — продуманный способ реализации очередной ее интриги. И что это может быть на сей раз? Изменение категории дела можно объяснить только одним обстоятельством. Порча дома и его инженерных коммуникаций относится к административно-уголовному праву. Следовательно, умысел заявления в суд может быть только в сокрытии коррупционных отношений между Татиком и должностными лицами муниципальной власти, позволившими ему проведение переустройства капитальных частей дома с нарушением законного порядка оформления и проведения работ и отчуждением поврежденных долей общего имущества. И что же суд? Вместо того чтобы разобраться с неисполнением федерального законодательства и перенаправить заявление в уголовное производство, судья переводит его в категорию гражданского спора между жильцами!
Такие вот мысли вертелись в голове Анны, пока она ехала домой. Но это были предварительные выводы, и их следовало проверить серьезным анализом документов.
На следующий день Анна занялась изучением заявления к Татику. Ни одной ссылки на порчу дома в нем не было. Заявление не официальное, без титульного листа, подписи руководителя, печати. Отсутствовал Протокол о правонарушении и заключение службы главного инженера дирекции, отвечающей за состояние строительных конструкций при их проектном изменении. В заявлении Паиньки не было всего того, что определяет административный характер дела. Еще бы! Такие дела ведет жилищная инспекция. А она, как показывали обстоятельства, «отпрыгнула» в сторону.
В заявлении не была указана цена ущерба дому. И это более чем странно. Балконы и лоджии отсутствуют в плане экспликации на квартиру, поскольку это недвижимость городского хозяйства. И она повреждена. Ущерб городу должен быть показан.
Все признаки указывали на то, что иск притворный и принят с нарушением требований закона.
Анне уже не надо было объяснять, что принятие Н-ским судом неофициальных документов от Паиньки — условный знак имитации иска. Участия субъекта права в судебном процессе не будет. Суд возложит обязанности юридического лица и предоставления доказательств по делу на третьих лиц. Такая вот хитроумная схема для отчуждения коммунальной недвижимости.
— А почему бы и нет? — слышит она голос главы управы. — Жилищные права третьих лиц нарушены?
— Безусловно.
— Ставим этот фактор на первое место как заботу о людях. — Чиновник потирает руки. — У меня есть доказательство. Я лично написал вам три письма о том, что «у вас спор с Татиком». Это меняет правовые отношения между  нами  и третьими лицами. Теперь они будут в суде в качестве «первого лица», и суд «вправе» потребовать от них предъявления доказательств о нарушении жилищных прав. — Чиновник растягивает мокрые губы в улыбке и довольно хихикает. — А переустройство, незаконный порядок его проведения, соучастие наших людей в отчуждении недвижимости — «похороним», никто и не заметит, где и как. И никакой ответственности. Дело поручим Паиньке. У нее есть опыт  в таких делах.
Голос чиновника пропал. Анна осталась одна среди судебных бумаг, над которыми потрудилась юрист Паинька по заданию из управы.
Она придвинула к себе мнимый иск. Каждый более или менее смышленый человек понимает, что определение категории дела зависит от соблюдения процессуальных требований к оформлению и приему заявлений в суд. А здесь у Паиньки непорядок: нет нужных нормативно-технических документов. Да и у суда тоже много нарушений в приеме заявления! Вынесение решения невозможно без заключения специалистов по изменению проектных характеристик объекта. Его готовит и подает главный инженер дирекции или специалист строительного надзора. Суд запрашивает их в установленном порядке. Причем здесь семья Анны? Обязывать Максимовых делать то, что возложено законом на юридических субъектов права в сфере ЖКХ, — абсурд! Своими действиями судья показала, что предмет, заявленный на рассмотрение, она не знает и дело находится в ненадлежащем суде.
Закончив с заявлением в суд, Анна стала читать акт по лоджии, составленный при участии жилищной инспекции.
Стоп!
Да это какой-то гибрид! Указана цель акта — измерение размеров лоджии, и затем восемь позиций, нарушающих проект. А далее все записи идут по балкону: «Сделали замеры параметров балкона; балкон остеклен. Установлены пластиковые окна».
Для чего сведения, не относящиеся к реконструкции лоджии, внесли в акт? Лоджия и балкон расположены на разных сторонах дома и имеют разные функции: лоджия затеняет помещение, а балкон принимает свет. Ограждающие конструкции — недвижимость города, а остекление и окна — частная территория.
Ответ может быть только один — чтобы запутать суд, дать судье возможность интерпретировать содержание акта и иска. С этим актом заявление Паиньки приобретает иное звучание: попросили, мол, нас Максимовы разобраться с соседом, который «балкон остеклил» и за проектную черту вынес. Постройка им якобы мешает: «стекло балкона свет в глаза отражает». Недостойны такие претензии административного иска. В частном порядке просим суд разобраться.
Акт, который Паинька подложила к своему заявлению, имеет скрытый смысл: он объясняет отсутствие цены ущерба дому! Она нашла-таки способ путем соединения разных объектов изменить форму собственности поврежденной конструкции. Теперь даже Татики могут быть спокойны: Максимовы «зря» их оговаривают. Вот «умелица»!
Акт, подготовленный с нарушением закона, не годится для суда. Куда смотрел главный специалист жилищной инспекции, подписавший акт! И заметит ли это обстоятельство судья?
Измерения лоджии были неполными и вместе с тем достаточными для того, чтобы понимать: городская недвижимость повреждена. Однако заключение инженерной службы по этому поводу отсутствовало. Это обстоятельство действительно позволяло с учетом частного иска Паиньки  интерпретировать и переосмысливать содержание акта, вторая часть которого не имела к нему отношения. В деле не было жалоб от Максимовых по остеклению лоджии и включение в акт пластиковых окон свидетельствовало о злых намерениях. Как молоко разбавляют водой, так сведения в акте по личному имуществу Татика искажали проектную реальность ограждающих конструкций и меняли правовые основания их содержания и эксплуатации.
Акт нес вред. Сомнений в этом не было.
Для каких целей комиссия соединила в одном акте поврежденную общую недвижимость дома и личное имущество Татиков? Ответ мог быть только один: для переквалификации дела и создания искусственного спора в суде, задуманного юристом Паинькой.
Анна вынесла на свою лоджию складную лесенку и с нее на месте сопряжения двух бетонных плит, расположенных под тупым углом, замерила треугольную пристройку к плите лоджии соседа. Сторона встроенного треугольника составила девяносто сантиметров. В акте эта позиция, влияющая на увеличение площади, не значились. Добраться до остальных «козырьков» конструкции можно было только из квартиры Татика — но кто же ее пустит?
Выход нашелся. Очень кстати двумя этажами выше зависла люлька с рабочим, который замазывал трещины дома. Анна попросила его опустить люльку пониже и впустить ее.
— Что вы! Как можно? А если выпадете? Придется отвечать.
Анна поставила на поднос кофе и бутерброды и предложила верхолазу перейти на ее лоджию, чтобы сделать перерыв. А сама взяла у него пояс, закрепила на себе и влезла в люльку.
— Не переживай. Ты же работаешь в таких условиях. И со мной ничего плохого не случится.
Пока рабочий пил кофе, Анна быстро измерила угол наклона ограждения нависающей лоджии Татика и ширину козырьков для установки пластиковых рам. Дополнительные десять сантиметров вылезли под плиты выше расположенного этажа. Их тоже не было в акте.
Анна поблагодарила рабочего. Полученных ею замеров было достаточно, чтобы рассчитать углы, площадь встроенного треугольника, вынос лоджии за проектную линию ограждения и новый объем внутреннего помещения лоджии Татика, который он увеличил на треть. Эти важные факты, свидетельствующие о порче многоквартирного дома и нарушение прав третьих лиц, в акте отсутствовали, что объясняло и отсутствие технического заключения специалистов по акту.
Анне бросился в глаза еще один факт, который судья-профессионал тоже не может не заметить. Иск был составлен на восемь месяцев раньше акта, и в нем давалась информация, которую нельзя установить с улицы для закрытого помещения. Отсюда следовало два вывода. Первый: акт подгоняли под исковое заявление. Второй: судья лукавила, что ей нужна информация от Максимовых. Она просто не владела предметом, который взялась рассматривать. И здесь Максимовы правосудию ничем помочь не могут.
Почему маловразумительный иск и акт появились в ненадлежащем суде? «Этот вопрос следует направить управе, жилищной инспекции и администрации суда, — взяла на заметку Анна. — Но простому человеку не получить ответ на этот вопрос».
У Татика покровители незаконной реконструкции лоджии сидят в управе. Видимо, они и позаботились о том, чтобы запутать дело и пустить правосудие по ложному следу. Предъявление требований к Татику без надлежащих документов — обманка для замены ответственного субъекта права в суде. Осталось только затащить Анну в суд, и зонтик безопасности у должностных лиц и Татика в руках. Паинька снова проявила себя как замечательный конструктор противоправных схем отчуждения общего имущества многоквартирного дома.
Закончив анализ документов Паиньки для суда, Анна села за компьютер.
«Уважаемая госпожа, — писала она судье. — Ваша просьба впустить в квартиру работников дирекции не обоснована законом и реальными обстоятельствами дела по заявлению, поступившему якобы из Дирекции инженерных сетей. Сделать технические замеры лоджии Татика из моей квартиры невозможно. Работники дирекции много раз бывали у меня и сами могли в этом убедиться. Полную картину пространственных изменений лоджии Татиков можно получить только из его собственной квартиры или с помощью специальных приспособлений и замеров с внешней стены дома и сравнить их с проектными. Эти вопросы в компетенции государственного унитарного предприятия, обслуживающего дом на праве хозяйственной деятельности, и жилищной инспекции.
Изменения проектной концепции оформления фасада дома от реконструкции лоджии Татиков видны с улицы. Законом такие изменения не допускаются. Участие Максимовых в технических замерах лоджии Татиков для вынесения законного решения суда не требуется».
Анна поставила дату, запечатала конверт и отнесла на почту.



Виртуальное решение
     Через неделю пришла повестка. Максимовых приглашали в суд в качестве третьего лица по иску дирекции к Татикам «О восстановлении балкона в проектное положение». Искового заявления и оснований для вызова в суд не представили. Сомнений в том, что управой задумано проведение нового шоу с участием суда, не возникало.
Анна попыталась познакомиться с делом. Не тут-то было! Его не сдавали в канцелярию. Помощник судьи отказалась отнести дело в канцелярию под предлогом, что с делом работает судья.
На следующий день, за пять минут до начала суда, Анне вынесли дело. Помощник судьи стояла над душой, торопливо повторяя:
— Все. Хватит. — И тянула дело к себе.
— Вы что, в самом деле? Как будто у вас зарплату отнимают. Если вызываете в суд, то должны представить основание и ознакомить с делом.
— Время, — невозмутимо повторяла молодая особа. — Надо идти в зал.
Судебное заседание началось с сюрпризов. Как только судья вошла в зал, юрист Дирекции инженерных сетей вдруг заявила, что они снимают свои исковые требования, так как не видят нарушений в действиях Татика. Обратиться в суд их обязала жилищная инспекция.
«Началось, — подумала Анна. — Заявление без соответствующего оформления и документов, поданное в суд ненадлежащим лицом, отозвано до судебного заседания. Вероятно, сейчас суд отменят».
Из размышлений ее вывел голос судьи:
— Что там у вас с Татиками?
Вопрос указывал, что судья не приняла во внимание заявление юриста об отзыве требований к Татику и письмо Анны о правомочиях по предъявлению доказательств. По всем правилам закона о суде, после заявления представителя Дирекции инженерных сетей, суд должен вынести Определение с соответствующей формулировкой. Однако почему этого не происходит? Вероятно, потому что отведение Татика от ответственности за самовольную реконструкцию лоджии не закрывает вопрос с порчей дома… и не снимает ответственности с управы.
— Какие нарушения вы находите в действиях Татика? — спросила судья.
— То, что юрист дирекции не видит нарушений в самовольной реконструкции лоджии Татиком, — ответила судье Анна, — вовсе не означает, что их нет. Даже тех скупых сведений, содержащихся в первой части акта, который есть у суда по делу о реконструкции лоджии Татика, вполне достаточно, чтобы утверждать обратное. Но экспертом по данному делу в суде уполномочена выступать жилищная инспекция или специалист-строитель. Однако в суде их нет.
Судья исподлобья метнула на Анну недобрый взгляд.
— За состояние внешнего вида дома и содержание его ограждающих конструкций ответственность возложена на Дирекцию инженерных сетей, которая только что отказалась от своих уставных полномочий. Прошу суд принять во внимание, что правоотношения жильцов с органами власти по содержанию ограждающих конструкций по наружной стене дома и их внешний вид регулирует Градостроительный кодекс, Постановление Госстроя и Правительства Москвы, — и Анна назвала конкретные статьи по делу. За исполнение закона отвечают органы власти.
— Говорите от своего имени, — потребовала судья.
— Вот я и говорю, что вы неправомерно требуете от меня давать суду пояснения  по факту порчи дома. Зачем? Мое имя третьего лица поставлено законом рядом с задачами, возложенными на надзорные органы по защите общего имущества дома, но это не предполагает подмены между нами. В этой связи отказ представителя дирекции от заявления о повреждении ограждающей конструкции и внешнего вида дома противоречит Уставу ее деятельности, федеральному законодательству и Предписанию жилищной инспекции привести конструкцию лоджии в первоначальное состояние. Для объективного заключения по делу прошу суд обеспечить присутствие в суде специалистов строительного надзора и жилищной инспекции, которые обязаны добиваться, в том числе и через суд, исполнения федерального законодательства  при переустройстве частей дома.
— У вас есть доказательства нарушения ваших прав? — перебила ее судья.
— Доказательства нарушения моих прав в акте на вашем столе. Нормативные акты от субъектов права, ведущих ЖКХ, не требуют дополнительных доказательств от третьих лиц, поскольку сами отражают нарушения. Размеры лоджии защищены проектом и не могут быть изменены по желанию кого бы то ни было.
— Я спрашиваю у вас доказательства, — раздраженно сказала судья.
— А я не понимаю, на каком основании вы вместо доказательств, отвечающих принципу относимости и допустимости по делу, требуете доказательств от соседа ответчика. С каких пор жильцам вменена иная, чем заявление в обслуживающую организацию, обязанность предоставлять сведения по изменению внешнего вида дома при незаконном переустройстве его частей? — сдержанно, пытаясь вернуть рассмотрение дела в рамки административных правоотношений, ответила Анна. — Кстати, нашего заявления в обслуживающую организацию от июня 2001 года в деле тоже нет. Почему? Это важно для квалификации дела.
Она подошла к кафедре и положила перед судьей фотографии о состоянии внешней стены дома, подвергающейся воздействию атмосферных осадков, стекающих с лоджии Татика.
— Это все, что могут сделать соседи.
С фотографии на судью смотрел большой, неряшливо заделанный козырек и безобразная по форме, выходящая в межбалконное пространство, ограждающая конструкция.
Анна хотела пояснить, какие части лоджии показаны на снимках, но судья сморщилась и грубо одернула:
— Об этом вас не спрашивают! Рассмотрение закончено. Распишитесь в Протоколе об участии в судебном заседании.
Юрист дирекции и дочь Татика дружно расписались. Анна медлила.
— Но я не вижу Протокола суда…
— Вы участвовали в заседании суда. А в Протоколе будет изложено то, что вы слышали, — беспрекословно заявила судья. — Подписывайте!
Анна поставила свою подпись рядом с подписями юриста дирекции и дочери Татика, и судья, собрав бумаги, вышла из зала. Вернулась быстро и объявила решение:
— В иске Дирекции инженерных сетей к Татикам отказать.
Мотивировка не оглашалась.
Лифт в суде не работал, и Анна медленно спускалась по широкой лестнице. На площадке третьего этажа стояли юрист дирекции и дочь Татика. Они смотрели на Анну и дружно смеялись.
Решение Максимовым суд не выслал. Анна увидела его у Паиньки два года спустя и попросила копию.
В описательную часть решения суд внес сведения, которых не было в заявлении Паиньки, в заявлениях Максимовых в дирекцию и управу, в ответах Анны в суде: Максимовы обратились в Дирекцию инженерных сетей с заявлением «об остеклении ответчиками балкона». И все остальные предложения судебного решения строились на этой лжи.
Мысли как пчелы роились в голове Анны.
Судья не вправе вносить в документы суда лживую информацию. Тем не менее она это сделала! Для кого и для чего судья внесла ложь от имени Максимовых? Объяснение может быть только одно: чтобы ссылаться на участие этой семьи в судебном «разбирательстве», которого не было по существу вопроса и по которому суд выносит неправовое решение. Максимовы — «вторая половина» в искусственном споре, организованном в районном суде, с целью изменить уголовную юрисдикцию дела о порче дома на гражданские отношения.
Подтверждение неправового решения находилось в тексте судебного акта. «В результате осмотра фасада здания истец обнаружил, что габариты “балкона” в квартире ответчика увеличены, — писала судья. — Согласно п. 1 ст. 5 Закона Москвы о переустройстве помещений…, не допускаются мероприятия и способы их реализации, нарушающие требования строительных и санитарно-гигиенических и эксплуатационно-технических документов, действующих для жилых зданий».
Правильно. И исполнение Закона Москвы обязательно. Цитированием нормы закона судья  подтверждала его нарушение. И, видимо, решила, что этого будет   достаточно. Требовать исполнение закона  — не обязательно. На том и стоит  отказной вердикт суда о восстановлении поврежденной конструкции. Отказ мотивирован тем, что в судебном заседании истцом и третьим лицом не доказано, что «остекление балкона» Татика нарушает права и законные интересы соседа.
Вывод Анны о роли ее участия в суде подтверждался. Ее подпись на пустом листе будущего Протокола давала судье возможность ложь в тексте судебного решения выдавать от имени Анны и мотивировать этим вынесение неправосудного решения.
Так из умозаключений судьи, затрагивающих частное право Татика, появилось решение суда об остеклении балкона, а жалоба Максимовых о порче ограждающей конструкции, находящейся в собственности города и ведении федеральных органов власти, осталась за дверью управы. Местные органы власти получили «законное» основание для отчуждения общей имущественной доли недвижимости многоквартирного дома в пользу Татика.
Анна решила разобраться с неправовой схемой отчуждения ограждающей конструкции лоджии в пользу одного собственника путем подачи в суд иска по делу, не имеющему спора о праве; проведением притворного судебного разбирательства по типу искусственного гражданского спора с вынесением неправосудного решения.
Первым в этой схеме стояло заявление Паиньки «О восстановлении балкона в проектное положение», выдаваемое за иск от обслуживающей организации якобы в интересах третьих лиц. Однако защита интересов третьих лиц улетучилась уже с первых слов заявителя иска. Люди жаловались в управу на реконструкцию лоджии, а иск был заявлен по балкону. Заявление на самовольное переустройство помещений в жилых домах имеет административно-уголовную подсудность, а заявление поступило в суд общей юрисдикции. Уже эти два обстоятельства исключали защиту нарушенных жилищных прав третьих лиц от несанкционированного переустройства общего имущества дома.
Защита жилищных прав граждан прописана в Гражданском кодексе как мера по приведению переустроенного помещения в прежнее состояние и осуществляется управой. Иск Паиньки подобных мыслей не содержал. Не обладала она — податель частного иска — полномочиями государственных органов. Ее иск — часть мошеннической схемы отчуждения общего имущества многоквартирного дома.
Следующим документом, не подпадающим под правовую норму, стал акт обслуживающей организации и жилищной инспекции по осмотру неопределенного предмета порчи: то ли лоджия, то ли балкон. Первая часть акта показывала измененные размеры лоджии, а выводы и вторая часть акта относились уже к балкону. Как следовало из акта, определение размеров лоджии проходило в квартире Татика, но замеры были неполными и не соответствовали техническим характеристикам проекта. Отсутствующие показатели комиссия дополнила сведениями о личном имуществе Татика, что меняло квалификацию дела о порче строительной конструкции. Акт не был подписан ни Татиком, ни третьим лицом.
Третьим пунктом, ставившим под сомнение защиту прав третьих лиц, было принятие судом иска с нарушением правил. Суд отмахнулся от обязательного пакета нормативных доказательств порчи дома, главным из которых являлся Протокол о правонарушении и цена вопроса, и, таким образом, безосновательно освободил виновников порчи дома от ответственности и возмещения ущерба городу.
Неопределенность предмета иска, лукавый акт осмотра предмета незаконного переустройства, отсутствие обязательных документов о реконструкции лоджии и официальных выводов о ее последствиях, замена муниципальной недвижимости на личную собственность граждан — «остекление балкона» — не позволяли дать иску Паиньки иного определения, кроме как притворный.
Подтверждался вывод Анны и относительно ее вызова в суд с целью изменить формат правовых отношений между управой и Татиком, чтобы убедительно разыграть спектакль «рассмотрения» дела, не относящегося к компетенции суда общей юрисдикции.
При отсутствии спора о праве судья перевела дело из категории особого производства на спорные отношения между физическими лицами, поменяв местами подателя мнимого иска Паиньку и Максимовых.
Маневр суда с заменой  истца третьим лицом, облеченных разными полномочиями по содержанию общего имущества дома,  и организация  искусственного спора  между собственниками квартир позволяли «объяснить» появление в суде иска к Татику не повреждением ограждающей конструкции, не изменением внешнего вида дома, не нарушением правил содержания общего имущества дома и управления им, а «недовольством» одного жильца действием  другого.  А суду это позволило вместо запроса относимых к делу доказательств у органов исполнительной власти потребовать от Максимовых доказательств нарушения их жилищных прав. Согласна Анна участвовать в таком споре или нет — ее никто не спрашивал.
…Отказной вердикт суда определило остекление конструкции. Кто настаивал на этом? Подтверждающих документов в деле нет. А в тексте судебного решения есть. Следовательно, это сделала судья. Очевидно, что ложь позволяла ей не только перейти в формат гражданского спора между двумя собственниками квартир, но и внести в судебное постановление запись о том, что Максимовы не представили доказательств о нарушении своих прав «остеклением балкона». Порча конструкции и внешней стены дома, определяющих нарушение прав граждан, суд не интересовали.
Учитывая, что исковые требования к Татику были отозваны в суде, акт «балкон — лоджия», имеющий в первой своей части доказательства реконструкции лоджии , можно было уже не принимать во внимание, как и правовое основание для признания порчи дома, а по заключительному его предложению «остекление балкона» изменить предмет иска — приведение поврежденной конструкции в проектное положение — на факт остекления оконных рам. В искусственно созданном споре остекление личных предметов имеет иные правовые основания и не предполагает ответственности. Таким образом, административное правонарушение по изменению ограждающей конструкции и увеличению объема лоджии уходит в небытие. Из каждой строчки судебного решения служанки Фемиды, вынесенного на основании оспаривания судом норм жилищного законодательства, вытекало, что требование дирекции не имеет под собой законных оснований. Татик «чист» перед законом, как стеклышко!
Для кого и для чего тогда суд держал заявление Паиньки без движения десять месяцев? Зачем суд писал Анне письма и требовал доказательств о нарушении ее прав, отказывая при этом в ознакомлении с делом? Очевидно, суд выстраивал стратегию отведения должностных лиц от уголовной ответственности за порчу внешней стены дома, за отчуждение муниципальной недвижимости. Интересы третьих лиц суд тоже не интересовали.
Предъявить законные претензии к Татику по факту самостроя на внешней стене дома без опаски раскрытия преступной сделки управа не могла в силу соучастия в порче дома. У суда для этого возможностей больше. Тем более что Протокола административного правонарушения в деле нет, а нет Протокола, нет и нарушения. Однако, отказываясь на суде от своего заявления, Паинька допустила ошибку, сославшись на жилищную инспекцию, обязавшую дирекцию соблюдать федеральное законодательство по содержанию муниципального имущества. Тем самым она невольно подтвердила притворство исковых требований. В контексте технических нормативно-правовых актов по эксплуатации жилищного фонда споры между жильцами и органами власти, ответственными за состояние жилищного фонда, в принципе исключаются.
Следуя букве закона, после отказа дирекции от иска суд должен был либо вернуть заявителю документы, либо передать дело в уголовное производство. А суд пошел по третьему пути — применению гражданского законодательства по мошеннической схеме, которую создавал, безусловно, при подсказках извне. Чтобы закрыть жалобу Максимовых о нарушении их жилищных прав новоделом на внешней стене дома, управе нужно было иметь решение суда, неважно, какое, неважно, о чем. Важен формат бумажного листа с текстом судьи и со штампом суда «копия верна».
Термины «реконструкция, проект, внешняя стена, новодел» сознательно не включались в решение суда, поскольку имеют определенное строительно-техническое  наполнение, незыблемость которого регулирует закон. Иное дело — остекление, пластиковые рамы. Здесь кроме целесообразности ничего объяснять не нужно. Такой расклад устраивал и суд, и муниципальные власти. Так по притворному иску Паиньки, выдаваемому судом за иск административный, но «рассмотренный» в рамках искусственного гражданского спора, появилось неправосудное судебное решение по остеклению балкона.
Что же толкнуло судью на превышение должностных полномочий? Правовое невежество или нечто большее?
Уставшая Анна отвлеклась от бумаг и вышла на балкон. Несмотря на поздний час, во дворе дома на спортивных конструкциях упражнялись люди, неравнодушные к своему здоровью.
— Вот ты где, — послышался за ее спиной голос мужа. — Пора отдыхать. Ты совсем перестала это делать. — И он потянул Анну в комнату. — Сегодня в санаторном отделении нашей поликлиники я заказал путевки. На этот раз тебе не удастся увильнуть от поездки.
— Так и быть, — сказала Анна, — а сейчас я должна еще поработать.
И, не принимая возражений мужа, она села за стол и сосредоточилась на заключительной части судебного решения.
Вывод вытекал сам собой. Суд не разрешал проблему с лоджией  и порчей  дома. Судебного решения по реконструкции лоджии Татика нет. В деле о несанкционированном переустройстве городской недвижимости в квартире Татика появилась очередная утка. Лживая птица прикрыла своим жирным телом мифическое разрешение проблемы с порчей дома и наделила мигранта правом полностью распоряжаться имуществом города в ущемление жилищных прав третьих лиц.
Миф о принятии судом решения по лоджии Татика живет только в загадочном мышлении чиновников. Они создали его в кулуарах кабинетов путем подложных актов, надуманных протоколов, притворных исков. Их волю проводили в жизнь беспринципные стряпчие. Короткое замыкание мозговых извилин у чиновников и судей произошло одновременно. Сдвиг на новые ценностные ориентиры помешал служанке Фемиды определиться с правоотношениями граждан и власти, разобраться с предметом исковых требований, с подсудностью дела, допустимостью доказательств, с законом.
О, не просто, совсем не просто так законодатели облегчили жизнь судьям, заменив официальное обращение к ним «ваша честь» на «уважаемый суд». Вот только кто будет уважать человека без чести? Большой вопрос.



Сделка
Субботнее утро. Татик в спортивном костюме для утренних прогулок в парке уже поднял руку для вызова лифта, когда его двери неожиданно открылись сами и навстречу  шагнул мужчина в чине капитана органов внутренних дел.
По типу лица человека, стоящего у лифта, капитан стразу понял, что перед ним тот, к кому он пришел.
Офицер достал удостоверение личности и представился:
— Участковый Никитин. А вы, полагаю, и есть Татик.
Тот кивнул.
— Пройдемте в квартиру, мне нужно задать вам несколько вопросов.
Татик шумно засопел. После некоторой паузы он молча развернулся и открыл дверь в общий коридор.
Из прихожей квартиры участковый быстро оглядел пол, стены, потолки помещений.
— Так. Понятно, — протянул он. — И что тут у нас еще…
Не дожидаясь ответа, капитан пошел в направлении лоджии. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться, что лоджия в квартире Татиков  совсем не такая, как у всех. Ее ограждение отличалось формой от соседних лоджий, выходило за общую линию ограничения, а внутренний объем был гораздо больше.
— Документы есть?
Татик вышел и быстро вернулся со свидетельством на квартиру.
— Я спрашиваю разрешение на реконструкцию лоджии, а не свидетельство на квартиру. Какие у вас на этот счет есть документы?
Татик мешкал с ответом.
— Понятно, — заметил участковый. — Вернемся назад.
В прихожей капитан попросил откинуть ковер в проходной комнате. Татик снова замешкался.
— Быстро! — нахмурился капитан.
Когда хозяин отвернул край ковра, участковый снял с пояса дубинку и постучал по ламинату. Гулкий звук прокатился и замер уже за стенами квартиры.
— А теперь здесь, — и Никитин прошел вперед и указал на край ковра в большой комнате. Характер звука от стука дубинки не изменился.
Никитин строго посмотрел на Татика.
— Пустоты. Нехорошо, — сказал он. — Нарушены правила строительных работ… У вас есть разрешение на проведение реконструкции перекрытия?
— Какое еще разрешение, — глухо произнес горец. — Зачем оно мне? Это моя квартира. Вот же свидетельство.
— Квартира — да. Она действительно ваша. А вот конструкции — нет. Капитальные стены и перекрытие не принадлежат жильцам на праве частной собственности, — назидательно ответил ему Никитин. — На работы с ними нужно получить разрешение. А здесь — почему закрыто наглухо? — И участковый постучал палкой между полом и стеной у входной двери, где лежал квадрат плитки. — В этом месте подход к распределительной коробке в стене. К ней должен быть доступ для проверки состояния электропроводки на перекрытии вашей квартиры.
— Но здесь уже проверяли…
— Акт проверки есть?
Татик не ответил.
— По паспорту дома здесь лежит ламинат. А я вижу плитку, — заметил участковый. — Почему? Зачем?
— В коридоре вскрывали ламинат. Искали разрыв в сети.
— Когда это было? Кто искал?
— Точно не помню. Кажется, осенью два, три года назад… Приходили специалисты из обслуживающей компании.
— Нашли? — насмешливо спросил Никитин.
— Нет, — буркнул Татик.
— Акт покажите.
— Сразу не найду. Нужно время. Может, и выбросил. А зачем он мне? Все работы согласованы с управой, — угрюмо выдавливал слова Татик.
— Ладно. Попрошу в среду явиться вот по этому адресу для беседы и иметь при себе разрешительные документы из управы и жилищной инспекции и согласие соседей снизу терпеть шум и неудобства, которые вы создали путем изменения проекта заделки плиты и снижением естественного освещения со стороны лоджии.
Татик оставил слова участкового без ответа.
— Вы поняли? Проект, акты осмотра конструкций специалистами на предмет исправности звукоизоляции и силового провода, акты приемки скрытых работ. Возьмите с собой договор с подрядной организацией, которая вела работу в вашей квартире и смету. Ну, в общем, все, что у вас есть по ремонту квартиры.
— А зачем вам?
— На вас поступила жалоба о нарушении жилищных прав соседей. Осмотр вашей квартиры показывает, что основания для жалобы есть. Об этом и поговорим.
— Но вопрос давно закрыт, — возмущенно изрек Татик. — У меня есть решения суда. Суд отказал соседям в их претензиях…
— Об этом мы тоже поговорим.
— Но я очень занят, — извлек еще один аргумент Татик.
— Для этого оставляю повестку. Предъявите ее на работе, если возникнут осложнения.
В среду в назначенное время Татик вошел в кабинет участкового Никитина.
Капитан достал официальный бланк и задал ряд дежурных вопросов: фамилия, имя, отчество, год рождения, откуда и когда прибыл. Когда прибыли члены семьи. Где и кем работает…
И неожиданно спросил:
— Где и кем была оформлена ваша первая регистрация в Москве?
Опрашиваемый оказался не готов к этому вопросу.
— Я затрудняюсь вспомнить события десятилетней давности, тем более что уже два раза менял паспорт по месту жительства.
— По моим сведениям, — сказал Никитин, — ни одно из отделений ОВД города не оформляло вам регистрацию. Она носила незаконный характер, — участковый с усмешкой посмотрел на Татика.
— Учет регистрации внутренний вопрос правоохранительных органов. У меня две квартиры, и они зарегистрированы в департаменте имущественных отношений на законных основаниях.
— Ладно. Тогда о законных основаниях регистрации квартиры. Какие документы, кроме заявления, вы сдавали для ее регистрации?
— Я сам этим не занимался. Все делали специалисты из управы.
— Кто конкретно?
— Точно не могу сказать. Поручение давал Геворг Ионович.
— А почему, собственно, их давал глава управы? Это не входит в его обязанности. Почему сами не стали заниматься регистрацией в установленном порядке?
— Мне сложно. Много инстанций… Нет времени на это…
— Могли бы обратиться к помощи юристов.
Татик развел руками.
— Я ничего не понимаю в жилищном вопросе. Мне подсказали, что вопрос находится в компетенции управы.
— Кто подсказал?
— Такие же люди, как и я. Ничего более конкретного сказать не могу. Все было слишком давно.
— Ну, а в управе вам порядок, конечно же, не объяснили в деталях, — с усмешкой заметил Никитин.
— Ну да. Не объяснили.
— И во сколько оценили услугу?
На лице и без того смуглого Татика появились темные пятна. Он не хотел отвечать на этот вопрос.
— Не хотите говорить? Ладно. Вот жалоба о том, что вы нарушаете жилищные права соседей. И что никто не может сдвинуть вас с места. Знакомьтесь.
По мере чтения заявления от соседей брови Татика все больше сдвигались к переносице, а глаза становилось все более колючими.
— Максимовы обвиняют вас в незаконном ремонте общего имущества дома, порче двух капитальных конструкций — перекрытия и лоджии, а также в повреждении осветительной электропроводки, — подсказал ему Никитин.
— Это моя квартира, и я имею право делать в ней все, что хочу.
— Ошибаетесь. Общее имущество дома принадлежит городу, и вы ничего самостоятельно делать с ним не можете, пока не пройдете все согласования и не получите разрешения. И не только из управы, а также от соседей. Должны быть и другие документы: проект, смета. Покажите все, что у вас есть на проведение капитальных работ в квартире.
Татик открыл дипломат и достал оттуда свидетельство на регистрацию квартиры и два решения Н-ского суда.
— Вот, здесь все...
— Этого недостаточно. Ведь я вам подробно назвал, что нужно принести. У вас на руках должно быть разрешение на самостоятельный капитальный ремонт конструкций, проект и акты осмотров во время работ, заключения специалистов. Все, с чем вы ходили в суд.
— Их у меня нет.
— А где же они?
— Этого я не знаю. Наверное, в дирекции, в управе…
— Там — само собой. А второй экземпляр должен быть у вас.
— Но у меня их на самом деле нет…
— То есть вы хотите сказать, что ни с кем не согласовывали проведение капитального ремонта в квартире? Что проведение работ на перекрытии никто не контролировал?
— В квартиру приходили люди с участка, смотрели, — угрюмо сказал Татик.
— Но люди, ведущие надзор, смотрят и документы. У вас требовали документы на ремонт конструкций?
— Ничего от меня не требовали…
— То есть вы подтверждаете, что работали без разрешений и документов и от вас никто их не требовал. Так?
Лицо Татика все больше выдавало его раздражение.
— Я изначально все согласовал с управой. И в квартиру во время ремонта приходили люди с участка. А что они оформляли и проверяли, мне не известно. Я ведь врач, а не строитель, и в этих вопросах ничего не понимаю. В управе разве не знают, что нужно для ремонта и где взять проект? Кто составляет смету, акты? Кому, как не им, я должен доверять.
— Итак, вы подтверждаете, что документов на ремонт конструкций у вас нет и специалисты из обслуживающей компании от вас их не требовали, во время ремонта ничего не оформляли и вам не выдавали.
Татик кивнул.
— Деньги платили? — поставил вопрос Никитин.
Татик заерзал на стуле
— Ну?!
Татик кивнул.
— По квитанции?
— Нет. — Горец сжал ладони. Косточки на тыльной стороне кисти побелели.
— Подведем итоги, — сказал Никитин. — У вас нет согласований на переустройство городской недвижимости, ее отдельных частей. Вы не оформляли проект и смету. Нет акта осмотра перекрытия и его инженерных устройств, актов на скрытые работы, общего заключения по качеству работ до настила ламината. А вот факт переустройства и жалобы соседей на нарушение их жилищных прав налицо. Передача денег без квитанции — это взятка. Уголовное преступление. Удаление с плиты перекрытия изоляционных покрытий и повреждение электрической сети квалифицируется как повреждение чужого имущества и подпадает под уголовное деяние, — и Никитин назвал две статьи Уголовного кодекса. — Порча дома отягощается дачей взятки должностному лицу. Учитывая тот факт, что вы препятствуете восстановлению конструкций и восстановлению нарушенных прав соседей, ваши действия можно расценивать как злостные намеренные, — жестко констатировал участковый. — Вот, — и он положил перед Татиком машинописный лист. — Ознакомьтесь с Постановлением о возбуждении уголовного дела о повреждении двух конструкций и внутридомовой осветительной электропроводки в многоквартирном доме и факте злостного воспрепятствования их восстановлению в первоначальное состояние.
Татик хмуро читал строчки убористого текста.
— Я уже сейчас могу вас арестовать, — сурово проговорил Никитин и строго посмотрел в глаза горца. — Но это никуда не уйдет. Подпишите протокол. Постановление о правонарушении будет направлено в Прокуратуру, где на вас заведут дело в соответствии с уголовным законодательством. Сначала займутся вопросом принудительного ремонта поврежденных конструкций, залегающих в вашей квартире, и взыскания с вас ущерба.
— Но ведь я же сказал, что этот вопрос согласовал с управой и за все заплатил.
— Если вы и дальше будете уверять правоохранительные органы, что за все платили неофициально, минуя кассу, то получите еще статью за дачу взятки.
— Но суд закрыл все вопросы. Вот решения. Суд решил дело по иску дирекции в мою пользу, — сопротивлялся Татик.
— В вашу пользу никто ничего не решал. Вопрос повреждения конструкций — уголовное дело и не входит в компетенцию районного суда, занимающегося гражданскими делами.
Татик рассвирипел, и это было видно по его лицу, по шипению, что он исторгал. Он судорожно искал слова.
— Как так не решал?!
— А вы что и в самом деле не понимаете, что без документов, без рассмотрения дела надлежащим судом судебного решения быть не может?
Татик вынул из дипломата подобие судебного решения.
— Вот, читайте, — и он ткнул толстым пальцем в бумагу: — Здесь решено. Отказать в иске о восстановлении освещения у Максимовых.
— О, да. Очень убедительно, — с сарказмом ответил ему Никитин. — Я знаком с решением суда. Не нашел там запрета на восстановительные работы с поврежденным вами общим имуществом дома и лишения прав ваших соседей на коммунальные услуги. Я ознакомился даже с иском, где нет ни слова о восстановлении конструкций в первоначальное состояние. Частное лицо по имени Паинька просит суд обязать вас «восстановить» последствия порчи электрических сетей, но не устранить причину, по которой оно исчезло. Вы хоть сами-то понимаете, что вам никто не позволит прикоснуться к внутридомовым электрическим сетям и вы участвуете в групповом шельмовании соседей! А в решении суда, заметьте, речь идет всего лишь о нежелании ваших соседей участвовать в своем шельмовании. Вот и все. Возражения соседей, потерпевших от вашего самоуправства, обоснованы. Жильцы не имеют права вмешиваться в электрические сети дома. Так что решение, на которое вы ссылаетесь, — иллюзия и никак не мешает проведению восстановительных работ в вашей квартире. Оказывая этому сопротивление, вы препятствуете выполнению должностными лицами функций управления и идете на конфликт с Уголовным кодексом. Думаю, вам известно, что уже после суда дирекция получила Предписание из государственной жилищной инспекции восстановить освещение у Максимовых согласно действующему проекту подачи энергоресурса в квартиры. Теперь вам понятно, что имеющееся у вас судебное решение — фикция?
— Что я должен делать?
Никитин подвинул к Татику бумаги.
— Для начала подпишите Протокол допроса, ознакомление с Постановлением о возбуждении уголовного дела и получение разъяснений. Второй экземпляр — ваш. Теперь вам надо ждать вызова к следователю и обратиться к юристу.
Придя домой, Татик сразу же связался с юристом диаспоры и попросил о встрече. Ознакомив его с Постановлением органов внутренних дел о возбуждении уголовного дела, гнусаво заныл:
— Какой договор, какой проект, какие деньги? Я обо всем договорился с руководством управы, за все заплатил, и мне обещали все решить через суд.
— А с соседями ты тоже договаривался?
— Соседей управа брала на себя и обещала, что никто меня беспокоить не будет.
— И ты этому поверил. Нарушил права соседей и надеялся, что тебя не будут беспокоить.
— О нарушении прав соседей мне никто ничего не сказал.
— И соседи — тоже?
— Да кто они такие — соседи! Что они против управы и суда могут сделать?
— А они ничего и не должны делать против управы. Они должны заявить о нарушении закона и своих прав в соответствующие органы. Что и сделали. Вас подвела самонадеянность, — подвел итог юрист диаспоры.
— Какой выход?
— Их два. Первый — договориться с соседями забрать заявление. Но как мне видится, этот номер не пройдет. Второй — договариваться с прокуратурой. Только ей под силу сдерживать напор соседей.
— Сколько?
— Исходите из суммы первичных выплат.
— Но я платил не только в управу. Был еще суд.
— Сложите эти две суммы вместе.
— Так много?
— А что вы хотите? Речь идет о стоимости двух поврежденных конструкций, поврежденной линии, подводящей энергоресурс, подготовке проекта. Посреднику, который в ваших интересах будет договариваться с нужными людьми, предстоит открыть не одну дверь, а несколько.
— А если откажусь?
— Если не пугает угроза посадки — дело ваше. В лучшем случае затраты будут в два раза больше.
Злой от бессилия, Татик возвращался домой. Он закрылся от домочадцев в спальне. Отодвинул кровать. Снял запоры плинтуса, ряд коротких досок ламината, под которым был устроен тайник. Вынул несколько пачек стодолларовых банкнот и старательно закрыл отверстие в полу. Убрал валюту в пакет и стал ждать вызова в прокуратуру.
В назначенный день Татик вошел в кабинет следователя секторальной прокуратуры, но, к удивлению, обнаружил в кабинете капитана Никитина, который просматривал газету.
— Подождите, — кивнул участковый на стул, — следователь сейчас будет. Его вызвало руководство.
Татик даже обрадовался, что остался один на один с капитаном. Он положил перед ним пухлый пакет со словами:
— Это от всех проблем.
Не притрагиваясь к пакету, Никитин закрыл его газетой, и некоторое время в кабинете стояла тишина, пока ее не нарушил телефонный звонок. Капитан кому-то ответил, а затем обратился к Татику:
— Следователь извиняется. Совещание у руководства затянется. Вас вызовут на другой день. Давайте повестку, я подпишу.
Татик шел домой, несколько успокоенный. Все эти вызовы следователя к руководству во время назначенного приема граждан он считал уловками. Наверняка делят его деньги.
А в это время капитан Никитин уже обсуждал со своим начальником проект Постановления об отказе в возбуждения уголовного дела по заявлению Максимовой о порче конструкций и инженерного оборудования и отчуждении должностными лицами общего имущества многоквартирного дома, предназначенного для оказания коммунальных услуг.



Метод мошенника
Убирая коридор, Анна встретила соседку. Поздоровались.
— Что-то к вам зачастили работники с эксплуатационного участка, — сказала Фаина Степановна. — Приходят толпой, и все когда вас нет дома. Такие шумные, наглые.
За ужином Анна рассказала новость семье.
— Да, бабушка, и при мне приходили. Долго звонили, — подтвердил внук. — Я через дверь сказал, что тебя нет дома. Они и ушли.
Анна спала плохо. Ей снился затон с темными водами, обрамленный высокой зеленой травой и нависающими ивами. Ближе к противоположному берегу, наполовину укрытый водой, лежал огромный удав. Тело свернуто в калач, кожа серая, глаза прикрыты. Он спокойно дремал. А она стояла у края водоема, разглядывала мерзкое существо и думала: «Гадина! Как же до тебя дотянуться?» Чувствуя исходящую от удава угрозу, она стала искать способ прогнать его. Палка не годится. Прибить камнем тоже не получится — слишком большое расстояние. Входить в воду опасно. Нужно какое-то иное оружие.
Удав как будто прочитал ее мысли. Лениво приоткрыл глаза, спокойно посмотрел на Анну и снова закрыл их в безмятежной дреме, символизируя торжество зла и силы.

Анна присела вблизи затона и стала обдумывать свои возможности справиться со злом. Никаких приспособлений вокруг.
— Но почему?! Почему… — Анна сжала руками скулы и уперлась взглядом в большой камень напротив.
— Цель в одиночку недосягаема. И не ты одна потерпела на этом неудачу, — услышала она голос и взглянула вверх.
К ней приближалась женщина в белых одеждах. Она опустилась рядом.
— Истина — божественная сущность справедливости. Ее можно только искать, только стремиться к ней. Ты меня слышишь?
Оцепеневшая до этого Анна отвела от лица руки, выпрямилась и кивнула.
— Стремление к истине привело к созданию множества идей, представлений, заблуждений, иллюзий. Иллюзии — ложные представления. Они свойственны всем людям. Они окружают истину и порождают пустые споры среди людей.
«Да, действительно. В этом мире слишком много спора, а найти истину сложно», — подумала про себя Анна, не в силах возразить гостье вслух.
— Я услышала твое мнение. Следи за моей мыслью: споры есть конкретное проявление человеческих иллюзий. Проявлением их сути занимается суд, который, как кажется людям, поднимет истину на поверхность и таким образом обеспечит справедливость. Увы! В своих мыслях и поступках люди так и не определили для себя, что не суд, а только мораль и нравственность человека делают мир чище, лучше, добрее и приближают к справедливости. Рассматривая дело на ложных основаниях, судья только поднимает обман на ступень выше, создавая иллюзию процессуального действа и законности принятия решения при отсутствии самого Закона в действиях суда. Любое, даже незначительное отклонение суда в сторону лжи вытесняет понятие справедливости. И в итоге люди, обратившиеся в суд за справедливостью, оказываются не ближе к ней, а намного дальше. Облеченные властью давать оценку неправовым действиям судьи не хотят видеть и знать эту истину.
«…прописную», — мысленно дополнила слова гостьи Анна.
Женщина в белом указала перстом на удава:
— Вот та жирная сущность в водоеме — порождение лжи и порока. Справиться с ней простой человек в одиночку не может. А суд может! Для этого ему даны особые полномочия. И что же? Суд не только оставил тебя один на один с бедой, но и переступил закон — рациональную черту общественного устройства!
— Мне опустить руки? Смириться? — прошептала Анна.
— Вот от этого я и хочу тебя предостеречь. Трудности придают силы. Переживания возрождают моральные ценности. Нравственные страдания очищают сознание и делают человека частью истины. Помни об этом и не опускай руки!
И женщина в белом так же незаметно вышла из ее сна, как и появилась.
Утром Анна долго не могла отойти от ночного видения. Удав стоял перед глазами и своим мощным телом демонстрировал угрозу. Но страха не было. Видимо, слова женщины в белом сказались благотворно.
Она поехала в госпиталь навещать мужа, которому сделали операцию на сердце. Когда шла по парку, к ней выскочила ручная белочка и стала крутиться рядом.
— Ведь она угощения просит. А у меня нет ничего такого, что она любит, — огорчилась Анна и остановилась. Белочка в ожидании встала на задние лапки. — Завтра принесу тебе орешков. Обещаю.
Домой вернулась затемно. В коридоре ее ждала обиженная Фаина Степановна.
— Как можно? — раздраженно повторяла она, теребя низ своего длинного фартучка. — Ходят как в свою вотчину.
— Что случилось — то?
— В полдень начались звонки, стук, крики... Мы с мужем и Потапычем вышли на шум, узнать, в чем дело. «Откройте! Впустите!» — требуют. «Мы из дирекции!» Открываем. А у лифта четыре человека. Мы, мол, с эксплуатационного участка. Что нужно, - спрашиваем. А они: «Нужны Максимовы». — «Так и звоните Максимовым. Нас-то зачем дергаете!» — «Они не открывают». — «И поэтому надо устраивать шум на весь дом?» — «У нас Предписание — восстановить в их квартире свет. А они нас не пускают в квартиру!» — «А мы-то тут причем? Максимовых нет. Сам лежит в госпитале, а жена уезжает к нему утром и возвращается к вечеру». Они нам не поверили. Потребовали, чтобы мы вернулись в свои квартиры, а сами остались в коридоре и снова стали звонить в вашу дверь. Ушли недавно. Вы уж, пожалуйста, решите с ними вопрос, чтобы нас-то не беспокоили. У меня и так высокое давление, — слабым голосом жаловалась Фаина Степановна.
Соседка действительно выглядела плохо, напуганной и усталой. Анна составила коллективную жалобу на хулиганские выходки должностных лиц и отнесла в отделение милиции.
Причину хулиганства людей с эксплуатационного участка прояснило письмо из суда, ожидавшее ее на столике в прихожей. Максимовых ставили в известность, что Дирекция инженерных сетей подала на них иск. В конверте находились не оформленная копия искового заявления, составленная юристом Паинькой, и четыре акта, свидетельствующие, что Максимовы отказываются впустить в квартиру представителей Дирекции для исполнения Предписания жилищной инспекции — восстановить им освещение. Произвольные акты были подписаны инженером участка и общественностью в лице дворника и консьержки!
Но больше всего Анну удивило предложение суда предъявить доказательства по иску дирекции.
«Вот бы такую прыть на Татика в целях устранения аварии в коммунальной сети», — в сердцах подумала она.
Но суд! Как там могут принимать этот мусор вместо нормативных доказательств? Административный иск к третьему лицу о неисполнении Предписания жилищной инспекции по восстановлению освещения дирекция может заявить только на основании акта аварии в коммунальной сети с пояснением проектного места установки поврежденного кабеля. Представлять доказательства по такому иску вместе с техническими документами обязана сама дирекция, а не жильцы. Похоже, что судья не владеет предметом правоотношений, урегулировать которые ей поручили! Кроме того, как и в предыдущих случаях, заявление не было оформлено в соответствии с правилами суда. Опять притворство!
Анна позвонила дочери. Попросила ее подежурить у отца в госпитале, пока она будет разбираться с очередной пакостью от Паиньки.
Первый визит нанесла судье. Та, видимо, ждала ее прихода и нервно заерзала на стуле.
— Поясните, пожалуйста, ситуацию с иском Дирекции инженерных сетей. Какое отношение имеет моя семья к порче конструкций и повреждению электрической сети этажом выше? И почему суд позволяет дирекции забалтывать дело вместо принятия оперативных мер к надлежащему лицу для устранения аварии в электрической сети? То, что вы предложили мне представить доказательства о порче общего имущества дома, находящегося в управлении муниципальной власти, противоречит основам жилищной политики и судебному законодательству! Вы проверили исполнение закона подателями заявления? Какой иск при отсутствии спора о праве! Потребуйте от них документы, установленные законом при капитальном ремонте муниципальной недвижимости уровнем выше…
— Я не вправе отказать в иске дирекции.
— Только в том случае, если требование носит законный характер. А иск, копию которого вы мне выслали, не называет предмет порчи, правила его содержания, не оформлен официально, не обеспечен допустимыми доказательствами по месту исполнения работ. Кто, с чем и как будет работать? Управляющая организация отошла от исполнения нормативных требований к проведению ремонта, что нарушает мои гражданские права, а вы, похоже, помогаете им в этом! Все это вместе взятое противоречит закону о суде.
— Разрешение спорных отношений между соседями и дирекцией — наша компетенция.
— Вот именно: спорных! Остается только назвать, относительно чего? Насколько мне известно, аварийные случаи устраняет специальная служба города — оперативно. Факт аварии в электрической сети не предполагает спорных отношений между жильцами. Порядок текущего ремонта установлен Правительством Москвы и тоже исключает спор между жильцами и органами власти. Где и в чем вы увидели цели и задачи суда в заявленном иске?
Анна выложила перед судьей нормативные положения, регулирующие правоотношения жильцов с управляющей кампанией по содержанию внутридомовой электросети и роли жильцов в этом процессе; открыла на нужной странице Гражданский кодекс, запрещающий отчуждать доли общего имущества от права собственности на квартиру; предъявила Предписание жилищной инспекции в адрес Татика.
— И с чего вы взяли, что между мной и дирекцией, между мной и соседом существует спор по восстановлению поврежденной сети, не принадлежащей жильцам в праве частной собственности? Ее восстановление в прежний вид обеспечивает исполнительная власть, без всяких условий с чьей бы то ни было стороны!
— Но так определила управа. — Судья покопалась в бумагах и издали показала Анне письмо.
— Что это?
— Это письмо от главы управы. Он просит суд обязать вас впустить специалистов дирекции для прокладки новой электрической линии по потолку вашей квартиры.
— И цена вопроса указана? И технические основания приложены?
Судья промолчала.
— И на основании этой бумажки вы пойдете на нарушение закона и вопреки моей воле обяжете принять из чужой квартиры поврежденную долю имущества города! Чтобы «уважить» главу управы? Нет у вас таких прав!
— А что я могу сделать против власти и своего начальства. Я вынуждена.
— А вам ничего особенного делать и не надо. Только исполнить закон. Для этого, собственно, вы и поставлены. А по поводу «вынуждена» — выдумки. Вы что, потайная избенка, чтобы скрывать грехи управы по отчуждению городской недвижимости и хищениям средств на ремонт коммунальных сетей?
Судья отводила глаза. У нее свое представление о правосудии. Она дорожит своим местом и ради своего благополучия готова делать все, что ей прикажут.
— Мы действуем в пределах допустимого.
— А разве отсутствие доказательств к исковому заявлению допустимо?
— С заявлением поступило четыре акта, подтверждающих ваш отказ впустить в квартиру!
— Это не нормативные акты. Ничто не указывает, что они соответствуют требованию статьи пятьдесят девятой, шестидесятой Гражданского процессуального кодекса. И из ваших действий не очевидно, что исковое заявление якобы поступило от организации и прошло проверку законом. Может, вы назовете мне предмет судебного разбирательства?
— Восстановление освещения.
— Это не материальный предмет, а действие по ликвидации аварии в электрической сети, и заметьте, только одной части последствий от порчи дома. И обязательно возьмите на заметку — действие, имеющее оперативный регламент исполнения. Аварии в электрической сети коммунального назначения устраняет монтажная служба, подчиненная исполнительной власти города. Речь идет о ее прямых функциях. Спора нет. Исковое заявление надумано.
— В таких случаях мы отказываем в иске.
— Так откажите! Но пока я вижу признаки нагнетания искусственного спора вокруг моей семьи. Она осталась за бортом правовых отношений. Вы неправомерно переложили ответственность за аварию в электрической сети с должностных лиц на мою семью и, не имея никаких оснований, начали мытарить меня. Все это уже было со стороны суда полтора года назад с целью выгородить местные власти.
— Я в этом не участвовала.
— А позвольте спросить, что вы делаете сейчас с сомнительным иском в мой адрес? Выдайте мне, пожалуйста, копию письма от главы управы.
— Не могу. Это внутренний документ.
Продолжать разговор было бесполезно. Анна пулей вылетела из суда, взяла такси и поехала в отделение жилищной инспекции сектора «G».
Начальника на месте не оказалось. Пришлось ждать. Недолго. Анну он выслушал на ходу и, судя по реакции, не на шутку разволновался. Набрал код главы управы. Тот, к счастью, оказался на месте.
Чиновники говорили долго и бурно. По накалу страстей Анна чувствовала, что разговор непростой. Инспектор, выбирая выражения, настойчиво просил главу управы забрать из суда исковое заявление к Максимовым. На другом конце провода возражали. Инспектор ссылался на законы, на свои полномочия, на внутренние служебные инструкции, на последствия незаконных действий. На другом конце линии упорно сопротивлялись.
Наконец, глава управы сдался, и инспектор положил трубку.
— Видите, как ловко в управе обошли Предписание вашей службы. И все из-за одного недосказанного слова, — сказала Анна. — Прошу вас, подготовьте дополнение к своему Предписанию следующего содержания: восстановительные работы по электроосвещению провести силами специализированной службы по месту повреждения электропроводки в соответствии с проектом. И, пожалуйста, укажите законное основание.
Через полчаса Анна получила на руки документ, а на следующий день снова была в суде. В коридоре сидела хмурая Паинька. Судья пригласила их вместе.
Анна отдала судье письмо из жилищной инспекции. Та, в свою очередь, извлекла из дела исковое заявление дирекции к Максимовым и вернула его Паиньке.
Стресс, который управа устроила Максимовым, ударил грозно и беспощадно. Вечером у Анны отнялись ноги.
Всю следующую неделю ей делали по два укола в день. Семья лихорадочно искала выход. В конце недели сын взял Анну на руки, перенес в машину и повез в Дедовск к целителю, который выхаживал афганцев с тяжелыми позвоночными травмами.
Анну возили на лечение целый месяц. Потом был двухнедельный перерыв. И снова — разминание мышц и нервов. Еще через месяц Анна встала на ноги.
Это был тяжелый год. Чиновники из управы показали, как далеко они готовы пойти, если Максимовы и дальше будут качать свои права и требовать исполнения закона. Моральные истязания и страх потерять здоровье должны были их образумить. Кто возразит, что это не признак «бытового терроризма»!
Анна задумалась. Впереди только сумерки. Откуда они опустились?
Общеизвестно, что основной метод мошенника — ложь. Сейчас ложью никого не удивишь. Она стала повсеместным трендом на всех уровнях управления! Мошенники могут сидеть в высоких кабинетах, иметь университетское образование, публичную трибуну, выдвигаться депутатами.
Изменились и методы работы. Ложь — это только прелюдия. Главным методом бело-воротничкового мошенника стало изменение принципа управления: Закон — в сторону! Причину — в мусорную корзину! — На первое место — описание единичного события. Этот признак безответственности — не наказуем. Распознать и назвать истинный метод мошенника — значит открыть многоуровневую схему преступления.

Люди в погонах
Серебристая «Ауди» вырулила на трассу и со скоростью чуть больше восьмидесяти направилась в сторону Москвы. За рулем сидела хрупкая девушка с короткой спортивной стрижкой в светлой блузе свободного покроя. Чуть приоткрыв пухлые губы, она беспричинно щурила серые глаза.
Рита, так звали девушку, приезжала в дачный поселок навестить родителей и помочь им с работами в саду. Успела она гораздо больше, чем задумала, даже сходила с соседскими мальчишками по грибы и сама отварила их с душистыми травками. Полакомилась бабушкиными пирожками с капустой. Теперь, полная энергии, в хорошем настроении она возвращалась к повседневным рабочим будням. На заднем сиденье — туесок с красной смородиной и литровая банка с опятами. Эти гостинцы она везла для друзей. Дорога свободна, но Рита не спешила. Ей хотелось подольше побыть за городом в обстановке благостной тишины.
Неожиданно она услышала, а точнее, скорее почувствовала, скрежет металла и тяжелое урчание. Из-за поворота выскочил грузовик с выключенными фарами и на большой скорости промчался мимо. Рита плавно вошла в поворот. На пересечении трассы с насыпной дорогой к фермам увидела дымящуюся красную «Феррари». Правая ее сторона была разбита. Девушка вынула фомку, которую всегда возила собой, и поспешила на помощь водителю. Отжав переднюю дверь, она обхватила руками обмякшее тело молодого мужчины и осторожно вытащить его из сплющенного салона.
Это только на первый взгляд Рита казалась хрупкой и беззащитной. Почти ежедневные спортивные тренировки сделали ее сильной и ловкой. И хотя водитель «Феррари» был ростом выше среднего и крепкого телосложения, она справилась и оттащила его от загоревшейся машины. Рита достала аптечку и быстро осмотрела пострадавшего. Закрепила на открытой ране головы пластырь, сделала обезболивающий укол. Записала в органайзер информацию с бейджика на лацкане костюма и только потом затянула мужчину на заднее сиденье «Ауди». Уже за рулем она набрала номер своего начальника и доложила о происшествии: «Следователь Захарова. Нахожусь на четвертом шоссе. Вынесла человека из разбитой машины. По ситуации — подстава. Двигаюсь в сторону нашего госпиталя. Пострадавший — государственный служащий. Без сознания. Срочно требуется хирург. Прошу обеспечить прием. Подробности в рапорте».
За спиной ухнуло. Это взорвался бензобак разбитой машины.
Через двадцать минут Рита въехала на территорию госпиталя Следственного комитета. Ее уже ждали. Сдав пострадавшего пассажира на руки врачам, девушка вписала в медицинскую карту: юрист управы сектора «G» — Марк Казаков.
Утром следующего дня Маргарита Григорьевна Захарова с рапортом о дорожном происшествии предстала перед начальником своего отдела по борьбе с коррупцией Следственного комитета — Абеле Эрикой Карловной.
— Состояние Казакова?
— Тяжелое. Но врачи сказали, что организм справится. Подробности узнаем только сегодня.
— Хорошо. Бери шефство. Вся информация о лечении потерпевшего на тебе. О том, что он жив и находится в нашем госпитале, пока никому не сообщать. — И, помедлив, закончила мысль: — Пока не разберемся с обстоятельствами. А теперь за работу.
Работы было много. На последнем заседании Коллегии руководитель Следственного комитета отметил необходимость быстрого вхождения службы в русло исполнения последних задач Президента страны в области социальной политики по обеспечению граждан жильем и комфортными условиями жизни.
— Мы не занимались сферой деятельности ЖКХ, — уточнил он. — А теперь придется. Прошу сосредоточить усилия на обеспечении законности, противодействии коррупции и хищениям государственных средств в жилищно-коммунальном комплексе, где выявлено много ранее не состоявших на учете преступлений. Взять под контроль вопросы приведения в негодность объектов жизнеобеспечения, отказа в предоставлении потерпевшим информации, затрагивающей их права и свободы, сокрытия обстоятельств, создающих опасность для жизни и здоровья людей, воспрепятствования правосудию, вынесения заведомо неправосудных решений. Под озвученные задачи было создано новое аналитическое управление. Его возглавил генерал Шацкий Валерий Дмитриевич, человек честный, опытный, принципиальный.
В кабинете Абеле сработала внутренняя связь.
— Зайдите, — раздался голос Шацкого.
— Известите сотрудников о переносе совещания на семнадцать, — дала поручение секретарю Эрика Карловна. — Меня вызывает руководство.
Она поднялась на этаж выше.
— Добрый день, Валерий Дмитриевич.
Тот не отвлекаясь от бумаг, кивнул.
— Садитесь. У нас есть, что обсудить.
На столе у Шацкого лежало несколько папок с документами. Одна из них, с приказом о принятии в производство дел по заявлениям граждан, была открыта.
— Принимайте. — Генерал придвинул Абеле папку с документами, а сам вышел из-за стола и стал задумчиво вышагивать по ковровой дорожке. — Здесь материалы по профилю вашего отдела. Объем работы большой. Темы разные, но везде присутствует несанкционированное вмешательство в коммунальные сети и коррупция, сопровождающая порчу жилищного фонда. Ознакомьте сотрудников и приступайте. Период пассивного сбора информации закончился. Пора обрезать мошенникам крылья. У вас месяц на изучение вопроса. Потом жду отчет. Да. Имейте в виду: придется погружаться в теорию управления, строительные проекты, законодательную и судебную практику. Только так можно разворошить осиное гнездо, разъедающее жилищный фонд мегаполиса изнутри. В общем, разберетесь сами. — Подумав немного, он сказал: — Я тут посмотрел некоторые нормативные документы, касающиеся квартирного вопроса. Квадратные метры — только один показатель недвижимости. Если квартира лишена коммунальных благ — отопления, освещения и других — по существующим стандартам качества, она не является жилым помещением.  Вот статистика по ЖКХ. Около 61 процента граждан негативно оценивают состояние жилищно-коммунального хозяйства. Среди людей старше тридцати лет, а это молодые мамы и пенсионеры, которые большую часть времени проводят в своих квартирах, показатель недовольных составляет 71 процент. Более 27 процентов населения жалуются на системные перебои в электроснабжении, в основном из-за аварий  сетевого хозяйства. Не меньший бич, лишающий людей нормального отдыха после напряженного дня, — высокая звуковая проводимость. Это признак того, что в доме много пустот, конструкции повреждены изнутри или их заделка проведена с нарушением СНиПов, материалы не соответствуют ГОСТам. Беда с отоплением и водоснабжением. Очевидно, что приватизация, на которую «возлагались надежды» поддержания жизненного срока жилищ, в ее современном виде не является тем инструментом, который способен изменить ситуацию к лучшему. Только с 1991 по 2010 год ветхий и аварийный фонд увеличился более  чем в три раза. 70 процентов его требует немедленного капитального ремонта и реконструкции. Для этого нужны большие деньги, и государство их выделяет. Но беда в том, что их разворовывают. Ведь не просто так ЖКХ называют золотым дном.
Эрика Карловна вернулась в свой кабинет, составила список методической литературы и поручила секретарю заказать ее в библиотеке. Придвинула к себе папки с заявлениями граждан в Следственный комитет и занялась их изучением. Распределила дела между сотрудниками. Наметила актуальные вопросы для обсуждения и постановки задач перед следователями.
— Эрика Карловна, — подключилась секретарь. — К вам посетитель. Представился как Саблин Александр Егорович, бывший главный инженер управы сектора «G». Просит принять по важному делу.
В Следственный комитет Саня пришел в состоянии душевных терзаний, связанных с нелепой потерей друга. Прежде чем решился войти в здание, задумчиво постоял на ступеньках.
Осунувшееся лицо. Распухшие веки. Он заметно нервничал. Представился. Беседа шла около часа.
Саня рассказал о своей работе в управе, о масштабных несанкционированных капитальных работах в многоквартирных домах, о проверках нормативной документации на эксплуатационных участках и диспетчерских, о пустых журналах, об отказах выдать гражданам, пострадавшим от самовольных строительных работ в доме, документы, предусмотренные законом для защиты нарушенных прав. Как они с Марком решили переломить ситуацию и как отреагировал на это начальник. Подробно остановился на задании главы управы по защите корпоративных интересов. Как, выполняя это задание, много дней провел в технической библиотеке и обнаружил в ее архиве важные документы, место которых на рабочем столе и рабочих площадках Дирекции инженерных сетей. И все с грифом «отменены». Кто отменил руководящие документы на многоэтажки, находящиеся в эксплуатации, которым предстоит еще долго служить людям, и на каком основании? Неизвестно.
И, наконец, с тяжелым сердцем Саня рассказал, как делился своими сомнениями с Марком Казаковым — юристом управы. О его принципиальном характере, жизненной позиции, рабочих планах, реакции на действия шефа. О последнем дне его работы, последней их встрече, закончившейся так трагически.
Он не понимал, почему Марк сбежал от него и оказался поздним вечером за городом. Почему при отсутствии интенсивного движения на трассе — Саня это проверил — опытный водитель Марк попал в аварию. И главное, почему не проводилось тщательного расследования аварии.
Он хорошо помнил, что на столике в кафе «Star Arbat» перед Марком, неизвестно при каких обстоятельствах, появилась записка, прочитав которую друг нахмурился и поспешно ушел, не сказав, куда. У них осталось много недоговоренностей, не реализованные планы.
Последние слова давались Сане с большим трудом.
Эрика Карловна внимательно слушала молодого человека. Когда он закончил, спросила:
— Над чем конкретно работаете сейчас?
— Я ушел из управы. Моя работа лишена здравого смысла. Полезные наработки, как мне стало известно, имеются в архивах и лежат неиспользуемые, под спудом чьей-то воли. Я же лью воду на мельницу мошенников. Уяснить это мне помог Марк. Совместная работа с ним позволила понять, что поручение, данное мне шефом, сводится к поиску техники обхода закона. — На лице Сани отразились негодование, разочарование, растерянность. Он налил в стакан немного воды из графина, стоящего на столе, и отпил. Сделал глубокий вдох и продолжил: — Внешне все благопристойно: я ищу слабые места в законодательстве, в правилах по содержанию, эксплуатации и ремонту общего имущества дома. Выявляю нестыковки инструкций, поправляю их, выдвигаю предложения для защиты муниципальной недвижимости. Однако некто после просмотра моей работы и по моим следам просчитывает ситуацию на опережение, выдвигает контрмеры, а мою работу сбрасывает в мусорную корзину.
— Вас устраивала ваша работа?
— До момента истины устраивала. А сейчас я себя просто презираю. Понимаю, что должен что-то делать. Но нет точки опоры. Без Марка все куда-то ухнуло.
— Оставьте мне заявление и доказательства относительно вашего друга. Информацию уточним и перепроверим. Лично вам предлагаю зайти в наши кадры, — и она протянула Саблину листок с номером кабинета и именем начальника. — Думаю, вы найдете применение своим знаниям и опыту.
О том, что Марк жив и находится в госпитале Следственного комитета, Эрика Карловна умолчала. Узнает, когда придет время.
Когда посетитель вышел, она некоторое время изучала оставленные им документы. Подчеркнула несколько важных слов, поставила по тексту знаки вопроса. Затем прошла в библиотеку Управления и продолжила работу с документами.
В семнадцать часов в ее кабинет вошли четыре следователя.
— Разбирайте, — кивнула Эрика Карловна на подборку заявлений. — На ознакомление и составление плана работ две недели. После этого пойдет отсчет на предъявление конкретных результатов. За две недели вам следует: ознакомиться с материалами, систематизировать факты и признаки правонарушений и хищений; детально изучить предмет коррупции, его состав, свойства, функции, управление — все это имеет значение и характеризует объем хищений; в общих чертах понять схемы преступлений, механизмы бездействия в управлении независимо от положения и чина. Обращайте внимание на формулировки отказных решений. Каждый завиток, изменение окончаний или лишнее слово в тексте дает зеленый свет к отступлению от закона. Изучите нормативно-правовые акты по содержанию, эксплуатации и ремонту объекта отчуждения. Это даст понимание техник хищений, укажет на слабые места в законодательстве. Подберите и изучите административные документы и хозяйственно-распорядительные меры субъектов по управлению предметом хищений. Это позволит уяснить объем и длительность нарушений, изъяны рабочих инструкций. Изучите переписку, акты, справки, протоколы и тому подобное. Проверьте адекватность заявлений и ответов, соответствие последних закону. Это позволит выяснить технологию укрывательства коррупционных сделок, состав преступной группы. По каждому блоку нарушений должно быть четкое понимание причинно-следственных связей и техник хищения. Доклады по понедельникам. Вопросы, не терпящие отлагательства, по требованию. Информация закрытая. Все.
Уже в конце рабочего дня Абеле вызвала сотрудника оперативной группы и поручила проверить официальную версию гибели юриста Управы сектора «G» и ее связь с деятельностью Марка. Затем сделала звонок в отдел кадров:
— Как решился вопрос с Саблиным?
— Саблин Александр Егорович аттестацию прошел и принят в ваш отдел следователем по обеспечению законности и надзору за исполнением нормативно-правовых актов в ЖКХ.
Рабочий день подошел к концу. На улице и в общественном транспорте оживленно. Люди едут с работы, а в большинстве кабинетов Следственного комитета продолжает гореть свет.



Вторая лампочка лишняя
Каждый первый понедельник месяца Шацкий ведет прием граждан. Вот и сегодня в приемной Управления Следственного комитета его уже ждут люди.
— Приглашайте, — сказал генерал дежурному.
В кабинет вошел пожилой низкорослый мужчина. Представился как сотрудник редакции одной из центральных газет.
— Слушаю вас, — начал разговор Валерий Дмитриевич.
— Живу в центре города, в доме старой застройки, на втором этаже. Перекрытия деревянные. Первый этаж сдан управой для коммерческих целей. Арендатор, а возможно, уже и собственник, решил открыть ресторан и начал с реконструкции первого этажа. Официальных разрешений не показал, с жильцами дома не объяснился. В капитальных стенах с двух сторон дома пробили отверстия для дверей. Пол моей квартиры потерял опору, отделился от стен и завис на пять сантиметров ниже положенной черты. Хозяин ресторана сделал подпорки снизу в виде круглых колонн, но от этого мы не перестали висеть в пространстве. Щели по периметру помещений свидетельствуют, что моя квартира стала антресолями ресторана, а мы с женой теперь живем на этих антресолях. Сначала жили в атмосфере постоянной стройки, а теперь живем в условиях большой столовой и музыкально-развлекательного центра. Для кухни собственник ресторана сделал вытяжку по стене дома. Ее труба оказалась рядом с нашим окном. Вместо свежего воздуха дышим запахами кухни. Жалобы в управу остаются без внимания. Никаких нормативных документов не показывают и не выдают. Ссылаются на обещания собственника ресторана решить вопрос в скором времени и предлагают ждать. Ждем три года. Я представляю коллективное заявление, так как у соседей со второго этажа аналогичная проблема. Жильцы дома боятся обрушения поврежденных стен первого этажа, которые могут не выдержать нагрузку верхних этажей. По поверхности стен дома пошли трещины. Жалобы в управу и ее отписки принес.
— Кроме управы, куда обращались?
— В жилищную инспекцию, районную прокуратуру. Требовали закрытия ресторана, проведения капитального ремонта с укреплением фундамента, стен первого этажа, перекрытий Ответ один: частная собственность — неприкосновенна. Мы напирали на то, что ни фундамент дома, ни капитальные стены и перекрытия не являются частной собственностью. И разве наши приватизированные квартиры не находятся под защитой государства? Мы просим Следственный комитет проверить законность продажи первого этажа без согласования с жителями дома и правовые основания, которыми руководствовалась управа, позволяя реконструировать первый этаж. Нарушено наше право на благоустроенное жилище. И чем вызвано бездействие государственного жилищного надзора за переустройством первого этажа без соответствующих документов? Обязать соответствующие инстанции восстановить дом в прежнем виде.
Следующей была женщина лет пятидесяти. Она присела на краешек стула и робко посмотрела на Валерия Дмитриевича. Заметив ее угнетенное состояние, генерал ободряюще сказал:
— Давайте знакомиться.
— Терехова Анастасия Александровна. Проспект Калиновая роща, дом восемь, квартира сто сорок пять. Первый этаж. Живу одна… — Женщина замолчала, собираясь с мыслями. — Два года назад сосед со второго этажа проводил ремонт. Что уж он там делал, я не знаю, но был сильный шум, перестук, работал перфоратор. Потом в моей квартире стало темно. Позвонила в диспетчерскую и вызвала электрика. Он посмотрел приборы в моей квартире и сказал: «У вас мне делать нечего. Надо вызывать аварийную службу к соседям на второй этаж». Я попросила вызвать и что-нибудь сделать. Но туда его даже для осмотра не пустили. Электрик посоветовал написать письмо в Дирекцию инженерных сетей. Мол, они обязаны решить вопрос и с остановкой работ, и с осмотром инженерных сетей в вышерасположенной квартире, и с вызовом аварийной службы. Я так и сделала. Пришел электрик из обслуживающей кампании. Быстро пришел. И говорит: «Двигай мебель, будем вести новый провод по потолку квартиры». — «Почему, — говорю, — по потолку? И почему у меня, если работы идут этажом выше? У всех провод лежит под полом, в том числе и у меня. С какой стати еще и по потолку его надо прокладывать?» Так, мол, распорядился начальник. Электрик показал мне наряд. Я спросила: «Почему распорядились вести работы в моей квартире, а не у соседа?» — «Не дождешься, — сказал электрик. — Не нам этот вопрос решать». Я стала требовать порядка, а он сказал: «Запихни свой порядок в другое место. Посидишь в темноте, прибежишь сама». И ушел. Семь лет маялась при свечах. Жалуюсь на отсутствие электрического освещения, а мне один ответ: сама, мол, отказалась от нашей помощи. Написала мэру. И тут началось! Звонки по ночам. Запугивают, угрожают: «Тебе жить не надоело? На улицу не ходи, а выходишь, оглядывайся. Не ровен час, ноги поломаешь». Мало того, что в квартире темно, так теперь еще и страшно. Сон пропал, начала болеть, телефон на ночь отключать. Когда стало совсем плохо, вызвала сестру из Двинска. Она отвела меня в поликлинику. Врач сказал: расшаталась нервная система, нужна смена обстановки, уход. Сестра забрала меня к себе и лечила почти год. Когда вернулась домой, снова написала жалобу на отсутствие в квартире электрического света. Пришел электрик: «Ну, бабка, решилась двигать мебель или снова будешь жалобы строчить и в темноте жить? Жалобы ты напрасно пишешь. Сама, наверное, поняла, что кроме нас, никто их читать не будет и во внимание не примет. Все жалобы к нам придут, и ничего не изменится. Так что двигай мебель. И готовь швабру. Будем сверлить потолок». Я спросила, можно ли не двигать мебель и не трогать потолки. Он ответил, что можно, и протянул провод из коридора. Повесил его в комнате на гвоздь и говорит, что можно только так. Год жила с одной лампочкой на проводе, а потом снова вызвала электрика и попросила сделать еще одну лампочку, так как сложно мне при одной лампочке управляться по дому. Он скрутил провода и сделал. Потом так весело сказал: «Вот тебе, бабушка, и весь порядок!» Провод стал искрить, и я снова вызвала электрика. А он сказал, что тут ничего не поделаешь, поскольку вторая лампочка лишняя. Говорит, обходись одной, а то еще сгоришь во сне, отвечай тут за тебя. Вот, пришла к вам за защитой. Квартира вроде есть, а вроде ее и нет. Условий для жизни тоже нет.
Закончив рассказ, женщина сжалась в комочек и зашлась в беззвучном плаче.
Валерий Дмитриевич подошел к микрофону и попросил в кабинет медицинского работника. Когда в кабинет вошла женщина в белом халате, генерал отдал распоряжение:
— Проводите в санчасть и окажите помощь.
В кабинет вошла пожилая женщина с карими смешливыми глазами и седыми, вьющимися прядями, выпадающими из тугого узла на затылке. Она поздоровалась и назвала себя Галиной Сергеевной. Взялась руками за спинку стула:
— Позволите?
— Присаживайтесь.
— Валерий Дмитриевич, я долго думала, надо ли мне идти в комитет, и приняла решение: надо обязательно идти. А по порядку, дело было так. Десять лет назад жильцы над моей квартирой делали ремонт. Залили меня, перебили электропроводку и оставили квартиру без света. Дом кооперативный. Я сразу же обратилась в Правление и обслуживающую нас организацию. Правление на основании проекта выдало заключение о том, что электропроводка находится на перекрытии в исполнении пола верхней квартиры Карасевой — это соседка сверху — и повреждена во время ремонта. Дирекция инженерных сетей заключение подтвердила и указала также, что на осмотр перекрытия и оценку качества скрытых работ ее в квартиру не впустили. Обе организации пришли к выводу, что нужно поднимать полы в квартире Карасевой и полностью менять электропроводку. Но Карасева наотрез отказалась что-либо делать в своей квартире. Объяснила большой своей загруженностью. Она, видите ли, научный работник и постоянно в разъездах. Кроме того, считает, что раз квартира принадлежит ей, то она может делать в ней все, что захочет. Соседи и обслуживающая организация ей не указ. После длительных препирательств объявила, что готова оплатить работы за установку нового электрического провода, но с условием, если все работы проведут по потолку моей квартиры. Я обратилась к юристам. Они квалифицировали действие соседки как уголовно наказуемое и помогли написать заявление в прокуратуру для принятия мер. Но прокуратура отказала: «Не видим оснований для возбуждения уголовного дела. Обращайтесь на соседку в районный суд». Странно все это. За оперативное обслуживание инженерных сетей я плачу дирекции, а организационно-оперативных действий по восстановлению прерванных услуг не вижу. За содержание общего имущества дома плачу исправно, а эксплуатационную ответственность за порушенные электрические сети должна нести сама. За электричество плачу организации, а обеспечить подводку энергии к квартире должны соседи. А теперь вот еще и суд. И сколько это продлится? Снова пошла на консультацию к юристам. «Вас обманывают,— сказали мне.— Устранение аварий в сети и обеспечение квартир граждан электроснабжением — ответственность исполнительной власти. Обеспечение безопасности в многоквартирном доме при возникновении аварий в сети, — тоже функция власти. Суд здесь не причем. Правоотношения по ремонту общего имущества коммунального назначения регулирует административное право и прокуратура». Но дальше разговоров с должностными лицами дело не двигалось, и от безысходности мне все же пришлось идти в суд. Просила обязать Карасеву впустить в квартиру аварийную службу для монтажа новой электропроводки. А дальше, как на качелях: районный суд принимает решение в мою пользу — городской его отменяет и отправляет дело на новое рассмотрение. Повторный суд решает вопрос в пользу Карасевой, а городской суд удовлетворяет мою жалобу и отменяет решение первой инстанции. Дело снова уходит на новое рассмотрение. Следующий суд приходит к выводу, что восстанавливать электропроводку надо у Карасевой, и передает решение для исполнения службе судебных приставов. А Карасева находит у приставов понимание и те просят суд разъяснить, как им действовать, поскольку хозяйка квартиры считает, что решение суда для нее слишком затратно. Со своей стороны, приставы тоже считают, что достаточно соединить концы перебитого провода и будет свет. Суд приставам разъясняет: надо действовать по СНиПам. Тогда приставы сами вносят протест в городской суд. Начинается все сначала. И такая вот волынка десять лет. Карасева ездила в командировки, на отдых, в промежутках между поездками договаривалась с правоохранительными органами, а я мучилась без света. Адвокат, к которому я обратилась, просмотрел все решения, определения, протесты и пришел к выводу, что ходить мне по судам столько, сколько меня носят ноги, но положительного результата я никогда не дождусь. Да и ходить мне туда было не нужно. Протокол о порче дома на основании осмотра мест повреждений выносит жилищная инспекция и сама передает его в прокуратуру. Она же контролирует оперативность устранения аварии в электрических сетях и перебои услуг... — Женщина вопросительно посмотрела на Шацкого. — Адвокат посоветовал не тратить последние годы жизни на судебные тяжбы, а пойти на мировую. Пусть Карасева чинит электропроводку, как она хочет, и выплачивает мне моральную компенсацию. Я, в свою очередь, перестану таскать ее по судам и получу электрическое освещение. Официально ставлю в известность председателя ТСЖ, органы пожарной безопасности, жилищную инспекцию и прокуратуру об эксплуатации обслуживающей организацией поврежденной электропроводки. Безопасность многоквартирного дома — их вопрос. Пусть они и думают об ответственности. Суд вынес решение о мировом соглашении. В квартире Карасевой соединили концы перебитого провода. В моей квартире появился свет. Я получила двадцать тысяч рублей отступных за то, что не возражала против нарушений Карасевой технических условий по замене поврежденной электропроводки. — Женщина вздохнула. — Но все это как-то неправильно. Не по закону. И страшно. Надолго ли благодать со светом? Провод может оплавиться в любой момент. Что за этим последует — одному богу известно.
— Оставляйте документы, — сказал Шацкий.



Встреча с Марком
У следователя Саблина сработал зуммер. Он снял трубку внутренней связи.
— Александр Егорович, — раздался тихий голос секретаря. — Зайдите к Эрике Карловне.
Саню еще ни разу не вызывали к руководству, давая возможность вжиться в коллектив. Трудолюбивый и ответственный Саня не терял времени даром. Он быстро сориентировался в задачах и ясно видел свою линию в общем направлении работы отдела. Предполагал, что начальство, конечно же, проверит его профессиональный уровень. Очень хотел, чтобы оценка была позитивной.
— Как отношения с коллегами? Есть ли трудности? Нужна ли помощь? — задала дежурные вопросы Эрика Карловна.
— Нормально. Все в порядке. Спасибо за участие в моей судьбе. Работа мне интересна. Делаю ее с удовольствием.
— Над чем сейчас работаете?
— Закончил инструкцию по расследованию скрытых частей многоквартирного дома. В частности, это касается перекрытия, представляющего потенциальный объект для хищений средств, выделяемых для ремонта. Систематизировал схемы отчуждения отдельных элементов.
— Хорошо, — сказала Эрика Карловна. — Я правильно понимаю: к первому докладу вы готовы? — И неожиданно попросила: — Охарактеризуйте предмет коррупционных отношений по объекту, над которым работаете.
Саня встал и включил проектор, вмонтированный в книжный шкаф кабинета начальника. На экране противоположной стены появилась картинка.
— Среди скрытых конструкций многоквартирного дома перекрытие — одна из самых больших, технически сложных и дорогостоящих, — начал объяснение Саня. — Однако в жилищном законодательстве эта часть дома подается одним словом. Считаю это большим упущением в реализации задач управления. Перекрытие состоит из двух частей: плита и многослойная заделка из настилающих покрытий. У каждого покрытия свой состав, свои правила укладки, сроки службы, функция. — Пользуясь указкой, Саня назвал каждый элемент перекрытия и его назначение. — Только придерживаясь СНиПа во время ремонта этой конструкции, мы получаем систему, удовлетворяющую всем требованиям благоприятного климата в доме, отвечающую положению статьи 42 Основного закона.
В законе о переустройстве помещений внутреннее содержание конструкции также подается одним словом — заделка. В силу неопределенности состава объекта при самовольном его ремонте из учета состояния перекрытия выпадают важные детали, обеспечивающие качество жизни людей в доме. В этой связи можно говорить о несоответствии общих установок закона о переустройстве отдельным положениям Основного закона РФ. Все инженерно-технические элементы в составе заделки перекрытия относятся к общему имуществу дома. Защитная функция заделки от проникновения шума распространяется на внутренние помещения неопределенного количества квартир, расположенных по периметру перекрытия, и на последующий нижний уровень дома. Можно сказать и по-иному: только проектная санитарно-техническая заделка перекрытия обеспечивает комфортные условия жизни в многоквартирном доме. Однако четкие требования СНиПа закон о переустройстве не передает, и это тоже пробел и возможность коррупционных отношений.
— Можно подробней о скрытых электроустановках? — попросила Абеле.
— Общим свойством инженерного оборудования на перекрытии является его скрытый характер. На плите, под слоем стяжки толщиной в диаметр провода, уложены провода, подводящие коммунальный энергоресурс. Стяжка защищает все, что над ней, от случайного возгорания, а сами электропровода — от случайного механического воздействия.
Саня вывел на экран типовую проектную схему ОЭО и разъяснил символы, определяющие способ установки электропроводов, их назначение, места разграничения форм собственности.
— Осветительный провод находится в состоянии постоянного напряжения. Обслуживает две квартиры: ту, в которой залегает, и вторую — этажом ниже, куда спускается через отверстие в перекрытии. Обслуживание двух квартир на разном уровне — типовой способ установки ОЭО, воплощенный в проекте научного института Госстроя. Скрытый характер подводки энергии к квартирам граждан при отсутствии надзора переустройством заделки перекрытия — условие коррупционных отношений. Так как надзора в большинстве случаев нет, самовольный ремонт — почти всегда коррупционные отношения. Не исключены последствия: нарушение жилищных прав третьих лиц и порча жилищного фонда.
Видов электрических проводов много. У каждого вида свои особенности состава, свое назначение и функция. В каждой квартире находятся два вида проводов: осветительная линия на две квартиры на перекрытии под постоянным напряжением — общее имущество дома — и вторичные электрические цепи переменного напряжения на одну квартиру. Они начинают разбег от распределительной коробки, подходят к выключателям и дополнительным светильникам, то есть туда, где жильцам удобно иметь дополнительный свет. Вторичные цепи называют внутриквартирной электропроводкой. Это личное имущество граждан. Их устройство не требует проекта, не включено в норматив обязательных технических проверок. Они не влияют на функцию общей линии освещения и права других людей на обеспечение электроэнергией. В то же время функция вторичных цепей зависит от исправности общей линии постоянного напряжения на перекрытии. Если силовая линия повреждена, вторичные цепи не получают электропитания. Эти сложные для простых людей правовые отношения по формам собственности разных видов проводов, не разъясняемые в правилах содержания общего имущества дома, вызвали появление жульнических технологий.
— Спасибо. Остальное при разборе темы. Я поняла, что скрытые конструкции многоквартирного дома нуждаются в дополнительной защите. Готовьте предложения для законодателя по этим вопросам. — Эрика Карловна сделала пометку в своем блокноте. — Можете быть свободны.
Отпустив Саблина, Эрика Карловна вызвала Маргариту Николаевну.
— Как обстоят дела со здоровьем и лечением Казакова?
— Операция прошла успешно. У него заканчивается реабилитационный период. Через неделю его выписывают.
— Возьмите вот это письмо и поезжайте к нему в ближайшие выходные вместе с Саблиным. Пора Александру Егоровичу узнать, что его друг жив. Кстати, как коллектив воспринимает его самого?
— В ситуации разбирается. Делает все аккуратно и быстро. Характер — ровный, дружелюбный. Но несколько замкнут.
— Думаю, встреча с другом изменит его настроение. Вернетесь из санатория, доложите реакцию Казакова на мое предложение.
Саня уткнулся в бумаги, продолжая находиться в состоянии активного самоанализа. Ему казалось, что не все важные мысли он донес до начальника. Чтобы как-то отключиться от назойливого самоедства, открыл новый файл «Предложения законодателю» и увлекся работой.
В конце рабочего дня к нему подошла Маргарита.
— Чем будешь заниматься в выходные?
— Да как-то еще не думал. Была мысль поехать на дачу к родителям погибшего друга. Но, откровенно говоря, я страшусь этой встречи.
— Предлагаю поехать со мной в наш санаторий. Думаю, тебе будет на пользу. Как?
— Согласен, — просто ответил Саня.— Во сколько?
— Выспись. Побегай в парке. А в десять я подъеду и заберу тебя. Идет?
Саня воспринял предложение Риты спокойно, не подозревая скрытого за ним позитива. Отдых ему был действительно нужен. Ровно в десять в светлой рубашке и с фотоаппаратом он стоял у подъезда своего дома.
Рита подъехала точно в срок и приветливо пригласила в машину. Она была в платье с крупными васильками. Ее жизнерадостный настрой сразу передался Сане, и они оживленно проговорили всю дорогу.
Машина подъехала к большому парку с чугунными решетками. Рита припарковала машину.
— Немного пройдем пешком.
Она достала телефон и набрала номер. Вскоре на широкой аллее возникла высокая фигура молодого мужчины. Саня не обратил на нее внимания. Он продолжал увлеченно рассказывать Рите о своем увлечении — изучении звездного неба через телескоп.
Рита замедлила шаг, и мужчина, идущий навстречу, сделал то же самое. Саня поднял глаза и следом за Ритой хотел ответить на приветствие незнакомца, но слова застыли у него на губах.
Насмешливые глаза. Вьющиеся русые волосы.
Саня в замешательстве опустил глаза.
— Здравствуй, Марк, — приветливо сказала Рита.
Марк. Нет, да, Марк? Она назвала имя его друга? Откуда здесь может быть Марк?..
Саня опустил голову и замер. Потом медленно расправил плечи и внимательно посмотрел в лицо молодому человеку. Тот широко улыбался.
— И долго вы будете поедать друг друга глазами? Пора бы и поздороваться, — рассмеялась Рита. — Ну, ладно. Не буду вас смущать.
Девушка медленно пошла вперед по аллее. Саня продолжал стоять как вкопанный, и только глаза с наворачивающими слезами выдавали его волнение.
Марк не выдержал первым и крепко обнял Саню. Тот задыхался от волнения, не в силах произнести хотя бы одно дружеское слово. На его лице  — вымученная улыбка.
— Расслабься, — сказал Марк. — Это действительно я. Живой и здоровый. Сейчас найдем укромное местечко и поговорим.
И продолжая обнимать Саню, Марк потянул его к беседке под огромным каштаном.
— Ты так неожиданно исчез тогда, — почти шепотом от волнения произнес Саня.
— Да, тот день был для меня очень тяжелым. С утра я поехал в суд проконсультировать по делу. Угадаешь, кого я там встретил? Нашего одноклассника Ефима Гордеева. Важный такой. Самоуверенный. Я бы сказал — наглый. Работает помощником председателя суда. Слово за слово, разговорились. Я задал ему ряд вопросов, и вот что он на них ответил. Этот разговор до сих пор не выходит у меня из головы. Тебе будет не безынтересно узнать, почему мы с тобой, сами того не осознавая, бились лбом в стенку. А разгадка нашей пустой работы была рядом.
Спрашиваю Ефима: почему в суде тянут с рассмотрением административных дел по самовольному переустройству конструкций многоквартирного дома?
«Быстрее не можем», — говорит.
«Не можете или не хотите?»
«А куда нам-то спешить? Порядки по таким делам устанавливает глава управы».
«Фим, ты что? Причем здесь глава управы?»
«В вопросах переустройства общего имущества многоквартирного дома, управляемых муниципальными структурами, главное слово за главой управы. Это не наша компетенция».
«Значит, просто не хотите по закону».
«Ну ты и зануда, — говорит. — Какой закон? Тут главное слово первого лица».
«Но я-то знаю своего начальника. Он додуматься до такого не мог».
«Не мог — помогли. Додумались юристы».
«А кто дал оценку правильности решения и здравому смыслу?»
«Ну, конечно же, юристы».
«Можно ли в суде оспорить этот порядок?»
«Это можно всегда. Только бесполезно».
«Как быть, если новый порядок урегулирования вопросов переустройства не совпадает с законом и нарушает права потерпевших?»
«Естественно, обжаловать».
«Но ты же сам только что сказал, что это бесполезная трата времени».
«Э-э-э. Не совсем так. Это для потерпевших — бесполезная. А для управы — очень даже полезная. И для суда тоже».
«Чем, хотелось бы узнать?»
«Посуди сам. Жалобы в суд создают объемы работ и, естественно, привлекают деньги на выполнение процессуальных действий, укрепляют авторитет института судей, который своим противостоянием, как вы называете, здравому смыслу оказывает подавляющее влияние на психику людей, что очень важно для укрепления всех ветвей власти. Вот она и польза государственного значения».
— Какая-то иезуитская философия, — задумчиво прокомментировал Саня.
— Вот и я ему о том же. Второй вопрос касался уголовного производства. Разве суд не знает, что вопросы порчи дома не есть компетенция гражданского суда?
«Есть и наши вопросы. Например, продажа квартиры с торгов в случае оказания виновником порчи дома препятствий к восстановительным работам. Подавайте проблему порчи дома в контексте этой нормы закона, и проблем ни у кого не будет».
«Что-то таких судебных решений я не видел».
«А вот это зависит от того, как рулит вопросом управа и жилищная инспекция. Мы не являемся оперативным органом разрешения ваших хозяйственных вопросов. Здесь суд на подхвате у управителей жилищным фондом. Куда они кивнут, туда и поворачиваемся».
— Ну, да что же это мы с тобой? Не успели поздороваться, а сразу запрыгнули в рабочие сани, — рассмеялся Марк
— Да очень хотелось бы узнать, что произошло в тот злополучный вечер, — сказал Саня.
— Неприятно вспоминать. Ну да ладно. Если ты помнишь, на столе появилась записка. Неизвестный доброжелатель сообщал, что у отца инфаркт и срочно нужна моя помощь. Сообщение, как потом выяснилось, было ложным. Так не по своей воле я оказался в дороге и очень спешил. Пытался дозвониться матери, соседям, но связи не было. Дорога была свободна, скорость не ограничивал. Грузовик возник на моем пути неожиданно, и что было дальше, почти не помню. Очнулся в госпитале, куда меня привезла Рита. Две недели провел в реанимации. Дальше операция на череп, а позже — косметическая. Память пришла в норму. Вот так вкратце, а остальное ты знаешь.
— Я ничего не знаю. Рита держала все от меня в тайне.
— Да-а-а. Ну, тогда самое печальное. Первое, что я сделал, когда стал соображать, это попытался связаться с родителями. На звонок ответили соседи и очень удивились. Они считали, что я погиб в автокатастрофе. Это известие мои родители тоже получили от неизвестного лица, и тут отцу действительно стало плохо. Он скончался от инфаркта по дороге в больницу. Мать ушла следом. Все заботы о погребении взяли на себя соседи.
Марк замолчал.
— Прости, что не был рядом. — Саня сжал руку Марка. — Сообщение о твоей гибели вывело меня из равновесия. Я потерял себя и чувство реальности. Мучил только один вопрос: почему произошла автокатастрофа? С этим вопросом в шоковом состоянии я и пришел в Следственный комитет. Остался там по воле случая в надежде, что тайна твоей гибели будет раскрыта. Кстати. Тебе известно, как продвигается дело?
— Авария на безлюдной дороге практически всегда бесперспективна к раскрытию, — уклончиво ответил Марк. — А сам я пока стараюсь об этом не думать. Рита рассказала мне о твоей новой работе. Однако, извини, — спохватился Марк, — с ней пришло письмо, и я должен буду передать ответ.
Марк  вскрыл конверт. В нем лежало короткое сообщение, и Марк зачитал его вслух. Ему предлагали место следователя в Следственном комитете. При положительном решении ждут на собеседование, и далее… время.
Марк и Саня молча смотрели в глаза друг другу. Наконец, Саня сказал:
— Соглашайся. Будем работать вместе, как прежде. Коллектив хороший. Знания и самостоятельность приветствуются.
— Как-то неожиданно, — задумчиво ответил Марк. — За время пребывания в госпитале у меня было время подумать над тем, чем я занимаюсь. Хотелось бы провести несколько лет за границей. Закончить свое исследование механизма адаптации человека к новым социальным реалиям. Уже списался с университетом в Берлине. Может, пару лет пожить в Тибете и познакомиться с практикой совершенствования скрытых способностей.
— Это связано с идеями в той тетради, что ты оставил мне на хранение?
— Ну, в той тетради очень сырые идеи. Но они меня постоянно тревожат. Я действительно хочу их развить и дойти до сути. Однако сейчас более важно полностью восстановить физическое здоровье. Нужен ли Следственному комитету работник с такими планами?
— Здоровье — наша режимная дисциплина. Этот вопрос не требует от тебя размышлений. Речь может идти только о том, по душе ли тебе будет новая работа. И руководство это понимает.
Саня на какое-то время замолк и испытующе посмотрел на Марка:
— Тебя не надо учить. Твой опыт востребован, и его нужно передавать независимо от того, сколько ты будешь работать в Следственном комитете. Есть испытательный срок. После него и определишься. Понравится работа, и жизнь обретет новый смысл.
— Ну, на этот счет у каждого своя точка зрения. Даже если потребность опыта стоит над личным интересом, человек всегда должен иметь свободу выбора. Испытательный срок — это хорошо. Такой вариант меня устроит. Возможно, я и пересмотрю свои планы. Двигаться к цели можно везде. Было бы желание.
— А как насчет того, чтобы после госпиталя пожить в нашей семье, хотя бы первое время? Квартира большая. В твоем распоряжении будет отдельная комната. Родители будут рады.
К друзьям приблизилась девушка в белом халате.
— Марк Анатольевич, вас ждет врач.
— Спасибо. Иду, — ответил Марк. — А твое предложение еще обсудим.
Марк обнял Саню.
— До встречи.



Мошенники во власти
Анна потеряла надежду, что прокуратура встанет на сторону закона, выдаст управе предписание ликвидировать аварию в электрической сети дома и восстановить проектную конструкцию перекрытия. Может, действительно обратиться в суд? Но ведь это совершенно бесполезная затея без нормативных документов! Да еще касаемо недвижимости города, управление которой вверено муниципальной власти. Суд откажет ей.
И все же где-то в потаенном уголке ее души теплилась надежда. Кто же еще, как не суд, данной ему властью должен разрешить неправовую ситуацию и обязать муниципальные власти восстановить документы и обеспечить текущий ремонт конструкций?
Заявление «Об обязании восстановления проектной системы электрического освещения и звукоизоляции в соответствии с нормативно-техническими требованиями» Анна подготовила быстро и отнесла в канцелярию суда. Одновременно  продумала запрос нормативно-правовых актов по делу и разослала предсудебные претензии.
По логике закона, все указывало на то, что суд, руководствуясь фактами, примет сторону потерпевших. Укажет ответственным чиновникам на нарушения закона в содержании конструкций дома и опасную эксплуатацию поврежденного силового провода. Руководствуясь категорией дела и длительным, ничем не оправданным бездействием со стороны должностных лиц, даст импульс скорейшему законному разрешению вопроса. Иное развитие событий противоречило бы смыслу правосудия и последнему дополнению в Уголовный кодекс, разъясняющему правовые действия в случае порчи коммунальных электрических сетей.
«Надо попросить жилищную инспекцию и обслуживающую организацию еще раз подтвердить отсутствие в квартире электрического освещения и факты порчи личного имущества во время проверок нашей квартиры вместо квартиры Татиков», — решила Анна и составила список повреждений. Знала бы она только, что последует за выдвижением законных требований к власти — возместить вред, причиненный ее имуществу. Реакцию чиновников представляла плохо, руководствовалась лишь своим правом.
Заместитель главы управы Притворов просматривал почту.
— Что это? — Он глазам не верил. Перед ним — досудебная претензия Максимовой.
М-да. А он-то считал, что проблема с порчей конструкций и внешней стены дома Татиком ушла в прошлое вместе с Хворовым, и управе никогда больше не придется ею заниматься.
— Однако... Да тут еще, оказывается, и распоряжение из префектуры по ее жалобе в мэрию. Хорошее же начало дня, нечего сказать!
Благие мысли сразу куда-то улетучились.
На последнем совещании с руководителями муниципальных образований мэр города потребовал, чтобы все случаи самовольного переустройства городской недвижимости строго фиксировались и направлялись в прокуратуру. И довел эту информацию до жителей мегаполиса через центральную прессу. Идеолог тоже строго наказал своим подельникам удвоить осторожность.
«Что же тебе неймется-то», — раздраженно подумал чиновник об Анне.
Неожиданно его взгляд выхватил еще один документ.
— А вот это сущий подарок! — хлопнул ладонями Притворов. В папке с бумагами лежала просьба Максимовой — подтвердить факты порчи ее личного имущества должностными лицами. — Я покажу тебе, как качать права!
Разозленный чиновник нажал кнопку внутренней связи.
— Слушаю, Матвей Федорович, — ответила секретарь.
— Вызовите ко мне инженера Иванова и бывшего директора инженерных сетей на пятнадцать часов. А на завтра, на десять — пригласите главного специалиста управы по ЖКХ и юриста дирекции Паиньку. Сам уезжаю на совещание в жилищную инспекцию.
В жилищной инспекции округа «G» недавно прошли очередные кадровые перестановки. Пришел новый начальник и его заместитель. Идеолог обещал — у управы не будет с ними проблем.
Разговор был недолгим. Объяснять особо ничего не пришлось. На столе начальника жилищной инспекции тоже лежала предсудебная претензия от Максимовых «Об обязании восстановления системы жизнеобеспечения на перекрытии квартиры Татиков».
Чиновники договорились: в состав комиссии по проверке квартиры Максимовых от жилищной инспекции войдет заместитель начальника. Задача: найти в квартире признаки переустройства общего имущества. Акт писать на бланке жилищной инспекции. Отзывы на  заявление юристы управы и инспекции будут готовить вместе.
В управе Притворова уже ждали бывшие его подчиненные: главный инженер и директор инженерных сетей. Они потеряли свои должности три года назад, еще в бытность Хворова, сразу после доклада Паиньки о причастности к срыву суда с Татиком, и с тех пор не имели постоянной должности. В целях перевоспитания их постоянно переводили с одного места на другое с пониженным окладом. Притворов решил вести разговор с каждым в отдельности.
Иванов вошел в кабинет первым. Сел напротив, подпер кулаком щеку и безучастно вперил взгляд в одну точку, показывая всем своим видом подавленность.
— Ну, Иван Моисеевич, вы готовы снова работать руководителем? У нас проходит реорганизация технического управления и есть достаточно интересные вакансии по вашей специальности. Но… — Притворов загадочно посмотрел на собеседника. — Говорить конкретно пока рано. Мы должны быть уверены, что вы будете работать в команде и не проявлять ненужной самостоятельности. — Притворов сделал паузу, чтобы его собеседник осмыслил сказанное. — Так как? Согласны?
Встретившись взглядом с инженером, он сказал:
— Ну и ладненько. А пока вы включены в состав комиссии по проверке квартиры Максимовых. Вот, почитайте. — Заместитель главы управы подал Ивану Моисеевичу предсудебную претензию Анны. — Увяжите проверку квартиры с заявлением Максимовых в суд. Комиссию возглавит наш специалист. Задача: найти в квартире  несанкционированное переустройство. Для вас это будет несложно. В любой квартире много открытых мест и предметов, которые можно увязать с общим имуществом дома и предъявить нарушение. Ссылок на проект и нормативные документы смежников в акте не делать, — подчеркнул Притворов. — Думайте. Готовьте для акта аргументы иного порядка, например, личного. Ваше дальнейшее служебное положение зависит от вас самого, — подчеркнул чиновник, заканчивая разговор.
Притворов не стал сразу вызывать бывшего директора инженерных сетей. Намеренно. Пусть тень Хворова побудет в ожидании и понервничает. Притворов вышел из кабинета вслед за Ивановым и отправился в буфет. Через полчаса вернулся и пригласил женщину войти.
— Валентина Петровна! — Он участливо посмотрел на нее. — Вам совсем недолго осталось до пенсии. А постоянной работы у вас нет. Не понимаю, чего вам не работалось под началом управы? И юрист у вас был хороший, и ценили вас. Короче. Для реабилитации деловых качеств вас включили в комиссию по проверке квартиры одной строптивой особы. Все, что от вас требуется, узнаете от Паиньки. А теперь прошу меня извинить. Я должен ехать на совещание в префектуру.
Ни о каком совещании речь не шла. Притворов ехал в баню, где раз в неделю собирался круг поверенных лиц и обсуждались закрытые темы.
Утром следующего дня в кабинете у отдохнувшего чиновника сидели Паинька и главный специалист отдела ЖКХ управы.
— Вот, знакомьтесь, — подал им бумагу Притворов. — Это предсудебная претензия Максимовых. Они же попросили нас подтвердить повреждение их личного имущества, которые работники эксплуатационного участка нанесли своими проверками. Используйте эту просьбу с толком.
— А факты повреждений? — осторожно спросила Паинька.
— Касайтесь. Но безотносительно реального времени и отношения к людям с эксплуатационного участка. Обсудите этот вопрос со специалистами из жилищной инспекции. Я с ними уже поговорил. Вы, — обратился он к начальнику отдела ЖКХ, — отвечаете за содержание акта. А вы, — перевел он взгляд на Паиньку, — за его правовую часть. Никаких зацепок в нашу сторону в акте проверки квартиры Максимовых быть не должно. Это все. Работайте.
Уединившись, дамы просматривали нормативно-правовые требования по эксплуатации жилищного фонда. Паинька отобрала два приложения к Постановлению Правительства Москвы. Одно касалось содержания общего имущества многоквартирного дома, другое — ремонта личного имущества по заявкам граждан. Быстро пробежала глазами перечень предметов.
— Вот, нашла. То, что нам надо. Выберем отсюда. — И она протянула коллеге приложение 7 к Постановлению Правительства № 465. — Отсюда и возьмем за основу к проверке предметы из квартиры Максимовых. Представителю жилищной инспекции поручим осмотреть трубы, подводку, краны, потолки; Иванову — внутриквартирную разводку и выключатели. На себя беру пол и бытовые приборы. Редакция текста за тобой.
Сообщницы обсудили логические и правовые нюансы будущего акта и с осознанием законченной подготовки предстоящей проверки квартиры Максимовых разошлись.
Не предполагая, какая интрига развивается в управе относительно ее заявления в суд, Анна просматривала ответы из прокуратуры на свои жалобы о неудовлетворительном содержании конструкций и эксплуатации поврежденной электропроводки на перекрытии.
«Как же так? — рассуждала она. — Признаки и факты, указывающие на уголовное деяние и экономическое преступление, есть, а мер прокурорского реагирования нет. Уголовное дело не открывают, и даже Предписаний не выдают! Чем это объяснить?»
Все факты нарушения закона о содержании, ремонте и эксплуатации капитальных конструкций и инженерного оборудования она вынесла в отдельную строку. Список оказался внушительным. Следователи давно могли открыть дело о преследовании должностных лиц за сокрытие порчи частей дома, ремонт которых финансируется бюджетом города. Не составляло особого труда проверить и факт хищения средств. Но правоохранительные органы избегают даже упоминать эти вопросы. Прокуратура игнорирует ее заявления об отчуждении чиновниками городской недвижимости, кивая на обязанность жилищной инспекции доводить до них такую информацию. Не реагирует она и на запросы из общественных организаций. Глухая стена!
А ведь проверка сообщений, фактов и признаков преступления обязательна органами надзора за соблюдением законности. Но где же она, эта проверка? Где ее результаты?
За результатами проверки Анна решила пойти в районную прокуратуру. Когда секретарь уже готова была выдать ей дело, неожиданно возник заместитель прокурора.
— Эту папку не трогать и никому не давать! — Он подвигал плотные ряды папок и нашел «нужную». — Здесь вся информация по вашему заявлению. Смотрите.
Анне показали место, где она может посмотреть содержимое папки. Смотреть оказалось нечего. Ее заявлений о преступлении, где мошеннические пассы должностных лиц лежали на поверхности вместе с приложенными доказательствами, в папке не оказалось. Следовательно, они остались в другой подборке, той, что заместитель прокурора не позволил ей посмотреть! Двойной учет ведется там, где следствие подстраховывает себя от разоблачений в сокрытии преступлений. Распихивание документов по одному делу в разные папки — один из приемов, исключающий отслеживание объективности расследования преступления.
В папке, которую выдали Анне лежало несколько записок на серой бумаге со штампом «для пакетов». Это наводило на мысль, что в папке собраны только заготовки по делу для лиц, знающих шифровку служебной переписки; иначе говоря, собраны пустышки. Формат записок не позволяет использовать их в суде как доказательство противоправного деяния.
Анна выделила справку участкового Никитина и подготовленное им Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и попросила сделать их копии. Дома занялась анализом.
По ее заявлению о порче конструкций дома проверяющему Никитину и надо-то было всего лишь сопоставить факты о проведенных работах в квартире Татиков с требованиями жилищного законодательства, поднять надлежащие документы и задать участникам ремонта ряд неприятных вопросов, в том числе — где нормативные акты о состоянии скрытых конструкций после ремонта?
Читая справку, Анна убедилась, что документы, регулирующие законный порядок капитального ремонта общего имущества в многоквартирном доме, участковый не смотрел и не сравнивал нормативные требования с реальным положением вещей. Он передал в прокуратуру старую справку по делу с уклончивым определением административных правонарушений.
«В июле–августе 2001 года, — писал Никитин, — в квартире Татика проводился ремонт. Проводилась техническая проверка и вынесено заключение: имеет место нарушение нормативно-технических требований к ремонту и авария в электросети, по причине которой у Максимовых отсутствует освещение. Дирекция инженерных сетей не представила экономические расчеты, план восстановительных работ и заявку на восстановительно-монтажные работы. Дирекцией не были приняты меры к устранению аварии. Вмешательство жильцов в этот процесс исключается. Учитывая вышеизложенное, прихожу к выводу, что в действиях Татика не усматриваются признаки состава какого-либо преступления, так как не доказана его причастность к данному событию. В данном случае имело место бездействие должностных лиц, из-за чего между заявителем и обслуживающей компанией возникли личные неприязненные отношения. К Татикам потерпевшие претензий не имеют, — фантазировал Никитин. — Авария могла быть спровоцирована и самим заявителем при натяжении навесного потолка, поэтому прихожу к выводу, что в данном случае присутствуют гражданско-правовые отношения, которые рассматриваются в судебном порядке».
В короткой справке капитан Никитин перемешал правду и вымысел. Обеляя Татика, не расшифровал его противоправные действия. Забыл, что по поводу бездействия должностных лиц в отношении аварии в сети и ее  эксплуатации в поврежденном состоянии нужно составить Протокол административного правонарушения. Свою забывчивость мотивировал фантазиями о «личной неприязни» Максимовых к обслуживающей компании и догадками о «возможной» их причастности к повреждению электропроводки при установке натяжного потолка. Доказательств догадкам не представил.
А почему бы и не пофантазировать по этому поводу? «Не важно», что, где и в чем недоработали чиновники. Зачем их беспокоить вопросами? Навесные потолки — личное имущество граждан и удачный повод изменить уголовный характер дела о порче коммунальных систем на гражданско-правовые отношения по содержанию собственниками своих квартир. Никаких тебе забот с открытием уголовного дела!
Никитин так и поступил. Он мотивировал свой отказ в возбуждении уголовного дела гражданско-правовыми отношениями между двумя собственниками квартир, к которым прокуратура и местная власть отношения не имеют. Начальник Никитина не придал значения тому, что квартира и конструкции дома — суть разные формы собственности, имеют разный правовой статус, и утвердил «смурное» Постановление своего подчиненного. Прокуратура подмахнула свое «добро» и облегченно вздохнула: жалоба Максимовых «рассмотрена».
И никто из вышестоящих чинов не придал значения действиям участкового, подменившего факты преступного деяния на домыслы; не заметил противоречий закону, «запаха взятки», — всего того, что характеризует коррупцию! Порча дома, мошенничество с документами, дискриминация прав Максимовых, эксплуатация поврежденной коммунальной сети затаились на полках прокуратуры.
У Анны закипело все внутри — оснований для вынесения Постановления с отказом в возбуждении уголовного дела у людей в погонах не было. Она выделила курсивом вопросы, находящиеся в компетенции прокуратуры, и написала протест о несостоявшейся проверке ее заявления об уголовном преступлении с вынесением отказного Постановления, не имеющего правовых оснований. Утром следующего дня, не сказав мужу о своих планах, дабы его не расстраивать, пошла в районную прокуратуру.
Анну провели в кабинет помощника прокурора. За длинным столом с большим количеством бумаг сидел худощавый мужчина тридцати-тридцати пяти лет, в чине капитана, с правильными чертами лица и колючим взглядом. Ее появление он встретил настороженно.
Анна поздоровалась и села напротив. Когда она назвала дело, по которому просит ее выслушать, он нахмурился. Не обращая внимания на реакцию работника прокуратуры, Анна подала ему справку Никитина, Постановление ОВД со множеством вопросительных знаков и сразу «атаковала»:
— Прокуратура утвердила это Постановление. Прошу предъявить основания его законности и, в первую очередь, факты проверки.
В ответ помощник прокурора сжал губы и не разжимал их все время приема. Анне пришлось говорить одной:
— Справка капитана Никитина содержит восемь позиций нарушения федерального закона со стороны собственника вышерасположенной квартиры и должностных лиц, контролирующих его работы. В связи с этим позвольте спросить: где Протокол административного правонарушения по несанкционированному ремонту общих конструкций с повреждением их функций? В Постановлении указано, что проводилась проверка по моему заявлению. Когда, где, кем? Почему в деле нет акта этой проверки? Почему мне не показывают ее результаты: объем строительных работ, состояние скрытых элементов конструкций? В справке ОВД и Постановлении указана авария в электрической сети. Где Протокол? Где нормативный акт аварии? Где вызов аварийной службы? Где ссылка на закон, регламентирующий оперативное устранение аварии? Почему нет мер реагирования на неисполнение закона? В справке и Постановлении указано причинение материального ущерба. Почему не отмечено, что ущерб причинен субъекту федерального уровня — Правительству Москвы, не указана сумма ущерба — а это более полутора миллионов рублей? Участковый задвинул эти вопросы формальной констатацией факта бездействия должностных лиц, что не есть доказательство проверки. Проверка состояния конструкций должна быть закреплена в нормативных документах. Где они?
В Постановлении указан судебный иск к Татику о восстановлении освещения в моей квартире. А прокуратура проверила законность предъявления иска Татику в гражданском формате по делу уголовной подсудности, статьи 167, 215.2 УК РФ? Или решила не замечать мошенничества с притворным иском от гражданского лица, сделанным якобы от моего имени, использование в суде лживых сведений по обстоятельствам дела с порчей конструкций и перестановкой места поврежденного электрооборудования? А как вы объясните эксплуатацию внутридомовой электропроводки в поврежденном состоянии с угрозой для жизни людей и дома? Нависающую над моими окнами лоджию Татиков? Почему эти факты не нашли отражения в Постановлении? На основании чего сделан вывод об отсутствии претензий потерпевших к Татику? За электроснабжение квартир отвечают органы власти. Следовательно, за текущую ситуацию тоже. Только кролики могут жить в темноте и не возмущаться… Никитин оставил за кадром все, что характеризует деяние как уголовное экономическое преступление и подтверждает его свершение. Постановление с отказом в возбуждении уголовного дела, которое утвердила прокуратура, свидетельствует о сокрытии преступления. Вы хоть понимаете, что утвержденное прокуратурой Постановление ОВД по содержанию не является правовым?! Оно не заключает функцию надзора за исполнением закона!
Представитель закона походил на истукана. Его скулы побелели.
Понимая, что продолжать разговор бессмысленно, Анна сказала:
— В связи с отсутствием надлежащей проверки моей жалобы и правовой мотивации вынесения Постановлении с отказом в возбуждении уголовного дела по факту порчи дома, за которым стоит нарушение моих прав, прошу отменить Постановление как незаконное. Принять меры прокурорского реагирования по наведению порядка в содержании городской недвижимости.
Анна положила перед следователем претензию и вышла.
Через несколько дней в почтовом ящике Анна нашла письмо из прокуратуры, в котором ее извещали, что Постановление межрайонного отделения ОВД об отказе в возбуждении уголовного дела отменено. Материалы дела направлены для дополнительной проверки. Однако ее результаты до Максимовых не довели. Мер прокурорского реагирования на заявление о преступлении так и не последовало.



Сообщники
Комиссия из управы и жилищной инспекции пришла через два дня. Из лифта вышли восемь чиновников и двое рабочих с лестницей и ящиком с инструментами. Открыв им дверь, Анна чуть не потеряла дар речи.
— Куда вас столько? Зачем? Как вы все уместитесь в двух темных помещениях, которые надо осмотреть? Или вы что-то не поняли относительно моей просьбы: подтвердить повреждение личного имущества работниками эксплуатационного участка?
На вопрос хозяйки члены комиссии ответили угрюмым молчанием, в котором Анна почувствовала скрытую угрозу.
— Не хотите объяснить? Ладно. Тогда будем действовать по правилам, — сказала она. — Прошу ваши служебные удостоверения, лицензию и проект, обязательные при проверках квартир.
На лицах функционеров отразилось замешательство. Документов у проверяющих не оказалось.
— В таком случае, — сказала Анна, — я впущу в квартиру только тех, кого знаю: специалиста из жилищной инспекции и главного инженера обслуживающей компании. Остальных прошу удалиться как ненадлежащих лиц в составе комиссии.
Но толпа и не думала уходить. Полная дама в сером плаще назвала себя ведущим специалистом управы и настаивала впустить ее. Те, кого Анна назвала, уже прошли в квартиру, а ей все не удавалось отделаться от остальных и закрыть входную дверь. Мешала бывшая директор инженерных сетей. Она вцепилась в дверь и агрессивно тянула ее на себя. Остальные апатично смотрели на это противоборство.
Анна чувствовала, что ее сил не хватит, чтобы справиться с хулиганкой. Она встала в проходе и навела фотоаппарат на желающих самовольно проникнуть в ее квартиру. Толпа дружно развернулась к ней спиной, и только бывшая директор повела себя непредсказуемо грубо. Она с силой толкнула дверь в сторону стоявшей в проеме Анны; та инстинктивно попятилась, уперлась спиной в стену и удержалась на ногах. Удар дверью пришелся на кисть правой руки. В этот «удобный» момент в квартиру проскользнула специалист управы со своей помощницей. Анна в шоке закрыла дверь и присоединилась к «гостям» в своей квартире.
Члены комиссии уже бесцеремонно разбрелись по углам и зачем-то осматривали туалет, вентили, стояки.
— Чем вы занимаетесь? — обратилась Анна к тщедушному мужчине с бегающими бесцветными глазами, представляющему жилищную инспекцию.
— Осматриваю систему канализации, — ответил тот.
— А кто вас на это уполномочил? В списке предметов, повреждение которых я просила подтвердить, нет вентилей и канализации.
— Так я же по специальности сантехник. Вот и смотрю подводку к туалету.
Анне очень хотелось съязвить по этому поводу, но она сдержалась и спокойно сказала:
— Вероятно, по этой причине жилищная инспекция последние пять лет и не может правильно назвать место установки внутридомовой электропроводки, составить акт ее повреждения и устранить аварию в сети. А как, скажите, это можно сделать, если надзором по вопросам электрики занимаются сантехники! Вы сами-то задумывались над тем, что ведете предмет, не имея к нему профессионального отношения?
— Нет, — ответил представитель жилищной инспекции. — В нашей системе единоначалие, и закрепление специалистов за объектами определяют люди из центрального аппарата. И я занимаюсь тем, что мне поручают свыше.
— Даже если и так, принцип разграничения форм собственности в многоквартирном доме никто не отменял, и члены комиссии обязаны знать, что вменить им проверку личного имущества граждан никто не может без разрешения собственника квартиры, — строго сказала Анна. — Подводка к туалету до общего стояка — личное имущество граждан. Так что давайте на выход из туалета.
Инспектор покорно вышел.
— Это касается и вас, — обратилась Анна к специалисту из управы. — Вентилятор, которым вы интересуетесь, отсутствует в моем списке. И хотела бы я знать, какого черта вы повредили обмотку труб горячего и холодного водоснабжения? — разозлилась она.
— Стояки — общее имущество дома, и мы имеем право их осмотреть, — ответила дама из управы.
— Только в том случае, если есть повод. А повода нет. Трубы в доме не менялись и стоят в заводской обмотке. Какие могут быть по этому поводу претензии? Ваш интерес к трубам водоснабжения надуман. Вы хоть знаете, зачем вас пригласили?
— Ну да. Мы должны будем пояснить суду схемы электрического питания квартир и доказать, что отсутствие напряжения в электрических сетях не влияет на освещение квартир, — выпалила представитель управы.
У Анны вытянулась лицо:
— Что за ахинею вы несете! Ваше понимание схемы питания квартир, которую вы ищете в подсобных помещениях моей квартиры, противоречит проекту установки внутридомовой сети в доме и законам физики. Пояснять эти вопросы в суде должны специалисты технического профиля, а не функционеры. Например, строители с помощью проектного плана или представители Госэнергонадзора. Вы-то здесь при чем?!
Представитель управы открыла было рот для возражения, но Анна остановила ее.
— Кончайте командовать на чужом поле! У комиссии конкретная задача — подтвердить отсутствие освещения в квартире и порчу моего имущества во время вот таких же надуманных проверок вместо конкретного обследования места капитальных работ в квартире Татика.
Анна провела чиновников по квартире, обращая внимание на явные признаки вмешательства соседа сверху в заделку перекрытия и реконструкции лоджии. Указала на следы от проверок должностными лицами ее личного имущества — нарушенную обшивку стен, потолка, обоев, плинтусов — и предложила составить акт.
Представитель управы достала бланк жилищной инспекции и, не заглядывая в список, который Анна положила рядом с ней, стала писать.
— А почему пишете акт на бланке жилищной инспекции? — спросила Анна. — У управы свой титул. Бланк управы более уместен, так как мое личное имущество повредили при проверках по ее указанию.
— Но в комиссии представлена и жилищная инспекция.
— И что из того? Представитель инспекции только что подтвердил, что его специальность сантехника. А этот вопрос в моем списке не значится, и, следовательно, присутствие в моей квартире специалиста по сантехнике — недоразумение со стороны жилищной инспекции. Или я ошибаюсь, и у комиссии какие-то свои цели в проверке моей квартиры?
Оставив без ответа вопрос Анны, специалист управы, подглядывая в заранее подготовленную шпаргалку, быстро заполняла акт. Все указывало на то, что его содержание было подготовлено заранее.
Анна подошла к женщине сзади и посмотрела, что та пишет.
— С какой целью вносите в акт стояки холодного и горячего водоснабжения? Ведь их не меняли. О какой схеме питания светильников идет речь без использования проекта освещения и вскрытия моего пола? Господин Иванов, — обратилась Анна к бывшему главному инженеру дирекции — поправьте коллегу. Подскажите ей, где залегает источник, подводящий питание к верхним светильникам моей квартиры. — И она развернула перед комиссией схему подведения энергоресурса для верхнего света квартир в исполнении МНИИТЕП.
Иванов на секунду замер, насупился, оттянул губы и опустил глаза долу. Затем снова стал что-то жевать, оставаясь безучастным к тому, что вносит в акт ведущий специалист управы.
— Так вы что, воспользовались моим приглашением, чтобы составить очередную утку? — возмутилась Анна.
Ей никто не ответил. Слова и предложения от руки чиновницы ложились на бумагу безотносительно к задаче, поставленной хозяйкой квартиры по осмотру повреждений. Форма акта не соблюдалась. Раздел «результаты проверки» и название нормативного акта с указанием пункта или статьи,  оставались чистыми.
Только теперь до Анны дошло, что приглашение комиссии для подтверждения фактов порчи ее личного имущества должностными лицами было ошибкой. «Дурочка, — обругала она себя мысленно. — Ну, в самом деле, разве же будут соучастники порчи дома свидетельствовать против себя!» И, значит, никаких подтверждений фактов вандализма должностными лицами в своей квартире она не получит. А вот головная боль уже стоит рядом, ибо записи в акте «о вмешательстве» Максимовых в общие коммунальные системы, проходящие через их квартиру, придется опротестовывать. В то же время ее мучители — работники эксплуатационного участка, управа, жилищная инспекция — получили пусть не правовой, но все же козырь для возражений против их заявления возместить материальные потери от незаконных проверок.
Ночью разболелась рука. Кисть припухла. Появилась синева, суставная боль, ограниченность в движении. Поднялось давление. Утром Анна пошла в поликлинику. Врач зафиксировал ушиб и назначил лечение.
Возвращаясь, Анна зашла на почту и дала в прокуратуру телеграмму о попытке самовольного проникновения в квартиру со скрытыми целями — для составления фальшивого акта к предстоящему суду — и причинением вреда здоровью.
В подъезде заглянула в почтовый ящик. Там лежало письмо из дирекции с копией акта следующего содержания: «Вами проведено незаконное переустройство труб горячего и холодного водоснабжения, замена кранов и полотенцесушителя. Установлен вентилятор в общий вентиляционный стояк, изменена схема питания светильников и выключателей». И вне всякого здравого смысла перечислялось состояние пола, потолка, стен, которые с момента въезда в дом никто не трогал. К акту прилагалось Предписание: «В течение двух недель вам следует вернуть изменения в первоначальный вид. В противном случае к вам будет предъявлен иск». В конце стояла подпись Максимовых, свидетельствующая о личном приеме Предписания.
Это был открытый шантаж, угроза с признаками встречной атаки на ее обращение в суд. Анна внимательно посмотрела на подпись в получении Предписания. Она была ей незнакома. Никто из членов ее семьи так не расписывался. Вечером, когда вся семья была в сборе, она спросила:
— Кто принимал Предписание от Дирекции инженерных сетей и где его подлинник?
Муж и сын прочитали псевдоультиматум и заверили Анну, что видят его впервые и нигде за него не расписывались.
— Час от часу не легче, — констатировала Анна. — В ход пустили тяжелую артиллерию! Кто инициатор ее выдвижения? Где взяли снаряды?
В противовес факту порчи перекрытия и лоджии в квартире Татиков чиновники из управы придумали «переустройство» в квартире Максимовых. Подделали подпись о том, что приняли соответствующие меры и предупредили «правонарушителя». Скорее всего, первые экземпляры акта и Предписания уже отправили в суд.
Сомнений в том, что ответчики готовят «аргументы» для изменения предмета ее обращения в суд, у Анны не было. Практика фальсификации обстоятельств в судах у юриста Паиньки большая. Подпоры в управе сильные. Безусловно, прежде чем проводить разбирательство по заявлению Максимовых, суд займется «аргументами» управы. Для суда куда более важен лик ответчиков, чем восстановление поврежденных конструкций. Информация от органов власти принимается судом вне зависимости, правда или ложь им подается, и на объективность не проверяется.
Досудебный «обстрел» Анны говорил сам за себя: на ее требовании к органам власти  обеспечить восстановление конструкций перекрытия и лоджии в квартире Татика в первоначальное состояние можно поставить крест. Власти, не прилагая доказательств, определенных законом, выдвинули против Анны лживое обвинение в порче общего имущества дома! И суд, безусловно, его примет. А Анне придется опротестовывать  лживый акт о состоянии ее личного имущества, не имеющего отношения к делу,  и Предписание дирекции «о проведенном переустройстве» стояков холодного и горячего водоснабжения и несуществующем изменении схемы питания светильников в ее квартире  — бомба, которую члены комиссии заложили в дело по судебному заявлению Максимовых. Мало не покажется! Порча конструкций этажом выше, эксплуатация поврежденной внутридомовой электропроводки — все скроется под обломками «взрыва».
Для чего? Вероятно, для того, чтобы противопоставить основаниям судебных требований Анны подобие аргументов. Вне всякого сомнения, суд в интересах муниципальной власти использует вместо нормативной информации лживые сведения по ее квартире, а рассматривать ее заявление по переустройству конструкций и аварии в сети на перекрытии квартиры Татика уж точно не будет.
— Готовься к новому спектаклю сродни тем, что прошли по иску Паиньки четыре года назад, — сказала себе Анна. Сама по глупости помогла мошенникам создать сценарий нового спектакля!
Закончив неотложные дела по дому, она села за компьютер подрезать крылья новому выводку утят, вылетевших из садка управы.
Акты, подготовленные с нарушением закона, не могут служить доказательством в суде. Так сказано в Конституции, так записано в законе о суде. Казалось бы, Анне нечего особенно беспокоиться о влиянии мыльных пузырей, появившихся в деле по ее заявлению о восстановлении системы жизнеобеспечения. Но она по опыту знала, что Н-ский суд не придерживается принципа законности, когда в деле фигурирует управа. С целью манипулирования обстоятельствами суду и подбросили наживку — акт по квартире Максимовых с уткой о переустройстве. Ей нужно готовиться к опровержению лжи. Изучить каждое слово акта, понять скрытый смысл каждой позиции, поставить закон.
Она выбрала из акта все предметы, не имеющие отношения к судебному делу о порче конструкций и электросети, и по каждому поставила правовые основания. Особое внимание уделила понятию электропроводка; двум ее видам в каждой квартире: внутридомовой в составе заделки перекрытия, подводящей энергоресурс из квартиры соседа, и внутриквартирной, использующей этот ресурс в самой квартире. Назвала местоположение каждого вида. Указала форму собственности. Отметила разные нормативные требования по их содержанию и эксплуатации, а также юрисдикцию в случае повреждений.
С учетом акта, составленного комиссией, подготовила запрос на нормативные документы, предусмотренные правилами по управлению общим имуществом многоквартирного дома, для подтверждения обстоятельств, которые не могут быть подтверждены никакими другими доказательствами. Предусмотрительно отксерила дополнительный экземпляр проектной схемы установки осветительной электропроводки на перекрытии, копию которого вложила в дело при подаче иска.
Эту ночь поспать не удалось. С рассветом Анна вышла в парк. Однако сил для пробежки не было. Она просто гуляла, приводя в порядок мысли. Ее возвращение домой совпало с приходом почтальона, раскладывающего по ящикам корреспонденцию.
Для нее тоже было письмо. Глава управы сектора «G» отвечал по поводу ее заявления в прокуратуру о проникновении в квартиру со скрытыми целями и причинением вреда здоровью. «Никто из членов комиссии, — писал чиновник, — не подтвердил попытку самовольного проникновения в квартиру и нанесения вам телесного повреждения». В заключение еще и попугал: «За клевету на должностное лицо можем привлечь вас к уголовной ответственности».



Фишки мошенников
Засидевшись за работой до полуночи, Анна пересела в удобное кресло-качалку и прикрыла глаза. Сейчас ей очень нужна была поддержка и общение с единомышленниками, и она надеялась, что ее зов будет ими услышан.
С первыми признаками рассвета в овальном кресле напротив проявилась квадратная фигура Дома в сером фраке. «Он услышал меня… — обрадовалась Анна. — И пришел не один. Его друзья — тоже здесь…»
Рядом с могучей фигурой Дома материализовался его постоянный спутник, хранитель покоя и безопасности — Проект с неизменной изящной палочкой в руках. Он приподнял цилиндр и приветливо поздоровался.
Комната незаметно наполнилась пришельцами. На длинный диван присели маленькие фигурки с бейджиками: СНиП, СН, ГОСТ, Правила управления недвижимостью.
— Мы готовы ответить на вопросы, — сказал Дом. — Ведь именно для этого ты хотела нас видеть?
Анна кивнула.
— Спасибо. Я вам признательна.
— Слушаем…
— Меня возмущают бесконечные и беспредметные проверки квартиры притом, что ремонт и разрушение конструкций имеют место уровнем выше. Мне иногда кажется, что я чего-то не знаю, чтобы остановить вмешательство чиновников в мою личную жизнь, — делилась Анна с гостями своими мыслями и сомнениями.
— Могу заверить, что ты знаешь достаточно, — успокоил ее Дом. — Причина в другом. Чиновники участвовали в порче строительных конструкций. И не без определенного интереса. Из-за отсутствия строгого надзора за движением бюджетных средств на текущий ремонт поврежденных частей дома они хапнули еще и на этом. Это уже не безобидный случай, а спланированный промысел на волне переустройства жилых помещений и тщательно скрываемая тайна. А тут ты начинаешь ворошить их «грязное белье». Твои жалобы могут вывести на конкретных людей. Чтобы этого не случилось, мошенники начинают тебя прессовать путем шантажа, подлога, устрашения, вторжения в твою личную жизнь. Это ведь началось давно, с первым актом по твоей квартире вместо квартиры Татиков, где прошел ремонт, и не было простой случайностью. Это — осознанный подлог документов; по сути, спланированное правонарушение, прикрывающее более серьезное преступление — порчу Дома, отнимающую у тебя качество жизни. Качество жилища определяет не просто отдельная изолированная квартира, а, в первую очередь, состояние конструкций дома и его инженерного оборудования. Но конструкции и оборудование скрыты, а документы, подтверждающие их функцию, составляют и выдают чиновники, которые иногда бывают мошенниками. И пока правоохранительные органы не разберутся и не поймут, что к чему, а главное, не будут скрывать преступление, ситуация не изменится.
— Все дело в том, что никто и не думает разбираться, — с горечью сказала Анна.
— Причина — коррупция с участием высокопоставленных лиц, я бы сказал — номенклатурных. Никто не хочет тревожить гидру. А те, кто находится внизу, смотрят на ЖКХ как на дойную корову. Управители многоквартирным жилищным фондом, они же — «изобретатели» правил жизни в нем, они же — провокаторы нарушений правил по содержанию общего имущества и жилищных прав третьих лиц, контролируют себя сами. А уж как ловко они обделали дельце! Полгода терзали мое тело, а объяснили двумя словами: «Пропало освещение». А где при этом Я — Дом? Где мои части? Их значение для жизни людей? Где цена повреждений? Первопричина, обстоятельства, связи? От проблемы отсекли главное — меня, Дом, и все документы, подтверждающие мою порчу! К моему повреждению зашли с дальнего конца, поставив на первое место последствие от порчи. Как думаешь, зачем?
— Последствия не всегда ассоциируются с ремонтом и порчей дома, — ответила Анна. — Кроме того, последствия не всегда проявляются сразу в полном объеме. Они растянуты во времени.
— Все так. Более того, скажу тебе, при моем «отсутствии» в общей картине ремонта и «отсутствии» полного объема последствий моей порчи нельзя определить ущерб от содеянного! К тому же, большая часть поврежденного объекта визуально скрыта. И здесь появляется большой соблазн скрыть преступление и даже заработать на этом! Вот и выдвигаются разного рода «затруднения» к текущему ремонту конструкций и «деловые» предложения быстро поправить ситуацию. Такой подход ничего кроме продолжения преступных действий не несет, поскольку от решения проблем «по понятиям» наступает быстрое старение жилищного фонда. В нашем случае может быть только одна версия, упирающаяся в действующий проект с доминантой аварии на материальном объекте. И чего не надо упускать из внимания — так это существующий отлаженный механизм ее оперативной ликвидации, с привлечением правоохранительных органов.
Анна вопросительно подняла брови.
— Да, да. Понимаю. Ты все это прошла с нулевым результатом. Все, что регулирует правоотношения по факту порчи Дома, есть на бумаге. И только. Чиновники нашли способ обойти установленный порядок ликвидации аварий жизненно важных коммунальных систем в Доме и отщипывать от него лакомые кусочки. Как они это делают? Показывают псевдо-акты по твоей квартире и призрачные судебные решения. Почему, спросишь, «псевдо» и «призрачные»? Да потому, что нет Закона в тех бумажках, которые должностные лица давали тебе и сами носили в суд. Закона нет и в действиях суда. Ставилась цель — уйти от него! Поэтому и не исполнили нормативные требования и правила по капитальному ремонту конструкций, не оформили документов, его регулирующих, переставили местами причину и следствие порчи Дома, ввели лживые акты, надумали исковое производство и пошли в карманный суд.
— Но ведь любому здравомыслящему человеку очевиден подлог. В чем фишка? — спросила Анна.
— Фишка в том, что движение к сути через детали — это одно, а скрывать через детали эту самую суть — совсем другое. Ну конечно же, речь идет о мошенничестве! Путь освоен. Чиновники идут этим путем для сокрытия порчи меня, Дома, и хищений средств, выделяемых на мой текущий ремонт. Объект ремонта, события, работу делят на части — не для того, чтобы детально их изучить, понять и выйти на истину, а с целью скрыть то, что разрушили и украли! Ты же анализировала письма из жилищной инспекции, прокуратуры, полиции и сама убедилась, что предмета порчи и закона в ответах чиновников нет.
Анна кивнула.
— Так что дело не в том, что твоим обидчикам для принятия решения кроме Проекта нужны какие-то особые аргументы. Дело в их неуемной жадности, во вседозволенности, в отсутствии контроля за работой, ненаказуемости. Такой вот клубок рукотворных проблем создан вокруг недвижимости. И ты в одиночку пытаешься его распутать. Разматывать подобные «клубочки» — задача правоохранительных органов и следователей. Твое дело — подать сигнал беды, сказать о появлении проблемы из-за нарушения закона.
— Сколько же можно таких сигналов подавать? — возразила Анна. — На каждый сигнал следует требование: впустите в квартиру для технической проверки. Что именно хотят проверять? В каком месте проверять? На каком основании? Молчат.
— А что они тебе могут сказать? Что твоя квартира — разменная карта на нормативный акт аварии во внутридомовой электросети, и главная интрига, вокруг которой крутятся все другие обстоятельства и выстроена мошенническая схема отчуждения общей недвижимости и твоих жилищных прав, сфокусирована на разном виде электрических проводов? — ответил Дом. — Ты это хочешь услышать? Не дождешься. Ни один чиновник тебе этого не скажет. Сказать об этом значит раскрыть технологию мошенничества, — продолжал он просвещать Анну. — Акт по твоей квартире об отсутствии освещения — всего лишь бумажка, позволяющая строить догадки о событиях по месту повреждения, ввести тебя в заблуждение по способу установки поврежденной электропроводки и формы ее собственности, И все. Акт не создает картины ремонта  перекрытия в квартире этажом выше. Для этого должен быть акт осмотра места работ в той квартире, где эти работы проходили, и тех конструкций, которые там повреждены. Требуй этот акт, невзирая на отговорки. То, что в твоей квартире переписывают имущество и тиражируют это по инстанциям, — часть мошеннической схемы. Каждая такая проверка — повод для внимания правоохранительных органов. Так что не думай, что не знаешь всех методов работы мошенников. В правовом государстве за этим должны следить специальные структуры. Твои правовые основания — конструкции, коммунальные сети, Проект и Закон.
— Чиновники ничего не хотят слышать о конструкциях и внутридомовой электропроводке, — робко прервала Анна речь Дома. — Они упираются только во внутриквартирный вид проводов, который не имеет отношения к порче конструкций и коммунальных инженерных систем.
— Еще бы! А чего ты хотела? Это их продуманная позиция. В ней скрыт экономический интерес. Ведь затраты на текущий ремонт конструкции перекрытия в сравнении с затратами на кустарный способ восстановления электроосвещения, который тебе предлагают, на порядок выше. Кроме того, вскрытие пола по месту ремонта, осмотр конструкций и оборудования в их составе покажут истинный объем разрушений и хищений чужой собственности. Вот чиновники и пытаются прошмыгнуть мимо перекрытия и нормативного акта по его осмотру. Обман — их основной метод работы! СНиП покрытий, — позвал Дом своего помощника, — подойди к нам поближе и объясни свой состав по Проекту и требования к заделке Перекрытия.
С дивана спрыгнула пухлая фигурка в виде книжки, подошла к Анне и стала говорить:
— Паркет мы, естественно, учитывать не будем, поскольку он — оболочка квартиры и относится к частной собственности. А то, что под паркетом, — можем потребовать для осмотра, поскольку там лежат защитные материалы. — Фигурка повернулась боком так, чтобы Анна увидела все ее части и детали в разрезе. — Видишь — сверху вниз уложены два слоя паркетной доски и древесно-стружечная плита с низкой звукопроводимостью. Их функция — звукоизоляционная, защитная. Все укладывается в соответствии с Проектом или эталоном по согласованию с проектной организацией. Настилающие материалы должны быть несгораемыми или трудносгораемыми, не иметь разрывов. Устройство каждого покрытия выполняется после проверки качества нижележащего элемента с составлением акта на скрытые работы. Остальное дополнит мой коллега по монтажу электроустановок. Отмечу только, что по моей части должно быть не менее трех актов на скрытые работы.
Пухлая фигурка уступила место СНиПу в сером комбинезоне с красным бейджиком «Электротехнические устройства».
— Мой предмет — внутридомовая электропроводка.  Я ближе всех к бетонной плите перекрытия, — сказала серая фигурка. — Моя сеть установлена почти на ее поверхности и для защиты от внешних воздействий прикрыта слоем стяжки из цемента. Над стяжкой гидроизоляционное покрытие с функцией защиты токонесущего провода от случайного залива. Установка внутридомовой сети на плите перекрытия ведется по проектной документации после предмонтажной ревизии. Она нужна для определения состояния и нормативного срока службы электрооборудования, и ее проведение обеспечивает заказчик. Осмотр деталей заделки плиты и предмонтажная ревизия электросети не противоречат друг другу. Таковы требования безопасности заделки конструкции. Мои правила должны соблюдать все субъекты независимо от вида работ и форм собственности. Главное требование монтажа внутридомовой электропроводки в многоквартирном доме — замена всего провода, подвергшегося механическому воздействию, в целях предупреждения повторного замыкания. Частичная замена в месте повреждения, а тем более скрутка проводов, не допускается. Отсюда выползает цена работ.
— Проектному способу проведения электротехнических работ чинят препятствие в виде замоноличенности провода в конструкцию, — сказала Анна. — И на всех перекрестках трубят об этом.
— Невежды об этом трубят. И те же невежды обманываются. Замоноличенная электропроводка в жилых домах не применяется. Кроме того, электропроводка сменяема в любом случае. Способов много. Специалисты их знают.
— Тем не менее в каждом письме я нахожу скрытую строку обвинительного характера: «Вами изменена схема установки светильников и произведена замена выключателей». Поясните, пожалуйста, этот момент, — попросила Анна.
— А что тут скажешь? Невежды и путаники пишут вам письма. Светильники — ваша собственность. На вторичных цепях можете устанавливать светильников столько, сколько вам нужно. Для вторичных цепей, к коим относится внутриквартирная электропроводка, понятие «схема» в ее проектном осмыслении не применима. Это продукт дизайнерской мысли и не требует согласований с органами надзора. А с выключателями — совсем бред. Клавишные выключатели заводского производства и имеют сертификацию. Замена шнурковых выключателей на клавишные не является нарушением и даже целесообразна для безопасности. — И серая фигурка СНиПа «Электротехнические устройства» присоединилась к себе подобным на диване.
— Теперь понятно, сколько информации скрыто от тебя. Почему чиновники противятся осмотру перекрытия по месту ремонта? — подвел Проект итог разговора Анны со СНиПами. — Ты и твоя квартира не имеют отношения к порче конструкций, как и замоноличенность проводов для обеспечения текущего ремонта. Смотри сюда, я покажу тебе два вида проводов, находящихся под постоянным напряжением на плите перекрытия. Один из них, осветительный, ведет к люстрам нижерасположенной квартиры. — На полу квартиры Анны обозначилась проекция в виде красной нити живительной энергии. — Видишь рядом вторую линию? Из общей связки проводов она отходит на розетки твоей квартиры. Так что замоноличенности проводов нет. Это обман. И причина тому — деньги. Точнее, их хищение.
— Но когда обман раскрыт, обманщики снимают лживые аргументы. А здесь этого не происходит. Предоставив копию Проекта установки осветительной линии на перекрытии и результаты экспертизы, я раскрыла обман. Однако чиновники снова и снова продолжают требовать от меня вход в квартиру.
— Слишком высока цена вопроса. Проверка квартиры — не только возможность убедиться в отсутствии света, но и способ воздействия на потерпевшего: его изматывание, запугивание, шантаж в надежде получить согласие на неправовой способ частичного разрешения проблемы. Это и есть цель прихода «в гости» к тебе чиновников. Остановить их обязана прокуратура. Однако тебе не следует снимать с повестки дня вопрос осмотра заделки перекрытия по месту повреждения, иначе восстановительные работы проведут с нарушением и не обеспечат требование безопасности. Требуйте эту меру через прокуратуру.
Анна подняла глаза на фигуру в овальном кресле — но теперь в нем вместо Дома сидел мужчина с бейджиком Закон.
— Не удивляйся, — сказал он. — Мой коллега Проект попросил меня поддержать тебя. Его беспокоит, что чиновники пытаются тебя запугать, запутать, увести в технические дебри, которые не всем под силу. Вне сомнения, ты справилась. Но у других может и не получиться. Закон это учитывает. В Жилищном кодексе требование по данному вопросу изложено следующем образом: «Доля в праве общей собственности на общее имущество в многоквартирном доме собственника помещения в этом доме следует судьбе права собственности на указанное помещение». А вот как изложено указание для управляющих домом: «Уменьшение размера общего имущества в многоквартирном доме возможно только с согласия всех собственников помещений в данном доме путем его реконструкции». Передавая свои полномочия по обслуживанию жилищного фонда управляющим компаниям, государство запретило им производить какие-то либо действия, направленные на отчуждение общего имущества в Доме, и внесло в Гражданский кодекс соответствующие нормы. Этим самым была гарантирована юридическая защита общего имущества Дома и его долей, а с ними и соблюдение прав граждан на благоприятное жилище.
— Если все так, как вы говорите, и защита общего имущества гарантирована, то почему это имущество стоит поврежденным до сего времени, а реальная защита повернулась ко мне спиной?
— Дело в том, что реальные полномочия на текущий капитальный ремонт конструкций и сетей сосредоточены на федеральном уровне. Там находится решение по твоему делу. Ты довела до мэрии свою ситуацию?
— С 2001 года неоднократно.
— И?
— Ничего, кроме предложений идти в обход Закона, не получила!
— Следовательно, в цепи управления есть сбой, и это звено тоже «коротит».
— Можно подробней?
— Начнем с того, что обслуживающая организация не составила надлежащие документы по квартире, где прошел ремонт с повреждением перекрытия, электрических сетей, лоджии. Какие это документы, ты знаешь: Протокол административного правонарушения о самовольной реконструкции общего имущества, акт аварии в сети, акт осмотра деталей Перекрытия, причиненный ущерб собственнику Дома и так далее. С этими документами управа могла вернуть поврежденное имущество в прежнее состояние в течение одной недели, поставив федеральное руководство в известность о порче Дома. Но не поставила! Следовательно, законные меры по восстановлению поврежденных конструкций местной властью приняты не были. Факт, не требующий от тебя доказательств. Дальше началась история с виртуальным актом по твоей квартире.
— Почему виртуальным?
— Потому что не все, что в нем написано, существует в реальности. Или существует, но не там, где это указано. Я ведь не зря процитировал тебе нормы закона по защите общего имущества. Обрати внимание: правовая защита направлена на материальный объект. А предметом акта является освещение, то есть функция одной из частей этого объекта. В Гражданском кодексе понятие функция не кодифицировано. Там есть: недвижимость, общее имущество, сети. А освещения как правовой нормы — нет. Освещение — чисто физическое явление. Кроме того, порча общего имущества, его отчуждение и присвоение относятся к уголовному, а не гражданскому праву. Заявлять об уголовном преступлении в жилищном фонде — правомочие жилищной инспекции. И этого тоже не было сделано. Учитывая, что общее имущество не принадлежит жильцам в праве частной собственности, вашу семью сразу по всем этим признакам вывели за пределы правового поля. Мошенничество? Безусловно. Твоя настойчивость привести конструкции и сети в проектное состояние вызвала со стороны управы новые неправовые действия. При многоплановом повреждении Дома по лживому и единственному акту, намеренно составленному по твоей квартире от имени частного лица, не имеющего полномочий по делу, было сделано обращение в районный суд с неопределенным требованием «О восстановлении освещения». И естественно, речь завуалированно шла только о работах в твоей квартире. Но сам поворот событий! Суд изменил основание иска.
Из плоскости оперативных действий он исковые требования перевел в словесные баталии, чтобы заболтать суть. Обрати внимание, сколько сразу допущено правовых извращений. Чем это закончилось, известно: при отсутствии в иске материального предмета и документов о его состоянии судебного разбирательства быть не могло, и власти получили фантом решения. Другого и не могло быть, поскольку требования на вход в квартиру по месту повреждения конструкций и устранения аварии в сети, а также проведение текущего капитального ремонта в установленном законом порядке балансодержатель не заявлял.
— Зачем такие сложности со стороны муниципальной власти?
— О-о-о! Это того стоит. Управа готовит первичные списки на текущий капитальный ремонт конструкций и инженерного оборудования, предназначенного для оказания коммунальных услуг. А город выделяет на это деньги. Конструкция Перекрытия — дорогой объект со сложными условиями подхода к нему в виде частного права на паркет, что очень удобно и соблазнительно для расхитителей бюджетных средств. Хищение, как правило, предполагает запутанные схемы. Так что ничего удивительного в сложных играх чиновников нет.
— Из того, что здесь было сказано по техническим условиям содержания и эксплуатации Дома, следует вывод, что судебное решение в случае порчи конструкций и инженерного оборудования должно касаться только исполнения законодательства по ремонту многоквартирного Дома и возврата государству средств на их восстановление, — подытожила Анна.
— Так и есть. Крепко запомни: для устранения аварии в электросети с последующим ремонтом конструкций суд не нужен. Содержание электрических сетей находится в особом режиме эксплуатации, с временным регламентом устранения аварий в три дня. Вход в квартиру предусмотрен документами прямого действия. Главный из них — приказ Минэнерго, обязательный для всех субъектов права, на устранение аварий. Это оперативная функция исполнительной власти. При возникновении препятствий привлекают правоохранительные органы. Во время устранения аварии управитель получает полную информацию для расчета причиненного вреда и только для возмещения ущерба идет в суд. Все! Остальное — от лукавого.
— Остальное — не развести руками, — прошептала пересохшими губами Анна. — Хаос только растет после моих обращений к власти с требованием исполнить Закон. При отсутствии у меня права влиять на восстановление общего имущества Дома, от чего, собственно, и зависит мое право на благоприятные жилищные условия, услышанное от вас здесь и сейчас просто угнетает. Правовой механизм есть, а повернуть ключ некому. Никто не взял на себя ответственность за порчу Дома, восстановление конструкций и устранения аварии.
— Время такое мутное: безответственность, ложь, беспредел, беззаконие. И все же продолжай через жилищную инспекцию, Департамент ЖКХ, энергосбытовую компанию, МВД, Прокуратуру требовать составления акта аварии на Перекрытии и ее устранения.
— Выходит, я сделала неверный шаг, обратившись в суд за защитой, — сокрушенно сказала Анна.
— Ну, я бы сказал так: ты можешь использовать любые способы, какие знаешь, для защиты своих нарушенных прав. Суд — один из таких способов решить проблему, если он не коррумпирован. Если судья будет принципиальным и честным, то заставит муниципальные власти исполнить закон либо передаст дело в уголовное производство.
— В практике общения с правосудием я не встретила такого судьи.
— Ты должна быть готова к тому, что власти договорятся с судом и вопрос останется открытым. Да, будет обидно, если обращение в суд закончится нулевым результатом, а чиновникам удастся скрыть факты порчи Дома и хищение средств на ремонт. Муторно? Да. Потрачено время? Да. Но знай, твое обращение в суд будет всего лишь получением негативного опыта, а не концом пути.
— Как? — Анна вопросительно посмотрела на Закон.
— Да. Пока Закон не будет исполнен, путь тебе открыт. Все дело в той инстанции, которая обязана заниматься восстановлением конструкций и общим имуществом коммунального назначения, но не делает этого. Мы уже не раз в нашем разговоре сказали, что это функции структур федерального уровня.
— Жилищная инспекция ушла в подполье, — сказала Анна. — Правоохранительные органы дают отписки в редакции жилищной инспекции, не имеющие отношения к предмету жалобы. Тупик какой-то.
— Да, плохо. Указывает на сговор и неисполнение функций общего правопорядка, что свойственно коррупции. Обратись в Следственный комитет для проведения расследования по фактам дискриминации в жилищных и гражданских правах, в получении информации, вынесении заведомо неправосудных решений. Обрати внимание, срока давности у твоей проблемы нет. Она тянется во времени.
«Да… Хорошо бы еще на время этой тягомотины продлить и срок жизни», — саркастически подумала Анна. Она положила голову на валик дивана и закрыла глаза.



Винтики на орбите беззакония
Через месяц Анну вызвали в суд. Как она думала, на предварительное собеседование относительно своих требований к органам власти о восстановлении системы жизнеобеспечения. Найти адвоката на сопровождение дела, затрагивающего полномочия власти, было практически невозможно. Отказывались, мотивируя, что возможности сторон неравноценны и при таких обстоятельствах гарантии успеха нет. Анна считала, что такое мнение бытует из-за отсутствия у адвокатов и судей практики применения специального жилищного законодательства. Просматривая практику работы судов, она обратила внимание, что вопросы переустройства коммунальных систем, несмотря на указание Верховного Суда применять в таких случаях Жилищный кодекс, суды ведут в рамках гражданских правоотношений. Если прибегают к экспертизе, то затраты ложатся на потерпевшую сторону. Анна провела экспертизу, которая подтвердила отсутствие в ее жилище каких-либо нарушений по содержанию электрических сетей и сняла обвинения власти к ней по этому вопросу. Поскольку дело не имеет спора о праве и искового производства, а требует только проверки судом исполнения закона, информация для суда о состоянии конструкции перекрытия уровнем выше была уже проблемой самой власти. Анна полагалась на закон и объективность судьи.
Перед кабинетом судьи, ведущей ее дело, стояла молодая женщина, как оказалось, юрист правового управления жилищной инспекции. Она тихо поздоровалась и сразу же передала отзыв своей организации на заявление и предсудебную претензию Максимовых.
Анна вызвала помощника судьи и попросила доложить о своем приходе. Та открыла дверь в судебный зал.
— Проходите. Сейчас доложу.
Анна вошла в зал, села за стол и выложила документы.
Судья задерживалась. Прошел час, а ее все не было. В коридорах суда гасили свет. Присутствующие стали нервничать.
Судья тем временем находилась этажом выше в кабинете председателя суда, где кроме нее присутствовали несколько мужчин.
— Наши «гости» из управы и префектуры, — раздраженно сказала председатель суда вошедшей коллеге. — Просят отвести их от требований Максимовых. От дела, что вы ведете. Присаживайтесь.
— Мы ведь уже помогали вам в этом деле, — обратилась председатель суда к чиновникам. — Я попросила его поднять. Вот они, ваши фантазии к Татику от лица юриста Паиньки. Даже детей Татика приплели к переустройству! Какое они-то имеют отношение к восстановлению освещения в чужой квартире? Или они тоже возились с молотком и дрелью в зоне коммунальных сетей? — язвила председатель, продолжая переворачивать страницы дела. — А ведь я вас предупреждала, что ничего не получится с вашей затеей о гражданском споре между жильцами по ремонту недвижимости, находящейся в хозяйственном ведении и оперативном управлении   унитарного предприятия. Так и вышло. — Она сердито отодвинула судебное дело и несколько секунд молча смотрела на его обложку. — Какого черта функцию технического оборудования ваши юристы выдают за предмет судебного разбирательства? Восстановление функции оборудования — уставная административно-хозяйственная работа. Ваша работа, господа! Суд здесь ни при чем. При возникновении препятствий вашей работе — другое дело. Их устранение возможно путем вынесения проблемной квартиры на торги, и то только после определенных административных мер с вашей стороны. Для этого от вас, господа, потребуется административное заявление с указанием препятствий для осуществления уставной деятельности и приложением правовых оснований. А где вы указываете сам поврежденный материальный объект? Где его характеристики? Где доказательства по делу? Почему уходите от этого? Сколько продержались на жалобах?
Присутствующие молчали. Возражать этой властной даме не входило в их планы. Все знали председателя районного суда как грубую, непредсказуемую личность, способную послать кого угодно далеко и надолго, после чего у нее наступает период согласия и сговорчивости. Да, собственно, и возразить-то было нечего. Поэтому чиновники ждали, пока она выскажет им свои мысли и выплеснет на них свое настроение.
— Вы продолжаете эксплуатировать поврежденное оборудование и брать с потерпевших людей деньги, не оказывая им услуг, и просите о помощи? Как? — резко вопрошала гостей председатель суда. — Заявление Максимовых не содержит спора о праве. Вы обязаны решить его по закону. Обновите документы по факту отсутствия освещения в квартире потерпевших, по факту самовольного переустройства коммунального имущества, по факту нарушения прав третьих лиц, по факту препятствий оказанию коммунальных услуг. У вас же столько весомых фактов!
— Татьяна Тимофеевна, вы же понимаете, что дело это давнее, — робко сказал исполняющий обязанности главы управы. — Поменялись организации. Документы утеряны. К управлению пришли новые люди. Они дело не знают. Поэтому мы просим отвести нас от требований Максимовых. Пусть потерпевшие сами разбираются с виновником порчи сетей или принимают наши условия.
— А на каком основании прикажете суду это сделать?
— На основании права собственности заявителя на квартиру. Есть еще и сроки давности.
— Какое отношение имеет право собственности на метры жилой площади к содержанию и эксплуатации городской недвижимости, повреждение которой превращает жилые помещения в нежилые? Какой спор может провести суд между соседями по исполнению уставной деятельности хозяйствующих субъектов, обязанных поддерживать городскую недвижимость в рабочем состоянии, при отсутствии в суде самих субъектов права? — строго вопрошала председатель. — Или мне прикажете послать повестки членам Правительства Москвы? Дурака-то не валяйте! К тому же Максимовы обвиняют вас в соучастии и бездействии. А у вас никаких доказательств по делу!
— Так мы же не отказываем им в помощи. Предлагаем варианты решения проблемы.
— Значит, не то предлагаете. И хотите, чтобы суд занимался вашими проблемами. Что делают ваши юристы?
— Татьяна Тимофеевна, мы продумали решение вопроса по отводу нас от дела. Вот наши основания. — Исполняющий обязанности главы управы подал председателю суда акт по квартире Максимовых. — Из этого акта следует, что у Максимовых повреждена внутриквартирная электропроводка. А ее ремонтом должны заниматься они сами. Мы здесь лишние.
Председатель взяла акт, и по мере его просмотра над ней как будто все больше сгущались грозовые тучи.
— Где указано то, о чем вы сказали? Из акта не следует, что в квартире Максимовых повреждена внутриквартирная электропроводка. Нет никаких ссылок в разделе «нормативные нарушения». Вам просто очень этого хочется! И вообще, акт не оформлен в установленном порядке. Что вы все время впихиваете мне какие-то сомнительные бумажки! — разозлилась она. — Где я возьму «петрушку» разыгрывать ваши фокусы?! Не путайте суд с театром. Вот и Максимова написала, что с актом не согласна. Так что с ним еще надо разобраться. В таком виде акт не отвечает требованию о допустимости доказательств. Как прикажете использовать его в суде?
Председатель суда некоторое время молча рассматривала лица руководителей округа.
— Так мы пришлем юристов на суд? И основания для отказа в требованиях заявителю тоже подготовим, — осторожно сказал представитель управы. — Нам важен документ в формате суда.
— Ну, написать бумажку несложно. Только вынести законное решение не получится. Без разрешения дела по существу суд может только вынести Определение. А суд не разрешит проблему, ибо это только ваша работа!
— Вы же всегда нас понимали, — произнес всего одну фразу представитель префектуры.
— Может когда-то и понимала, а сейчас не хочу. Времена изменились.
— Но практика уже сложилась. Потерпевшие принимают в квартиру поврежденную линию силового провода, — продолжил за сотоварища уговаривать служанку Фемиды исполняющий обязанности главы управы.
— Она сложилась без участия суда, — жестко ответила та.
— И все же помогите объяснить Максимовым, что у них нет выбора. Если каждый гражданин будет возражать власти по поводу управления общим имуществом дома, наступит хаос.
— Большего хаоса, чем тот, что вы создали, и не придумать. Так что свой «аргумент» припрячьте подальше. Нет такой правовой установки — выдавать функцию предмета за сам предмет. Поврежденное общее имущество дома собственникам квартир не принадлежит. Выполнить то, о чем вы просите, — проблематично. Подумаю, но ничего не обещаю. — Председатель замолчала, затем передала акт по квартире Максимовых судье, ведущей дело: — Прочитайте, обдумайте и подготовьте предложения. Можете идти. Разговоры закончены, — обратилась председатель суда к остальным присутствующим. — И вас я тоже не задерживаю.
В зал, где ждали люди, судья «просочилась» как-то боком. Нерешительно остановилась у двери, бросила настороженный взгляд на присутствующих и, не проронив ни слова, вышла обратно. Затем появилась ее помощница и объявила, что суда сегодня не будет по просьбе ответчиков. У них важное совещание.
— А какое значение имеет совещание ответчиков для подготовки судом дела к разбирательству? — возразил адвокат Анны. — Рассмотрение доводов истца, определение важных обстоятельств, принятие ходатайств проходит вне зависимости от присутствия всех участников по делу. Сейчас это можно сделать спокойно и обстоятельно.
— Судья так решила, — осторожно ответила помощница.
— Очень странное решение — проводить суд без предварительной подготовки по сложному делу, где пять субъектов права, — прокомментировал адвокат.
— Ко всему прочему, вы еще и не сдаете дело в канцелярию. Вынесите нам его для ознакомления, — попросила Анна.
— Вряд ли получится. Дело у судьи. Она с ним работает.
— Так судья сама не готова к рассмотрению дела? — с удивлением спросил адвокат.
— Я этого не говорила.
— Доложите, пожалуйста, что я хочу посмотреть дело, — настаивала Анна.
Помощница вернулась быстро.
— Судья не может выдать вам дело. Она с ним работает. Вы можете посмотреть дело перед заседанием суда. Вот, распишитесь в получении повестки.
Ничего другого не оставалось, как взять повестки и уйти.
— Удивительные метаморфозы происходят с вашим заявлением, — заметил адвокат. — Выдают вторую повестку на суд, а в ознакомлении с материалами дела отказывают. Вы извините меня, но я не смогу присутствовать в назначенный день. В это время у меня суд в другом районе. Вам придется взять в нашем агентстве другого адвоката.
Обстоятельства складывались неблагоприятно для Анны. Адвокат, который пришел с ней в суд, долго готовился, поскольку в его практике таких дел не значилось. Пришлось распределить роли: нормативные строительно-технические нюансы дела взяла на себя Анна, имеющая соответствующее образование, остальные — адвокат.
Но теперь, с изменением графика суда, она вряд ли найдет специалиста, который быстро войдет в курс дела и согласится ее сопровождать для поддержки.
Напрягало и время рассмотрения дела в суде. По административным искам рассмотрение дел ограничено двумя неделями. Дата на второй повестке свидетельствовала, что суд превысил эту норму в четыре раза. Почему суд тянет? Если причина в подсудности дела, его следует перенаправить в уголовное производство. Но судья этого не сделала. Следовательно, разбирательство должно идти по публичному варианту. Однако задержка во времени свидетельствует, что и этот вариант суд исключает. Тогда что?
Вызвать Анну в суд и отказаться от предварительных слушаний — это противоречило правилам суда. Без сомнения, за кулисами происходит нечто такое, что мешает правосудию. Возможно, отзыв из жилищной инспекции прольет свет на то, что ей пока определенно не известно.
Отзыв на двух листах мелованной бумаги был юридически не оформлен: ни тебе титульного бланка, ни печати, ни подписи руководителя правового управления. Все указывало на то, что субъект права уклоняется от участия в суде.
— Отзыв неофициальный, — констатировала Анна.
С первых строк после правильной редакции предмета  заявления Максимовых «Об обязании восстановления проектной системы электрического освещения и звукоизоляции в соответствии с нормативно-техническими требованиями» составитель отзыва выражал несогласие с требованиями потерпевших, с их якобы необоснованным обвинением жилищной инспекции в бездействии. Несогласие инспекция мотивировала ссылкой на многочисленные объяснения Максимовым своих «трудностей», намерением обследовать квартиры двух соседей на предмет подготовки новых проектных решений по восстановлению освещения, оставшихся нереализованными, поскольку в квартиры их не пустили.
Объяснений за четыре с лишним года с момента обращения к жилищной инспекции действительно было много. Но фантазии в них превосходили реальность, указывали на нарушение нормативных требований по содержанию дома. Потерпевшим навязывали новый проект электроосвещения, что противоречило гражданскому и жилищному законодательству, запрещающему «дарение» чужой доли общедомовой собственности.
Но коронным «аргументом» стала запись из акта осмотра квартиры Максимовых, которые якобы «изменили схему питания светильников; изменили конструкцию и место установки выключателей». Довод был голословным. Инспекция не подтверждала нарушение законом. Доказать несостоятельность оговора инспекция, по всей видимости,  поручала самим Максимовым! На скрытое намерение обвинить их в надуманных правонарушениях указывало предложение «привлечь специализированную организацию для экспертизы проведенных работ в квартире для получения рекомендаций по восстановлению освещения». Таким образом, инспекция открывала спор по имеющимся в деле результатам независимой экспертизы в квартире Анны с выводами, исключающими подобные предложения.
Отзыв жилищной инспекции определенно нес оговор заявителя, рассчитанный на силу административного ресурса, на веру и техническую некомпетентность судьи.
Из круга ответчиков по делу Максимовых о порче конструкций и оборудования, предназначенного для оказания коммунальных услуг, жилищная инспекция на первый план выдвигала Татика. «Это он делал самовольный ремонт и повредил конструкции. Это он отказал специалистам в доступе в квартиру, отчего не удалось обследовать место и предмет повреждения и выработать техническое решение для восстановления освещения в квартире соседей, — писал исполнитель отзыва. — …И только Татик должен нести ответственность».
Было совершенно очевидно, что эта, вторая часть отзыва из жилищной инспекции противоречит первой его части, ибо преждевременно делать выводы без проведения осмотра поврежденных конструкций и общедомовой электропроводки по месту ее проектной установки.
И совсем ничего инспекция не писала о тех субъектах права, за деятельностью которых обязана вести надзор. О тех, кто несет ответственность за техническое состояние дома и его оборудование, кто во время ремонта в квартире Татика спокойно взирал на разрушение заделки перекрытия. Об аварии в коммунальной электрической сети и обязанности ее немедленного устранения; об эксплуатации сети в поврежденном состоянии. О мерах административного воздействия на Татика штрафами, о своем нежелании передать дело в прокуратуру. Эти вопросы, входящие в компетенцию жилищной инспекции, куда-то исчезли. Вне всякой связи с Положением о своей деятельности, жилищным законодательством, содержанием заявления жилищная инспекция делала вывод: требования к ней Максимовых не подлежат удовлетворению. Устранением повреждений в электрической сети дома Максимовы должны заниматься самостоятельно. Таким заключением Государственная жилищная инспекция фактически выводила себя из системы надзора за управлением жилищного фонда.
По каждому из «аргументов» отзыва инспекции Анна указала противоречие с законом. Свидетельства о сокрытии порчи дома и бездействии должностных лиц росли как на дрожжах. Анна насчитала их более двух десятков. Скрывая четыре года порчу дома, жилищная инспекция шла в суд с намерением скрывать ее и дальше. В этом была наглость и уверенность в безнаказанности.
Чтобы признать отзыв жилищной инспекции ничтожным, достаточно одного-двух несоответствий с законом, а здесь их целый воз. Анна задумалась: для чего юристы инспекции накрутили столько лжи? Ведь ложь — признак мошенничества и прямая дорожка к разоблачению хищений. Где-то она уже это встречала.
Ну да. В исковом заявлении Паиньки к Татикам о восстановлении освещения. Анна подняла материалы по этому делу, оживила в памяти события трехлетней давности и нашла объяснение. Сведения в иске Паиньки к Татику не касались порчи дома и хищения средств из государственного бюджета на текущий его ремонт.
Анна взяла новую папку и подписала: «Коррупция и мошенничество». Занесла в нее факты. Сведение объема порчи инженерных коммуникаций к минимуму; отделение от общего состава поврежденной многофункциональной конструкции перекрытия, одной его части, с целью уничтожения причинно-следственных связей между ними; неисполнение нормативных документов. «Поиск» виновника порчи электропроводки, который назван в заключениях специалистов и которого, к тому же, показывает проект ОЭО. Сокрытие самого проекта ОЭО на поврежденные части дома. Принуждение потерпевших к принятию новых технических условий на проведение текущего ремонта. Многоразовые, технически не обоснованные проверки квартиры потерпевших с целью поисках на них компромата. Перестановка местами форм собственности и т. д. «Преступная схема», — пометила она на обложке и поставила папку на место.
«Как же я устала от этой лжи», — подумала Анна, подошла к книгам и взяла томик стихов Пушкина. В условиях тайного сыска и преследования неблагонадежных инакомыслящих в царской России ее поражала смелость поэта, критикующего власть.
А ведь с тех пор в поведении чиновников ничего не изменилось. Они все такие же наглые, все так же воруют, все так же ненаказуемы. Просто появилось новое слово — коррупция. В ЖКХ «борьба» с коррупцией — всего лишь добрые намерения.
Взгляд Анны вдруг остановился на словах:
Мы почитаем всех — нулями, а единицами — себя.
«Ну совсем как в нашей ситуации», — подумала Анна, отложила книгу, взяла цветной карандаш и подошла к мольберту, на котором в редкие минуты отдыха любила рисовать. А мозг продолжал работать. «Ноль и единица стоят рядом. Обиженные чиновниками люди стоят рядом с обидчиками. Между ними нет прослойки, — обозначала она фигуры на мольберте. — Кто здесь суд, правоохранительные органы? Нули или единицы? И кто в этой связке мы — обычные люди: ноль или единица? Исходя из непримиримой позиции мастера слова к чиновникам своей эпохи, можно предположить, что единицей Пушкин считал нормального человека, его потенциал и скрытое влияние на исторические процессы. Нулем, безусловно, был чиновник, ибо последний не производит общественный продукт. Его производительный потенциал в истории — ничтожный. Услуги, которые он оказывает людям, имеют виртуальный характер и в большей степени вредят тем, кто за ними обращается, поскольку из обращений чиновник выжимает пользу для себя».
Подтверждение тому постоянный сарказм работников инженерной службы эксплуатационного участка: «И чего вы добились, обращаясь к власти? Кто там озадачил себя задачей восстановления поврежденных конструкций? Кто действовал в согласии с законом? То-то. Обращаясь к высоким чинам, вы не нашли поддержки прав, гарантированных Конституцией, на которую так любите ссылаться. Да, мы предлагаем вам нарушить закон. Да, это не нормально. Но, по крайней мере, прагматично».
Вот такие разговоры вели с ней осознающие себя «винтиками» в мошеннической схеме и проводниками чужой воли мелкие чиновники.
Чиновник имеет должность, но какой бы высокой она ни была, дальше нуля подняться ему не дано, поскольку ему не задана функция самостоятельности в принятии решений и функция ответственности за их исполнение. Чиновник проедает деньги налогоплательщика, как это делает маленький сирота в приюте, и при этом не отчитывается за свой аппетит. Следовательно, чиновник — нуль. Маленький или большой, но нуль. Он сам себя обременяет полномочиями без ответственности, сам назначает себе зарплату за труд, у которого нет результата. «Чиновник — тяжкое бремя общества», — подвела итог своих размышлений Анна.
Но очевидно и другое. Чиновник — винтик большого механизма управления. Он подушка безопасности для тех, кто управляет государством. Чиновник правильно мыслит и голосует. Это его главное предназначение. Поэтому от чиновника не избавляются. Наоборот, их число растет, и это будет продолжаться до тех пор, пока они, посеяв массовую нищету среди народа, не начнут пожирать сами себя.
А что думает Пушкин о единице? Безусловно, за единицу он принимает нормального трудового человека. Тех, кто идет за помощью к высокому чиновнику, не сознавая, что идет к нулю, но при этом сам принимает решения и сознательно несет потери, терпит мытарства, осмысливает путь к достижению цели. Опыт, который Анна получила от контакта с судом и от просмотра дел, открытых должностными лицами органов внутренних дел и закончившихся отписками, свидетельствовал: специалист эксплуатационного участка прав. До простого человека власти нет дела!
Кто крутит орбиту беззакония? Анна очертила окружность и обозначила на линии чиновников, с которыми вступала в контакт для решения созданной ими же проблемы. Затем хордой стала соединять фигуры, которые по законодательству отвечают за ее решение. Оказалось, что таких хорд она может провести бессчетное число, но решение проблемы не получит. Ее маленькая и совсем простая проблема упирается в систему управления жилищно-коммунальным комплексом и коррупцию, которая пустила свои корни во все структуры ЖКХ, органы власти и выстроила для себя мощную защиту от ответственности на уровне каждого звена. Простейшая защита чиновников — ротация. Когда над кем-то сгущаются тучи или возникают подозрения на коррупцию, его переводят на другое место работы, где он спокойно может «трудиться», физически не обременяя себя, минимум три года. На его место приходит другой чиновник, который начинает работу по делу заново.
Второй прием — поручение дела «специалисту», далекому от предмета, которым он управляет, но внимательного к потерпевшему. Он бездумно принимает команды свыше, в основном по телефону, и пытается реализовать их, вешая лапшу на уши заявителю, пока тот не поймет, что его вопросом занимается подставное лицо и не возмутится. Уходит время, и все начинается заново. Чиновникам дано право законодательной инициативы, и они мельтешат в Думе со своими поправками в законодательство, о которых обычный человек может не знать. Не находят поддержки там — идут на реорганизацию системы: разделение, объединение функций внутри служб, когда никто ничем не занимается, а сбрасывают жалобы граждан в мусорную корзину или архив. И самые запутанные современные мошеннические схемы построены на особенностях технической терминологии и обычной лексики, где каждое пропущенное слово, окончание, запятая несут иной смысл. Человеку, не искушенному специальными знаниями в области управления текущими строительными работами в многоквартирном доме, такие головоломки не под силу.



Сизифов труд
Капитан милиции УВД сектора «G» Никитин раздумывал над распоряжением начальника о проверке фактов, изложенных в очередной жалобе Максимовых. К распоряжению помимо жалобы было приколото письмо из Следственного комитета Москвы, куда обратились потерпевшие.
«Еще хорошо, что в СК не указали, что конкретно хотят от МВД, и не потребовали представить результаты проверки. Значит, есть возможность для маневра», — подумал он и с этими мыслями пошел к руководству.
Начальник Никитина, грузный майор лет сорока, поднял вопросительный взгляд на подчиненного.
— В чем дело?
— Почему мне? — спросил Никитин, размахивая поручением. — Можно же было дать в работу кому-то еще. Ведь Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, которое я готовил, прокуратура отменила, и мне по инструкции не положено вести это дело.
— А-а-а... Ерунда, — махнул рукой начальник. — Ты не обращай внимания на то, кто направил жалобу в МВД, а смотри «в корень», на то, кто поручил нам ее рассмотрение: Управление по организации деятельности участковых и подразделений по делам несовершеннолетних. Если бы там, — и начальник поднял указательный палец вверх, — хотели заниматься жалобой по существу, то направили бы ее не нам, а в Управление экономических преступлений. Теперь смекаешь? Ну и хорошо. Да и на кого, кроме тебя, я возложу эту работу? Ты ответственный за сектор «G». Ты владеешь вопросом, у тебя все схвачено. А что касается Постановления… Составишь новое.
На том и порешили.
Никитин действительно хорошо помнил дело, по которому несколько раз корректировал обстоятельства, чтобы вывести Татика и муниципальных чиновников из-под угрозы уголовного наказания. Материалы дела, аргументы Максимовых и результаты их «проверки» хранил у себя в сейфе.
Вернувшись от начальника, он достал пыльную папку и стал просматривать показания лиц, проходящих по делу о порче конструкций и эксплуатации поврежденного общего имущества дома. М-да… Интригу о замене форм собственности использовать можно. Но вот тех, кто давал объяснения, уже нет. Более того, недавно с ними случился неприятный эпизод. Директор инженерных сетей и заместитель главы управы попались на взятке в миллион рублей и были задержаны оперативными сотрудниками Экономического управления МВД. Правда, это произошло уже после их ротации в другой округ. Тем не менее служебное заключение этих людей по делу Максимовых использовать уже нельзя.
Никитин позвонил в Дирекцию инженерных сетей и договорился о встрече с новым руководством.
— Нужно обновить заключение вашей службы по этому вопросу. — И капитан милиции положил перед миловидной женщиной, новым директором предприятия, управляющего домом, где живут Максимовы, их жалобу на повреждение перекрытия, аварии в сети и эксплуатацию поврежденного электропровода.
— Но это произошло без нашего участия, — возразила та.
— Не имеет значения. Вы правопреемник предыдущего управителя дома, и вы эксплуатируете поврежденное оборудование. А это уже нарушение. Заключение по переустройству конструкций и эксплуатации электрических сетей дают на основании нормативно-технических документов. Так что ничего сверх возможного от вас не требуют. Напрягитесь и сделайте. Если сочтете выводы прежнего руководства малоубедительными, отмечайте, отменяйте, ведите свою работу в соответствии с Уставом.
Директор вызвала юриста, молодую девушку, и в присутствии Никитина передала ей жалобу Максимовых с поручением обновить документы для правоохранительных органов.
Через месяц Никитин вошел к начальнику доложить об исполнении поручения.
— Ну? — вопросительно посмотрел тот на подчиненного.
— Все в порядке, — ответил капитан и положил на стол начальника новое Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
Тот пробежал его глазами и поставил свою подпись вверху: «Утверждаю».
— Сдай в канцелярию на отправку заявителю и лично отвези в Главное управление МВД.
Еще через месяц капитану Никитину поступило аналогичное задание по жалобе Максимовой, но уже из прокуратуры сектора «G», и он снова пошел к начальнику.
— А какие у тебя сомнения? Проверочный материал у тебя есть? Есть. Постановление в МВД и заявителю мы отправили. Чего заморачиваться? Подготовь копию для прокуратуры, а я подпишу. Через месяц сдашь.
Так, через месяц, без проверки фактов, изложенных в жалобе Максимовых, а только на основании копии древней краткой справки из жилищной конторы о проведении капитального ремонта в квартире Татиков, без расшифровки вида и объема работ,  — появилось новое Постановление местного ОВД по отказу в возбуждении уголовного дела.
Работнички! Ни одного вопроса не проверили по жалобе, и на тебе: «Оснований по уголовно наказуемым деяниям не установлено».
Анна подготовила опротестование Постановления районного ОВД, не содержавшего ответа на заявление о порче дома, подпадающей под статью Уголовного кодекса, и отнесла его в Главное управление МВД. Там недавно прошла реорганизация, и новый начальник каждый месяц вел прием граждан. Сдавая заявление, Анна записалась на прием.
Когда в назначенный день она пришла в МВД, в приемной смирно сидели несколько участковых, ожидающих вызова вместе с заявителями жалоб. Участковый по ее району отсутствовал. Как оказалось, прием вел не начальник МВД, а один из его замов. Он встретил Анну «в штыки».
— Мы не занимаемся такими вопросами. Идите в суд, — категорично заявил он.
— О каком суде вы говорите? Речь идет об уголовно-наказуемом деянии. В коммунальных сетях городской недвижимости авария. Местные власти не реагируют на заявления граждан и продолжают эксплуатацию поврежденного кабеля. Местное ОВД равнодушно к нарушению правопорядка, не составляет Протокол правонарушения, без проверки жалоб готовит для прокуратуры липовые заключения об отказе в возбуждении уголовного дела. И потом. Меня известили о приеме начальником МВД. Почему вы за него решаете, куда я должна идти?
Ситуация накалялась. Присутствующий при приеме начальник Управления по организации деятельности участковых по делам несовершеннолетних, «приложивший руку» к тому, чтобы Анна не попала на прием к первому лицу, осторожно вступил в разговор с предложением:
— Я сам передам ваши документы начальнику МВД.
— А  разве ему их не передали? И начальник МВД не в курсе того, что его подчиненные готовят Постановления без проверки фактов, указанных в заявлении о преступлении?!
Она прошла к помощнику руководителя, повторила заявление о преступлении с жалобой на неправомерный отказ в его рассмотрении и снова записалась на прием.
Вскоре пришел ответ: «Ваша жалоба направлена для рассмотрения по существу начальнику окружного ОВД». Одновременно уведомляли, что ее обращение зарегистрировано в книге учета преступлений и административных правонарушений. Затем пришло сообщение, что ее заявление находится у тех лиц, кто принимал Постановление, которое она просила отменить. Последнее обстоятельство свидетельствовало о нарушении порядка рассмотрения обращений граждан — передавать жалобы сотрудникам, чьи действия заявитель обжалует, запрещалось. Тем не менее дело обстояло именно так. А буквально через два дня в ее почтовом ящике лежало новое Постановление с отказом в возбуждении уголовного дела в исполнении участкового.
Милиция по скорости превзошла электронную связь! Вчера обращение зарегистрировали в книге преступлений и административных правонарушений аппарата МВД, а сегодня районное ОВД уже приняло Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела! Когда же они успели проверить факты? Очевидно, что никто ничего не проверял!
Через месяц, вдогонку принятому впопыхах Постановлению, в почтовый ящик положили еще одно такое же Постановление от начальника ОВД без указания даты отправки. Не стесняясь, тот откровенно врал, что заявление Анны, зарегистрированное в книге учета преступлений, рассмотрено. По «результатам проверки» вынесено Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления и на основании истечения срока давности.
Ну и дела! Начальник ОВД отрицает состав преступления по факту его совершения и ничего не знает о преступлениях, длящихся во времени!
Сопоставив даты вынесения Постановлений с датами их отправки заявителю преступления, Анна пришла к выводу, что в ее округе сначала выносят Постановления с отказом в возбуждении уголовного дела и только потом сообщают заявителю, что его жалоба ушла на проверку. Зачем местное ОВД вносит путаницу в документы?
Анна отнесла жалобу в Главное управление МВД о недобросовестном рассмотрении заявлений граждан о преступлении и попросила отменить принятые Постановления на основании отсутствия проверки фактов.
Ей ответил начальник Управления по организации деятельности участковых полиции и подразделений по делам несовершеннолетних (?): «Ваше обращение к начальнику МВД, полученное на личном приеме, — рассмотрено (?). По нему вынесено Постановление об отказе в открытии уголовного дела. Заявление направлено в межрайонную прокуратуру для проверки законности и обоснованности, а также в окружное Следственное управление для принятия решения в соответствии с действующим законодательством в отношении управляющей организации».
Зачем нужно куда-то направлять дело о мошенничестве и хищении материальных средств, связанных с городской недвижимостью, если этот вопрос в компетенции Экономического управления МВД? И с какой целью в цепочке движения ее заявления об экономическом преступлении должностных лиц муниципального уровня «нарисовался» начальник Управления по организации деятельности участковых полиции и подразделений по делам несовершеннолетних? Какое отношение имеет это Управление и его начальник к экономическому преступлению должностных лиц из обслуживающей компании и управы? С каких пор работники ЖКХ стали несовершеннолетними в экономических преступлениях?
Отсылки, пересылки, путаница, несуществующие проверки, мутные Постановления без передачи заявления о преступлении в Управление по коррупции и экономическим преступлениям, отправка всего этого мусора в одно из подразделений  Следственного комитета, который никогда не будет распутывать рукотворный клубок лжи, возмутили Анну. В самом деле, смешно выглядит передача в окружное Следственное управление дела о мошенничестве с хищением средств на капитальный ремонт конструкций дома с двумя Постановлениями ОВД об отсутствии состава преступления.
Этим переписка не закончилась. Вслед за письмом из Управления по работе участковых с несовершеннолетними пришло новое сообщение из МВД о регистрации заявления Анны в книге учета преступлений и его направлении в окружное отделение полиции — так теперь после реорганизации органов МВД стали называть ее отделения. Через четыре дня его начальник уже сообщал Анне, что заявление «рассмотрено». По результатам проверки оно списано в номенклатурное делопроизводство, так как ранее «по доводам заявителя проводилась проверка, и было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела. В случае несогласия она может обратиться в суд».
Утверждениями о проверках заявлений можно обмануть человека, но нельзя обмануть время. А даты на письмах из ОВД и МВД упорно сигналили, что проверок не было. Результатов проверок тоже никто не видел.
Анна в течение полугода настойчиво просила приема у начальника МВД. И каждый раз ей отвечал начальник Управления по работе участковых с несовершеннолетними. В очередной раз, повторив свои доводы о проверках заявлений, он сообщил: «В связи с вышеизложенным, начальнику ГУ МВД по городу Москве доложено о нецелесообразности вашего приема».
Ну, что тут скажешь? Вопрос о порче конструкций в многоквартирном доме действительно находился под контролем. Вопрос лишь в том, у кого и с какой целью. О наказании мошенников речь не шла уже потому, что экономическое преступление с порчей конструкций и хищением средств на их ремонт взяло под крыло Управление по работе с несовершеннолетними. Вероятно, люди в погонах, охраняющие правопорядок в секторе «G», скрывали преступление в ЖКХ по тем же мотивам, что и районный суд. Обе инстанции «не видели» во вверенном им районе правонарушений со стороны местной власти и поддерживали ее «авторитет», обнуляя свой. Обращения граждан в правоохранительные органы за защитой нарушенных прав вследствие порчи конструкций многоквартирного дома были, сродни труду Сизифа, безрезультатными.



Кривое правосудие
За месяц Анна дважды приезжала в суд, чтобы посмотреть дело  о восстановлении системы жизнеобеспечения на перекрытии квартиры Татика, и каждый раз ей в этом отказывали. Почему ее не подпускают к делу? Что происходит в суде? Почему судья не провела предварительную подготовку к его рассмотрению, в связи с чем зависли такие важные вопросы, как вызов специалистов, предоставление ответчиком надлежащих доказательств и оценка судом сведений от ответчиков, подготовленных с нарушением закона?
Запрос нормативных актов, удовлетворяющих требованию относимости и допустимости доказательств, был определяющим условием для объективного разрешения требований Анны к власти. Акты имели прямое действие и подтверждали то, что не может быть подтверждено никакими другими доказательствами. Но почему суд не запрашивает их? Ведь отказ в документах для защиты нарушенных прав означает отказ в правосудии.
За час до начала судебного заседания помощник судьи наконец вынесла дело. Анна подошла к окну и стала читать. Оказалось, что знакомиться не с чем. Кроме документов Анны и Определения о том, что дело «готово» к рассмотрению, в папке ничего не было. Заявленная судом «готовность» не совпадала с реальностью. Что судья принимала за «готовность» к рассмотрению дела, оставалось загадкой. Если уже сейчас суд отвернулся от Процессуального кодекса и нарушает ее права, чего ждать дальше? Наихудшие мысли Анны начинали подтверждаться: ей уготована очередная ловушка. А чтобы она ее не заметила, дело от нее прятали до последней минуты.
С тяжелым чувством она прошла в зал. Следом, прижимая к груди тонкую папку, вошла судья. Она была без мантии. От ее красного свитера исходило тепло, домашний уют, умиротворение. Судья кротко подняла веки и сразу их опустила. Неуверенно села за ближайший к выходу стол. Секретаря с ней не было и обычного: «Встать, суд идет», не последовало. «Значит, Протокола тоже не будет», — мысленно констатировала Анна. По всем признакам, судья «проводила» предварительную подготовку к рассмотрению дела, но этот вывод никак не вязался с Определением о готовности дела к рассмотрению. Или, может, задумана «игра» в суд? Но неужели судья полагает, что Анна не разберется в неопределенной атмосфере работы суда? Не отличит судебный процесс от игры без правил, рассмотрение ее требований от подготовки к рассмотрению? Нет, здесь явно что-то не так.
Анна обвела взглядом присутствующих. Робость судьи и развязность молодых юристов из управы и префектуры заставили ее уверовать в существование интриги. В чем ее смысл?
Судья слабым голосом объявила о начале судебного разбирательства по иску Максимовых к органам власти «О восстановлении освещения».
Несмотря на ее тихий голос, Анна уловила во вступительной фразе изменение предмета своего заявления. Но к судье уже подошли представители Дирекции инженерных сетей, управы и жилищной инспекции и попросили принять в дело отзывы на  заявление Максимовых. Почему представители ответчика делают это именно сейчас? Прошло два месяца с момента ее обращения в суд и три месяца с момента предъявления предсудебной претензии. Время было.
К Анне подошла юрист дирекции и положила перед ней второй экземпляр отзыва. А когда она будет с ним знакомиться и осмысливать?
Как только ответчики отошли от судьи, Анна попросила слово:
— Уважаемый суд, у меня есть возражения по поводу судебного заседания. Возражение первое: вы неверно назвали предмет судебного дела. Предметом судебного дела является обязание органов власти обеспечить восстановление поврежденных конструкций и инженерного оборудования коммунального назначения на перекрытии квартиры Татиков, включая внутридомовую электропроводку и изоляционные покрытия. Это далеко от той темы, что вы объявили, и по меркам ГПК недопустимо. Возражение второе. Категория дел, связанных с переустройством, порчей конструкций и коммунальных сетей, требует определенных средств доказывания. В деле их нет. И пока их не будет, рассматривать нечего. В этой связи прошу запросить у ответчиков акты по состоянию конструкций и коммунальной сети в квартире Татика, установленные правилами технического содержания и эксплуатации общего имущества и порядком проведения переустройства помещений в многоквартирном доме. Их семь:
Протокол правонарушения по несанкционированному переустройству конструкций с повреждением общего имущества дома;
акт аварии в электрической сети под полом квартиры Татика;
акт осмотра заделки перекрытия там же;
проектный план установки осветительной электропроводки в доме;
проектный план скрытых деталей пола;
акты на скрытые работы;
цена ущерба недвижимости, принадлежащей городу и требующей приведения в первоначальное состояние.
Исполнение этих документов обязательно во время переустройства жилых помещений в случае порчи конструкций. Наше заявление по факту порчи конструкций и аварии в электросети в квартире Татика поступило  на эксплуатационный участок в июне 2001 года. Год спустя у Татика работала техническая комиссия с моим участием. Во время вскрытия ламината было обнаружено полное отсутствие проектной заделки перекрытия. Где акт работы комиссии? Функция этих актов очень важна. Они являются доказательством качества работ с общим имуществом, исключают споры, исковое производство и определяют решение суда. Особо прошу обратить внимание, что в деле нет спора о праве и данное дело исключает исковое производство.
— Вы что, юрист? — неожиданно вмешался представитель управы.
— А это имеет значение? — вопросом ответила Анна.
— А как же! Вы устанавливаете в суде свои правила.
— Правила работы суда устанавливает Процессуальный кодекс, а я всего лишь требую их соблюдать. Более того, когда я чего-то прошу, то, в отличие от вас, ссылаюсь на норму закона. Далее, — вернулась Анна к разговору с судьей: — Суд не назвал нам цель сегодняшнего сбора юристов при отсутствии виновника порчи перекрытия и лоджии — господина Татика и тех лиц, кто ему в этом помогал. В суде нет специалистов инженерной службы дирекции и управы, ответственных за состояние конструкций, нет их заключений по изменению скрытых частей дома, отражения этих изменений в технических документах дома, не представлены меры по устранению аварии в коммунальной сети. Нет в зале суда и представителей ведомств, ведущих ЖКХ — строительного и санитарного надзора, Энергонадзора, — для пояснения специальных вопросов. Уточните, пожалуйста, цель сегодняшнего «разбирательства по иску», как вы сказали. Что суд будет искать? И как он это будет делать без документов, без специалистов? С кем суд будет рассматривать технические основания моего требования о восстановлении системы жизнеобеспечения на перекрытии многоквартирного дома?
Судья сглотнула слюну. Она положила ходатайства Анны на стол и повторила:
— Перейдем к рассмотрению дела.
— Возражаю, — воспротивилась Анна. — Дело не готово к рассмотрению. Вам только что юристы ответчиков передали свои отзывы по моему иску. Суд еще не ознакомился с ними и не ознакомил меня. Поступивший ко мне месяц назад отзыв из жилищной инспекции не соответствует предмету моих требований и по сути представляет собой мыльный пузырь. На мыльных пузырях суды не проводят. Нужны допустимые и относимые к делу доказательства. Также вы не назвали причину отсутствия Татика, в квартире которого повреждена коммунальная система жизнеобеспечения для неопределенного круга лиц. Все технические вопросы связаны с его квартирой.
Судья водила взглядом по бумагам, которые ей подложили юристы, и молчала.
— Протестую, — раздался голос юриста префектуры.
— Против чего? — спросила у него Анна. — Как я понимаю, вы протестуете против закона о суде, против той его части, где изложены требования к заявлениям, вытекающим из публичных отношений, и требований Жилищного кодекса.
— Не против закона, а против вашего иска, — пояснил молодой человек. Он сидел, закинув ногу на ногу, развязно подпирая кулаками бедра, и при ее вопросе положения не изменил. — Сроки по вашему делу истекли. Мы просим суд отказать вам в иске.
— Вы можете называть мое заявление как хотите, с одним «но». К требованию о восстановлении конструкций дома и коммунальных сетей, пока в доме живут люди, не применимы сроки исковой давности. Исполнение нормативных требований по содержанию эксплуатации и текущему ремонту многоквартирного дома, в том числе по устранению аварийных случаев, не имеет срока давности и не подлежит оспариванию в судах. Для отрицания моих требований нужны веские аргументы, подтверждающие удовлетворительное состояние конструкций. Предъявите суду акты о скрытых работах на перекрытии квартиры Татика. Если там все в порядке, можете протестовать.
— Какой нормой права вы определяете предоставление суду отзыва на исковое заявление? — невпопад задал вопрос юрист из префектуры.
— Вопрос не по адресу. Процессуальные вопросы в компетенции суда, — ответила ему Анна, понимая, что юрист начинает уводить суд в сторону от предмета иска
— А как вы видите участие префектуры в ремонте квартиры Татиков?
— Не в ремонте квартиры Татиков, а в ремонте конструкций и оборудования коммунального назначения в этой квартире, не принадлежащих жильцам в праве частной собственности. Это разные вопросы. Текущий капитальный ремонт частей городской недвижимости — ответственность федеральных органов власти. Город не снимал с себя этой обязанности. Очевидно, вы не вникли в суть моего заявления или сознательно решили его переделать на свой лад.
— Вы путаете капитальный ремонт с содержанием собственниками своих квартир, — не унимался юрист из префектуры.
— А вы, как я понимаю, — парировала Анна, — оспариваете документы органов власти и федеральный закон о переходном периоде приватизации, согласно которому после принятия нового Жилищного кодекса город сохраняет перед гражданами свои обязательства в отношении ремонта коммунальной инфраструктуры дома.
— Мы не выделяем средств из бюджета на ремонт квартир, — отмахнулся от слов Анны представитель префектуры.
— Вы — нет. А Финансовое управление города по решению Правительства выделяет. На вас возложена обязанность своевременно доводить до Управления городского заказа на текущий капитальный ремонт и Управления городского хозяйства Москвы сведения о порче городской недвижимости и коммунальных сетей. Вы это сделали? Нет! Так вот и займитесь этим делом. А для начала разберитесь с предметом моих требований. И тогда у вас появится понимание того, что средства из бюджета требуются на устранение аварии в коммунальной сети и восстановление поврежденных конструкций, которые находятся под защитой города и обеспечивают безопасность жизни людей в многоквартирном доме. Охрана безопасности — прямая и первостепенная функция органов власти! Уважаемый суд, — обратилась Анна к судье. — Почему ваши функции перехватил юрист из префектуры и мы ведем пустые разговоры вне предмета судебных требований? Так мы никогда не приступим к работе.
— А кто в префектуре конкретно занимался вашим вопросом? — настойчиво продолжал юрист.
— Судя по тому, что вопрос не решен за четыре года, — им никто не занимался.
Представитель префектуры, видимо, решил, что «отстрелялся» с заявителем порчи дома, и не спеша развернулся к судье:
— Максимовы пропустили сроки обращения в суд. Префектура просит отказать им в иске.
— Для обращения в суд при нарушении конституционных прав граждан срока давности нет, — уточнила Анна. — Тем более что мои обращения по заявленным требованиям к органам власти следуют непрерывно.
— У вас все? — спросила у юриста судья.
— Да, ваша честь, — отозвался юрист. — Все аргументы изложены в нашем отзыве.
— Прошу мнение жилищной инспекции, — предоставила судья слово следующему юристу.
— Мы тоже возражаем против иска. Считаем его не подлежащим удовлетворению. Максимовым неоднократно предлагали восстановить освещение в их квартире. Я сдала в дело Протокол совещания у главного инспектора города с участием Максимовых, где им было предложено несколько вариантов восстановления освещения в квартире.
— Это так? — спросила судья.
— Да, — ответила Анна. — Но все варианты жилищной инспекции сводятся к проведению восстановительных работ в моей квартире вместо квартиры Татика, что предполагает отчуждение общей имущественной доли по месту ее проектного залегания, противоречит закону и не решает все проблемы, появившиеся от переустройства перекрытия. Содержание Протокола не адекватно этим проблемам и моему заявлению в суд. Предложения в нем — не официальные. Все это выводит Протокол из числа доказательств. Внесение в дело документов, подготовленных с нарушением закона, ГПК не допускает.
Судья не отреагировала. Она предоставила слово юристу управы.
— Ваша квартира приватизирована? — спросил тот у Анны.
— А какое отношение к порче конструкций и аварии в коммунальной сети на перекрытии квартиры Татика имеет приватизация моей квартиры? — ответила ему Анна. — Перекрытие в составе всех его частей в силу их разной функции и социальной значимости не приватизируется и не отчуждается. В Жилищном и Гражданском кодексе несколько правовых норм указывают на это требование.
Юрист сделал вид, что не слышит ответа.
— Внутриквартирная электропроводка принадлежит жильцам. Это их обязанность ее восстанавливать. Нашей ответственности здесь нет.
— А где в моем заявлении или в документах вы видите внутриквартирную электропроводку? Вам очень хочется видеть в деле предметы частного права. Но в иске заявлено восстановление общего имущества дома, в том числе внутридомовой электропроводки в составе перекрытия. Ваши разговоры относительно внутриквартирной электропроводки высосаны из пальца и не имеют отношения к делу
— Что скажете вы? — обратилась судья к юристу Дирекции инженерных сетей.
— В квартире Максимовых проведено переустройство. Мы их пожалели и не оштрафовали.
— Протестую! Суд вводят в заблуждение. Таких фактов и доказательств у дирекции нет, — возразила Анна. — Это голословное утверждение противоречит официальному заключению жилищной инспекции, которое есть в деле. Прошу суд дать правовую оценку лживому заявлению ненадлежащего свидетеля.
— Не мешайте вести суд, — оборвала ее судья. — Продолжайте, — махнула она рукой юристу.
Анна взорвалась:
— Заявляю протест на рассмотрение дела без его подготовки, принятие в дело лживых сведений и отказ заявителю  вносить по данным фактам информацию в Протокол суда.
Судья не ответила на реплику. Она спросила Паиньку:
— Какие меры принимала дирекция?
— Мы неоднократно предлагали и сейчас готовы провести новую электропроводку по потолку квартиры Максимовых. А они отказались.
— Ну, вот вам, госпожа судья, пример. Юрист  не скрывает намерения чиновников с нарушением закона провести новую силовую линию в нашей квартире дополнительно к уже имеющейся и исправно работающей и поместить семью в силовое поле, — прокомментировала Анна. — Прошу принять это во внимание и занести в Протокол суда.
— В квартире Максимовых изменена схема освещения.
— Юрист Паинька технически лжесвидетельствует, — прервала ее выступление Анна, обращаясь к судье. — Таких доказательств  нет. Схема освещения на мою квартиру находится в квартире Татика и для нас недоступна.
— Вы хоть какие-то замеры в квартире Татика делали? — задала вопрос судья Паиньке, не обращая внимания на реплику Анны.
— Да, делали. Там были замечания, но несущественные, и мы не рискнули вскрывать линолеум в квартире Татиков, поскольку сразу встал бы вопрос о возмещении им материального вреда.
— Протестую против лжесвидетельства, — повторила Анна. — Юриста Паиньки в технической комиссии на вскрытии линолеума в квартире Татика не было. Она — ненадлежащий свидетель и докладчик по делу. — И, развернувшись к «свидетелю», Анна продолжила: — Где доказательства слов о несущественных изменениях конструкций после их ремонта? Предъявите суду акт осмотра заделки перекрытия, о котором вы только что сказали. Уважаемый суд! Я была в составе комиссии по вскрытию пола у Татиков и свидетельствую, что проектная заделка перекрытия разрушена полностью. Подписать акт мне не дали. Он исчез. Материальный ущерб Татику не предъявили. Вопрос самовольного его вмешательства в конструкции дома без правоустанавливающих документов безосновательно закрыли. Протокола о порче дома не составили. Прошу суд обязать дирекцию внести в дело акт осмотра перекрытия в квартире Татика вместе с расчетом суммы причиненного вреда.
— А у Максимовых проводили осмотр?
— Максимовы никого не пускают в квартиру, — дала ответ Паинька.
— Информация не соответствует действительности, — возразила Анна. — В деле представлены шесть актов по осмотру моей квартиры, два из которых работники эксплуатационного участка провели с повреждением нашего личного имущества. Данный факт не оформили документом, они просто сбежали из квартиры. Но сейчас о другом: скажите, на каком основании суд поднимает вопрос по осмотру моей квартиры, когда ремонт проводился у Татика? Реконструкция пола и повреждение электросети документально зафиксированы в его квартире! Правового основания гулять по моей квартире у чиновников нет! Необоснованные осмотры нашей квартиры, куда так беспричинно тянет чиновников, — способ отвлечь внимание правоохранительных органов от порчи коммунального имущества дома и замкнуть вопрос на частное право. Уважаемый суд, в связи с отклонением от проекта установки ОЭО позвольте спросить, почему объяснения по техническому вопросу суд принимает не от специалистов по обслуживанию инженерных систем дома, а от юристов, которые в глаза не видели то, о чем говорят. Разве не очевидно, что суд наполняет дело недостоверной информацией?!
— Специалисты составляли отзывы, — пришел на помощь судье юрист управы.
— До суда я видела только один отзыв от жилищной инспекции. Сейчас мне подложили второй от дирекции.
— А они одинаковые, — ляпнула Паинька.
— Вот как! Значит, еще и сговор. Прошу суд принять к сведению заявление юриста дирекции Паиньки о том, что отзывы из разных организаций составлены под копирку. Со своей стороны заявляю: отзыв юриста жилищной инспекции, с которым я ознакомилась, содержит лживую информацию. Ни по одному пункту отзыва не проставлено нарушение нормативных технических требований. Сведения не удовлетворяют требованию относимости и допустимости доказательств.
Судья как будто уснула. Подперла кулаками подбородок и отрешенно уставилась в одну точку.
— Мы предварительно согласовали доказательную базу со специалистами, — надменно сказал юрист из управы.
— Не вижу на ваших отзывах подписи специалистов или руководителя направления, не вижу никого из них в суде. Вижу только вас, юристов, и мыльные пузыри с вашими подписями, — ответила ему Анна.
— Это наша обязанность — вести дела по судебным спорам.
— В нашем случае нет спора о праве. Спор надуман. Требования о восстановлении поврежденных конструкций и сетей связаны только с полномочиями органов власти, их обязанностями контролировать исполнение нормативных требований по техническому обслуживанию строительных конструкций и инженерного оборудования и жилищного законодательства.
— С законом мы разберемся сами. И с обязанностями тоже, без вас, — добавил юрист из управы, — в том числе и здесь, в суде.
— Вот это не факт. Закон о суде исключает кулуарные разбирательства обстоятельств дела за спиной потерпевших. По вопросам управления общим имуществом дома и его сохранности существует единая техническая и нормативно-правовая позиция. Здесь, в суде, она не только не представлена специалистами и техническими документами от ответчиков, но еще и оспаривается его юристами. — Анна повернулась к судье: — Уважаемый суд! Дело о восстановлении системы жизнеобеспечения на перекрытии в соответствии с проектом и СНиП имеет административный характер и исключает исковое производство. Присутствующие здесь юристы, похоже, этого «не знают». Прошу действовать в рамках закона. Если у суда есть сомнения по поводу надлежащего ответчика, его могут назвать представители ведомств, ведущих жилищно-коммунальный комплекс и несущих ответственность за состояние конструкций. Прошу пригласить их в суд для этой цели.
— Протестую, — снова подал голос юрист управы.
— У вас нет оснований протестовать против объективности в работе суда и вызова надлежащих специалистов по делу. Иначе вы протестуете против закона о суде и правил управления многоквартирными домами, — строго сказала Анна. — Ваше коллективное возражение против правовых оснований заявленных требований в суд — не что иное, как противодействие основам жилищной политики. Ни вы, ни суд не вправе менять правила содержания и ремонта, установленные Правительством города, и жилищное законодательство.
— Электропроводка в вашей квартире — ваше личное имущество, — упрямо гнул свою линию представитель управы. — Вы и несете за нее ответственность. Органы власти  здесь ни при чем.
— Не юлите. В суд заявлена порча конструкции перекрытия и внутридомовая электропроводка в его составе. А все, что в составе перекрытия, является общим имуществом дома и касается органов власти.
— При проверке вашей квартиры установлено изменение схемы питания светильников. Вы сами виноваты в отсутствии света в своей квартире, — продолжал «тупить» юрист из управы.
— Техническое невежество, что и следует ожидать от ненадлежащих специалистов по делу. Но где у вас доказательства? Проверяющие не могли увидеть схему питания светильников в моей квартире, так как питание на них подает осветительная линия из квартиры Татика. Увидеть ее можно, только вскрыв  верхнюю часть перекрытия в любой квартире, а лучше заглянув в проект. Вот сюда. — И Анна развернула проектную схему установки проводов на перекрытии. — Этот документ в исполнении проектного института МНИИТЭП в судебном деле есть. Номер реестра, фамилии ведущих специалистов, их десять подписей — все на месте, и все опровергает ваше заявление. Официальная проектная схема — свидетельство принадлежности поврежденного провода к недвижимости города. Ответственность за его исправную функцию несут органы исполнительной власти и подчиняющиеся им структуры.
— У вас какие доказательства? — спросила судья у юриста управы.
Тот вынул из файла акт по квартире Максимовых и потряс им:
— Вот доказательство того, что истец поменял в квартире выключатели.
— Это не доказательство. Это мошенничество с перестановкой форм собственности. Выключатели — часть вторичной внутриквартирной электрической цепи. Физику надо было учить в школе! — разозлилась Анна. Она прилагала максимум усилий, чтобы удержаться от грубых слов. — Перепутать выключатели со схемой питания — верх невежества. Выключатели — всего лишь элемент вторичной цепи. А схема питания — это порядок установки проводов на две квартиры и более, подводящих энергоресурс. Улавливаете разницу? Если нет, то вам дорога в седьмой класс средней школы, а не в управление многоквартирными домами и уж тем более не в суд объяснять технические особенности устройства электроустановок. Схема электропитания в доме предусмотрена только для общей внутридомовой электросети. Так что не морочьте нам голову и не вводите суд в заблуждение! Уважаемый суд, при повреждении провода, подводящего энергоресурс к квартирам жильцов, ответственные за эксплуатацию сетей обязаны составить акт аварии.
— А вы откуда знаете, что нужно и кто отвечает? — вскинула брови судья.
Анна открыла справочные материалы для ответственных за работу электрохозяйств и зачитала нормативные положения.
— Я больше удивляюсь тому, что представители юридической службы ответчиков этого не знают! На мое требование составить акт аварии во внутридомовой электрической сети, выдать мне акт осмотра частей перекрытия для защиты нарушенных жилищных прав дирекция, управа, жилищная инспекция отмалчиваются. Бездействие — их основная реакция на сложившуюся ситуацию. По жилищно-коммунальному комплексу городского хозяйства есть приказ, обязывающий управляющие компании определять ущерб дому в случае повреждений его частей. — Анна зачитала нужную строку из приказа. — Приказ не выполнен. Сумма ущерба дому скрывается. Следовательно, уже сейчас можно сказать, что у жильцов дома будут необоснованные затраты на капитальный ремонт дома. Неисполнение специального жилищного законодательства в случае с Татиком вызвано его сговором с должностными лицами.
— Откуда вы знаете?
— Из слов Татика, которые он произнес дважды. В первый раз — в день аварии в электросетях на перекрытии, когда мы, видя, что дирекция не остановила работы, «отловили» его, чтобы выяснить, почему в его квартире продолжаются работы. Он сказал буквально следующее: «Я со всеми договорился и за все заплатил». Татик сознался, что пошел против закона, который налагает запрет на отчуждение собственниками квартир своих долей в праве собственности на общее имущество жилого дома, а также запрет совершать иные действия, влекущие передачу этой доли отдельно от права собственности на квартиру. Татик сделал это не сам по себе, а в сговоре с чиновниками. Во второй раз это произошло на суде по иску Паиньки. На вопрос судьи, почему семья не поднимает полы и не пускает в квартиру аварийную службу, дочь Татика ответила: «А кто нам вернет деньги?!» Таким образом, Татики не скрывали, что заплатили чиновникам за порчу общего имущества дома. А те, кто взял эти деньги, провел отчуждение конструкций и инженерного оборудования, обслуживающих две семьи, одна из которых наша. Чтобы скрыть это деяние, переустройство конструкций в квартире Татика не оформили правоустанавливающими документами и, таким образом, скрыли факт проведения капитального ремонта и факт порчи дома. Это была незаконная сделка. Вот, что по этому поводу говорит Гражданский кодекс: «Собственник имущества, находящегося в хозяйственном ведении, осуществляет контроль за его использованием по назначению и сохранности и не вправе продавать принадлежащее ему на праве хозяйственного ведения недвижимое имущество без согласия собственника». В этой связи уместно запросить в Управлении городского хозяйства, было ли проведено со стороны управы согласование на отчуждение недвижимого имущества. Материальный интерес чиновников — основная причина, по которой вопрос не решается в течение четырех лет. Мы просили управу отыграть ситуацию назад.
— И что?
— Последовала целая волна новых правонарушений. Работники эксплуатационного участка после окончания ремонта у Татика обманным путем вошли к нам, чтобы провести новую линию электроосвещения по потолку нашей квартиры. Вели себя как хозяева, самоуправствовали. Срывали обои, панели, плинтуса и тому подобное. Причинили ущерб нашему личному имуществу. Как впоследствии выяснилось, ни главный инженер дирекции, ни ее директор не знали о повреждении конструкций и электрической сети, о действиях своих подчиненных. Указания по этим вопросам на эксплуатационный участок поступали непосредственно из управы, в ведении которой находились вопросы переустройства жилых помещений. Таким образом, включение управы в состав ответчиков вполне обосновано. Информация о повреждении внутридомовой электропроводки в деле есть. Но она включена в акт по ненадлежащей квартире, составленный неофициально ненадлежащими лицами. Юридической силы не имеет. Для несведущих представляет настоящий ребус по составу, объему работ в квартире Татика и их последствиям. Акт лживый и по способу установки электропровода.
— А вы-то откуда об этом знаете? — недоверчиво спросила судья.
о
- А вы-то, откуда об этом знаете?  - недоверчиво спросила судья.
- Была свидетелем установки   внутридомовой электрической сети в составе перекрытия во время знакомства с квартирой по ордеру  весной  1982года.   Есть и другие доказательства. И Анна зачитала один из пунктов технических условий, характеризующих способ установки силового провода.  И вот с этим ничтожным актом, управа стала выталкивать нас в суд с Татиком, заранее обрекая его на бесперспективность. Почему, спрашивается, мы должны идти в суд,  когда городом предусмотрен оперативный способ ликвидации аварий в системе электроосвещения квартир граждан специализированной службой в течение  трех дней! Порядок разрешения вопроса изложен в известном всем руководителям в сфере ЖКХ Постановлении Правительства Москвы о нормативах по эксплуатации жилищного фонда.
 Были и другие причины добиваться от управы подъема пола в квартире Татика. Это акт ответчиков о реконструкции пола в квартире Татика и сокрытие объема работ по заделке перекрытия.  Пустотелое - оно теряет функции, заложенные проектом, и не обеспечивает  условие безопасности  жизни неопределенного круга лиц. На эксплуатационном участке  работы в квартире Татика свели к  «настилу ламината»  и, чтобы запутать  вопрос, вместо точного диагноза - повреждение  системы  жизнеобеспечения на перекрытии квартиры Татика -  ввели в документы  технический термин « освещение». Вследствие неадекватного отражения строительных работ в квартире Татика, подпадающих под административный Кодекс и уголовное право, основное следствие этих работ - порча дома - выпадало из поля зрения правоохранительных органов.
- Но есть же еще какие-то документы?
— Относимые и допустимые по делу документы, те, что я назвала вам в начале нашего разговора, отсутствуют или скрываются, почему я повторно и запросила их через суд. Они «висят» на управе, отвечающей за порядок переустройства помещений, на жилищной инспекции, отвечающей за надзор о состоянии жилищного фонда. В переходный период к рынку ответственность за восстановление коммунальной инфраструктуры, независимо от формы собственности квартир, взяло на себя Правительство Москвы, издав соответствующее Постановление, согласно которому управа, жилищная инспекция и префектура обязаны были доводить до Управления городского заказа на текущий капитальный ремонт и Управления жилищно-коммунального хозяйства полную информацию о всех случаях порчи жилищного фонда.
— А вы что скажете? — обратилась судья к Паиньке.
— Иск Максимовых не признаем, — заявила та. — Мы дважды обращались в суд в защиту их прав, и они нас не поддержали.
— Почему? — Судья вопросительно смотрела на Анну.
— В силу ряда причин. В ЖКХ установлен правовой оперативный способ устранения аварии в электрических сетях в течение трех дней. Паинька пошла по длинному пути, через суд. Она не согласовывала с нами содержание иска и действовала за нашей спиной. Заявленные ею требования не отражали все последствия порчи дома при переустройстве ограждающих конструкций в квартире Татика и не были обеспечены относимыми к делу доказательствами. Восстановление поврежденного силового провода, подводящего энергоресурс к квартирам граждан, не имеет спора о праве. Паинька создала такой спор путем неопределенной формулировки предмета иска и приложением к иску лживого акта по месту и способу восстановления силового провода. И, наконец, порча дома и инженерных сетей находится в уголовной подсудности. Гражданское законодательство здесь неприменимо. Вот, коротко, и все.
— А откуда вы знаете, как бы суд поступил с иском, если бы вы его поддержали?
— А секрета в том не было. Судья приняла иск с нарушением правил, без документов. Заменила истца: вместо Паиньки поставила меня. А когда я попросила ее ввести исковые требования в рамки правового поля и запросить у дирекции и управы надлежащие документы, она отказала мне в этом. Настойчиво и грубо стала добиваться от меня принятия предложения главы управы. Его не оставляла мысль навязать нам с нарушением закона долю поврежденной электропроводки из квартиры Татика и этой мерой «закрыть» проблему с порчей дома. Что будет с домом потом, его не волновало.
  Возникла пауза, в течение которой Анна в упор смотрела на судью, чтобы увидеть ее реакцию. Та, видимо, почувствовала повышенное внимание к своей персоне и прикрыла глаза рукой. Однако… У нее тоже  проблемы с законом.
Поймав себя на этой мысли, Анна тут же отключила второй план мышления и продолжила пояснение событий четырехлетней давности:
— В суде был организован искусственный спор между нами и Татиком.
— Какой такой искусственный? — спросила судья.
— Такой, которого нет в принципе, — ответила Анна.               
— Тогда о чем спорили?
— А мы и не спорили. Спор немотивированно открыла судья по вопросу, кто повредил электропроводку и у кого ее надо восстанавливать. Оба вопроса имели ответ в заключениях обслуживающей организации, жилищной инспекции, проекте по установке электрических сетей, в жилищном и гражданском законодательстве. Так что спор был надуманным. Не добившись от нас согласия нарушить закон, суд отказал по иску Паиньки.
— Вы хотите сказать, по иску дирекции?                — Я сказала, по частному иску Паиньки, на который ее подтолкнула управа. Искового заявления из дирекции в суд не поступало. Утверждая это, юрист дирекции обманывает суд. Доверенности на защиту интересов предприятия на тот момент у Паиньки не было. — И Анна положила на стол судьи исковое заявление Паиньки, где отсутствовало подтверждение ее полномочий. — Официально иск не был оформлен. Директор и главный инженер, ответственный за состояние электросетей, узнали об иске Паиньки от меня только в мае 2002 года. А вы обратите внимание на то, что сегодня, здесь и сейчас юристы тоже ведут спор по правовым основам моих требований на документах, составленных с нарушением закона. Подчеркиваю — исковое заявление Паиньки, и мое тоже, не подлежат рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства.
— А вам-то откуда это знать? — вскинула брови судья.
— Подсудность дел не является секретом. Вопрос изложен в судебном законодательстве, в частности, в пункте три статьи второй Гражданского кодекса. К тому же, какой суд проводят без документов, если стоимость повреждений выходит за пределы шести нулей, заявитель не указывает ущерб, а суд делает вид, что этого не заметил? Только притворный. В иске Паиньки-управы отсутствовали определенные законом доказательства по делу о порче силового электропровода на перекрытии. Она их скрывала. Предложенный Паинькой порядок ремонта электросети противоречил норме закона, изложенной в Гражданском кодексе, раздел договорные отношения по энергоснабжению. Уж кому, как не юристам, знать эту норму закона и то, что при создании препятствий деятельности Дирекции инженерных сетей со стороны собственника квартиры закон предусматривает вынесение управой проблемной квартиры на торги. Но ведь Паинька и управа не просили об этом суд. Таким образом, заявленный ими иск исключал защиту городской недвижимости, которая стоит на балансе обслуживающей организации, и та управляет им на правах хозяйствующего субъекта, и защиту наших нарушенных жилищных прав, что Паинька лукаво позиционирует. Ее исковое заявление несло вред нам, неопределенному кругу лиц, и общему имуществу дома. Оно зависло в суде на десять месяцев, и одно это подтверждает зло, заложенное в иске Паиньки-управы. Из-за отсутствия надлежащих документов суд столкнулся с трудностями в вынесении решения и за десять месяцев нахождения иска в суде не смог их устранить. Надлежащие документы в суд так и не поступили, и в надуманном иске Паиньки было отказано.
— Что вы скажете? — обратилась судья к Паиньке.
— Мы просим суд отказать в удовлетворении их требований по причине истечения срока давности.
— А вопрос не имеет срока давности. Все коммуникации дома должны функционировать исправно, пока жив Дом. Полагаю, уважаемый суд, вы понимаете: дирекция, управа — управители городской недвижимости, надлежащие ответчики по исполнению моих требований о ее восстановлении. Жилищная инспекция безучастно взирала на пассы Паиньки и только после отказа суда в ее иске выдала дирекции Предписание восстановить освещение в нашей квартире в установленном законом порядке, но добиваться его выполнения не стала. Вероятно, потому что понимала лукавство своего Предписания, заключающееся в несоответствии технической и нормативно-правовой лексики, позволяющей исполнителю ничего не делать. Обремененная полномочиями по защите жилищного фонда, жилищная инспекция — надлежащий ответчик по моему заявлению.
— Но юрист Паинька упомянула о втором иске в защиту ваших интересов?
— Не о моих интересах, а об интересах Татика печется управа через юриста Паиньку. Именно к вам, госпожа судья, якобы из дирекции, а на самом деле снова от Паиньки, вместе с письмом от главы управы поступило новое исковое заявление с требованием обязать мою семью принять в свою квартиру поврежденную долю общего имущества из квартиры Татиков.
— Вы-то откуда об этом знаете?
— Так вы же сами, оправдываясь передо мной осенью 2003 года за чинимое беззаконие, показали мне письмо главы управы. Вы и сейчас в курсе намерений ответчиков скрыть порчу дома. С вашей помощью ответчики пытаются «узаконить» отчуждение доли общего имущества коммунального назначения из квартиры Татика.— Но ведь тогда исковое заявление отозвали, — припомнила судья.
— Ну, да. Отозвали. И снова стали тянуть время, искать отговорки и причины не проводить текущий ремонт поврежденных конструкций. Так что утверждение о принятых ответчиками мерах к разрешению проблемы — химера и обман. Предписание жилищной инспекции о проведении восстановительных работ в квартире Татика не выполнено. Авария во внутридомовой сети не устранена. Документов, имеющих значение для рассмотрения и разрешения дела, как не было, так и нет. Все это я изложила в исковом заявлении три месяца назад. И что же? Требование о восстановлении конструкции и электросети, не имеющее спора о праве, до сих пор не выполнено. Исполнение закона не проверено. Вердикт по делу в стадии замыкания. Текущее заседание, как я понимаю, посвящено отводу органов исполнительной власти от заявленных мной требований. — Анна открыла нужную страницу из Основ жилищной политики и зачитала: — «Ответственность за исполнение специального законодательства по содержанию жилищного фонда во время капитального ремонта, независимо от форм собственности, возложена на жилищную инспекцию и префектуру». Прошу вас, госпожа судья, обязать ответчиков выполнить закон. А пока они чинят этому препятствия. Меняют имущественный статус поврежденных предметов и их функции на детали из обихода моей квартиры, не имеющие отношения к заявленному иску. Это мошенничество! В деле есть и другие доказательства того, что в моей квартире все в порядке с внутриквартирной проводкой: результаты независимой экспертизы и заключение МЧС. Хитрость ответчиков заключается в замене одних видов проводов другими, в попытке бездоказательно убедить суд в техническом препятствии — замоноличивании внутридомового провода в плиту перекрытия. Ссылка на выключатели и схему питания светильников с изменением формы их собственности направлено на изменение правовых оснований моего заявления. Это недопустимо!
— Вы будете указывать суду, что допустимо, а что нет! — раздраженно подал голос юрист префектуры.
— А вы предпочитаете, чтобы я спокойно взирала на то, как мошенники «из-под козырька» управы используют авторитет суда для отчуждения городской недвижимости в многоквартирном доме, от которой зависят условия моей жизни? Без электрического освещения, без обеспечения безопасности при эксплуатации поврежденного электропровода квартира не относится к жилым помещениям.
— Мы консультировались с МНИИТЭП, — тупил юрист префектуры. — Там подтвердили — электропроводка замоноличена в панели и не подлежит восстановлению.
— Представители ответчиков еще и не последовательны в манипуляциях с обстоятельствами, — заметила Анна. — От проводов переменного напряжения по стенам моей квартиры метнулись к проводам постоянного напряжения на перекрытии квартиры Татика. Это прямой признак недостоверной информации. Панели с замоноличенными проводами при строительстве жилых домов не применяются. А если такое исключение встречается, то его отражают в технической документации на дом. В проекте ОЭО МНИИТЭП ничего нет о замоноличенности осветительной сети, подводящей энергоресурс к квартирам. Проект не подтверждает ваши слова, господа. Проект показывает установку осветительного провода на плите перекрытия. И вот еще одно тому доказательство. — Анна взяла брошюру Госстроя «Строительные нормы». — В нашем доме шнурковые выключатели. А это технический признак того, что внутридомовая электропроводка установлена на плите в исполнении пола. — И Анна положила на стол судьи извлечение из строительных норм. — Может, и вы, в свою очередь, — обратилась она к юристам, — представите суду хоть один нормативный документ, который бы подтверждал ваши слова о замоноличенности осветительного провода в нашем доме? Но нам-то с вами хорошо известно, что у вас тому нет доказательств.
— У нас есть справка из домостроительного комбината железобетонных конструкций о замоноличенности проводов в панели, — пришел на помощь коллеге юрист из управы. — И она доказывает, что электропроводка не восстанавливается.
— С чего вы это взяли? Да мало ли, какие виды панелей и с какими целями может выпускать строительный комбинат, — спокойно возразила Анна. — Что касается справки из домостроительного комбината, то в ней указан вид панелей, которые стали выпускать в 1997 году, спустя пятнадцать лет после введения нашего дома в эксплуатацию. Наш дом заселили в 1982 году. Вы вводите суд в заблуждение. Справки, протоколы и консультации не заменяют проект, — обратилась Анна к судье. — Убедительно прошу вас сравнить серии панелей, указанные в справке комбината, с проектом застройки дома и убедиться, что они разные.
Наступило гнетущее молчание.
— Госпожа судья, — возобновила разговор Анна. — Ссылка юристов на замоноличенность провода ничего не меняет. Специалистам, обслуживающим электрическое хозяйство многоквартирного дома, хорошо известно, что замоноличенность провода в панель не влияет на обеспечение электрической энергией квартир жильцов и не мешает ремонту электросетей. Электропроводка — подвижный элемент. Для ее замены есть много способов, позволяющих быть в ладу с законом. — Анна открыла Правила электроустановок в редакции Госэнергонадзора, зачитала извлечение из Правил и положила на стол судьи. — Если вас, госпожа судья, не удовлетворяет мое объяснение или нормативные документы, которые я вам передала, пригласите независимых экспертов. Однако правдивость моих слов подтверждает запрет ряда норм материального права на отчуждение общего имущества дома, находящегося в хозяйственном управлении унитарного предприятия. Эти нормы должны быть всем присутствующим хорошо известны. Их игнорирование автоматически ведет к ухудшению жилищных прав граждан. Таким образом, у исполнительной власти нет оснований уклоняться от исполнения закона.
Судья перекладывала отзывы ответчиков из стороны в сторону, порываясь что-то сказать, но, видимо, у нее не хватало знаний, чтобы правильно сформулировать свой вопрос. Анна заметила ее затруднение.
— Уважаемый суд, позвольте кратко прокомментировать отзыв юриста управы, который только что положили мне на стол. Обратите внимание: содержание его первого абзаца не соответствует предмету заявленных требований. Второй абзац — не соответствует действительности. Третий абзац — противоречит закону. С какой целью отзыв появился в судебном деле? Все отзывы ответчиков одинаковы по содержанию. Все не оформлены в установленном порядке. Юристы знают, что лживые бумажки опасно оформлять как юридический документ, и потому подают свои измышления на веру судьи. Проверить объективность отзывов юристов, выдаваемых за доказательства, просто, сравнив их с нормативно-правовыми актами жилищного законодательства. Я поставила на отзывах норму закона, которую они нарушают. Прошу вас проверить соответствие «аргументов» юристов положениям закона и вывести отзывы вместе с актами по моей квартире из дела как не имеющие к нему отношения и подготовленные с нарушением закона. С помощью лживых отзывов юристы пытаются обвинить нас в повреждении внутридомовой электропроводки на перекрытии квартиры Татика, к которой мы не имеем доступа. Делают они это путем голословного утверждения о том, что мы «изменили схему» установки силового провода для верхнего света. Доказать оговор  не могут в силу двух обстоятельств. Первое: верхний свет в моей квартире обеспечивает силовой провод из квартиры Татика, и только в его квартире на плите перекрытия можно одновременно увидеть схему питания верхних светильников и ее повреждение. А юристы не показывают суду результаты осмотра мест повреждения в квартире Татика. Хотят, чтобы вы им верили на слово. Внутриквартирная разводка и выключатели в моей квартире, упоминающиеся всуе в отзывах, не имеют отношения к повреждению внутридомового осветительного провода в чужой квартире. Они вообще не подлежат административному контролю, поскольку не нарушают прав третьих лиц. Второе: полы в моей квартире проектные, их никто не вскрывал. На последнее обстоятельство указывают акты дирекции и жилищной инспекции. В деле они есть. Вскрывать у меня полы никто не будет. Все понимают, что в этом нет необходимости. Их ремонт мы не проводили, а доля внутридомовой сети под полом нашей квартиры исправно подает электропитание соседу уровнем ниже. Таким образом, заявление юристов «об изменении нами схемы питания верхних светильников своей квартиры» лживо, опасно и направлено не по адресу. Опасно потому, что внутридомовая электросеть на перекрытии квартиры Татика находится в состоянии короткого замыкания, и ее эксплуатация в таком состоянии продолжается, невзирая на угрозу жизни людей и дома, о чем представители органов власти ни разу не вспомнили. Участие в деле юристов без специалистов по эксплуатации электрических сетей дома мало назвать сомнительным. Неофициальные отзывы по делу не дают им права представлять органы власти. Тем более по вопросам строительно-технического характера, ответственность за исполнение которых несут чиновники федерального уровня. Скажите, разве здесь есть представитель Управления городского заказа на текущий капитальный ремонт или из Управления городского хозяйства Москвы? Юристы, здесь присутствующие, самовольно приняли на себя полномочия этих организаций. И суд прошел мимо этого факта, находящегося на грани Уголовного кодекса.
Анна взяла из папки другой документ.
— Здесь данные независимой экспертизы по моей квартире. Они свидетельствуют, что внутриквартирная проводка в моей квартире исправна, а питание на верхние светильники не поступает по причине повреждения внутридомовой линии в квартире Татика. Юристы «играют» с видами проводов, имеющих разные функции и форму собственности. Заменяя один провод другим, одновременно они меняют и форму собственности, чем вводят суд в заблуждение, если не сказать больше: скрывают порчу дома и аварию коммунальной сети, которую их руководители своевременно не устранили. Юристы намеренно перевирают суть заявленных требований, оговаривают меня и одновременно выгораживают Татика.
— Вот он пусть и восстанавливает электропроводку, — «вбил клин» юрист управы.
— Называйте вещи своими именами, — поправила его Анна: — Не просто электропроводка, а внутридомовая электропроводка. И не уводите в тень аварию в сети внутри дома! Уважаемый суд! Административную ответственность за несанкционированный ремонт конструкций и повреждение коммунального имущества солидарно несут органы власти и собственник квартиры. Татик, естественно, рублем. Восстанавливать общее имущество дома он не вправе. Эта функция федеральных органов власти. Таким образом, все требования к органам власти заявлены обоснованно.
— Мы не согласны, — завела старую песню Паинька. — Мы подавали иск к Татикам, а суд отказал нам. Во второй раз обращаться в суд по одному и тому же вопросу мы не можем, — «играла» она на бессилии полномочий дирекции.
— Что вы все врете! Дирекция инженерных сетей не обращались в суд с требованием обеспечить вход в квартиру Татика для устранения аварии в электросети, — поправила Паиньку Анна.
— Но Татики не пускают нас в квартиру.
— А что вы для этого сделали? Акт аварии в электрической сети составили? Нет! Требование на вход аварийной службы Татику предъявили? Нет! За помощью в ОВД обращались? Нет! А говорите, что он не пускает. Кто же вас пустит, если вы не предъявляете законных оснований?
— Мы просили суд обязать Татиков восстановить освещение в вашей квартире. Но ведь вы сами нас не поддержали, — снова ухватилась Паинька за журавля в небе.
— Да что же вас так зациклило на освещении! Перепутать функцию поврежденного оборудования с самим оборудованием и местом его установки может только очень дремучий человек. Вы же, ко всему прочему, перепутали еще свои обязанности с обязанностями главного инженера ДЕЗа и выдаете его службу за беспомощную «куклу». Как тут не подумаешь, что короткое замыкание поразило еще и вашу голову! Юристу и вдруг «не известно», что следствие не управляет причиной и не решает проблем. Что попытка поменять местами причину и следствие всегда несет вред третьим лицам.
Когда Анна произносила эти слова, Паинька уткнулась тяжелым взглядом в бумаги, набычилась и тяжело сопела. Щеки ее словно налились свекольным соком.
— Существует законный и оперативный порядок устранения причин аварий в электрической сети, — продолжала Анна, — включая полную замену внутридомовой электропроводки. Того требуют правила безопасности. Изменять оперативный порядок устранения аварии путем предъявления частного иска в суд по вопросу, не имеющему спора о праве, и направлять Татику требование о выполнении чужих полномочий управа и юрист Паинька не имели права. Этим они нарушали установленный Правительством Москвы порядок технического обслуживания жилищного фонда города.
—У нас был отказ суда в подобном иске, — теряя логику, мямлила та.
— Что общего вы нашли в моем заявлении с вашим иском? Это совершенно разные заявления и судебные дела. Или вам не известно, что работы по энергообеспечению вытекают из договора обслуживающей организации с энергосбытовой компанией? Обязанности по содержанию внутридомовой сети изложены в Гражданском кодексе и закреплены за обслуживающей организаций. Суд не вправе обязать жильцов делать эту работу за нее. Поэтому суд и не стал рассматривать ваш иск к Татикам о восстановлении освещения в нашей квартире. Суд поступил адекватно содержанию заявленного иска с неопределенными исковыми требованиями, отказав в его удовлетворении. Что касается судебных решений с отказом в восстановлении поврежденных конструкций и системы жизнеобеспечения, то у дирекции таких нет. И не может быть. Суд не вправе выносить решения, причиняющие вред гражданам.
Анна повернулась к судье.
— Уважаемый суд, юристы сознательно сузили проблему до одного вопроса — повреждения электрического провода, подменили его вид, форму собственности, место и способ его установки. Полагаю, что после состоявшегося разговора с выяснением обстоятельств дела, с подтверждением их техническими документами несостоятельность заявлений юристов стала суду очевидна. Теперь суду известно, что внутриквартирная электропроводка в моей квартире не имеет отношения к порче дома и судебному делу. Известно, где и какой ремонт требуется провести в доме и кто за него несет ответственность. Решением Правительства Москвы ответственность за текущий капитальный ремонт общего имущества в многоквартирном доме установлена на федеральном уровне. Деньги для этих целей отпускаются из бюджета города. Все условия для выполнения заявленных судебных требований имеются. Но вот чего нет, так это законных оснований оставлять аварию в электрической сети и поврежденное перекрытие в квартире Татика без текущего ремонта. Прошу суд обязать сторону ответчика выполнять распоряжения Правительства Москвы. И наконец, последнее. Случаи порчи дома и приведения в негодность коммунальных сетей отнесены к уголовному судопроизводству. Прокуратура не принимает заявления от граждан. Его обязана подать жилищная инспекция. Для осуществления целей правосудия это может сделать суд. Прошу перенаправить дело по подсудности в уголовное производство. Это будет справедливо.
Судья, не перебивая, выслушала Анну. Она была совсем никакой: вялой, растерянной.
— Суд удаляется на совещание, — объявила судья и быстро вышла из зала.
Анна убрала документы в кейс. Вскоре появилась и судья. Она сделала вдох и зачитала:
— Заслушав стороны по иску Максимовых о восстановлении освещения, суд принял решение: отказать в иске Максимовых к органам власти как не надлежащему ответчику. Требования Максимовых к Татику выделить в отдельное производство. Решение может быть обжаловано…
И, не допуская вопросов по уточнению, метнулась из судебного зала.
Так, в ходе предварительного выяснения компетенции органов власти по управлению общим имуществом многоквартирного дома, в неофициальном формате проведения этой процедуры, суд отвел органы исполнительной власти от обеспечения восстановления поврежденных конструкций и коммунальной электросети на перекрытии многоквартирного дома. Без запроса документов, определенных законом о суде в качестве относимых и допустимых по делу доказательств, при самовольном изменении предмета и оснований заявленных требований, суд возложил функции органов власти  на гражданское лицо — Татика.
Что это? Глупость или злой умысел?
В любом случае, органы власти, ответственные за содержание конструкций и внутридомовой электрической сети, могли расслабиться. Сложной мошеннической процедурой, не имеющей ничего общего с законом, их отвели от исполнения полномочий. Дело развалено. Требования Максимовых остались за порогом суда. Решение по ним принято не было.
Суд раскрыл зонтик безопасности над чиновниками. Вопросы порчи дома, хищения денежных средств, эксплуатации поврежденного электрооборудования растворились в небытие. Вне всякого сомнения, Анне было отказано в правосудии.



След зайца
Несмотря на поздний час, Анна не стала ждать маршрутку, а пошла домой напрямик через парк. Параллельно аллее лежала хорошо освещенная накатанная лыжня, и на ней то и дело мелькали спортивные фигуры.
В голове много вопросов, но ответ на них умещался в одном слове — коррупция. По-иному объяснить «зонтик», который судья раскрыла над мошенниками, не получалось.
Объяснить коррупцию двумя словами «попался на взятке» невозможно. Есть немало других способов коррупционных отношений. Вот только подводные течения их свершений правоохранительные и судебные органы рассматривать избегают. Взять лупу придется самой.
Итак, она пошла в суд с конкретным требованием: обязать органы муниципальной власти устранить аварию в электрической сети и обеспечить восстановление коммунальной недвижимости. Ее требование можно выразить одним предложением: обеспечить верховенство права на нормальные и безопасные условия жизни людей в доме. Отказ суда в удовлетворении этого требования в принципе исключается.
В раздумьях Анна не обратила внимания, как быстро меняется погода. Внезапно на аллее погасли фонари, и стало совсем темно. Пошел крупный снег. Она ускорила шаг. Сильный ветер подтолкнул ее в спину и придал ускорение. Эстафету принял снежный вихрь. Подхватив легкую фигурку, приподнял ее вверх и понес вперед. Анна, не понимая источника стихии, не стала ей противиться, а просто закрыла глаза и положилась на волю случая.
Как долго кружил и куда нес ее ветер, она не знала. Неоднократно перевернувшись в снежном потоке и не в силах объяснить, как с ней это произошло.
   https://e-shirokova.ru/