Голубые и синие домики тесно прижимались друг к другу. Казалось бы, зачем к кому-то прижиматься, если ты совершенно отдельное строение?
– Наверное, им холодно, – предположил белый носок, вздрагивая на ветру.
– Вовсе нет, – прошелестело красное полотенце.
Алая футболка глубокомысленно заметила:
– Ну да. Если ты синий, то и иметь дело тебе захочется с такими же, как ты: синими. Подальше от чужих, поближе к своим. Вот и прижимаешься.
Красное белье тоже прижималось друг к другу. Белый носок увидел это и загрустил: а ему к кому прижиматься? Второго белого носка почему-то не было. Видимо, он, как всегда, потерялся в стиральной машине. А скорее всего, у художника не хватило на второй носок белой краски.
– Ох уж эти художники, – проворчал носок.
«Впрочем, если ты отличаешься от других – значит, ты особенный. А это не так уж и плохо», – подумал он.
Белье на веревке шевелилось, развевалось и красными флагами трепетало на ветру. Оно хотело взвиться вверх, улететь под облака. Или хотя бы просто парить над крышами домов. Но это было невозможно.
– Мы слишком привязаны к дому, – пояснила клетчатая рубашка. – Это с одной стороны. А с другой стороны – к столбу. Как они будут без нас? Лучше остаться.
И все они, даже молчаливые дома, задумались о своих привязанностях. Свобода – это хорошо, но ведь нельзя прожить жизнь и быть совершенно ни к кому не привязанным.
Иначе тебя унесет неизвестно куда.