Сострадание….
Вторая декада ноября, воскресный вечерок…Ужин. Семейная идиллия. Я, в прекрасном расположении духа, чему способствовала прогулка в поисках зайчишки по морозному свежему воздуху в хорошей компании состоящей из пары лаек Ханта и Эльзы, моего Гая, верных ружей и Андрюхи – моего охотничьего приятеля.
То, что накопилось за пару прошедших недель: хлопоты, заботы ушло куда-то далеко- далеко сникнув, спасовав пред величием Матери - Природы.
Разговоры за столом про то, да сё. Лёгкие , просветленные.
И половинка моя тоже разрядилась - щебечет ласточкой. Шоппинговый променад и пара удачных покупок, сделали своё дело.
И, чего б к чему, заговорили вдруг о сострадании…
Понятно, что сострадание состраданиям рознь, но!
-А давай! - Молвит благоверная,…нутром чувствую, что опять попал.
Фондам всяческим телевизионным помогаем. Страждущим косым, больным, хромым- непременно. Собачкам бездомным, брошенным? А как же!!!
-А давай вот, поможем бомжам. Одежды, мол, какой дадим.
Задумался… и … вспомнилось, отец покойный ныне, рассказывал, да и я истории той свидетелем был:
Середина девяностых. Жили в панельке –девятиэтажке. Я на этаже под крышей, а батя с матушкой этажом ниже. Райончик средненький по достатку, но в народе почему- то Калифорнией величают. Всё бы ничего Калифорния и Калифорния, да вот незадача! В январскую стужу в квартирах выше двенадцати, плюсом по Цельсию температура не поднимается.
Мэр – воришка вместо угля глинозём в топках городской кочегарки жечь пытается, купив за пятак, продав за рупь.
Неделя, вторая пошла как за окном за тридцать, с минусом. И… приблудился в подъезд гость незваный. Увидеть, повстречать его сложно было, но смрад от немытого, зас…ного тела стоял в подъезде терпкий.
Предвестником появления гостя стало исчезновение всех придверных ковриков в подъезде. Народ сильно тому не удивился- времена лихие, недобрые .
А ,может, тому кто их и спёр они и нужнее на тот момент были.
Вскоре нашёлся их новый владелец. Появлялся в подьезде к темноте, благо темняло рано, украдкою прокравшись к шахте лифта, гнездился на ночь на стопке сложенных ковриков.
День, другой…третий. Осмелел пришелец, прятаться совсем перестал. Уходить с рассветом ему было уже лень и частенько, собираясь на службу, я видел торчащие на пол- лифтовой площадки ботинки сорок пятого размера.
Отец- человек порой жёсткий и жестокий, выгонять непрошенного гостя не стал, да и вскоре даже проникся к нему сочувствием. То еды ему вынесет, то цыгарку вместе выкурит, за жизнь прогутаривши.
Да и соседи оказались люди радушные. Кто как мог и чем мог, помогали.
В общем, стал наш БОМЖишка всеобщим любимцем, можно сказать : сыном полка.
Сыном, небритую харю воняющую поросячьим хлевом и перегаром тройного одеколона язык как-то назвать не поворачивался, но…всё же. Вроде стал, как уже свой…
Продолжалась сия идиллия ажно цельную неделю. А затем… Затем закончилась внезапно, как и начилась. Исчез наш Гость.
Ушёл по «англицки». Не прощаясь. Ушёл-то он ушёл, а вот вонь после него осталась. Мало того, чтобы через пару часов вместе с ним развеяться- испариться -она крепла и-и-и-и… становилась до рвоты нетерпима.
Не выдержав, я поднялся на площадку лифта и среди знакомых
ковриков увидел и свой - благородный, коричневой расцветки напоминавшей своим величием ковёр персидского султана, на котором красовалась огромная куча… дерьма.
Про благотворительность, в этот милый вечер, больше не рассуждали…