Дождь незаметно кончился, сырая темнота с облегчением выдохнула в лицо запах свежевырытой земли, за паутиной скрюченных ветвей вяза блеснули в разрыве туч серебряные рога. Инна отбросила назад волосы, поправила за спиной рюкзак, вышла из-под бетонного козырька, и ей неожиданно пришло в голову, что она уже не удивляется, да и не может… Разучилась. Привыкла. Заледенела.
Или это случилось раньше?
Щелкнув зажигалкой, Инна глубоко затянулась, стиснула зубы и быстро огляделась – словно боялась чего-то. Железные коробки закрытых ларьков, вереница устремленных в небо оголенных тополей, косматые тучи, посеребренные лунной пыльцой, соединялись в одно ледяное слепоглухонемое пространство. У подножия высоченного тополя неподвижно сидела собака, и Инне на миг показалось, что глаза ее светятся красным.
Ускорив шаг, девушка свернула в переулок и вскоре вышла на прямой, как стрела, тротуар. В мокром асфальте отражались янтарные огни фонарей, мимо с шипением проносились машины, сутулый прохожий бросил на нее внимательный цепкий взгляд, будто хотел запомнить, но и это ей тоже казалось - галлюцинации расстроенного ума, последствие взвинченных до предела нервов, странных мучительных непроглядных дней, когда она была трупом.
Живым трупом, но разница тут невелика.
Инна шла вперед, не глядя по сторонам, не обращая ни на что внимания, у нее есть цель, у нее есть задача, трудная задача, как она уже убедилась дважды, все остальное не имеет значения. Стараясь держаться в тени и даже обходить блики на асфальте, девушка мрачно думала о том, как выглядит со стороны – кожаная куртка, короткая юбка, темные волосы до плеч, бледное готическое лицо с подведенными черным большими глазами...
Все-таки трудно изображать из себя школьницу, когда тебе уже двадцать пять.
Да, она маленькая, худая, немного даже нескладная, в этом ей повезло, но если на лицо упадет свет, нельзя не заметить, что она далеко не девочка. Остается надеяться только на то, что ей снова улыбнется удача, ну и на свои актерские способности тоже - не зря же она так издевалась над собой, пытаясь поступить в театральное.
Инна грустно улыбнулась, вспоминая свои страдания, когда мечта стать актрисой разбилась вдребезги об острые камни реальности, огляделась вокруг и свернула к парку, чьи аллеи, закрытые со всех сторон рядами каштановых деревьев, утопали в непроглядной спасительной темноте.
Здесь было совсем безлюдно и тихо, как на ночном кладбище, и Инна подумала, что хорошо бы здесь и остаться, ходить по этим аллеям до победного конца, но тут же поморщилась, качнула головой – нет, нельзя кружить на одном месте часами, это опасно. В крайнем случае есть еще дискобар...
Легкий ветерок гладил ее лицо прохладными ладонями, трепал волосы, пробирался за шиворот. Под ногами шуршали листья, где-то далеко впереди горели огоньки фонарей, и кроме шороха листьев под ногами и над головой – ни единого звука.
Она дошла до фонтана, оглядела залитые лунным светом цветочные газоны, пушистые сосны, сунула в зубы сигарету, нащупала зажигалку, но тут из боковой аллеи послышался дружный заливистый гогот. Не задумываясь ни на секунду, Инна свернула туда, в черноту между барьерами ровно подстриженных кустов, и почти сразу различила впереди красные огоньки сигарет, услышала резкие голоса подростков.
Четверо. Двое на лавочке, один стоит, другой сидит на корточках.
Инна остановилась в тени и прислушалась к разговору, машинально трогая перстень на безымянном пальце. Говорили о какой-то Светке Соколовой из девятого Б, которая всем дает. Инна прищурила глаза, как кошка, просчитала варианты на случай, если что-то пойдет не так, повернула перстень камнем вовнутрь и вышла из темноты.
Заметив ее, один из подростков, худощавый, с остриженной головой, толкнул локтем соседа, плотно сбитого паренька в кепке с длинным козырьком. Тот вздрогнул.
- Есть сигарета, мальчики? – спросила Инна, стараясь, чтобы голос звучал немного испуганно и в то же время не без кокетства.
Наступила такая тишина, что она услышала, как где-то далеко воют полицейские сирены. На мгновение ей и в самом деле стало страшно.
Тот, что сидел на корточках, широкоплечий и в спортивном костюме, медленно поднялся, достал из кармана пачку.
- Заблудилась?
- Подружка сучка уехала с парнем, - Инна наклонила голову, скрывая лицо, подожгла сигарету. – Покурю и пойду, а то мать, наверное, уже кипешует. Вы не против?
- Нет, - после некоторой паузы ответил четвертый, высокий и в капюшоне. – Располагайся. Чувствуй себя как дома.
Послышались смешки. Инна слегка улыбнулась.
- Тебя как зовут? – в голосе широкоплечего проскользнул интерес.
- Таня, - быстро ответила Инна с каким-то острым мазохистским чувством.
- Надо же, мое любимое имя, – парень в капюшоне засмеялся. Обстановка заметно разрядилась.
- Садись сюда, - похожий на малолетнего скинхеда бритоголовый показал ей на место рядом. – Не боись, мы тут сухой картон нашли, не промокнешь.
Снова смех, грубый, нахальный, смущенный. Инна села, поставила рюкзак на колени, скрестила ноги, выдохнула в темноту столбик дыма.
- А вы чего тут? Ждете кого, или так, от нечего делать?
Завязался разговор. Через десять минут они уже называли ее «Танюшей». Смеясь над очередной дебильной шуткой, Инна как бы невзначай коснулась руки сидящего рядом «скинхеда», бросила взгляд на перстень... Нет. Этот не подойдет.
Потушив вторую сигарету, девушка встала, а когда подростки наперебой стали уговаривать ее остаться, якобы в сомнениях прошлась туда-сюда.
- Это что у тебя, часы? Механические? – Инна наклонилась над пацаном в кепке, взяла его за запястье, слегка разжала ладонь и едва не подпрыгнула от радости – камень светился красным. – Здорово! А что за фирма?
- Ролекс, - заржал широкоплечий.
- Отец подарил, - паренек шумно засопел. – На день рождения.
- На который ты так напился, что заблевал Оксанке платье! - подхватил бритоголовый. – Вот потому она тебе и не…
- Помолчи, - перебил его высокий.
– Тебя как зовут? – прошептала Инна.
- Миша.
– Послушай, давай отойдем на пару минут? Мне нужно тебе кое-что сказать.
Бритоголовый звучно хлопнул себя по коленям.
- Во дает! Мишаня, она в тебя влюбилась!
- Эээ… а зачем?
- На твоем месте я бы не тормозил, чувак! Девочка сама хочет, а ты заднюю включаешь. Ты пацан, или кто?
Миша помолчал, неуклюже поднялся на ноги. Инна подхватила рюкзак, переступила бордюр и пошла по мокрой траве к высоким зарослям сирени, чьи листья слегка блестели в лунном свете.
- Мишаня, я в тебя верю! - закричал бритоголовый им вслед. Остальные двое засмеялись, и Инна с облегчением выдохнула.
Главное, оказаться с этим увальнем один на один, и чтобы им никто не помешал. Это сейчас самое главное.
За кустами сирени было так темно, что Инна остановилась, дожидаясь, когда глаза привыкнут, потом шагнула вперед и обернулась к подростку. Только теперь она заметила, что он выше ее почти на голову.
Девушка поставила рюкзак на землю и быстро заговорила:
- Наверное, тебе все это кажется странным? Но это и в самом деле странно, я поверить не могу, что решилась на такое! Понимаешь, у меня был парень… Он погиб, разбился на мотоцикле. А ты… - она сделала паузу, - ты похож на него, как брат. И его тоже звали Миша, можешь себе представить? Он был такой хороший, смелый и добрый… Удивительное совпадение, правда?
Миша ответил не сразу. Топчась на месте и тяжело дыша, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
- Так ты об этом хотела поговорить?
- Ну да, - Инна хихикнула. – Мы, девушки, такие романтичные. И верим в судьбу. А ты? Веришь?
Миша не успел ответить. Послышался громкий смех его друзей, и он вздрогнул. Сделал шаг назад.
- Знаешь, чего я хочу? – Инна порывисто приблизилась, обхватила его пальцы ладонью. Миша будто окаменел. Повисла пауза, во время которой Инна вглядывалась в его темное лицо, стараясь ни о чем не думать. Она целиком и полностью доверилась интуиции. – Я хочу выпить с тобой.
- Что?
- Выпить с тобой, - повторила она с развязной хрипотцой в голосе. – У меня есть коктейль. Хочешь?
- Ну…
Инна расстегнула рюкзак, вытащила литровую бутылку джин-тоника.
- Сначала я хотела всем предложить, но потом передумала, - она отвинтила пробку и отхлебнула. Холодная жидкость обожгла горло, согрела мягкой теплой волной пищевод. - Помянем моего парня, Миша?
- Эээ…
Не перегибает ли она палку?
- Ты так на него похож. Смотрю и не могу поверить. Держи, - Инна протянула ему бутылку. Он машинально взял и снова окаменел, пытаясь, видимо, что-то сообразить.
- Ну и чего ты ждешь? Второго пришествия? – она засмеялась.
Миша приложился к бутылке, сделал несколько глотков, задышал через нос, как астматик.
- Горло жгет… - пожаловался он сипло.
Еще бы не жгло. Семьсот пятьдесят грамм джин-тоника и двести пятьдесят водки – коктейль по-русски.
- Доставай сигареты, покурим, - почти приказала она. «С этим рохлей надо действовать решительно» - произнес в ее голове чей-то спокойный ледяной голос. Видимо, это был голос разума. – У тебя есть девушка?
Вскоре Миша разговорился. Не без улыбки вспоминая сцену из «Бриллиантовой руки», где Миронов пытается напоить Никулина, Инна протягивала ему бутылку, отхлебывала сама - больше для вида, слушала, кивала, задавала вопросы, пока наконец не поняла, что клиент созрел.
- Я тебе нравлюсь? – спросила она, когда Миша, прилично отхлебнув, размашистым движением вытер рот и поставил бутылку на землю.
- Нр… нравишься, - покачиваясь, Миша поправил кепку, засунул руки в карманы ветровки, и Инна вдруг подумала, что, в сущности, он совсем еще ребенок. – Даже очень! – он попытался сунуть в рот сигарету, но промахнулся, выронил в траву. – Блин!
- Наплюй… - мягко сказала Инна. – Ты мне тоже нравишься. И знаешь, я тут подумала…
- Миха! Ты там живой?! – со стороны лавочки снова раздался смех.
- Да! Все в порядке! Мы тут разга… разговариваем!
Повинуясь тому же наитию, Инна быстро шагнула вперед, обняла его и поцеловала в губы.
- Послушай, пойдем ко мне, - не давая ему опомниться, прошептала она. – Родители уехали на дачу, я совсем одна. И мне страшно…
- Страшно?
- Я куплю еще коктейля. Мы выпьем, послушаем музыку. Потанцуем… - она уже почти мурлыкала, поглаживая его по спине. - А твои друзья пусть сидят и завидуют.
- Точно, - он резко кивнул. – Пусть завидуют. Пойдем!
Инна спрятала бутылку в рюкзак (в ней оставалось совсем немного), и они пошли к аллее – мимо кустарников, акаций и каштановых деревьев. Мишу изрядно шатало, и Инна взяла его под руку. Ничего особенного - мой парень напился, и я веду его домой, промелькнуло у нее в голове.
Подростки, видимо, заметив их силуэты, крикнули что-то вслед. Инна вздрогнула, закусила губу. Главное теперь - довести его до квартиры. А там хоть трава не расти.
Когда они вышли на освещенный тротуар, Инна опустила голову, скрывая волосами лицо. Впрочем, Миша и не смотрел на нее. Озираясь по сторонам, он имел вид дикаря, который попал в современный город прямиком из леса. Он то и дело начинал что-то рассказывать, читать какой-то дурацкий рэп, поминутно сплевывал и часто извинялся. Инне приходилось напрягать все силы, чтобы траектория их пути не слишком бросалась в глаза. Слава богам, прохожих почти не было.
В переулке она наконец расслабилась, закурила, даже рассмеялась в ответ на какую-то чушь, которую выдал Миша, а когда они пошли вдоль вереницы оголенных тополей, и Инна увидела огонек лампы над своим подъездом, ее окончательно отпустило.
- Я должен позвонить домой, - сказал Миша, когда они уже поднимались по лестнице, мимо разрисованных стен. – Предупредить.
- Вот придем до меня, и позвонишь, - нетерпеливо сказала Инна.
- Нет, я хочу сейчас.
- А меня ты хочешь? – спросила она, уже не скрывая себя. Они были почти у цели.
- Хочу, - Миша неуверенно кивнул.
«А он ниче так… Глаза красивые»
- Тогда пойдем.
На последнем этаже лампочка мерцала, как в фильме ужасов. Инна на ощупь открыла дверь, пропустила Мишу вперед, и замок, закрываясь, лязгнул – оставляя огромный враждебный мир где-то далеко, за гранью, в Нигденикогда.
- Разувайся.
Пока Миша, шепотом ругаясь, снимал ботинки, Инна выпила все, что оставалось в бутылке, бросила ее в мусорное ведро, сняла куртку, надела тапочки и сказала себе, что на этот раз не будет тянуть. Сегодня она сделает это сразу.
Стараясь ни о чем не думать, Инна подвела подростка к закрытой двери в конце короткого коридора.
- У тебя какой телефон?
- Самсунг… - растерянный непонимающий взгляд.
- Дай посмотреть.
Он протянул ей телефон, покачнулся, тяжело оперся на стену. Ощущая, как со дна живота поднимается упругая волна тошноты, Инна повернула в замке ключ. Может быть, она и привыкла, но все-таки не до конца.
- Заходи.
Миша оттолкнулся от стены, заглянул в темный провал комнаты. Обернулся.
- Иди, иди. Тебя не укусят, - Инна усмехнулась.
Он нерешительно переступил порог.
Девушка шагнула следом, обеими руками толкнула подростка в спину и резко захлопнула дверь. Почти тут же за дверью раздались звуки, от которых ее бросило в жар и одновременно в холод. Перед глазами заплясали разноцветные пятна.
Двигаясь как сомнамбула, Инна взяла на кухне бутылку водки, блюдце с нарезанным лимоном, вошла в зал, опустилась на обитый черной кожей диван, нащупала пульт от телевизора, и тут в ее кармане оглушительно взорвался аудиокаскад рингтона.
«Мама» - прочитала Инна на экране, сняла крышку, вытащила сим-карту.
- Завтра на базаре продам…
Закусила водку лимоном, села по-турецки, обняла себя за плечи.
- У меня есть цель. И ради нее я готова на все. У меня есть цель, и ради нее я готова…
«Господи, кем я стала? В кого превратилась?»
- Еще не превратилась, - Инна тихо засмеялась, с удовольствием ощущая, как по венам разгоняется алкоголь, свернулась калачиком, как в детстве, и волна чудовищно ярких воспоминаний унесла ее прочь из реальности, будто кошмар, приснившийся наяву…
продолжение - http://www.proza.ru/2017/11/14/1062