Запас

 
               
Кузьма с весны готовился к ярмарке. Откармливал поросят, коптил ветчину и настаивал горилку. Прокоптить окорок нехитрое дело, но Кузьма лучше всех знал, как откормить скотину. Когда подсыпать отруби, а когда желудей, а рецепт помоев хранил в строгом секрете.  Жена во всём помогала, вернее – это он ей помогал, когда был трезвый и не хворал. А хворал он часто. В основном, от жестокого похмелья. Жена предпочитала выслушивать долгую ругань вместо того, чтобы сразу утолить доброй чаркой его телесные муки и душевную печаль. В остальном она была не вредная баба, совсем даже наоборот, а если бы не лезла иногда с женскими глупостями, цены бы ей не было.
Кузьма уже загрузил подводу до самого облучка и чесал затылок, чтобы не забыть того, что собирался вспомнить. Но жена отвлекала и своей суетой перебивала размеренное течение мысли.
- Запаску не забудь, - вдруг заорала она над самым ухом и нахально водрузила на самую вершину подводы тележное колесо.
Кузьма так осерчал от подобного самоуправства, что зашвырнул колесо за изгородь. Швырнул бы и дальше, аж на грядки с капустой, да сил не хватило. Так же молча сел на облучок и зачмокал губами. Лошадка напряглась, удивлённо оглянулась, мол «в такую тяжесть паровоз надо запрягать», но сразу взяла с места.
Кузьма знал, как срезать дорогу и сэкономить пару десятков вёрст. Пусть дураки едут по шляху и ведут пустые разговоры, выведывая торговые тайны. Он ехал там, где с гетманских времён не бывало обозных колёс.
Треск раздался в том самый момент, когда он углубился в непроходимую пущу. Когда-то здесь проходил польский шлях, а теперь мало кто знал, как проехать  через густую дубраву.
- Накаркала ведьма со своей запаской, - подумал Кузьма и оказался прав. Колесо разлетелось вдребезги и не видно было никакого спасения. Воры давно не баловали в этой глуши, но развелось столько зверья, что они вмиг сожрали да испоганили бы всё добро. О ярмарке уже не стоило думать. Следовало позаботиться о спасении хоть части товара.
Прошло около часа, но ни одна хорошая мысль не посетила склонённую голову Кузьмы. Он ещё не успел с горя выпить, а уже почудились необычные звуки; будто мольба или подвывания лесного чудища. Потом добавился странный скрип, вроде тележных колёс и скоро из чащи показалась груженая телега. Мужичок в странном одеянии испуская вопли вёл лошадь под уздцы. 
- Вот тебе чёртова баба, - радостно пробормотал Кузьма и скрутил в адрес жены здоровенный кукиш. Дикарская песня инородца показалась ангельским гласом.
- Колесо сломал! – весело сказал армянин и зашёлся лающим смехом.
Кузьма не сталкивался с этой торговой нацией, хотя знал, что ухо с ними надо держать востро. Он уже успел приметить на телеге армянина запасное колесо и думал только о том, как бы не прогадать, но не сдержался.
- Продай колесо, - неожиданно для себя прорычал Кузьма, - вдвойне плачу. 
 - Я не продаю колёса, - строго сказал армянин и даже взмахнул вожжами, как бы собираясь ехать дальше.
- Тогда одолжи, - возопил Кузьма, впадая в крайнее расстройство и добавил невпопад, - плачу вдвое!
- Одолжить можно, - вдруг сказал армянин, - отчего не одолжить хорошему человеку. Я тебе, а ты – мне.
- Бери, что хочешь, - замахал руками Кузьма, - но вдруг опомнился и опасливо переспросил, - а тебе чего надо?
- Езжай до ярмарки, - принялся объяснять армянин, - а отдашь, когда купишь. Хоть целую неделю, до конца ярмарки. А мне на пол часа, даже меньше…
- Чего на пол часа?
- Чего, чего? – рассердился инородец, - сам знаешь чего. Колесо может попортиться, а тебе никакого убытка. Просто так, по дружески…
- Что по-дружески? – озаботился Кузьма, заметив кривую усмешку.
- Жопу, вот что, - пояснил армяшка и принялся поправлять сбрую, будто уже трогал дальше и не думал о сделке.
-  Ты про содомский грех? – ужаснулся Кузьма, - педераст что ли?
- Это ты педераст, - обиделся армянин, разматывая кушак - а я твой спаситель. Большой спаситель!
- Действительно большой, - подумал Кузьма, увидев свидетельство греховных намерений…
Пролетел год, и случай в дубраве давно вышибло из памяти, но отправляясь опять на ярмарку Кузьма погрузил в подводу два колеса. Жена уже не мельтешила и старалась не нарываться, но всё же спросила, зачем, дескать, второе?
- Запас в жопу не ****, - ответствовал Кузьма, не ведая, что сотворил новую пословицу.