Я расскажу тебе случай, когда перед командованием стоял вопрос : дать
мне звание Героя, или расстрелять, как труса.
Шёл июль сорок первого года.
Наш артиллерийский полк пятился назад, прикрывая отступление 247 дивизии. Я был лейтенант, командир батареи 45-миллиметровых орудий.
Чтоб ты представлял. Сорокопятка, как звали пушку на фронте - это орудие калибра немногим больше снайперской винтовки. И даже тем бензиновым танкам, на которых немцы вторглись в Россию, они почти не приносили вреда.Ты ему бьёшь в лобину душу мать - а снаряд лишь черкнет - и свечкой рекошетит в небо. В общем, не зря эти пушки назывались ещё и "Прощай, Родина" . Да к тому же у меня из четырех орудий осталось только два. И личного состава - на один расчет.
И вот ставит мне командир дивизиона задачу - перекрыть огнём брод на реке Остёр. Танкоопасное направление. Если немцы пойдут - в два счёта дивизия окажется в окружении. Ты, лейтенант, говорит, свои орудия замаскируй на нашем берегу и бей в упор. Главное - не дай им переправиться.
Ну, я взял под козырек. Запрягли своих мухортых лошадок в орудийные передки и двинулись к месту засады.
Как говорится - танки к фронту едут задом.
Ну,приехали. Место удобное.У брода открытое, а дальше - мелколесье. Если поставить пушки справа и слева от дороги, что идёт от брода - можно штук несколько танков сжечь.Хотя не факт, что они тут вообще сунуться. Брод - он хоть и брод, а на середине глубина около метра. Да еще и наши артиллеристы поработали - они по квадратам расстреляли брод, превратив его в подводное поле из глубоких воронок. Чтобы пройти - надо сначала разведать, так сказать, фарватер.
Признаться, я сначала успокоился.Не полезут танки тут. Непрохонже.
И прочти успокоился. Пушки мы замаскировали, Курим, поплёвывая.Лошадки хвостами предвечерний гнус разгоняют.
Но тут у брода появились немцы. Что характерно - начали размечать брод. Явно не для пехоты.Пехота по воронкам вплавь способна.
Пока я размышлял - на тот берегу появились танки. Стоим, заломив пилотки, считаем...
Скоро бензиновая гарь дошла и до нас. Двенадцать машин скопилось на переправе.Неравный бой предстоит. Ну - сколько мы успеем сжечь.Ну - головную машину. Ну - замыкающую. А они на наш огонь ответят десятком стволом. с землей смешают.
И тут меня осенило!
Мы разметали камуфляж, дружно взялись, и за пятнадцать минут поменяли дислокацию. Теперь наши пушки стояли в мелколесье по обе стороны дороги на самом берегу, и смотрели стволами на восток.
Ну, как и приехали - к фронту задом.
И что началось потом...!
Танки пошли мимо нас.Все двенадцать выбрались на берег, и , истекая речной водой из всех пазух, поползли вверх по дороге.
Мы расстреливали их сзади. Начав с последней. Как в тире, как на учениях.С тыла сорокопятка легко брала их бензиновые кормы. Они шли, ничего не понимая и не осознавая. Передние на знали, что задние уже горят, а задние не понимали, почему они горят раньше передних.
Словом, прорыв мы ликвидировали за семь минут. У меня даже пульс не участился.А на противоположенном берегу немцы не рискнули сунуться , увидев, что случилось с их панцирмашинами. Да, к тому же, им в тыл ударила какая-то наша потрепанная часть, выходившая из окружения.
Ну, где-то так.
А через полчаса, ближе к сумеркам, подъехал командир дивизиона и батальонный комиссар. Командир пообещал представить меня к званию Героя, каковое тогда полагалось за 5 сбитых машин, а комиссар, с моих слов,начал составлять боевое донесение. Это им полагалось делать каждый день.
И что тут началось.
Оказалось, что я не выполнил приказа. Приказ был - не пустить танки на нашу строну.А я пустил. Более того - пропуская врага мимо своих позиций на незанятую территорию, я добровольно сдал врагу часть нашей земли.Тем самым тоже добровольно оказался на территории, занятой противником.
Что равносильно сдаче в плен.
Вот такие пироги.
Сняли с меня ремень, забрали табельный ствол,и под конвоем отправили в штаб дивизии. Время суматошное - все решалось в два счета. На следующий день трибунал приговорил меня к расстрелу.
Вот тебе и Герой Советского Союза.
На счастье - такие приговоры утверждал командир дивизии. А им тогда был генерал-майор Мухин. Если память не изменяет - Григорий Денисович.Это его дивизию я спас от окружения.
И Мухин возмутился. Если мы таких командиров будем расстреливать - с кем воевать?!
Ну - меня, такого всего без ремня и пилотки, к нему привели. Стою, уже ко всему равнодушный. А он мне в очень крепких выражениях рассказывает, что есть Устав, в котором четко расписаны все действия офицера в условиях боя.Что есть законы войны , за нарушение которых один приговор : расстрел. И главный такой закон - ни шагу назад, ни пяди своей земли врагу.
- А теперь представь, лейтенант, что ты пропустил танки вглубь России, а у тебя орудийные замки заклинило? Или снаряды бракованные не взорвались? Или снайперы с той стороны положили расчёты?
Да эти двенадцать танков так бы проутюжили наши тылы,как никакая фронтовая операция не способна. Уяснил свою ошибку, герой? А теперь иди - и не греши.
В соседней палатке вернули мне ремень и пистолет и приказали идти на свою батарею. А там солдаты уже и за помин души выпили.
Ну - сел я на мухортую лошадку - и ну гонять её между деревьев да по мелколесью. По щекам слезы - то ли от ветра, то ли от пережитого.
Я до самой Победы потом грамотно воевал. По Уставу.Четыре ордена имею и четыре медали. Не могу утверждать, но кажется, что от смерти меня уберегли законы войны. А что Героя не дали, ну так за то жив.Тоже не последняя награда.