Лекция профессора подходила к концу. Чувствовалось, что он владеет аудиторией, и что она в полной его власти. Речь его лилась напористо, победно, логика и аргументы были безупречны и сразили бы возможных оппонентов, если бы они были, наповал.
За его спиною была доска, на которой он, по мере изложения своей Главной Идеи, схематически изображал и течение своей могучей мысли, и само её зарождение, и развитие, её протекание, перетекание и преображение...
- Как видите, логика здесь проста, - указал он на чётко выписанную им схему. – Не поймёт её разве только какой-нибудь американец, прости господи… Ну, мы-то с вами не американцы!
Аудитория радостно засмеялась; многие зааплодировали.
- Вопросы есть, господа? – профессор победоносно смотрел в аудиторию. Из задних рядов несмело возникла рука…
- Извините, я не успел дорисовать схему… Вон те маленькие кружочки внизу… Это что?
- Где?.. Ах, внизу!.. – профессор уставился на кружочки, что-то вспоминая. - Это монады!
- А-а… - неуверенно протянул спрашивавший. - А что это вообще?.. Ну, монады эти…
- Как - что?.. – обиделся профессор. – Это монады духа! Духа… м-мм… евразийства, обычного и типично для Руси. Смешно, извините, спрашивать об этом на лекции по политологии!
Спрашивающий устыдился и сел. Зато аудитория в едином порыве встала, снова вспыхнули радостные аплодисменты, чем лекция блестяще и завершилась.