В годы Руководства Никиты Сергеевича Хрущева были одни особенности нашей жизни, в годы Руководства Леонида Ильича Брежнева - другие. Хрущев требовал, невзирая на обстоятельства, Брежнев целовался.
Поцелуи достигали большего, чем требования. При Хрущеве садили в тюрьму не намного меньше, чем при Сталине. Брежнев тоже был за наказания, но как-то по-тихому. расстрелы убрали из ментовского обихода.
Спасли множество жизней, но распространили недовольство существующим строем.
Я всегда и всем был доволен.
Борис был доволен тоже. Думаю, что он был доволен ещё больше, чем я. Дело в том, что его тёща оказалась каким-то министром в Правительстве. Борис ухитрился не только построить автоприцеп к автомобилю жены, но и отправился всей семьёй на берег то ли Азовского моря, то ли Аральского.
При этом, в автомобиле ему самому не хватило места, и он гнал на юг СССР на мотоцикле одного из сыновей Ларисы. Не знаю, было ли это большим удовольствием, если учесть, что дожди всегда льются полосами по всей стране. Вымокнув в одном месте, можно в другом месте перегреться под лучами солнца. Странно, что в прицепе, сделанном в виде кибитки с двумя спальными местами, ехать было нельзя.
Борис рассказывал о путешествии на юг очень приподнято, но подробности я так и не дождался услышать. То ли сам Борис не верил в счастье иметь такое путешествие, то ли подробности изобиловали житейскими неприятностями. В основном, всё упиралось в неприятное обращение сынков Ларисы - "Борька". Мне это было непонятно в одном случае. Борис было сказать гораздо легче, чем - Борька.
Борис приходил ко мне в гости полюбоваться на мою жену. Я не осуждал его за это.
Маленькая, толстенькая красавица с огромными грудями того стоила. Отдыхая глазами на моей корове, Борис оттаивал. Потом шёл домой терпеть властную старуху. Да, Лариса не походила на благодарную женщину, получившую в подарок маленького, но очень молодого мужа. Она уже считала себя благодетелем, потому что в совершенстве научилась ставить уколы Борису, и больничная палата для Бориса отпала за ненадобностью.
В то время, как Борис уже не мог со мной встречаться в больничной палате, благодаря жене, я полностью переключился на посещения санаториев, курортов и самолечение.
Моё самолечение происходить стало под впечатлением Кашпировского, Чумака и прочих экстрасенсов. Сказав себе однажды: - У меня ничего не болит! - я вдруг проснулся утром совсем другим человеком.
У меня даже возникла мысль, что медицина нас дурит исключительно для того, чтобы мы не только усиленно покупали лекарства, но и усиленно умирали!
Конечно, слова мои звучат кощунством, но факт остаётся фактом, если проследить истории болезней хотя бы великих. Многие великие не доживают вообще много лет!
При этом, их лечат усиленно в лучших клиниках не только СССР, но даже вывозят в лучшие курорты, пичкают грязями, мазями, окунают в лечебные источники!
Всё напрасно.
Как я уже говорил, мы с Борисом остались без друзей, наедине с нашими жёнами. К этому времени я уже не сомневался, что и Лариса, жена Бориса, и моя жена уравнялись в том влиянии, которое они оказывали на наше хилое здоровье. Разница была только в одном: Борис мог вкусно покушать всё, что он пожелает, а я мог покушать только жареные макароны с подсолнечным маслом и чай со смородиновым листом. Денег в нашем буфете за неделю до зарплаты уже не было. Я научился торговать на базаре тем, что попадало под руку.
Удивительно, что за время семейной жизни я не догадался врать, как жена и прятать на чёрный день часть зарплаты, хотя таких возможностей была масса. Я не всегда получал контролируемую сумму в кассе Отдела. Иногда я получал суммы и в кассе, подчинявшейся Директору Завода. Командировочные тоже были приличными, и дополнительные суммы я получал ещё и в тех цехах, в которые меня усиленно посылал Начальник нашего Бюро. Я был многоруким мастером.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/11/15/569