###
Шла ранняя весна. Из степи от сгнивших трав уже тянуло свежим оживлением жизни. На зоне это предшествующее потеплению настоящему время всегда приносит тоску. Миха-черторез, обычно после работы сидевший на кровати на втором ярусе, как турок, скрестив ноги, смотрел в одну точку на стене. Одолевали мрачные мысли. Они подкрадывались в такие вот несладкие мгновения раздумий о своей жизни.
- Ты что, Миха, хочешь взглядом стену просверлить? - спросил его Костик, чернявый, с вставленными под золото рандолевыми зубами - технология типичная зоны протезирования.
Миха молчал, как истукан.
Зэки в проходняке, почифирившие, затеяли какую-то светскую беседу.
- Так ты говоришь, написал «Тараса Бульбу», Некрасов?
- Не, Гоголь.
- Не, Некрасов. Эй, Миха, кто написал «Тараса Бульбу».
- Гоголь.
- Так он же одни страшилки писал. Там «Вий».
- Гоголь,- терпеливо сказал Миха.
Ему в последнее время явно нездоровилось.
- Миха, ты бы мне вырезал что-нибудь весёленькое к свиданке,- попросил кто-то из зэков.
- Так он только чертей режет.
И впрямь Миха искусно резал поделки из дерева. Но в последнее время резал чертенят. Были они потешные и злые, будто бы смеялись над его жизнью.
Никому Миха не говорил, что пришёл ему развод от жены.
На следующий день после работы Миха предварительно записавшийся в санчасть, так как сильно болела у него голова – даже чифир не помогал - пошёл в положенное время из своего сектора через центральный плац на аллею, которая вела к санчасти. Тут у него была какая-то своя думка. Нравилась ему женщина-медработник. И едва Миха вступил на аллею, как увидел её идущую от КПП тоже к санчасти.
Они шли в нескольких десятках метров друг от друга и Миха, со своей ковыляющей походкой, с глазами, будто запорошенными слезой, чуть с согнутой вперёд походкой, уже с длинным волосом, так как готовился уже к освобождению, шёл за женщиной, точно привязанный какими-то своими мечтами. Оборвали его думы голоса. Зэки из сектора, где были этапники, стояли у ограды и отпускали сальные шутки в сторону этой женщины. Возмущение овладело Михой и он стал орать оскорбительное, стараясь отвлечь зэков от приятного человека. Вначале те затихли, одурев от этой наглости, а затем двое из них, самые шустрые, точно обезьяны перелезли через решётчатый забор локального заграждения и так как Миха-черторез терпеливо ждал их, то накинулись на него, осыпая градом ударов, пока он не упал на землю.
…В санчасти Миха очухался. Состояние после избиения было тяжким. Болел сильно бок. Подошла знакомая ему женщина к его кровати. Потрогала его лицо со щетиной и синяком бурым под глазом.
- Болит?
- Да, немного,- признался Миха и, глядя на неё во все глаза, отчего-то своего неожиданно улыбнулся, показывая свои жёлтые от чифира неровные зубы.
Она не видела эту робкую улыбку, а то бы, может улыбнулась бы в ответ.