Ельцина я пережил почти благополучно. На новой работе, несмотря на метлу и веник в руках, я заимел большое уважение. Во-первых, я повторил подвиг Иисуса Христа, то-есть, имея значительные познания в науках, я практически мыл ноги сотрудников!
Как ещё можно было назвать мой труд очистки асфальта и плитки, по которым вышагивали мастера денежных оборотов? Чистота требовалась сотрудникам Учреждения не только рубашек и галстуков, но и туфель.
Только от меня зависело, выйду я после снегопада в субботу и в воскресенье махать лопатой или буду полёживать дома на диване, соблюдая неукоснительно рабочую неделю?
Учитывая мой возраст, я плевал на отдых и плевал на своё здоровье. Новое время подстёгивало мою бдительность, потому что появлялись и исчезали желающие съесть меня на этом, как ни странно, хлебном месте.
По телевидению я видел частую растерянность народа и наглую самоуверенность Ельцина. Мужик полностью осознал себя царём, окружал себя молодёжью, которая творила бизнес неукоснительно под свой зад. Я жил припеваючи, забыв свои четыре года безработицы и манную кашу. Теперь я жрал от пуза, чтобы лопата не казалась тяжёлой.
Вся охрана - бугаи, выходила смотреть, как я изображал трактор, носясь взад-вперёд с широким совком-лопатой. За час работы все снежинки превращались в гору вдали от входа в "театр денежных превращений"!
Путин явился во-время. Откуда он спустился с небес, я долго не знал. Мало того, что был невзрачным, плюс - молодым, так рядом с Ельциным смотрелся его сыном, которому ещё расти и расти.
Ельцин представил Путина в том же напыщенном варианте, что молодым у нас везде дорога, и разницы нет, тридцать лет политику или семьдесят. Все съели новое назначение довольно миролюбиво. Однако железные руки в Правительстве незаметно появились и стали крепнуть до уровня гранита.
Моё положение в Учреждении резко зашаталось. Неизвестно кто помог мне заработать грыжу. При этом, мне подарили совсем молодого парня в начальники, который, как я подозревал, не имел даже должного образования. Я мог бы возмутиться и гордо хлопнуть дверью, но мне уже было шестьдесят лет, а пенсия была назначена такая хиленькая, что на неё надеяться было бы безумием. Я продолжал работать, что и привело к потере здоровья.
Скоро я уже не носился с лопатой огромного размера, а передвигался, рискуя жизнью.
Момент настал, когда пришёл мой отпуск, как спасение. Я помчался в больницу и настоял делать операцию немедленно. Слава богу, операцию оплатило Учреждение, иначе вся моя зарплата улетела бы за шесть дней проживания в палате.
Не могу сказать, что операция была на все сто. Нет, конечно! После операции я не только не мог ходить, но и о работе можно было уже не заикаться.
Странно, что на работе всё Начальство упрашивало не брать расчёт. Я был непоколебим.
Лучше было жить в нищете, чем с почестями быть погребённым в каком-нибудь углу какого-нибудь кладбища.
Итак, я стал свободен, как поёт кто-то сегодня в песне. Пенсия моя чуть подросла, потому что я ухитрился проработать до шестидесяти двух лет.
И тут на меня нашло! Я стал каждый день писать стихи и прозу.
Надо заметить, что я писал стихи и прозу всегда. Не знаю даже, почему Советской Власти надо было иметь писателей. Меня ещё в двадцать один год заставили написать стихотворение. Просто заставили! Написал, конечно. Неожиданно обнаружил, что даже глаза не устали. Стихи прочитали на вечере в институте. С одного раза я стал знаменитостью.
Ну, если не трудно писать, то что об этом думать? Стал писать, мечтая прославиться по-настоящему.
Вот, только писать стал, как я потом понял, не то, что требовалось Власти. Я уже потом понял, что стихи я писал не сам, а в каком-то трансе. Прочесть такое на людях было равно самоубийству. Поэтому для общества писал, что требовалось. Это получалось с полным отсутствием шарма и фантазии. Это было просто плохо.
И я при Хрущеве и Брежневе раздвоился на две личности.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/11/17/977