- Так вы знакомы?! - удивился Григорий. - Наш пострел везде поспел. Мало того, что двух невест у меня увёл, так и на сестру посягает.
- Ты чего сочиняешь?! Перестань говорить глупости! - повернулась к нему смеющаяся Арсиноя.
- А ты сама у него спроси...
Говоривший был в хорошем настроении. Я прислушался: голос был трезвый и здоровый, каких-либо злобных интонаций и надрывов не ощущалось.
- Как твоё здоровье, Григорий? - вспомнил я.
- Спасибо, не жалуюсь... Вы тогда мне жизнь спасли. Врачи сказали: ещё бы немного и мне кирдык.
Вот и хорошо! Ответ его меня порадовал. Всё это время я немного сомневался в правомерности своего поступка и переживал, что поступил не совсем порядочно - сдал человека против его воли.
Мы подъехали к знакомому дому. Окон не было видно - вместо штакетника, за время моего отсутствия, хозяева обнесли двор плотным двухметровым забором.
" Наверное, не захотели выбиваться из деревенской стилистики и выставляться богатеями ", - подумалось мне, - " А решили придерживаться разумного правила быть ближе к народу, чтобы иметь успех на каких-нибудь местных выборах." Роскошный дом на Оби был далеко и никому глаза не мозолил.
Несмотря на высоту забора и отсутствие щелей в нём, было заметно, что окна в доме не светятся. Только с двух сторон раздавалось громыхание цепей и лай собак, в одном из которых я сразу узнал характерный подвыв Ральфа. Так он выражал желание поскорее увидеть хозяев, по которым соскучился. Наши голоса он уже определил и устроил бешеную пляску ликования, не зная к кому больше проявить симпатию, когда мы вошли во двор.
- Отпустить его с цепи ради приезда дорогих гостей! - сказал Григорий как самодостаточный хозяин. - Пусть побудет с нами в доме!
Все с ним согласились - Ральф умел вести себя культурно внутри человеческого жилища.
Я помог вытащить из машины саквояжи и кое-какие вещи Арсинои, среди которых не без удовольствия отметил доску для сноуборда.
- Это твоё? - спросил я на всякий случай.
- Да. Хочу покататься на ваших горках и в оврагах.
- Тогда тебе надо к нам! - по-мальчишески воскликнул я. - У нас там такой рельеф - не надо ездить в Горную Шорию!
- Да я знаю, - почему-то смущённо улыбаясь, ответила Арсиноя. - Я так и предполагала... А ты тоже катаешься на сноуборде?
- Катался бы, да у меня его и нет. Не дорос, видно, ещё до такого уровня. А смотреть люблю. Особенно когда делают сальто.
- Сальто?!. Сальто - это высший пилотаж! Это мало кто умеет.
- Да я и не жду от тебя сальто. Просто вспомнил то, что по по телевизору видел.
Когда мы вошли в дом и стали раздеваться, я в простоте душевной, снял прямо перед ней перчатку с правой руки и не сразу сообразил причину её то ли восторженной, то ли возмущённой реакции, когда она ахнула от увиденного:
- Ты уже успел жениться на одной из Гришиных невест?!
Я тоже опустил глаза и в первый раз за всё время, наконец, получил возможность рассмотреть кольцо, надетое Марией мне на палец - при недавнем прощании в назревающей метели.
Медное и широкое, кольцо показалось на первый взгляд испещрённым царапинами и выбоинами от непростой трудовой жизни прежнего владельца - неизвестного мне предка Марии, предположительно простого крестьянина. Однако, внимательно приглядевшись, я понял что кольцо очень старинное, возможно дохристианских языческих времён. Об этом свидетельствовали символическое изображение созвездия Плеяды и рельеф распластанного в прыжке рогатого оленя.
- Да это так... Глупость! - нервно смеясь, ответил я. - Девочка одна пошутила...
В суетливом смущении я попытался снять его, чувствуя, что Машино кольцо выглядит вызывающе в глазах Арсинои, которая поджала губы и отвернулась, чтобы не смотреть на суетную процедуру освобождения пальца .
Однако, кольцо не желало сниматься, как я не старался. Интересно, какой недюжинной силой нужно обладать хрупкой на вид фарфоровой девушке, чтобы так быстро и ловко натянуть его на мой палец с утолщением в районе второго сустава. Правда, я ощутил боль в момент надевания, мысленно представив, что она содрала мне в этом месте кожу, но при внимательном рассмотрении своего перста никаких следов повреждений не обнаружил.
Кольцо сидело плотно - будто вросло, так что не поддавалось даже малейшему проворачиванию вокруг оси. В то же время неприятного ощущения, какое бывает при пережиме конечности, я совсем не ощущал.
- Потом снимешь... с мылом, - великодушно разрешила младшая царевна династии Птолемеев. Без верхней одежды она вновь вернулась к прежнему облику, поразившему меня в то прекрасное солнечное утро, в начале лета на берегу зеркального озера. Глаза её, в весёлом прищуре густых чёрных ресниц, смеялись.
Она прошла в комнаты, а я продолжал мучиться, возмущённый непонятным сопротивлением кольца.
- Всё-таки женился на одной из моих невест? - это уже был голос Григория, загнавшего машину в гараж и зашедшего в дом. - А не можешь сообщить на какой именно - первой или второй?
- Третьей! - с досадой ответил я. - Которая не успела прежде того сойтись с тобой!
- Это интересно... Да брось ты это занятие. Кольцо - дешёвка! Распилишь потом и выбросишь. Пойдём лучше выпьем за встречу!
- Ты опять принимаешься за старое?
- Со старым покончено. Выпиваю умеренно, потому что пришло ощущение душевного спокойствие, внутренней гармонии и духовного обновления.
- Ну?!.
- Это правда. Я много передумал, пока лежал в больнице и готовился умереть.
- Я рад, что ты не умер и на тебя снизошло просветление, - для вида выразил я ему понимание, абсолютно не веря в такую метаморфозу, и прошёл следом за похваляющимся хозяином в знакомую комнату.
- Как насчёт гаванского рома? - спросил он, направившись сразу к бару. - Потребляешь его?
- Это мой любимый напиток.
- А как насчёт тропических фруктов? - торжественно спросила сестра, вошедшая в комнату с большим блюдом неведомых мне ярких плодов. Она обезоруживающе улыбалась: к ней вернулось прежнее состояние солнечной лучезарности. Досада, вызванная упёртостью неснимаемого злосчастного кольца, моментально прошла - словно от вида северного сияния.
- Без них я дня не могу прожить.
- Вот и хорошо... Только сначала вымой руки. С мылом!
Я понял её и прошёл в ванную комнату. Первым делом выдавил на злополучный палец жидкое мыло и, стиснув зубы от напряжения, потянул вращательными движениями неуступчивое кольцо. Из под кольца выступила кровь - лопнула кожа!
А кольцо - ни в какую!
Я смыл мыло вместе с кровью. Григорий прав. Лучше перепилить мягкую медь! Но не сейчас, попозже.
Вспомнив период работы здесь, я открыл шкафчик, пристроенный к зеркалу. Знакомый моточек лейкопластыря оказался на месте. Аккуратно обмотав раненый палец вместе с кольцом, и, облегчённо вздохнув от сознания временно разрешённой проблемы, я вернулся к ожидавшим меня хозяевам.
- Решил замаскировать? - понимающе улыбнулась Арсиноя.
- Не снимается... Как ни старался.
- Значит - судьба! - грустно вздохнула Арсиноя то ли всерьёз, то ли понарошку.
- Колись, кто такая? - спросил Григорий, разливая всем, включая и сестру. - Знаю я её?
- Ты не успел её узнать, - уклончиво ответил я. Не мог же я сказать, что она была в числе трёх, предложенных ему на выбор.
- Она, наверное, приезжала к тебе встречать Новый год? - не отставал провидящий Григорий.
- Приезжала, - неохотно ответил я. И добавил, чувствуя, что это меня в некотором смысле реабилитирует в глазах Арсинои. - Вместе с дедом.
- Так она маленькая?! - обрадовалась последняя.
- Конечно, маленькая! - поддержал я спасительную версию. - Озорная очень... От малолетства. Закружила моих дедов.
- Хочешь сказать, хороводы вокруг ёлки водили? - иронически спросил испорченный до мозга костей Григорий.
- Вроде того. Закружила она их по кругу.
- Значит, не такая уж она была и маленькая! - догадалась наивная сестра, уловив знакомый цинизм в интонации брата и смущённая туманной загадочностью моих ответов. - Сколько ей лет?
- Достаточно, чтобы двигаться в непорочном танце с престарелыми кавалерами, - заочно и вынужденно обидел я своих стариков, в надежде избегнуть репрессий.
- А что танцевали? - потухшим голосом спросила вновь загрустившая девушка, машинально елозя ножом по чешуйчатому ананасу.
- Вальс. Для фокстрота и сумбы старики уже не годятся.
- Румбы и самбы, - рефлекторно поправила девушка. И вдруг оживившись, взглянула на брата. Тот тоже встрепенулся и отозвался на её взгляд:
- Между прочим, братуха, и мы в незабываемые молодые годы выступали с упомянутыми тобою сумбами.
- Кто - вы? - немного потерянно спросил я. И чтобы взбодриться и сбросить с себя скованность без вины виноватого, предложил. - Может мы выпьем, наконец?
- Давно пора! - поддержал Гриня. - А то он уже перегрелся в моей руке.
- Ничего страшного, - проявил я некоторые теоретические познания. - Ром не водка. Его лучше пить тёплым.
- Да ты знаток! Погнали - за Новый год!.. Люся!
Люся только пригубила, чокнувшись с нами для проформы. И вернула нас к интересующей её теме:
- Мы - это я и Гриша. И даже на соревнования ездили.
- На которых заняли второе место? - с сочувственным восторгом проявил я своё многознание жизни.
- Обижаешь, братуха! Мы заняли первое! - воскликнул радостно Григорий. - Мало-мальски достойных конкурентов у нас не оказалось, хоть я и был тогда мал ростом - на полголовы ниже сестры.
- Так она старше тебя? - удивился я.
- Ровно на год. А по тем временам это была существенная разница.
- А когда это было?
- Я учился в шестом, а она в седьмом. Я был мал, можно сказать, ещё совсем дитя, а девчонки из их класса уже как кобылы...
Людмила замахнулась на него вафельным полотенцем, которым вытирала руки, вставая:
- Я пойду кофе сделаю и бутерброды.
Вернувшись, она неожиданно спросила ломким голосом:
- Твоя девочка, случайно, не училась в нашем хореографическом?
- Моя девочка пока ещё не моя, а своя собственная. И, вообще, она из Комсомольска-на- Амуре...
Последнее я сказал зря. Григорий, хмыкнув, поперхнулся бутербродом и разлил горячий кофе на скатерть.
Сестра застучала ему кулачком по спине.
- Давай лучше я! - потянулся я к Григорию. Мне очень захотелось треснуть его по загривку. Для предупредительной острастки.
- Не надо! - твёрдым и ясным голосом сказал он вдруг. - Всё нормально. Всё прошло. Я пойду покурю...
Мы остались вдвоём.
- Наверное, вы были самой красивой парой! - сказал я торопливо, чтобы не молчать и одновременно умилостивить посуровевшую молодую царевну.
- Мы были самой смешной парой, - ответила Арсиноя без должного энтузиазма. - Я была на каблуках и он был мне под самый подбородок.
- Однако это не помешало вам занять первое место.
- Не помешало... Возможно, мы поразили жюри и всех зрителей своим несоответствием, - отвечала она заторможено и вдруг резко спросила. - А что было дальше?
- Дальше? - я был озадачен непонятным вопросом.
- Ну да? Вы, ведь, не только танцевали. Неужели ваша новогодняя программа ограничилась только этим.
Я пожал плечами.
- Потом я пошёл во двор убирать территорию от выпавшего снега, а гости продолжали застолье... Потом все улеглись спать, а я пошёл ночевать в баню...
Арсиноя заметно оживилась.
- Но не получалось заснуть ... - продолжил я, и добавил, поймав её ожидающий взгляд и желая поднять ей настроение. - В голову полезли всякие мысли и воспоминания.
- Наверное, ты думал обо мне? - уже весело спросила она, недвусмысленно настаивая на этой версии.
Я не стал ей противоречить:
- Именно о тебе...
Арсиноя засветилась, а мне стало грустно. Как легко я предал Веронику!
- Я что-то сильно устал. Нельзя ли мне где-нибудь прикорнуть, прежде чем отправиться восвояси?
- Восвояси мы тебя не отпустим. Утихнет метель, довезём до дому на машине и заодно покатаемся на ваших замечательных горках!
Усталость моя была скорее психической, нежели физической. Слишком много впечатлений обрушилось на меня в эти новогодние праздники. Хотелось проанализировать свои ощущения в одиночестве и собраться с мыслями, а ещё от сознания близости телефонного аппарата ( в родительской половине ) возникло мучительное желание позвонить Веронике. Может, она вернулась? Разговор с ней должен был прояснить всё и навести порядок в моей душе. Но как это было сделать? Как пробиться к телефону без свидетелей?
Милую Арсиною я не мог попросить об этой услуге по известным соображениям, а Григорий пока что был мне непонятен.