В двух мирах жить не просто тяжело. Иногда происходила путаница. Я забывал, как надо писать для Власти. Меня сначала стали приглашать работать в редакции журналистом. О, журналиста из меня быстро бы превратили в робот! Система была отлажена ещё во времена И.В.Сталина. Хрущев только чуть ослабил вожжи. А при Брежневе зарплата у журналистов не дотягивала до моей в Отделе Завода значительно.
В "моём столе" рукописи распухли до невероятной толщины. Чуть не два десятилетия я притворялся добропорядочным беспартийным членом Советского Общества, скрывая своё истинное лицо. Стихи мои в духе Советской литературы нравились Начальству. Иногда я думал тоже тайно, что Начальство было обучено однобоко, литературных трудов Льва Толстого и Достоевского никогда не читало.
Поэтому мои ширпотребные стихи Начальству нравились. Простолюдины, конечно, иногда сомневались, даже делали мне намёки, что в жизни так не бывает.
Но простолюдины ничего не решали в той жизни, которой мы все и всегда жили.
В одну конкретную жизнь я, наконец, залез полностью при Владимире Владимировиче.
Притворяться больше было не нужно.
Нет, я не стал охаивать новую жизнь. Я стал хвалить ту, в которой я жил в двух мирах.
Возникла такая ситуация, что придраться к моему творчеству стало как-то невозможно, потому что вся масса трудового народа в новой жизни лучших мест не получила. А в старой жизни "новаторы" копали и копали, выискивая недостатки.
Получалось, что я спорил только о "старой жизни", не сильно задевая "новую жизнь"
Однако нашлись умники, которые заметили, что "старую жизнь" я помогаю человечеству не забыть никогда.
Я остался совсем один без какого-либо Общества. Так называемый бойкот был полным!
Меня беспокоила телефонными звонками только жена моего друга детства. Его звали Слава. На имя Слава у меня отзывались три товарища в былое "старое время".
Я, конечно, подозревал, что они все были "засланными казачками". Но мы, тем не менее, дружили. Я же им не читал то, что писал в "стол". Как говорится, доверяй, но - проверяй.
Если не копать сильно, то друзья были очень добрыми и безвредными. Однако именно муж жены, которая мне всё время названивала по телефону, как раз и был самым ярым доносчиком.
Фактически он бесполезно ползал ко мне в гости, бесполезно ждал, когда я раскроюсь на полную катушку. Но пользы нашему КГБ он принёс, всё-равно, немало.
Во-первых, всю околесицу, которую он приносил в особый кабинет, секретарь записывал, сохраняя свою должность. Лейтенант вырос в своём значении до подполковника в отставке, а сержант стал старшим сержантом, в каком чине и отбыл на пенсию по выслуге лет.
Но жена этого Славы превзошла своего не очень умного мужа по всем показателям.
Она стала искать мне невесту!
Я еле отбился! Естественно, невеста была из того же круга подпольных доносчиков.
Она и могла откопать мою вторую сущность в виде этих накопившихся рукописей.
Этого я, конечно, не мог тогда допустить. В результате я избавился от звонков жены Славы на несколько лет. Слава тогда приходил в гости посидеть и помолчать.
Я, чтобы не терять время зря, рисовал его то пером тушью, то просто карандашом, по настроению.
Даже написал портрет маслом. Портрет висит у меня над головой в спальной комнате.
Лицо получилось интеллигентным в очках. Правда, пиджак получился мятым, рубашка неопрятно высунувшейся из ворота пиджака. Слава одевался исключительно так же, как я.
В этом направлении мы были - сапог пара.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/11/18/1292