Похмелье
Вставая с тяжкого похмелья,
Я проклинаю день и час,
Когда мартышка, в день творенья,
Нашла бродящий ананас.
Автор неизвестен
– Подъем, «ослик»! – услышал Иван, отчаянно выдирая свое сознание из липкой черноты забвения. Голова моталась из стороны в сторону от увесистых оплеух, а в глаза через пленку слез пробивался хрустальный, изломанный свет утреннего солнца. С трудом окончательно разлепив веки, он совсем не сразу почувствовал боль в затекшем теле. Она накатила медленно, но неумолимо и мощно, как приливная океанская волна, миллионом жгучих мельчайших иголочек, впивающихся, казалось, в каждую клетку плоти. В купе с тупой похмельной болью в голове и каким-то странным металлическим привкусом во рту, данное состояние организма обещало не самый лучший день в его почти пятидесятилетней жизни. Но поначалу Иван испытал лишь тревожное недоумение от поступивших сигналов датчиков нервной системы. Осязание информировало мозг о том, что лежит он, скорее всего, на Матушке Сырой Земле. Еще достаточно холодной и влажной: на дворе хоть и стоял май месяц, но, вопреки народной прибаутке, тепла не гарантировал. Неторопливо удаляющее ворчание двигателя внутреннего сгорания, регистрируемое слухом, свидетельствовало о том, что, вероятно, сгрузили родимое тело с невеликого грузовичка типа «Газель» или его иностранного аналога. И сгрузили, пожалуй, в лесу, что понять можно было, основываясь на шуме веток и характерной какофонии пернатой братии. Обоняние и вкус, вследствие похмельного синдрома, обилием первичной информации не радовали. И не удивляли по той же прозаической причине. А вот зрение вводило в мысленный ступор и оторопь – и было чем. Над Иваном склонился двухметрового роста широкоплечий рыжеватый детина в странном камуфляжном комбинезоне. То есть, военный комбинезон соответствующего сезону окраса удивить Ивана, как и любого иного жителя современного постсоветского пространства, уже не мог принципиально. Это в эсесесерии человек в камуфляжной форме на улицах города или даже в лесу выглядел бы круче любого инопланетянина. И дело даже не в том, что в советской армии маскхалаты и маскировочные комбинезоны в качестве общевойскового средства маскировки не рассматривались, а использовались в основном разведгруппами, десантниками, пограничниками и иными спецподразделениями. Просто было как-то не принято носить форменную одежду без прямой необходимости. Нет, конечно, можно было встретить в деревне старика в армейских брюках или в солдатском бушлате, привезенным сыном из дембеля – но то были исключения. Простительные причуды старости, в массе – неприемлемые, да и немодные. И это являлось одной из причин того, что человек в военной форме вызывал неподдельный интерес и провожался уважительными взглядами, особенно представительницами прекрасного пола. А сейчас что… Сейчас в камуфляже рассекает половина страны. Он повсеместен и разнообразен. Куртки, кепки, штаны, майки, трусы (интересно, выпускают ли подобные бюстгальтеры?) – всё в наличии и в неограниченных количествах. И всё востребовано. Ни старик, ни ребёнок, ни женщина, ни даже комнатная собачка в камуфляже не только не вызовут удивления, не привлекут к себе даже минимального внимания. И дело тут не в новейших цифровых технологиях окраса, отнюдь. Привыкли-с. Такие времена.
Так вот, смутило Ивана не само наличие комбинезона защитного окраса, а его необычный футуристический фасон. Судя по всему, куртка и штаны были сшиты из кевларовой ткани или её более продвинутого аналога. Необычной модели сапоги плотно сочленялись со штанами и всем своим видом убеждали в том, что по прочности не уступят ткани бронежилета. На голове бугая громоздился пуленепробиваемый шлем явно из какого-то композитного материала, наверняка очень лёгкого, но труднопробиваемого. Необычного вида приборы, закреплённые как на каске, так и на поверхности комбинезона, Иван с трудом идентифицировал как детекторы. Но понять, какие функции они осуществляют и что контролируют, было невозможно, даже обладая его инженерными познаниями, приобретенными в не последнем ВУЗе страны. Если добавить, что с плеча у амбала свисал автомат, с обилием странного вида «примочек», а на поясе, в братском соседстве с кинжалом, в открытой кобуре покоился внушительный пистолет, то лёгкий транс Ивана становился понятным и уместным. Что там было понасовано в многочисленных карманах боевого разгрузочного жилета, оставалось тайной, но, несомненно, детских игрушек в них не имелось по определению.
– Смотри, Басмач, а ты боялся, что мой коктейль не подействует, – повернулся рыжий к стоящему поодаль жилистому парню лет тридцати. Тоже в камуфляже, и тоже не обиженному количеством всевозможного оружия и иных прибамбасов.
– Что, головка бо-бо, денежки тю-тю и во рту бяка? А ведь Минздрав предупреждал: «Алкоголь вреден для вашего здоровья», – заржал обладатель отнюдь не пацифистской клички, отстреливая щелчком в пространство докуренную сигарету. – Хорошо, Док. Ты действительно профи. Извлекай из нирваны следующего «ослика». Время – деньги.
Только сейчас, с трудом повернув голову, Иван заметил еще двоих индивидуумов, разделявших с ним жёсткое земляное ложе и, похоже, не менее жестокое похмелье. Док подхватил валявшийся на груди Ивана одноразовый шприц с прозрачной жидкостью и прямо через ткань штанов профессионально всадил иглу в бедро толстому мужику, лицо которого было покрыто щетиной недельного возраста. Горемыка, прорывающийся сквозь тернии страданий к безжалостной реальности бытия, выглядел ровесником Ивана. Толстый мясистый нос, уже подернутый синеватыми прожилками сосудов, фактурные отеки под глазами выдавали в нем если не запойного пьяницу, то уж, как минимум, постоянного и верного поклонника Бахуса. Потёртый джинсовый костюм синего цвета, бывший модным лет эдак двадцать назад, туфли, переставшие даже мечтать о встрече с гуталином, и чей почтенный возраст не могла скрыть покрывающая их пыль, говорили о том, что преклонение перед алкоголем грозило скоро перейти все допустимые границы.
После пары десятков секунд и пары штук отнюдь не нежных затрещин, лицо толстяка порозовело, а веки задрожали.
– Восстают! Восстают наши «зомбаки» от эликсира волшебного! – вторично возликовал Док при первых стонах бедолаги.
Ивана вдруг ужаснула мысль, что вопросом дезинфекции шприца дылда-медбрат свой мозг не заморачивал – одной иглой собирался вводить неизвестный раствор уже третьему «пациенту». Вскочив на ноги и чуть не свалившись опять наземь – мышцы ног затекли и равновесие тела из естественной непосредственности превратилось в напряженную работу мозжечка, ответственного в организме именно за эту функцию – Иван огляделся по сторонам. И вздохнул уже спокойнее. В гражданской одежде их было трое. Ему вкололи дозу первому. Его кровь не представляла угрозы для здоровья джинсового бедолаги, а, судя по виду третьего собрата по несчастью, его устрашить такие мелочи уж точно не могли. Хотя возраст лежащего без сознания индивида и подобрался лишь к сороковой отметке, жизнь его не только потрепала, но умудрилась и пережевать. Беглого взгляда хватило, чтобы опознать в нём обыкновенного российского бомжа. Существа, вроде бы и относящегося к Homo sapiens, но выдавленного сотоварищами по ареалу обитания за рамки закона и морали. Ивана всегда бесил лживый гуманизм современного общества, псевдоблагородство своры гламурных упакованных блондинок, стонущих о бедных котятах и щенятах и тут же брезгливо отворачивающих свои напудренные носики от бездомных собратьев, копающихся в мусорных контейнерах. До зубовного скрежета раздражали непомерные траты чиновников на себя любимых и на различного рода показуху, в то время как целый кластер жителей государства балансировал на грани выживания. И вроде наивным дурачком Иван отродясь не был, иногда умные книги читал от безделья и отлично понимал, что во все времена атлас роскоши эффектно оттеняла именно рваная дерюга нищеты. Но откровенное лицемерие не могло не коробить его душу.
Когда Иван окончательно утвердился на ногах и осмотрелся с высоты своего почти двухметрового роста, то осознал, что первичное предположение было истинным. И правда, закинула его нелёгкая на опушку молодого и чем-то неуловимо странного леса. В чем заключалась эта странность, он пока что не сумел уяснить, так как зафиксировал взглядом ещё одного камуфляжного. Коренастый, невысокого роста брюнет с круглым лягушечьим лицом как-то очень уж привычно сидел на корточках и смотрел на Ивана и его сотоварищей добродушным, оценивающим взглядом. Впрочем, автомат имелся и у него. А так же пистолет в кобуре, запасные рожки в «разгрузке» и кинжал в ножнах на поясе.
Брюнет ощупывал масляными глазками Ивана, и весь его взор лучился добротой и симпатией. Казалось, он напряженно размышлял о том, каким наиэффективнейшим образом обеспечить безбедную, беспроблемную жизнь всей незадачливой троицы до самого окончания их дней.
– Эй, Док, хватить нянькаться с новобранцами, – скомандовал жилистый супермен, хмуро взглянув на низкое, нереальное пепельно-серое небо. – Выдай им краткий инструктаж, и в путь-дорожку.
Субъект, обозначенный доктором, своими манерами больше походивший на фельдшера-коновала, одной рукой вздёрнул за шкирку очумевшего бомжа и утвердил его на твердь земную – неласковую.
– Это куда я попал? – c трудом ворочая онемевшим языком, прохрипел Иван.
– Бинго! В точку! Именно «попал» и не слабо «попал», – жизнеутверждающе фыркнул рыжеволосый верзила. – И попали вы, пацаны, отнюдь не в сказку, а прямиком в Зону, – блеснул Док эрудицией, остроумием и парой железных зубных протезов. – Хотя, её можно и сказкой назвать. Только это оочень страаашная скааазка, – с деланной гримасой пробасил он.
– Хорош, мужики. Объясните по-человечески. Да, и сотик верните, мне отзвониться надо, – Иван уже начал терять терпение.
– Нет проблем, – Док подошел вразвалочку и с улыбкой на лице коротким мощным ударом в солнечное сплетение сбил Ивана на землю. Тут же добавил парочку увесистых пинков по ребрам. – Кому еще позвонить надо? – уже совсем другим, совсем недобродушным голосом пролаял Док.
– Подожди. Ты ж им ребра переломаешь. Лохам просто надо ситуацию разъяснить, – вмешался субъект с лицом земноводного. – Мужики, все просто, как два пальца об асфальт. Мы в Зоне. Что такое Зона, все слышали – чай, не в диких джунглях живем. В курсе, что в результате Второго Чернобыльского взрыва Зона отчуждения стала опасна для человека не только своим радиоактивным заражением? Вся эта территория наполнилась хищными мутантами и смертельно опасными ловушками, по-научному – аномалиями. Почему так произошло, и откуда появились все эти монстры, даже учёные толком не ведают. Да нам это и не интересно, правда? Нам надо дойти из данной точки в другую точку этой треклятой территории. Там взять свое, родное, и убраться из Зоны восвояси. Полюбасу, каждый из вас получит на выходе по три штуки зелени. Вопросы есть?
– А ежели мы не согласны, то здесь и останемся, – подал голос молчавший ранее обладатель джинсового костюма, хмуро вычесывая пятернёй лесной мусор из патлатой шевелюры.
– В точку. Только никто вас убивать не собирается, не смотри так на «ствол», – встрял Док. – Непонятно? Хорошо, поясню для особо одаренных. В стародавние времена загуляет, бывало, молодчик в приморском кабачке, напьется вусмерть дрянного пойла, а просыпается уже на мокрой палубе в открытом море. Пучит свои пьяные глазища, грозит страшными карами гогочущей команде и требует свободы. А капитан ему и говорит: «Так никто тебя, милый, здесь силком и не держит. Ступай себе на четыре стороны. А ежели надумаешь вдруг остаться, работать придется за еду и койку». Ну и что выбирает обозначенный бедолага в ста случаях из ста? Вопрос на миллион.
– Ну, то на море. Там выбора нет, – возразил Иван.
– Можно подумать, здесь у тебя огромадный выбор, – мгновенно парировал выпад Док. – Это Зона, парнишки. Лихо лютое для новичка неопытного. Без проводника вы здесь и сотни метров не пройдёте. В примитивную «жарку» умудритесь пристроить свои глупые тушки. Ну, или, еще каким более экзотическим способом себя жизни лишите по причине полной беззащитности в этом аттракционе ужасов. Я скорее с корабля в море сиганул бы, чем остался здесь в статусе новичка, да ещё и без снаряги. Даже случись чудо-чудное, диво дивное, и вы через минные поля, аномалии и стаи мутантов доковыляете до Периметра, то под его же стенами и останетесь лежать, щедро нашпигованные свинцом солдатиков-срочников. И не потому, что они звери лютые. Просто у них есть приказ: «Всё, что несанкционированно выходит из Зоны, подлежит немедленному уничтожению». Кроме того, присутствует у них обоснованный страх. И за свое здоровье в частности, и за жизнь в целом. Кто знает, какую заразу, рвущийся на Большую Землю бродяга, подцепил в этой преисподней?
– Мужики, – снова заворковал брюнет, – не кручиньтесь. Всё будет пучком. Тут делов-то на два-три дня. Получите свое бабло, и по домам. Мы не кинем. Вот вам ваши паспорта. Вон лежат ваши комплекты снаряжения. Попроще чем у нас, но всё же обеспечивающие достаточную защиту. Мы даже оружие выдадим – куда ж в Зоне без него. И в путь-дорожку. А другого выхода у вас просто нет. Поэтому, давайте знакомиться, что ли? Меня кличут Деляга. Это наш опытный проводник – Док. Надеюсь, нет смысла объяснять, что любой его приказ необходимо выполнять не раздумывая и не обсуждая? Скажет Док «прыгай в огонь» – прыгай, скажет «отрежь себе палец» – отрежь, если, конечно, вам хоть чуть-чуть дорога жизнь. Хотя, я так думаю, по ходу вы сами это всосёте. Знакомимся далее. Басмач – уважаемый руководитель нашей, так сказать, экспедиции. Его распоряжения так же необходимо выполнять весело и бегом. Если не хотите, чтобы он простимулировал процесс выполнения. Так, теперь… – Деляга раскрыл паспорт Ивана, но Док небрежно сгреб все паспорта в свои лапищи и швырнул их под ноги троицы неудачников по жизни.
– Никакого официоза. В Зоне по именам бродяг не величают, ибо это наивернейший способ накликать несчастье. Ты, «в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил», будешь именоваться Джинсой. Уж больно костюмчик у тебя эффектный, – улыбнулся «медбрат». – Ты, бомжара, и будешь Бомжом. Извини, приятель, с судьбой не поспоришь. Это она, лиходейка, кого угодно переспорит. А вот как тебя обзывать, усатый поклонник каратистов?
Иван с недоумением посмотрел на карман своей куртки, в который ткнул пальцем Док.
– Тьфу ты. Действительно, Ван Дамм какой-то, – Иван уже и позабыл о длинноногом бойце восточного единоборства, простроченном коричневыми нитками на небольшом шевроне.
– Ну, до Ван Дамма тебе ёще как до Пекина раком ползти. Поэтому будешь просто Ваном.
Иван хотел было возразить, что от его настоящего имени кличку отделяет лишь одна единственная буква, но передумал. Ван так Ван. Даже по-своему благозвучно. Как не крути, а ваны и асы являются предками скандинавов и славян. По крайней мере, это следует по теории Владимира Щербакова, автора неакадемических исследований древней истории. Да и вроде в китайской летописи с этим термином что-то позитивное связано. Уговорили, буду Ваном, – смирился Иван.
Облачились в защитные комбинезоны, предусмотрительно припасенные отцами-командирами, заботливо подобранные по размерам новоиспеченных рекрутов. Комбинезоны отнюдь не новые, а очень даже бывшие в употреблении, судя по их истрепанному виду. На одном даже присутствовало характерное отверстие, идентифицированное Иваном, как след от пули. Впрочем, качественно наложенная заплатка смиряла с этим изъяном. К слову сказать, иных претензий, кроме эстетических, защитные костюмы не вызывали – очень прочная защитная ткань, достаточно легкая и эластичная. А вот обувь удивила своей архаичностью – грубые резиновые сапоги. Прилагались в связке с парой фланелевых портянок. Этот девайс защитного снаряжения несколько коробил и так слегка пошатнувшуюся психику трех вынужденных новобранцев намечающейся экспедиции по столь опасным краям. Однако, восстанавливая в голове мудреную технологию наматывания портянок, Иван припомнил, что даже в столице гламурные модницы временами не гнушаются щеголять в резиновых изделиях. Современный дизайн и обширная цветовая гамма, подкрепленные практичностью, делали столь экзотический вид обуви вполне достойным в межсезонье нашей климатической зоны проживания. Поэтому водоотталкивающий плащ с капюшоном Иван уже принял без малейших признаков отторжения или сомнений в его функциональности. «Разгрузка», опять же, несколько удивила. За основу явно была взята амуниция десантуры, но конструктивные изменения присутствовали. В дополнительные кармашки были интегрированы измерительные приборы пока неясного для Ивана назначения. Кроме того, Док закрепил несколько электронных блоков на рукавах и даже на сапогах новичков, после чего начал тыкать пальцем по внушительному экрану прибора, закрепленному на предплечье левой руки. Через минуту удовлетворительно хмыкнул и бросил Басмачу: «Все хоккей. Система синхронизировалась и активировалась. Можно выступать в поход».
– Я смотрю, прикид всем пришелся впору? – Басмач оценивающим взглядом человека, явно знающего, как должна сидеть военная форма, осмотрел внешний вид новобранцев. – Из оружия, «товарищи солдаты», вам полагается по автомату Калашникова в комплекте со штык-ножом. Кто не умеет с ним обращаться?
Судя по молчанию в строю, пацифистов среди новых случайных знакомых у Ивана не имелось. «Плохо это или хорошо – покажет время», – подумал Иван, регулируя брезентовый ремень автомата под свой рост.
– А патроны где? – задал естественный вопрос субъект, нареченный Джинсой.
– Будет тебе дудка, будет и свисток, – отшутился Док. – Не беги впереди паровоза – задавит. Примеряйте пока свою поклажу. Эй, не хватай чужое! – рявкнул он на Бомжа. – Я каждому сам рюкзак выдам. Соответственно его возможностям. Нести груз аккуратно, не швырять и в грязь не ставить. В этих краях грязь может быть не только радиоактивной, но и зверски активной. В смысле, смотрите под ноги,гадости всякой ползучей местами хватает в избытке.
Иван закинул за плечи определенный ему рюкзак, и его с непривычки слегка пошатнуло. Да, тяжела ты, ноша путешественника. Особенно в начале маршрута, когда в вещмешке аккуратно уложен запас питания группы на весь период предстоящего похода. Это через несколько суток пути, рюкзак заметно похудеет и уже не так старательно будет оттягивать плечи, натертые безжалостными лямками. А сейчас сила тяжести дает о себе знать по полной. Хорошо хоть груз уложен грамотно – чувствуется опытная рука бывалого бродяги. Где-то внизу чуток поплескивает вода, смещая центр тяжести рюкзака как можно ниже. Повыше расположено более легкое снаряжение, создавая оптимальную форму тяжелой ноше. Лямки широкие и мягкие, не режут кожу острыми краями. Профессиональная снаряга, чего уж там. Вот только не особо это радует. И дело не в остаточной похмельной боли в затылке – печалит сама безысходность ситуации, в которой по воле злого рока оказался Иван. Очутиться в Зоне отчуждения в качестве бесправного раба, идущего неведомо куда неведомо зачем – это ли не злой перст судьбы? Да, не всегда мы выбираем дороги, порой дороги выбирают нас.
– Что ж ты, Ванушка, не весел, что головушку повесил? – словно прочитал его мысли проводник, – Не кручинься – «всё будет хорошо», – с усмешкой пропел Док надоедливый слоган. – Ну, бродяги, с Богом.
***
Первые километры по Зоне мало чем отличались от типичного турпохода. Док возглавлял цепочку экспедиционеров. За собой он приказал следовать Джинсе и Вану. Далее за Иваном тропу топтали Деляга и Бомж. Басмач шел замыкающим. Ивана, получившего в далёкие студенческие годы корочки инструктора пешеходного туризма, подобная расстановка личного состава нисколько не удивила. Первым, естественно, идёт проводник – это аксиома. Джинсу и самого Ивана Док обоснованно оценивал как бойцов слабых и не представляющих для ядра группы особой ценности. Расходный материал. Их можно использовать, как «отмычки», отправляя время от времени в короткую разведку. В случае же любого рода опасности именно они примут на себя первый удар, давая «сахибам» – белым господам (так Иван мысленно окрестил Басмача и Делягу) шанс уцелеть и возможность подготовиться к отражению угрозы. Середина группы усилена Делягой. Он контролирует вьючных «осликов» и прикрывает группу с флангов. Бомж – самое слабое звено. Он просто несёт рюкзак. В мирном походе Иван бы поставил его в серединку, чтобы не отставал. Правда, и при данной расстановке играть роль тормоза Бомжу не светило – Иван пару раз уже слышал позади звук затрещин. Это Басмач стимулировал активность передвижения «слабого звена». То, что самый лучший боец – Басмач – оказался в арьергарде, было правильно. Тыл – самое уязвимое место отряда. Тут глаз да глаз нужен. Осуществление контроля членов группы, помощь уставшему и отставшему, наблюдение по флангам и, самое главное в данной реальности, прикрытие тыла от опасности любого рода – все эти задачи и легли на широкие плечи Басмача. Судя по тому, как ловко он держит оружие, как уверенно, практически бесшумно, передвигается по тропе, зорко сканируя местность, Док в выборе замыкающего не ошибся.
Поначалу Иван больших трудностей не испытывал. Темп движения, задаваемый проводником, был невелик. Автомат служил неплохим противовесом рюкзаку и еще не показывал шее свою увесистую металлическую сущность. Да и местность никаких неудобств для передвижения не создавала. Обыкновенная, довольно утоптанная тропинка среди смешанного лесного массива. Ступай себе след в след за впереди идущим Джинсой, да просматривай свой сектор обзора, который любезно назначил бывалый проводник. Правда, проводник пообещал засунуть тушку ротозея в какой-то «холодец», ежели потенциальная опасность любой формы будет обнаружена с запозданием. Так Иван и сам понимал, что филонить не время и не место, поэтому старательно осматривал не только свои девяносто градусов пространства, но и захватывал оставшуюся зону справа по курсу. Небольшой ветерок кидал в лицо сырой, прохладный аромат весеннего леса. Запах еловой хвои, прелых трав, мха и иных компонентов, которые человек не способен выделить из общего «букета» (да и не пытается никогда это сделать), создавали такую ауру беспечности, спокойствия и единения с природой, что Иван на мгновение почувствовал себя молодым и беззаботным. Когда впереди вся жизнь, когда не думаешь о завтрашнем дне, когда не чувствуешь и не ведаешь о непреодолимости иных преград и обстоятельств…
Реальность дала о себе знать тут же, не задерживаясь во времени, безжалостная в своей пошлости. Нелепо оскользнувшись на небольшом бугорке ногой и потеряв равновесие, Иван приложился со всем усердием о сырую и податливую землю правым боком. Больно не было – было неловко и обидно. Пытаясь встать, он снова не удержал равновесие, что не так уж и просто было сделать с рюкзаком за плечами, и растянулся вторично, увеличив слой грязи на своем плаще вдвое. К нему на помощь дёрнулся Джинса, но был остановлен резким и грубым приказом Дока.
– Стой где стоишь и смотри в оба, макака недоделанная, – рявкнул вполголоса проводник.
Док аккуратно подошел поближе и посмотрел на Ивана внимательным и оценивающим взглядом, как смотрит на спущенное колесо фуры шофер-дальнобойщик.
– Рюкзак скинь и вставай потихонечку. Молодца… Теперь попробуй сделать пару шагов. Не больно? Ногу не вывихнул? – заботливо спросил Док.
Убедившись, что с ногами полный порядок, он проверил пятна на плаще Ивана дозиметром и после этого спокойным, как у хорошего доктора, практически ласковым голосом спросил:
– Как ты думаешь, если бы ты сломал или вывихнул ногу, приехала бы за тобой сюда скорая помощь? Вертолет бравой МЧС в данную обитель зла проворной стрекозой метнулся бы? Или, возможно, ты уверен, что мы, бросив все свои дела, потащили бы твою драгоценную особу на своем горбу обратно к цивилизации? Нам же делать больше нечего, как только рядового Вана спасать. Верно я говорю, неуклюжая пародия вонючего снорка?
Вот от этих спокойных слов и холодных глаз сталкера, Ивану стало по-настоящему страшно. Аж до холодных капелек пота на лбу. Он вдруг отчётливо понял, что случись с ногой что-либо действительно серьёзное – ему бы даже не оставили шанса самостоятельно доползти до Периметра, охраняемого солдатами Международных изоляционных сил. Этот заботливый «добрый доктор Айболит» вытащил бы кинжал из ножен и… Вот возле этой скрюченной замысловатой мутацией сосенки осталось бы лежать бездыханное тело неуклюжего неудачника, а группа, растолкав по рюкзакам самое необходимое снаряжение и продукты из его заплечного мешка, потопала бы дальше в глубь Зоны.
Сколь малые случайности могут стать фатальными для человека! Как там глаголил булгаковский Воланд? «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» И ведь не поспоришь. Увы, первопричина финиша человеческой жизни может быть намного ничтожнее пролитого Аннушкой растительного масла. Воистину, как зыбка и эфемерна жизненная тропа…
– Понял, Док. Я все понял, и буду внимателен, – произнес Иван незнакомым самому себе, разом охрипшим голосом.
– Ну-ну, смотри. Здесь ошибки не прощаются и приговор вступает в силу порой без задержки, – окинул взглядом группу Док. И каждый примерил эту ничем неприкрытую угрозу на себя. – А ведь мы еще и в Зону толком не вошли. Так, по окраине топчемся.
Движение возобновилось в том же режиме и в той же последовательности. Вот только Иван старался выкинуть все лишние мысли из своей головы. Так сказать, очистить разум до состояния чистого зеркала. Это не совсем удавалось, но, безусловно, осторожность и сосредоточенность возросли в разы. Теперь он смотрел на окружающую природу, не как на красивый и мирный ландшафт, а как на вражескую территорию, потенциально опасную для его жизни.
Момент вхождения в Зону подкрался незаметно. Бывает так, что поутру проснешься и не поймешь, с чего бы это губы сухие и ноги мерзнут. Встанешь с кровати и не успеешь надеть рубашку, как тебя всего начнет трясти и ломать. Здрасте пожалуйста, грипп. Не ждали? Сюрприз!
Так и сейчас – вдруг, беспричинно, стало тоскливо и муторно на душе. Серый небосвод как будто опустился еще ниже и буквально лег на плечи всей своей неподъемной массой мглы и печали. Разом утратилось желание двигаться. Да что там двигаться – дышать.
Вдруг резко свело живот, колени мгновенно подломились, и Иван уткнулся лбом в прелую прошлогоднюю листву, даже не почувствовал удара рюкзака по затылку. Сердце колотилось, как после двухдневной жестокой попойки. Иван буквально чувствовал тугие потоки крови, проталкиваемые по артериям и венам. Он подтянул колени к животу и вцепился зубами в брезентовый ремень автомата. Ему хотелось кричать и выть от тоски и страха, зарыться с головой в землю, как крот. Сколько это продолжалось, он так и не понял. Время словно остановилось. Человек как бы выпал из его потока. Ведь, если разобраться, ориентирами во времени нам служат органы чувств: слух, зрение и так далее. А Иван мгновениями терял их полностью. И как оценить продолжительность этих «мгновений» в таком состоянии? Была ли это действительно всего лишь секунда или незаметно пролетел целый час?
А потом сразу и вдруг все прекратилось. Нет, ноги еще были ватными и непослушными, да и слабость в теле присутствовала нешуточная, но это уже была слабость выздоравливающего. Иван слышал тонкие затихающие всхлипы Деляги, скребущего землю пальцами в метре за собой и отплевывающегося, матерящегося в тридцать три этажа Басмача в хвосте колонны. Видел каждую травинку на плаще копошащегося перед собой Джинсы, который безуспешно пытался встать на ноги, не скинув предварительно тяжелый рюкзак. Ощущал резкий запах пота от затертого до сального блеска автоматного ремня. Жизнь возвращалась во всем своем многообразии мелочей, запахов, оттенков, звуков.
– Парни, Зона вас поприветствовала. Это приветствие каждый переносит по-своему. Но есть общие особенности. Первое время ваши возможности возрастут неимоверно: выносливость, слух, зрение, обоняние. Вы даже аномалии сможете какое-то время ощущать безо всяких детекторов. Но суперменами отпущено вам быть недолго, не обольщайтесь – халявы много не бывает. Постепенно все придет в норму, – проводник с гримасой боли массировал левую кисть руки, сведённую судорогой в нелепую птичью лапку, – Зашиб, когда-то сильно. Теперь на границе Зона всегда её корёжит, – виновато пояснил он, как будь-то кто сейчас был в силах чему либо удивляться. – Всё. Вроде отпустило. Итак, Зона сказала вам свое «здраствуйте». А теперь и вы поздоровайтесь с Зоной.
– Как это – «поздоровайтесь»? – спросил Бомж, скребя пятерней свои заросли на лице и вытирая с губ кровавую слюну.
– Каждый как пожелает, – равнодушно буркнул Док, опускаясь на колени и бормоча что-то себе под нос.
Кто-то последовал его примеру, а кто-то закурил сигарету, радуясь нежданному отдыху. Иван двояко отнесся к поступку Дока. С одной стороны, это можно было рассматривать как примитивный и обязательный сеанс психотренинга. Так боец смешанных единоборств настраивается на поединок, выполняя одному ему ведомый ритуал. Или команда хоккеистов перед матчем «накручивает» себя на победу, сомкнувшись в круг и стуча клюшками по льду. С другой стороны, всё ли мы ведаем о том, как устроен этот чудный мир? Ведь даже учёные сознаются, что ими более-менее изучены лишь четыре процента нашей Вселенной. Жалкие ЧЕТЫРЕ процента! Именно столько приходится на материю, из которой состоит наша Земля, звездные галактики, со всем их содержимым, и мы сами. Эту материю учёные называют барионной. А вот остальная часть Вселенной – девяносто шесть процентов – состоит из чего-то, о чём мы практически ничего не знаем. Это таинственные Тёмная материя и Тёмная энергия, которые ставят в тупик учёных нашей маленькой планетки. Да и поди пойми эти субстанции, когда они по своей природе не склонны себя обнаруживать ни одним из современных научных методов. Так что изречение Вильяма Шекспира «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам» актуально и по сей день. Само существование Зоны – яркое тому подтверждение.
Иван расправил плечи, закрыл глаза, глубоко вздохнул и бросил в пространство мыслеформу: «Здравствуй, Зона. Не причини мне зла». После чего достал из внутреннего кармана шоколадку, отломил полоску лакомства и положил возле тропы, прямо на бархатную подушку мха.
Док уже подал команду на движение. Иван закинул рюкзак за спину, перекрестился, прошептав «Господи спаси и сохрани», и сделал шаг вперед, навстречу неведомому. Навстречу своей судьбе. И пусть кто-нибудь посмеётся над этой смесью экстрасенсорики, христианства и язычества в одном флаконе. Иван шел по земле, живущей по законам, ещё неведомым человечеству, им не изученным.