Стокгольмский синдром... наоборот

Наталия Яремчук
Стокгольмский синдром ... наоборот.

Она вела машину очень аккуратно. После двух бессонных ночей на работе - мысль была одна - доехать. Прищуривая слезящиеся глаза, всматриваясь в темноту, почти ползком. На спидометре - сорок пять - не так уж и мало. Она видела эту маршрутку в зеркало заднего вида и понимала, что очень мешает ей на этой узкой дороге, но ехать быстрей сил не было. Водитель петлял то вправо, то влево, мигал фарами, сигналил. Она стала злиться. «Вот так и я злюсь, если кто-либо мешает на дороге мне! А тот кто мешает..., может тоже, как и я, после двух суток в операционной, невменяемый от усталости...»...

Маршрутка конечно же пошла на обгон. Справа. Нарушая все правила.
И всё остальное было очень закономерным - удар в правый бок её машины, длинный тормозной путь маршрутки и очень короткий её.
Она безусловно стала делать всё не так, несмотря на водительский стаж около двадцати лет. Вместо того, чтобы оставить автомобиль на месте до приезда полиции, она подъехала к обочине, включила аварийку и вышла.
Водитель маршрутки осматривал помятый бок её машины, матерясь сквозь зубы.
Она молчала.
Сидя на обочине и поджав ноги, она курила и думала, что сейчас обязательно снимет обувь, потому что даже очень любимые и растоптанные кроссовки висели на отёчных ногах семипудовыми гирями. 
Из маршрутки выскакивали люди и до неё доносилось ... «... купили права... наверное любовник богатый... да пьяная она, я вам точно говорю... я б таких вешала ... глянь, фифа, на белой машине она тут ездит...».
Она молчала.
Кроссовки выкатились на дорогу. Аварийка мигала. Люди разошлись. Полиции ещё не было.
В глазах водителя читалась досада и торжество одновременно. Ведь она отъехала с места ДТП, нарушила траекторию, глаза у неё мутные и теперь доказать, что он виноват, будет очень сложно.
Водителя прорвало. Он матерился, размахивал руками, рассказывал ей, что она нарушила все его планы на вечер и планы всех тех людей, которых он вёз. Им, женщинам, вообще нельзя садиться за руль, что они дуры, и их подруги дуры и вообще нужно сидеть дома и нянчить детей. Слово дуры и и идиотки он повторил раз двадцать. Ей даже казалось, что он её сейчас ударит.
Она молча смотрела на него и разминала затёкшие пальцы ног.
Прошёл час. Через час она поняла, что не вызвала полицию. На фоне стресса и усталости подумала об этом, взяла телефон, ... но не вызвала.
Водитель уже не матерился, только курил одну за одной и вяло оскорблял её, с удивлением посматривая на её босые ноги и кроссовки, валяющиеся на дороге. Прошло ещё полчаса.
«А почему Вы молчите?» — вдруг спросил он. «Не спорите, не истерите, не вызываете мужа, не угрожаете? И где полиция? Вы её вызвали? И встаньте, наконец-то, с этого бордюра и оденьте обувь! Вы же простудитесь, в конце концов!».
Это её немного вернуло на землю. Она встала, подобрала свои кроссовки и пошла к машине. Обернувшись, посмотрела водителю прямо в глаза и отчеканила: «Я забыла вызвать полицию... Прощайте!».
Водитель бросился к ней и очень грубо схватил за руку. Она не сопротивлялась и только молча наморщила лоб.
«Да почему Вы всё время молчите?  Вы меня убили этим молчанием. Ведь я виноват, а Вам теперь машину ремонтировать. Тут и рихтовка и покраска нужна. И время... и деньги... Оставьте мне Ваш телефон. Я вам, возможно, позвоню...».
Она молча протянула ему визитку, закрыла дверь автомобиля и медленно поехала домой.

Она никогда не узнает, что маршрутка ещё очень долго стояла на дороге. А на том месте, где ещё недавно валялись её кроссовки, виднелась в темноте одинокая сгорбившаяся фигура мужчины...