5 часть умопомрачительной истории.
Учебный корпус училища не выделялся ни цветом, ни количеством этажей, ни постройкой: отличить трёх "близнецов", поначалу, было невозможно. Перепутать — легко.
Слабонервные! Тишина не пугает? Выключить устройство! Идите ловить голубого слоника!
Территория "год за три".
Однажды я перепутал здания и вошёл не в тот корпус.
Грязный подъезд, очень пыльная лестница. Я шёл, задумавшись. Мысленно я был вне территории, огороженной забором с колючей проволокой. Внимания на лестницу я, почему-то, не обратил. Меня немного смутила решётка из стальных прутьев, вваренная в пол, стены и потолок, но дверь-то была открыта. Стальная решётчатая дверь висела на гнутом штыре.
Это я потом сообразил, что зашёл на объект строгого режима, когда, ничтоже сумняшеся, прошагал по нему метров 25 вглубь, поднявшись на "свой" этаж. Круто повернув и пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку, я, с разгона, вошёл в толпу.
Это было немножко не то, что я привык видеть даже в мире инвалидов.
Было осознание местоположения, быстрый осмотр прилегающей территории и полный контроль каждого движения человек сорока в радиусе десяти метров. Все они, эти люди, были одинаковыми: белыми не только больничной одеждой, но и лицом. Круглые, как шары. Двигались они медленно-медленно, словно воздух для них был вязким, но преодолимым препятствием.
Я подумал о том, а кормили ли их сегодня, и тут же вспомнил про дверь на лестнице. Это они её так погнули?! На окнах палаты были решётки. Я мысленно подсчитывал метры до двери в коридор, длину коридора, ещё я вспомнил, что на двери, на дужке, болтался "амбарный" замок... Вход здесь, похоже, только один. Как и выход.
Пауза тянулась. На меня смотрели, вероятно, как на инопланетянина. На иную форму жизни, от которой исходила неизвестность. В свою очередь, я впервые видел "лунных" людей. Вспомнив имя-отчество человека, с которым мне нужно было пересечься, задал вопрос ближайшему стоявшему.
В мозгах: тик-так, тик-так. Прошла, наверное, минута.
В продолжение этого времени абсолютно все "местные", как по команде, и не глядя друг на друга, синхронно сделали шаг в мою сторону. Когда на меня, однажды, наставили дуло Калашникова, я так не испугался: ну, дуло и дуло... Хотя, нет, "испугался" — это не то слово. Стало как-то стрёмно: я начал бояться. Боковым зрением контролирую вход в палату, и надеюсь, что из коридора никто не войдёт, привлечённый шумом. И не перекроет, тем самым, выход.
Тот человек, которому я вопрос задал, смотрит на меня, мигая глазами, как рыба, и поворачивается ко мне корпусом. Всё это медленно. Позади меня — стена.
Я остановился на мысли, что, когда буду покидать это место, то буду, по возможности, копировать скорость перемещения до двери в коридор и пару метров от палаты, если кого увижу. Тут я услышал ответ ближайшего стоявшего. Он ответил, что такие люди ему неизвестны. На что я ему сказал, какой пост занимает это "имя-отчество" относительно директора заведения. Ответивший мне сказал, что не знает директора с таким именем.
Голос человека, не совсем обычного, которому я вопрос задал, был невероятно высок и, если бы он набрал полные лёгкие воздуха, и спел бы какую-нибудь высокую ноту, то, наверняка, хрусталь рассыпался бы на осколки метрах в семистах от эпицентра.
Я сказал "спасибо, что уделили мне время" и, не дожидаясь, пока смысл сказанного мной дойдёт до сознания окружающих, синхронно сделавших ещё один шаг в мою сторону, повернулся к выходу из палаты.
Каких-то три метра!
Инвалид-колясочник преодолевает это расстояние за секунды, инвалид-ДЦП — секунд за 45, нормальные люди вообще на это внимания не обращают... Медленно, покачиваясь из стороны в сторону, подражая окружающим, и заметив подобие улыбки у одного где-то в толпе (улыбка мультиплицировалась), я брёл к коридору, едва повернув голову, и постоянно держа их в поле зрения, заставляя себя не прибавлять скорость хода. Я слышал шелест движения позади себя и прикидывал, сколько метров до источника звука.
Пока шёл до выхода из палаты, молниеносно представил себе план здания: они же одинаковые. Налево — выход. Направо — "парадный" вход. Я, почему-то, в тот момент подумал, что у меня будут большие проблемы с выходом из здания, если я поверну к "парадному". Мне показалось, — это как дуновение ветра, — что на широкой дороге выхода меня подстерегает опасность несравнимо большая, нежели та, что шелестела позади.
Дошёл до коридора. Повернул. Из палат впереди выглядывали. Я прибавил хода, но шёл, по меркам среднестатистическим, медленнее прогуливающегося. Старался идти бесшумно.
Я ожидал нападения. Это было просто: они тут все белые-белые, а я осенью ходил в длинном чёрном плаще. Выделялся, одним словом.
По правой стороне коридора была рекреация и, дальше, лестница. Я заставлял себя не оборачиваться и ориентировался, исключительно, на слух. Расстояние до лестницы сокращалось с каждым метром. Я посмотрел вправо. На окнах рекреации были решётки. Я добровольно (и по незнанию) вошёл в тюрьму? Тогда почему дверь открыта? Забыли закрыть?! Или "местные" не знают о существовании "другого мира": лестница-то пыльная?!
На лестнице никого не было. Я прошёл через решётчатую дверь на погнутой петле, и чуть прикрыл её за собой таким образом, чтобы "амбарный" замок звякнул и застопорил её движение, если её будут распахивать. Прислушался. Спускался я, как клоун: недавно прочитал "Аквариум" Виктора Суворова, и применил его советы на практике. Света не было, подъезд был полутёмным. Перед выходом на улицу, на территорию, я постоял и прислушался ещё раз. Только шум ветра.
По улице шёл водитель трактора, и спросил меня жестом закурить. Поблагодарил голосом. Зажигалку я всегда с собой носил ещё со времён учёбы в институте автоматики.
Прошло несколько дней. Благополучно миновав "робокопа" и ответив, что "купят большую-большую сумку", я увидел под деревьями доктора в белом халате, приглядывавшего за "пациентами". Она, наверное, Ленина видела. Аккуратно подошёл на линию взгляда, чтобы меня заметили и увидели, что я — не "местный", посмотрел в глаза: встретились "равные", хотя и из разных миров. Представился и спросил, можно ли задать вопрос. А вокруг — осень золотая, облетающая листва, голубое небо и редкие, из-за облачности, лучи солнца.
На меня смотрели с интересом. Я показал рукой на тот корпус, куда, на днях, зашёл ненароком, и спросил, насколько там опасно. Я не стал рассказывать, что перепутал здания и вход. Доктор охнула, перекрестилась, оглянулась вокруг, и сказала, понизив голос до "доверительного", чтобы я "на сто метров к тому корпусу не подходил!" А если замечу любого выходящего из того корпуса, то чтобы "сразу уходил с улицы куда угодно, хоть к сторожам"! Те должны известить, кого следует. Я поблагодарил за совет, раскланялся, и пошёл своей дорогой.
Держа дистанцию, я сделал наблюдение, что снаружи дверь подъезда корпуса учебного, находящегося неподалёку от опасного здания, была "припёрта" крышкой от канализационного люка. Само опасное здание было "обмотано", как скотчем, колючей проволокой снаружи. На каждом окне всех этажей, кроме первого, были решётки.
Три здания буквой "П"; три парадных входа; два из них "немножко" опасны: люди. Другие...
Христофор Колумб переплыл океан и назвал его Тихим?!
13 сентября 2017 года — 7 ноября 2017 года.