Эту историю надо бы начать издалека. В начале восьмидесятых судьба военного
журналиста занесла меня в Латвию. Такую сла-вную и привлекательную для очень
многих советских людей республику СССР. Не сразу, со временем, большой семье
предоставили трёхкомнатную квартиру в микрорайоне Риги. Хорошо помню, как в
апреле 1984 года редакция окружной газеты, сразу после ленинского субботника,
переместилась за стол вместительной гостиной теперь уже навсегда нашего
семейного очага. Весело и дружно «обмывали» ордер на жильё.
В подвале дома находился придаток к каждой квартире подъезда – маленький
деревянный сарайчик для хозяйственных нужд. Мы с Александром, вторым сыном,
критически осмотрев приобретённую собственность, сделали вывод – постройку надо
доводить до ума. Короче, хилую развалюху превратили в приличное помещение под
навесным замком, с надёжными стенками и полом. Додумались даже приспособить
погребок для картошки и домашних заготовок-солений. Сразу, правда, отмечу:
никогда так и не воспользовались подпольным «ноу-хау», сбрасывая туда порой менее
востребованное. Заметьте, в моём повествовании эта деталь всё же сыграет свою
каверзную роль.
Уже на следующий год вся семья вынуждена была последовать к новому месту
службы в Западной группе войск восточной Германии. Командировка длилась 5 лет,
после чего мы вернулись в Ригу. Пришёл контейнер с вещами. И вот тут, пожалуй,
самое главное – не упустите. Парочку ящиков небольших размеров для багажа я
раздобыл на военном складе дивизии. После ремонта в квартире надёжные ёмкости
очень пригодились для устаревших, но всё ещё дорогих для семьи раритетов. Они-то
и дают тему для разговора.
Начало девяностых в Латвии перевернули страницу истории государства. Я стал
«негром» - негражданином без каких-либо прав, и даже «оккупантом», которому
поначалу паспорт пытались не выдать. Прибалтика повернулась лицом на запад.
Начались приватизация недвижимости и другие «прелести», характерные для того
времени. В Риге появились бомжи – люди без определённого места жительства.
Именно они считались в полиции криминальными элементами. На них можно было
«повесить» любое преступление.
Вот и у меня в подвальном помещении произошли события, которым до сих пор не
могу дать точного определения – что случилось? Мистика какая-то! Всё указывает на
откровенный грабёж со взломом увесистого замка, а ни одной вещи так и не пропало
(как у человека дотошного, в ящиках переписан для памяти каждый предмет). Любой
хозяин скажет в таком случае: шмон навели бомжи. Однако, лично я сильно
сомневался, так как конкретно знал таких людей.
С Иваном познакомился случайно ночью, когда тот попросил кипятка «для сугреву»
- наливал в пластиковую бутылку и укладывал за пазуху. Его гражданскую жену Дарью
часто видел сидящей на крыльце высокой церкви. Поначалу особого внимания на них
не обращал – мало ли вокруг убогих. Но вот однажды разговорился с мужиком от
нечего делать. Поразила его современная история.
Ещё недавно жил в пятиэтажке, в собственной благоустроенной квартире. Выпивал,
хорошо пили с подругой такого же пошиба Дашей. Бывало, и ссорились по пьянке.
Как-то раз получил от женщины по темечку, да так, что стал инвалидом. С тех пор
спать по ночам не мог, а теперь ещё и ноги в гнойных волдырях. Ходил у своего
бывшего когда-то жилища, а днём пристраивался, как мог, прямо на улице или в
парке. Квартиру давно продал, деньги ушли в никуда.
Застольем стали уличные скамейки, да подиум у церкви, на глазах иностранных
туристов. Дарью свою не бросил, только голос на неё повышал, чуть что. Она в
пьяном разгуле ни в чём не уступала, но заботу о своём мужике блюла. Воочию в
этом убеждался, наблюдая из окна их идиллию: он добывал на «точках» «крутку» -
пакостную дешёвую водку, а она приносила с базара кулёк закуси. Присаживались
прямо на ступеньках и распивали бутылку, другую. Бывало, обнимутся и засыпают тут
же. А случалось, разругаются до страшного крика. Женщина уходила куда-то в ночь,
но деться-то некуда, возвращалась втихаря и, уткнувшись лицом в гранитную
мостовую, выла там часами, как бездомное затравленное животное, вся в слезах и
причитаниях.
На следующий день опять видел их вместе. Прижмутся друг к другу, о чём-то
шумно говорят. Она буквально зализывала его раны на ногах, делала какие-то
примочки. Он морщился от боли. Оба стонали – каждый от своих переживаний. Долго
так повторяться, конечно же, не могло. Не стало у нас Ивана да Дарьи. Нашли его
мёртвым в подворотне соседнего дома – скорее всего не выдержало сердце. А она ещё
какое-то время перебивалась у церкви, страдая от одиночества и нищеты, не находя
поддержки у людей, и исчезла также навсегда.
Ничего надуманного с моей стороны, всё реально происходило на глазах людей. Но
наблюдения - далеко не сама жизнь, она бывала мучительно больней. В Риге, наряду
с заметными достижениями общественной жизни, существовали такие страдальцы, как
Иван и Дарья. Конечно же, в их среде находилось место преступности. Мои соседи,
разглядывая разбросанные по всему подвалу вещи, утверждали – шмон навели бомжи. Я
терялся в догадках, так как была ещё одна версия, исходящая от ящиков военного
образца. Ведь не исключено, что те же самые соседи разглядели в них угрозу себе
от «оккупанта» и донесли куда следует. У меня был свой взгляд на происшествие -
под безобидным, вроде бы, видом нашествия бомжей совершалось беззаконие людьми
в законе.
Посудите сами: налётчики ничего не взяли, даже вполне приличный велосипед или,
к примеру, комплект дорогой по старым временам вэфовской радиомагнитолы с мощными
колонками. Они вели себя в моём сарае совершенно безбоязненно и вообще странно.
Вынося под освещение каждую мелочь, разглядывали, пробуя на ощупь, протыкая и
разрушая. Детскую игрушку – медвежонка выпотрошили, словно искали спрятанные
бриллианты. С особой тщательностью рылись в фотоархиве, раскидав плёнки с
негативами. Пролистали старые книги. Я уже не говорю о привезённых из-за границы
ящиках с военной маркировкой – будь они неладными! Всё это случилось в конце
девяностых годов...
И повторилось ровно через 10 лет – один к одному! Тот же самый почерк. Замок,
правда, уже стоял более мощный, амбарный - снесли профессионально. Шмон навели
полный. Но и на этом разбой не закончился. Минуло новое десятилетие - беззаконие
ещё раз свершилось тем же самым порядком. Ну, не могу я винить в этом нищих,
обездоленных людей! Даже в полицию не обращался. Единственное утешение в этой
заочной схватке с «грабителями» - проиграл с минимальным счётом или даже похоже
на ничью. Трижды они безнаказанно хозяйничали в моих владениях, и все три раза
лоханулись. Сыщики так и не обнаружили тот самый "тайничок" - невостребованный
нами погребок для картошки и солёных огурчиков, который, между прочим, пригоден
и для настоящего клада!
К выводу всё же прихожу, но сугубо личному. Как "негру" и "оккупанту"
непозволительно в постсоветской Латвии публично сокрушаться относительно таких
вот, видимо обычных, операций спецслужб по безопасности. Они точно знают как,
кого и когда проверять на лояльность и благонадёжность.