Зинаида Петровна проснулась с ощущением непонятного беспокойства. По ней прыгала Марфушка , рыжий мини – шпиц, и пыталась разбудить ее, хватая зубами за уши, за нос, вылизывала щеки и губы, пытаясь просунуть длинный острый язычок прямо в рот.
Зинаида Петровна, не открывая глаз, обняла ее и, засунув между грудей, прижала рукой, пытаясь сохранить хотя бы еще несколько минут самого сладкого утреннего сна. Но было уже поздно - мозг проснулся и начал анализировать причину ее беспокойства. За окном уже рассвело, значит не меньше девяти утра - в конце ноября рассвет поздний.
Зина встала и, не одеваясь, подошла к окну. Последние дни осень изо всех сил боролась с зимой с переменным успехом. Зима надует щеки, засвищет, напихает снега в каждую щелочку, покроет всю землю белым цветом, а осень закроет все теплым одеялом серых облаков и смоет все ее старания, оставив неприкрытую землю и беспролазную грязь. Сегодня зима опять взяла верх, покрыла все мокрым снегом, насыпала сугробы, украсила деревья в саду сказочным узором, а на ветви лиственницы, у окна, навалила столько снега, что те опустились к земле, как у ели. Одна большая ветка, высоко, метрах в шести над землей, под тяжестью снега легла на провода, и те прогнулись, выдерживая ее вес.
Зинаида Петровна проследила за направлением проводов и поняла, что они через ее участок идут со столба к дому соседа.
- Надо будет ему сказать, чтобы залез и спилил ветку, а то останутся без света, - подумала Зинаида Петровна, отходя от окна. Чувство беспокойства не покидало ее. Что случилось? Может у нее какая-нибудь незапланированная стрижка или дежурство? Зинаида Петровна работала груммером в ветеринарной клинике, а в дни, когда не было записей на стрижку, работала администратором, подменяя девушек – администраторов в случае болезни, отпусков и других непредвиденных событий. Она напрягла память, вспомнила записи стрижек, график дежурств… . Нет, сегодня она свободна, как птица, ведь она сама просила на сегодня никого не записывать. Стоп. Почему не записывать?
- Вот ведь дура! - Зина чуть не закричала, - У меня же сегодня день рождения! Круглая дата - сорок пять лет. Сорок пять - баба ягодка опять.
Зина подумала, что с каждым годом день рождения становится все более грустной датой. Сделан еще один шаг к небытию. Однако, не надо о грустном. Она встряхнула головой, растрепав волосы по плечам, и шагнула к зеркалу. Оттуда на нее смотрела, полностью обнаженная, не старая, но уже и не молодая женщина с неприлично отвисшим животом.
- Да, - подумала она, - живот, конечно, надо убирать, да и грудь можно было бы слегка подтянуть.
Она потрогала накаченные бедра ( работа заставляла быть в форме), погладила ладошками ноги, руки, попу, грудь - и осталась довольна. Кожа была гладкой и упругой.
- Если чуть-чуть утянуться, то за ягодку еще, ой как, сойду, - она показала зеркальной женщине язык и пошла в душ.
После душа, она надела любимый длинный махровый халат, в котором было тепло в нетопленном доме, и пошла готовить закуски к праздничному столу. На обед к ней должны были придти, как и все последние годы, две подружки, такие же, как она, разведенки, Марина и Катя. Очевидно, общность судеб и свела их вместе. Каждая из них, еще в молодости, развелась с мужем. Каждая самостоятельно воспитала сына. Сыновья выросли и жили своей жизнью, и матери, в день рождения, могли рассчитывать разве на поздравительный звонок, да дежурный подарок, который мог быть завезен через несколько дней, когда сыновья смогут выкроить полчаса свободного времени.
Второй раз выйти замуж в молодости, ни у кого из них не получилось - всё ждали принцев на белом коне, а, теперь, мужики поосновательней, да побогаче, за которых они бы пошли, выбирают женщин помоложе, а идти замуж за кого попало, чтобы его кормить и обстирывать, им не надо. Они сами хорошо зарабатывают, хозяйки в своих домах. А, уж если очень мужика захочется, так для того ночные клубы есть, куда Зина с Маринкой наведывались раз в квартал, а Катерина, та, вообще, мужиков бабами заменила.
Подруги собирались примерно раз в месяц , чтобы напиться до потери пульса. При этом алкоголиками они себя не считали по той причине, что напивались они не «бормотухой» и водкой, а дорогими сухими винами и армянским коньяком. День рождения был прекрасным поводом, чтобы напиться. Вот и на сегодня у них было припасено четыре бутылки абхазского вина и две бутылочки пятилетнего коньяка «Ной». Это многовато на троих, но бралось с запасом, чтоб потом не бегать.
Под непрерывный разлив напитков, подруги обменялись новостями с работы, посетовали на черствость детей и на то, как катастрофически не хватает времени и денег. Через час, половина бутылок опустела, а женщины дошли до состояния готовности петь, хотя ни у кого из них не было ни слуха, ни голоса. Самой музыкальной считалась Маринка, по той причине, что у нее был молодой любовник, который играл на гитаре в самодеятельном ансамбле. Она и начала:
- Напилася я пьяна,
Не дойду я до дома…
Когда они, компенсируя громкостью, нестройность исполнения, допели песню, Зина предложила:
- А, теперь, мою любимую, - и завела, - А, ты, знаешь, все еще будет…
Они пели с пьяными слезами на глазах, а в глазах была вера в то, что, когда-нибудь, ВСЁ еще будет, а, пока, они не живут, а, просто так, репетируют жизнь.
Ближе к полуночи, когда Маринку отправили на такси домой, а Катя, покачиваясь, поковыляла к себе ( она жила рядом, на этой же улице ), Зинаида Петровна закрыла за ними калитку и почувствовала такую пустоту и тоску, что ей не захотелось идти домой. Она бродила по дорожкам сада, между холмиками укрытых на зиму роз. На материал укрытия падал свежий снег, и Зинаиде Петровне стало казаться, что она бродит по кладбищу, а под этими снежными холмиками лежат все ее друзья и близкие, кто был в ее жизни, и осталась она совсем одна на всем белом свете. Ей стало нестерпимо жалко себя, и она заплакала.
В это время, за низким заборчиком, показался вышедший из своего дома сосед, молодой мужчина, лет тридцати. Зинаида Петровна испугалась, что он сейчас уйдет и, с криком:
- Постойте, послушайте, - побежала к заборчику.
На бегу у нее соскользнул кушак, стягивающий халат. Халат распахнулся, обнажив большую, болтающуюся грудь и живот. Она этого не заметила и обратилась к соседу, обратилась без имени, потому что тот совсем недавно купил этот дом, и они еще не были знакомы. Она только видела, что у него молодая, некрасивая жена и двое маленьких детей.
- Вам непременно надо залезть на лиственницу и спилить ветку, которая лежит на проводах, иначе вы останетесь без света.
Мужчина с изумлением смотрел на пьяную, всю в слезах, полуголую соседку, которая обратилась к нему с столь необычным предложением. В такой ситуации он с трудом нашел, что ответить:
- Вы знаете, сейчас уже поздно, да и темно. Я завтра посмотрю на эту ветку, - сказал он, повернулся и пошел домой.
Зинаида Петровна растерялась. Ей хотелось еще поговорить, хотелось общения, и так хотелось, хоть немного, человеческого, может быть мужского тепла. Она шла по дорожке к дому и повторяла:
- Как же так, как же так… - а, когда она дошла до порога, то повернулась и крикнула в темноту,
- Эх, вы…ии…
Проснулась Зинаида Петровна поздно, далеко за полдень. За окном снова была осень. Снег на ветвях растаял, и злополучная ветка поднялась и, уже, не касалась проводов. Зинаида Петровна подумала, что сосед увидит это и решит, что вчера она его домогалась. Ей стало стыдно. Но сосед не пришел.
Ноябрь 2017 года
.