Нам позарез была нужна работа. Это был вопрос жизни и смерти. Мы не могли провести лето в праздности и безделье. Время проволочек кончилось. За три месяца решалась судьба, а не просто насущные проблемы. Лео собирался жениться, а для этого надо показать себя зрелым мужчиной и независимым человеком. Капитоныч, наоборот, решил разорвать порочный круг иждивенчества и покорности. Его не устраивало сытое прозябание самой состоятельной семьи города. Он вознамерился подзаработать денег и пуститься в свободное плавание в прямом и переносном смысле этого слова. Алекс собирал деньги на строительство самолёта собственной конструкции, а передо мной стояла настолько серьёзная цель, что я даже не раскрывал друзьям своих истинных планов.
В курортном хозяйстве были только медицинские вакансии, на которые мы никак не могли претендовать. Младший медперсонал тоже был в дефиците, но эта работа считалась женской, да и платили сущие гроши. Ещё требовались строители, хотя труженики этой благородной профессии вечно не просыхали и постоянно скандалили из-за получки.
Оставалась только молочный комбинат, где в цех мороженого принимали сезонных рабочих. Об этом мы узнали по большому секрету, от самого ценного работника комбината. Этот слабоумный субъект по имени Резо, вполне компенсировал свой природный дефект необыкновенно развитой мускулатурой. Он ворочал такие тяжести, что комбинат вполне обходился без всякой механизации. Резо не скрывал секрета своей физической мощи. Оказывается, кроме солидной зарплаты в комбинате было бесплатное мороженое. На работе разрешалось поедать и другую продукцию, но нас интересовала только мороженое..
Дабы произвести на работодателей выгодное впечатление, Лео влез в свадебный костюм и даже неизвестно зачем побрился, хотя на щеках пока не выступило ни одной щетинки. Капитоныч, чтобы не выглядеть подлизой, натянул спортивные штаны и только мы с Алексом повязали галстуки, а перед входом закурили "Казбек", чтобы придать себе уверенности и сбить с директора спесь.
Мы ввалились в кабинет с очень решительным видом. Поначалу директор даже испугался, не зная чего ожидать от такой странной кампании, но услышав о цели визита, сразу успокоился. Он созвал в кабинет сотрудников конторы; сначала бухгалтера, потом главного технолога и какого-то толстяка в чёрном костюме. Нас стало поровну; четверо против четырёх и достаточно долго мы разглядывали друг друга. Присутствие духа стало нас уже покидать, когда бухгалтер наконец подал голос.
- А вы говорили, работать некому, - произнёс он и опять воцарилось напряжённое молчание. Эта фраза приободрила нас, но мы пока не чувствовали себя спокойно и ожидали любого подвоха.
- Кто говорил, что работать некому, - свирепо поинтересовался начальник.
- Вы сами говорили, не отказывайтесь, - язвительно напомнил бухгалтер - Да конечно, я о них не подумал, - признался начальник и поник головой с виноватым видом.
- Подождите, давайте их послушаем, - предложил главный технолог, - пусть сами скажут, а то может они по другому делу пришли. Все опять уставились на нас с очень сосредоточенным видом.
- Работать хотим, - повторил Лео. Мы единогласно выбрали его парламентёром, но очевидно он подзабыл все мудрые мысли и его заклинило от волнения. Мы его не осуждали, ведь в такие моменты лучше сразу переходить к сути.
- Работать хотим, - ещё решительнее повторил Лео, - но чтобы зарплату платили по честному.
- Слышишь, тебя касается, - сказал директор, обращаясь к бухгалтеру и даже погрозил ему пальцем.
- Как наряды закроете, так и выпишу, - пообещал бухгалтер, - хоть миллион на каждого, мне не жалко.
- Миллион – чересчур будет, - засомневался толстяк, у нас фонд сто тысяч на сезонных рабочих.
- Разве это рабочие! – возмутился технолог, - одни инвалиды и баптисты. По настоящему работает один Резо, да и тот ненормальный.
Такой отзыв об умственных способностях нашего покровителя должен был насторожить Лео, но совсем некстати он ляпнул: «Резо нас рекомендовал» и выложил на стол лист с разнокалиберными каракулями.
- Надо ему за это премию выписать, - торжественно объявил директор и принялся изучать рекомендацию.
- И сменить вывеску, - поддержал технолог, - напишем честно; «Дом умалишённых».
Он пошептался с директором и прожигая нас язвительным взглядом, выскользнул из кабинета
- У нас не академия наук, а молочный комбинат, - возразил толстяк, - зачем ум нужен?
- Сила есть, ума не надо, - бодро согласился бухгалтер, но осмотрев нас внимательным взглядом погрустнел лицом, - на Резо они не похожи. Мелкий народ, даже бидон поднять не смогут.
- Чего ребят обижаешь, - неожиданно заступился толстяк, - смотри какие мускулы Он схватил за руку самого упитанного члена нашей команды и вывел его на всеобщее обозрение. Капитоныч не стал упираться и сразу продемонстрировал свой мощный бицепс. И хотя эта мышца была покрыта плотным слоем жира, все с уважением прикоснулись к его предплечью.
- Не желал бы я встретиться с ним в тёмном переулке, - признался директор и попросил продемонстрировать второй бицепс и пока Капитоныч пыжился в манере циркового силача, толстяк коварнейшим образом сдёрнул с него штаны. На короткое мгновение, розовые ягодицы были представлены на всеобщее обозрение, однако мужское достоинство оказалось намного внушительнее бицепсов. Директор присвистнул и очень многозначительно оглядел всех присутствующих.
- Вот этого я взял бы на работу. Пусть рекламирует продукцию комбината.
- Нам не нужна реклама, - озаботился толстяк, - итак сплошные очереди. Пусть лучше стоит на воротах и пугает сотрудников. Чтобы не воровали продукты.
- Ещё раз так сделаешь и будет как вчера, - пригрозил Капитоныч. Он был специалистом по туманным угрозам.
- А что было вчера? - поинтересовался толстяк и не получив ответа продолжил, - хорошо, больше не буду. Не обижайся, просто мы должны знать, кого принимаем на работу…
- Чтобы удержать налог на бездетность, - пояснил бухгалтер, - платят одни мужчины, но такая мода пошла; не поймёшь, где мальчик, а где девочка.
- Некультурные вы люди, - вдруг загрустил директор, - к вам рабочий класс пришёл, а вы с них штаны снимаете. Может быть, это начало трудовой биографии. Ребята хотят влиться в дружную пролетарскую семью и вместо поддержки, одни дурацкие шутки…
- Ошибаетесь, товарищ директор, - решительно возразил толстяк, - они уже давно влились в эту пролетарскую семью. Вы думаете, они бездельничали все эти годы? Можете посмотреть на их мозоли.
Наши кулаки инстинктивно сжались. Наверное, каждый из нас мог чем-то гордиться, но только не мозолями. Трудовой стаж и опыт работы тоже не характеризовал нас с лучшей стороны. Резо с самого начала рекомендовал молчать и не признаваться, если разговор зайдёт на эту тему.
- Хорошо, не буду спорить, - директор склонил голову и поднял руки, - нам нельзя спорить с пролетариатом. Они гегемон, а мы прослойка. Интеллигенция должна только искупать грехи перед рабочим классом. Дайте ручки, бумагу, всё что положено. Пусть пишут заявления. В солидных организациях с трудовых ресурсов не сдёргивают штаны, а предлагают заполнить анкету.
Мы не ожидали столь быстрого разрешения всех проблем и в следующее мгновение, за широким столом директора уже вовсю "скрипели перья". Лео явно собирался поразить начальство своей каллиграфией, а Капитоныч хоть не блистал в чистописании, но сопровождал каждую букву синхронным движением языка. Однако, отвечать на вопросы анкеты оказалось не таким уж простым делом. Все вопросы, кроме имени, фамилии и отчества имели какой-то каверзный смысл. Сначала мы споткнулись о социальное происхождение, потом появились какие-то родственники за границей, и наконец, вопросы о нахождении в плену и на оккупированной территории обратили нас в состояние психологического ступора.
Вместо помощи, толстяк и бухгалтер вносили ещё большую путаницу, но директор решительно встал на нашу сторону и разрешил отвечать на каверзные вопросы не подробно, как требовали его подчинённые, а односложно. Под его диктовку мы отрицательно ответили на все дурацкие графы анкеты, включая нескромные вопросы о трудовом стаже и профессиональном опыте.
Пока мы преодолевали все тёмные стороны прожитых лет, заскочил главный технолог и принялся нашёптывать какие-то глупости директору на ухо. По ехидным взглядам, которые он то и дело бросал в нашу сторону, можно было лишь догадываться, какой клеветой он заполняет директорские уши. Впрочем, Резо успел предупредить нас о низменной сущности этого субъекта.
Вдруг двери кабинета с грохотом распахнулись и на пороге как рок судьбы возникли родители. Сначала Фима Андреевна в фамильных драгоценностях и Капитон Андреевич в докторском колпаке. Оказывается, звонок технолога прозвучал во время родов и впопыхах он успел избавиться только от халата и резиновых перчаток. Папа с мамой ухватили Капитоныча за оба уха, а его старший брат восьмиклассник, звонким шалбаном задал ему верное направление. За ними появилась завуч нашей школы, а по совместительству - мать Алекса. Какое-то время она внимательно всматривалась в своего ребёнка, вернее в табачное изделие, чадящее в углу его рта. Так же молча она выдернула папиросу из его сжатых зубов и загасила её в пепельнице. Эта сцена, по молчаливому накалу страстей, превосходила любую античную трагедию.
Моей матери пока не было видно, но отец нашего предводителя уже возвышался у входа. Он так плотно прикрывал дверной проём, что даже птичка не смогла бы выпорхнуть наружу. Однако, Виктор Платонович хорошо знал своего сына и поэтому не расслаблялся, а растопырив руки наподобие вратаря, склонял Лео к капитуляции.
Резо появился в самый решительный момент, когда Лео уже решил сдаваться. Он бесцеремонно отстранил от дверей взбешенного родителя и после глубокомысленного раздумья заключил его в свои объятия.
- Бегите ребята, - проурчал он утробным басом, - я его держу. Ему не пришлось ещё раз повторять своё любезное приглашение.