Глава 2. ОККУПАЦИЯ
Село Анетовка находилось в стороне от главного направления наступления румынских войск. Тем не менее, через село часто проходили отряды румынских военных или жандармов. Вели они себя по-разному. Некоторые проходили, не задерживаясь, а другие, не заходя в дома, отстреливали собак, ловили живьём кур, гусей или другую домашнюю живность, варили её в походных кухнях и, отдохнув, продолжали свой путь на восток.
Когда жители села начали прятать свою домашнюю скотину и птицу, румыны, попавшие в село позже, начинали ломиться в дома, якобы в поисках оружия, которое прячут местные жители. Но местные жители, которые почти все имели оружие, дома его не держали, а хранили в укромных местах. Конечно, они им заранее не запасались. Оно появилось у них тогда, когда отступающие воины гибли в поле, в окопах или в лесу.
Ну, какой же мужчина пройдёт мимо боевого оружия и оставит его на месте? Оружие было не только у взрослых, но и подростки в возрасте 12-15 лет старались незаметно от взрослых, припрятать карабин, автомат или гранаты, чтобы потом пойти в лес и пострелять. Многие из них даже на зайцев ходили с боевым оружием, пока оккупанты не наводнили сёла жандармами и полицейскими и не ужесточили меры к жителям, хранящим в доме или во дворе оружие.
Не найдя оружия, румынские вояки по ходу дела ловили кур, гусей и уток, скручивали им головы и удалялись.
В своей основной массе румынские солдаты были забитыми и малограмотными парнями. Они смертельно боялись своих офицеров и фельдфебелей, которые, не задумываясь, пороли своих подчинённых плетьми, или, походя, награждали нерадивых солдат зуботычинами.
Тем не менее, когда румынские солдаты оставались без надзора своих начальников, многие из них вели себя по отношению к местным жителям надменно, а если позволяла обстановка, то были не прочь и поглумиться. Особенно их влекли молодые женщины и девушки, которые, зная норов оккупантов, старались не попадаться им на глаза. А если какая-нибудь деревенская красавица случайно попадала им в лапы, то они старались затащить её в сарай или в амбар и изнасиловать. При этом они часто обращались к подросткам, чтобы те помогли им выманить из укрытия девушку или молодую женщину.
Ребята за это их люто ненавидели и, в свою очередь старались сделать им какую-нибудь пакость. Они незаметно отвязывали их лошадей, и те разбредались по селу, подрезали подпруги на сёдлах лошадей, вынимали чеки из осей колёс румынских каруц* или отвинчивали с них гайки. В результате, чаще всего при подъёме на горку, седоки сваливались вместе с сёдлами с коней, телеги опрокидывались в самый неподходящий момент. Не зная, что это дело рук подростков, солдаты часто ругались и даже дрались между собой. А подростки с каждым днём смелели всё больше. Не отставал от своих сверстников и Василий Волошин.
Когда началась оккупация Одесской области, ему было уже 13 лет. Он только что окончил 5 классов неполной средней школы, которая была в селе Анетовка и собирался продолжить своё образование в городе Вознесенске, Одесской области, но война нарушила все планы, и на время пришлось о дальнейшем продолжении учёбы забыть. Он был не по годам смышлён и дерзок, что приводило его иногда к необдуманным поступкам.
Однажды два здоровенных румынских солдата попросили его найти для них пару молодок. В селе Анетовка жили молдаване, и дети, общаясь с ними, знали немало молдавских слов. А молдавский язык имеет большое сходство с румынским.
-Мы тебя хорошо отблагодарим! – широко улыбаясь, сказал один из румын.
Василий улыбнулся и согласно закивал головой. Он пошёл в посадку, выбрал там две крупных кобылы, привязал их к дереву и вернулся к солдатам.
-А где же женщины? - спросил один из солдат.
-Там в посадке, - ответил подросток. – Они вас ждут!
Жестом он пригласил солдат следовать за ним. Солдаты, радостно улыбаясь, пошли следом. Они вышли к дереву, к которому были привязаны лошади.
-А где же женщины? – снова спросил всё тот же солдат.
-Да вот они! – ответил Василий, подошёл к кобыле и задрал ей хвост. Сзади раздался смех. Оказывается, они были не одни. Услышав о женщинах в посадке, за ними увязалось ещё четверо румын.
Бросив хвост кобылы, нахальный парнишка попытался скрыться в лесу, но румыны догнали его, свалили на землю и начали бить ногами. К его счастью мучители были обуты в постолы*, а это не так больно, как от сапог. Вдоволь «размявшись», они связали Василия, просунули под его узы жердь и как убитого кабана потащили в село. Там они его развязали, положили на бревно, прикрутили к нему ноги и руки, и начали что-то говорить.
Друг Василия, молдаванин, оказавшийся поблизости, перевёл:
-Они сейчас соберут всех жителей хутора и будут сечь тебя плётками до тех пор, пока на тебе не расползутся штаны и рубашка.
На счастье Василия Волошина откуда-то появился румынский офицер. Озлоблённые солдаты рассказали ему, как этот подросток над ними посмеялся. Услышав это, румынский офицер хохотал до слёз, потом вытащил из-за голенища сапога стэк*, и, направив его на рассказчика, приказал развязать Василия и отпустить домой. Правда, ему надолго хватило и пинков, полученных в лесу. Василий долго харкал кровью.
Вскоре в село Анетовку прибыла какая-то румынская команда. В отличие от своих предшественников эти румыны вели себя довольно прилично. Их разместили на постой в каждый дом. А ещё пару дней спустя, в село въехала машина с тентом. Она привезла священника, несколько румынских офицеров и переводчика.
Один из офицеров и переводчик, обошли все дома и приказали жителям собраться возле клуба. При этом солдаты, размещённые в каждом доме, потребовали от хозяев 100% явки на сход. Они лично сопровождали каждую семью к клубу. Жители затравленно молчали, ожидая каких-то неприятностей, но всё оказалось не так уж и страшно. Солдаты составили ружья в козлы* и, став на колени, начали молиться.
Сельчане молча сидели на лугу перед клубом. Священник в длинной рясе ходил между рядами коленопреклонённых солдат, читал молитву, кропил их святой водой и благословлял на ратный подвиг. Помолившись, солдаты разобрали оружие из козел, построились в походную колонну и отправились в сторону Одессы.
Перед односельчанами выступил один из офицеров. Он говорил медленно, делая большие паузы. Переводчик, пользуясь этими паузами, сообщил, что их собрали, чтобы избрать новую власть в селе. Для этого им предлагалось избрать старосту села и двух полицаев.
Старостой села избрали всеми уважаемого молдаванина, Алексея Талку. Он хорошо знал румынский язык и умел ладить и с начальством, и с соседями. Как ни странно, но офицер, проводивший собрание, не обратил даже внимания на то, что трое сыновей Алексея служили в Красной Армии. Кроме них, у него было ещё два сына, которые жили с отцом и матерью в Анетовке.
Полицаями сельчане избрали двух спокойных парней, Тимофея Скибинского и Николая Росовского, которые по состоянию здоровья были освобождены от службы в РККА.
Здесь же, на собрании было объявлено, что колхоз реорганизуется в общину. Каждый хозяин дома получил «урок» по общественным и сельскохозяйственным работам. Суть этого «урока» заключалась в том, что каждый житель села в возрасте от 12 до 70 лет должен был работать в поле, в лесу, в огороде или на бывших колхозных фермах каждый день без выходных и праздников от восхода солнца и до его захода.
-Ко всем, кто будет уклоняться от «общественных работ» будут применяться самые строгие меры, начиная с телесных наказаний кулаком, плётками или палками. Злостные нарушители рабочей дисциплины будут отдаваться под суд с последующей отправкой на каторгу,- объявил он.
- Всем супружеским парам, которые живут в гражданском браке, нужно в ближайшее время обвенчаться!
Кроме того, ЗАПРЕЩАЕТСЯ:
-Собираться на улицах группами более 3 человек
-Обсуждать военное положение
-Выезжать из села без специального пропуска и без разрешения старосты
-Посещать сельский клуб. Вместо клуба все обязаны ходить в церковь. Вскоре на фасаде клуба появились кресты.
Потом жителям села представили мелкого, хлипкого на вид капрала по имени Ифа, который отныне должен следить за выполнением каждым жителем села предписаний оккупационных властей. Он привёз с собой молдаванку по имени Агафица, она стала ему переводчицей и женой. Она в душе ненавидела румын и часто оказывала местным жителям добрые услуги.
Новый «хозяин жизни» сразу же предупредил жителей об ответственности за хранение оружия, за связь с партизанами и за укрывательство евреев.
-Виновные в нарушении этих требований будут строго наказываться, вплоть до расстрела! – закончил он своё выступление.
Потом вновь избранный староста объявил о наборе добровольцев, которые согласны работать стражниками в селе Богдановские хутора. В их обязанности будет входить охрана евреев в рабочем лагере «Богдановка» - гетто.
-Все, кто изъявит желание стать стражником, получат униформу, оружие и большие льготы по выполнению трудовой повинности, - пояснил переводчик.
Однако желающих воспользоваться случаем получить льготы не нашлось.
По мере того, как оккупационная власть укоренялась, она вводила дополнительные требования. Так жители Анетовки и других сёл Доманёвского района узнали о введении комендантского часа, в соответствии с которым выходить из дома без специальных пропусков после 9 часов вечера запрещалось. Нарушителей ждали жестокие наказания, вплоть до расстрела.
Взрослые быстро усвоили эти последствия, и старались без особой нужды это требование не нарушать. До молодёжи, привыкшей к вольной жизни, это долго не доходило, и многие юноши, а особенно подростки относились к этому несерьёзно. Они по вечерам по очереди собирались на посиделки, рассказывали анекдоты, делились новостями и устраивали лёгкие пирушки.
Рядом с домом Волошиных жила семья Мартыновых, три брата и сестра. Их родители погибли. Они были подростками. Только старший брат Николай был старше Василия на три года, Виктор и Миша были погодки Василия. Самой младшей была Мария.
Однажды ребята в очередной раз вечером собрались у Мартыновых. К ним присоединился младший сын старосты села Шура. Он принёс бутылку вина. Ребята сварили уху, наварили раков и устроили маленькую пирушку. У Мартыновых был старенький детекторный приёмник. Ребята по очереди надевали наушники, слушали последние известия и потом бурно их обсуждали. Вдруг в окно дома раздался громкий стук и голос полицая Росовского:
-Полиция! Откройте двери!
Ребята погасили свет и замолкли.
-Немедленно открывайте двери! Или мы взорвём дом и всех расстреляем. Шура узнал голос старшего жандарма Плешко.
Шура снял с вешалки телогрейку и шёпотом говорит:
-Николай, открывай дверь, а я брошу им в лицо телогрейку, солдаты растеряются , а вы разбегайтесь кто куда.
Николай Мартынов распахнул дверь, а Шура бросил в лицо стоявшему у двери жандарму телогрейку. Раздался выстрел и пуля прошила потолок. Ребята бросились под ноги жандармам и разбежались в разные стороны. Только Шура попал в лапы Плешко. Жандармы его скрутили и увезли в дом старосты.
Не повезло и Василию. Убегая от жандармов, он поскользнулся. В это время сзади грохнул выстрел, и острая боль пронзила левую ногу, но он успел скрыться в кустах. Он благополучно добрался до дома и лишь теперь почувствовал страшное жжение в ноге. Левый ботинок наполнился кровью. Анна Марковна помогла сыну снять брюки и обнаружила ниже колена рану, в которую впилась крупная частица каменной соли.
-Это Росовский, сволочь, меня пометил, - чуть не воя, сказал Василий. Все ребята знали, что тот имеет патроны, заряженные солью.
-Держу специально для пацанов, - нередко хвастался полицай.
С большим трудом соль удалось извлечь, но рана ещё долго страшно пекла и гноилась.