"Медленно" и плавно. А ещё я видел широко раскрытые глаза водителя троллейбуса, кажущиеся от этого круглыми.
А всё тяга к знаниям! Пошёл я как-то вуз искать на свою голову. Интернет тогда был, но медленный: быстрее пешком. На улице тепло, июль, кажется, тогда был, мне спешить некуда: вот я и отправился. И от дома, вроде, недалеко: километра 4. По прямой. На общественном транспорте.
На автобусной остановке никого не было. По тротуару, туда-сюда, редко кто проходил. Остановка была "старинной": бетонной. И вот "летит" троллейбус. В тот момент, когда от меня до маршрутного транспортного средства остаются считанные метры, и это расстояние резко сокращается, я вдруг подворачиваю ногу, слышу позади себя "Ах!" и начинаю падать назад и немного вбок, в сторону проезжей части. Точки опоры у меня нет, схватиться не за что. Я, значит, падаю, а троллейбус — подъезжает.
Водитель вцепился в "баранку", словно она могла его спасти. На водителе была клетчатая рубашка бордового цвета. Расстёгнутый воротничок. Троллейбус экстренно остановиться не мог. Сделать перестроение в левый ряд он тоже не мог: самосвал "Камаз" — это серьёзно. Секунды уходили. Я подумал: "Ну вот и всё". Я не испытывал ни испуга, ни страха: просто констатация факта. Водитель троллейбуса принял единственно возможное, и правильное, решение: перестав замедлять ход, ускорил транспорт. И троллейбус совершил рывок.
Водитель принял правильное решение. Троллейбус совершил рывок. У меня появилась динамическая точка опоры: передние двери быстро сменились передним боковым стеклом. За полторы секунды я приобрёл бесценный опыт отталкивания от движущегося транспорта. Почему-то вспомнил Волка из "Ну, погоди!"
Троллейбус замедлял ход. Отталкиваться становилось легче. Теперь, главное, под заднее колесо не угодить: оно таким большим кажется вблизи. Задние двери. Ещё полметра, и я потеряю точку опоры. Даже динамическую. Начал бояться: бордюрный камень — высокий и, относительно вертикали, получается развёрнутый угол. Троллейбус резко останавливается, пассажиров внутри него резко бросает вперёд. Так возят дрова. Задние двери распахиваются. Я падаю в салон. Те, кто выходит, шарахаются от меня.
Лежу я, значит, верхней половиной туловища на задней площадке, на резиновом коврике, а нижняя половина — на асфальте тротуара. Лежать мне крайне неудобно, я испытываю дискомфорт. Водитель ждёт. Пытаюсь подняться: резкая боль в ноге. Дотянулся до выступа заднего ряда кресел, — ни одна сволочь не помогла: здоровые мужики. Перебирая руками, "вполз" по вертикальному поручню вверх. Водитель троллейбуса увидел меня в полностью вертикальном положении. Я кивнул ему. Он закрыл двери и плавно, не резко, поехал. Еду я, практически, на руках: одна нога цела, что со второй — неизвестно. С другой стороны, какой там перелом — уже не важно: я же не под, я же — в.
Ровно четыре остановки! Ровно четыре остановки половина пассажиров троллейбуса на разные голоса сетовала-переживала за моральный облик нынешней молодёжи: "Ещё только утро, а он уже нажрался!" Потом народ начал принюхиваться. Замолчали все, кроме двух бабок, которые, тыча в мою сторону пальцами, отстаивали свою непоколебимую позицию: раз качается, значит, нетрезвый. Как и троллейбус.
Как я позже выяснил, со сломанной ногой я прошёл около двух с половиной километров, плюс-минус двести метров. От трассы до вуза было метров триста.
Директор института сразу предложил мне "откосить" от армии за 900 долларов за семестр.
— Ложишь, — говорит (лексика сохранена!), — девятьсот "зеленью" и никто тебя не трогает железно.
Надо отметить, что лет мне больше, чем с виду кажется. В поликлиннике я лет до 28 "косил" под призывника: чтобы к врачам без очереди и не "сквозь строй" бабушек.
— А за год? — спрашиваю.
— 1800. — улыбается.
— А если не надо "косить"? — осведомляюсь.
Директор института сразу сник и потерял ко мне всякий интерес. У него зазвонил телефон и он целиком отдался переговорам.
Позже, когда я снова учился ходить, я решил, что, когда смогу ходить дальше, чем на три километра, то найду причину моего падения. Причину я нашёл: ма-а-аленькая ямка на уклоне тротуара сантиметрах в тридцати от бордюрного камня.
Года через три я опять чуть было "не улетел" под движущийся троллейбус. Зима, гололедица, гололёд, сугробы и нечищеный от глыб льда тротуар. Хорошо, я в тот день в старой дублёнке был: относительно мягко приземлился. На проезжую часть. 40 см до колеса.
13 сентября 2017 года — 7 ноября 2017 года.