– Был у меня, значится, один товарищ. С детства любил ковыряться в обломках радио, телефонов и изобретать из них всякое. В едва ли не младенческом возрасте, понятное дело, это было забавой вроде игр с конструктором, позднее перешло к более замысловатым манипуляциям – и в зрелом возрасте он уже красовался на обложках студенческих газет как юный изобретатель в области робототехники. Делал всяких там тапочконосцев, почтальонов… в общем – зарабатывал свою известность, особо никому не мешая.
– Дак сегодня разве на это можно как-то прожить? Таких изобретателей, а с ними – и помощников развелось…
– Да. Главное – тапочконосца от человека отличать не разучиться. Но дело совсем в другом. Однажды он, значится, неудачно, скажем так, отпилил себе руку. На токарном станке. Не спрашивай о подробностях. Я сам узнал из первых уст. Казалось бы, карьера окончена. Протяни вторую руку и сиди, как циркач, мелочь успевай ловить. Однако предложили ему в столице вместо трухлявого протеза установить вполне себе здоровую железную клешню, взамен забрав к себе на бессрочный контракт.
– Ну тебя, старый. Кого ты хочешь удивить металлопластикой?
– Да повремени ты, неугомонный. Хлебни своей гадости, дабы рот заткнуть, да послушай. Сгинул с тех пор парень. Не писал, не звонил, а лишь в отпуск приезжал. Изредка доводилось мне видеть его с блестящей конечностью около дома, который, к слову, со временем претерпевал очень неплохие и, скажу тебе, недешёвые на вид изменения: двор расширился раза в четыре, крыша поднялась этажа на три. В общем, семья не бедствовала.
Прошло два года. Мой товарищ, решив вспомнить о былой дружбе, наведался ко мне в гости. Пока мы с ним болтали, я заметил на обеих его руках синтетическую кожу. Да и заметить нетрудно, сам знаешь. Резиной на запах резковато отдаёт. Из разговора с ним я понял, что тот заключил взаимовыгодный контракт с клиникой под названием Евж…Ег…«Евгения», вот. Ну, знаешь, сегодня ты там себе линзы да почки раз в год меняешь. А то, что «резинка» была на обеих руках – так это результаты опытов. Дядьке нарочно отвинтили настоящую руку, чтобы на практике рассмотреть наработки по взаимоадаптации конечностей. Ну, насколько они крепко друг с другом сцепляются, насколько хорошо распознают друг друга в пространстве и прочая трёхмерноизмерительная чепуха. За бессовестно оторванную руку парень получил компенсацию, едва ли не превышающую бюджет самой «Евгении». Обеспечил, значится, семье безработную жизнь на два поколения вперёд. Что скажешь, кем он при этом остался? С анатомической точки зрения?
– Человеком же, понятное дело. Голову-то не тронули. Даже безногие инвалиды в колясках – и те люди.
– Пример достойный, хоть и не каждый с ним будет согласен. Ну да ладно. Пара отпусков – и парень уже вовсю щеголяет на звенящих костылях, лишь внешне отдающих человечиной. Делает двухметровые прыжки, бегает быстрее велосипеда. В общем, качественно оттяпали то, что не надо, и качественно припаяли то, что надо. Впоследствии заменили парню и торс. Жена, естественно, долго протестовала, но так как была безработная (а деньги нужны всем) – физически свой протест не выражала. Опустим причины и их подробности. Наш железный друг остался в итоге лишь с мясной головой, но и та в силу возраста начала давать течь. В ход пошли более кропотливые наработки. Тут уж не разбираюсь, да и не запомнил ничего из последней беседы. Знаю только, что сначала ему поменяли глаза на микрокамеры, затем уши – на цельный слуховой аппарат с транслятором входящей голосовой речи в текст. Кожа на лице тоже стала резиновой. Рад он этому, конечно не был, потому что мышцы на ней ещё не вырастили, а без лицевых мышц особо не порадуешься. Параллельно меняли бедолаге органы. Начали с пищевода, желудка и кишечника. И, знаешь, дальше работать с ним стало гораздо удобнее. Организм не требовал еды, а значит – мог работать дольше и без больших денежных на себя затрат. Когда его уж совсем стал одолевать маразм – мозг убрали насовсем. Оставили жёсткий диск и записанный на него мыслящий образ – с алгоритмом логических операций там, эмоций и прочего, что творится в наших с тобой костяных «коробочках». Естественно, такого человека семье показывать уже опасались, отчего она, знаешь ли, особо не расстроилась. Тяжко грустить, когда у тебя двое детей с десятью няньками, а сама ты тем временем стоишь и усердно думаешь, что же тебе купить: ещё один четырёхэтажный дом или два двухэтажных? И какие машины выбрать детям? А то учёба и будущее место работы уже у обоих на тридцать лет вперёд оплачены.
– Да что ты всё о семье? Расскажи, что с ним самим-то дальше было?
– А ничего. Сдали на металлолом, чтобы окупить банкротство «Евгении». Семье сказали, что скончался случайно на производстве, а самого – просто переработали на другие железные детали, – сказал старик, многозначительно глядя на стаканчик собеседника, сделанный из тончайшего, простого в утилизации металла.
– Эх, ну и байки у тебя, старый… – на полувыдохе произнёс тот и, с лёгкостью смяв стаканчик и выбросив его в ведёрко, встал из-за стола и побрёл прочь из заведения.