По храму гулял ветер. Он врывался в проем широкой дубовой двери, что время от времени открывалась, когда прихожанe, прижимаясь к стене, проскальзывали мимо отца Петра, улыбаясь и кивая ему. От этого ледяного ветра стыли ноги в легких туфлях и немели ладони, державшие большой металлический поднос, покрытый серебристым воздухом. Поверх него лежал блестевший золотом крест. Ледяной металл обжигал пальцы, и отец Петр, оглядываясь по сторонам, подносил руку ко рту, дышал на нее и засовывал ее в карман шерстяного подрясника. Неприятнее всего была ситуация с ногами – по случаю архиерейского визита он надел свои лучшие черные туфли, но из-за легкой кожаной подошвы ноги в них мгновенно стыли, не помогали ни ковровая дорожка, ни попытки шевелить пальцами, тем более что в узких туфлях это получалось плохо…
Архиерей явно задерживался, хотя непонятно было с чего – снегопада не было с Рождества, сегодня была суббота и пробок на дорогах явно не предвиделось, да и какие пробки на районных дорогах. Разве что в какую-нибудь яму провалишься...
Отец Петр, поглядывая то на двери, то на стоявших вдоль стен еще немногочисленных прихожан, испытывал досаду. Ему казалось, что все складывается неладно, не так как могло бы быть, как хотелось и как должно, все как-то не так – и ветер врывается в храм, и народу чего-то маловато, что уж про замерзшие ноги говорить. “Вот мерзни, а ни отцов-соседей, ни владыки и потому ни радости, ни праздника. Одна маета получается…” – мелькало в голове батюшки и мыслям он этим был совсем не рад...
В конце года на епархиальном собрании сообщили, что перед Великим постом ново назначенный владыка Нектарий лично начнет совершать объезд храмов, знакомится с епархией так сказать на местах. Эта новость очень взволновала и возбудила честных отцов – вот, новые порядки с молодым архиереем приходят, ближе, значит к пастве и народу теперь будет. Может и будет, а может кому и на орехи начнет попадать – новая-то метла не только метет...
Но прошло Рождество, Крещение, а никаких указаний никто не получил и все вздохнули: многие – с облегчением. Отец Петр был среди многих. Хоть и хотелось похвастаться благолепием недавно отремонтированного храма, новыми иконами и даже дубовыми дверями, но визит начальства – дело непростое, даже скользкое. Нет, приедет, хорошо, можно заодно попросить владыку, например, поощрить его помощников и спонсоров. Но лучше так, потихоньку, в стороне...
Так и складывалось – никто не позвонил. Ободрившись, отец Петр уже было решил, что ожидание осталось в прошлом, как в аккурат на отдание Крещения раздался звонок и благочинный отец Георгий сообщил о предстоящем в ближайшее воскресение визите владыки. Отец Петр вдруг оробел и промямлил:
- А может лучше не ко мне?
На что благочинный с обычным смешком сказал:
- К тебе, тебе. Ты Петр, то есть камень, так что и посмотрят, на чем зиждятся наши приходы, как ты исполняешь свой пастырский долг и прочее.
Смешок и намеки отцу Петру не понравились, и он попытался было отшутиться, что он, типа, не краеугольный камень, а священнический долг свой исполняет со рвением.
- Ну, вот владыка Нектарий и посмотрит, каковы плоды твоего рвения, – прохладно заметил благочинный и повесил трубку...
Отец Петр посмотрел на нависшую над ним дубовую дверь, поежился и вздохнул из последних промерзших сил – может, и правда испытывает владыка нас, дескать, как умеют ждать и терпеть. Если терпят, то значит, и свой пастырский долг исполняют достойно. А если нет...
Отец Петр вздрогнул от очередного порыва ветра – через распахнувшуюся дверь, окутанные морозной дымкой, в храм торопливо вошли благочинный и отцы из соседних приходов – протоиерей Сергий и иереи Андрей и Николай.
- Ну как, все готово? – Отец Георгий, окинув с высоты своего немалого роста посиневшего отца Петра, прислонился к нему щечкой, приветствуя его. – А ты чего здесь на входе? Лучше бы в алтаре подождал, а замерз наверно. Ну, терпя потерпех тя, Господи! Владыка будет через пять минут, сейчас согреемся. Хе-хе…
Он бросил взгляд по сторонам:
- Где староста? Пусть звонят в колокола.
Староста Михалыч, все еще крепкий и быстрый не по годам бывший колхозный агроном, вырос как из-под земли, с готовностью кивнул и склонил голову перед благочинным:
- Благословите, отец протоиерей.
- Так, давай поскорее и поживее, так чтоб всем стало ясно – сегодня праздник, нового архиерея ждем, – закончил отец Георгий и почему-то потрепал отца Петра по плечу. – Держись, Господь многомилостив.
Он и прибывшие отцы тут же исчезли в алтаре со своими пакетами и чемоданчиками, а отец Петр, поеживаясь, прошептал: “Господи, не оставь” и поправил немного покосившийся на подносе крест – подарок спонсора, владельца местного сыродельного заводика. “Пришел ли он?” – отец Петр оглянулся, пытаясь разглядеть приходского благодетеля среди прихожан, стоявших справа ближе к амвону.
Но едва он повернулся, как хлопнули двери алтаря и сослужавшие отцы в камилавках и рясах торопливо спустились с амвона и стали вдоль дорожки с лицами неподвижными и значительными. Через минуту на пороге храма появились два иподьякона и, отжимая стоявших по бокам красной дорожки прихожан, пропустили вперед епископа Нектария.
При его появлении то ли от испуга, то ли от того, что ноги совсем задеревенели, отец Петр оступился и чуть было не завалился набок, если бы стоявшие рядом отцы не подхватили под локти. Но на владыку надевали епископскую мантию, застегивали крючки, оправляли складки, так что неловкости отца Петра он не заметили, отчего тот возблагодарил Бога.
После того как отцы поцеловали крест в руках владыки, отец Петр отнес его в алтарь. Положив поднос на столик возле раковины, он чуть открыл кран и подставил руки под горячую струйку воды. Руки отходили медленно, кожу и кончики пальцев приятно покалывало, он не спеша поворачивал ладони под струйкой – у него в распоряжении несколько минут, пока там отцы будут облачаться. “Да, хорошо бы Виктора Николаевича владыке представить. Может, попросить и грамоту епархиальную для него, как ведь помогает вот и бойлер на свои деньги поставил...”
Пальцы начали сгибаться, тело жадно вбирало тепло от горячей батареи под окном, к икрам и ступням ног стала возвращаться чувствительность…
Стройным и чистым пением радовал хор, синхронно и быстро прислуживали иподьяконы, протодьякон проговаривал ектеньи внятно и громко. Народу явно прибавилось, и душа отца Петра пришла в состоянии уравновешенное и гармоничное. Судя по лицам, и отец благочинный, и окрестные батюшки испытывали удовлетворение от быстрого течения службы. Можно сказать, что некое умиление и благостность наполнили атмосферу в алтаре и перетекали в их сердца и обратно. Вот такая симфония воцарилась в алтаре и перекатывалась под его сводами от одного края до другого почти всю службу как ветер в поле...
Когда запели “Отче наш”, владыка поглядел на отца Петра и спросил:
- Отец настоятель, сколько будет причастников?
Отец Петр, чуть подрастерявшись, пожал плечами и ответил;
- Так сколько Господь пошлет, ваше преосвященство.
- Ты чего, отец, Господа поминаешь не к месту? Сколько на всенощной было исповедников? – недовольно проговорил владыка. – Исповедь была вчера? Сколько исповедовалось?
- Была, ваше преосвященство, – замялся отец Петр. – Ну, вот, наверно, душ тридцать, может…
Отец Петр не успел закончить, как владыка с усмешкой сказал:
- Души-то хоть не мертвые? Ладно, в следующий раз замечай, душевед.
Отцы заулыбались, отец Георгий даже подмигнул отцу Петру, дескать, владыка в благостном настроении, шутит, все хорошо, так что не бойся, все обошлось...
Через несколько минут, когда все в алтаре причастились, владыка отдал распоряжение отцу благочинному раздробить агнец, а сам отошел к жертвеннику с приготовленными на нем антидором и запивкой. Отцы сгрудились возле столика в левом приделе и начали так же заедать и запивать причастие, негромко обсуждая насущные приходские дела и, главное, к кому владыка приедет в следующий раз. То , что это произойдет, никто не сомневался. “Окучивать епархиальные земли удобнее все зимой, ”- хихикнул отец Андрей и все, перемигиваясь закивали.
Отец Петр однако едва прислушивался к отцам, его больше беспокоила мысль, может на данный момент самая важная и решающая для него, для благополучного и гармоничного исхода нынешней службы и благоприятного ее завершения, а именно, – когда вручить конвертик владыке и как? Сейчас в алтаре или перед отъездом, когда закончится служба? Нет, перед отъездом поздно.
Оглянувшись на благочинного, отец Петр бочком в несколько шагов придвинулся к нему и спросил:
- Отец Георгий, я вот по поводу вручения владыке посильного пожертвования от нашего храма и отдельных прихожан в пользу епархии и, конечно, на обустройство владыке Нектарию, хотел узнать. Как бы сподручнее сделать?
- Витееват ты, отец. Надо попроще, – поглядывая сверху на отца Петра, усмехнулся благочинный. – Конвертик можно и сейчас вручить. Если что спросит о делах, нуждах и просьбах, то сразу говори без экивоков. Только ты давай поживей – пора начинать причащение. Владыка не любит, когда задерживаемся.
Быстрым и мелким шагом отец Петр пересек алтарь и, сложив руки для благословения, склонился справа от архиерея и вопросительно посмотрел на него, словно ожидая дальнейших указаний.
- Ну, отец Петр, доложи кратко, как идет приходская жизнь, как исполняешь свой пастырский долг? – проговорил он, перекрестив склонившегося батюшку широким крестом и поднеся к его губам мягкую и теплую ладонь.
- Владыка, примите посильный дар вот за ваши труды, на устроение нашей епархии… – отец Петр запнулся, пытаясь просунуть руку в карман подрясника и достать деньги.
Рука скользнула по ткани, вот еще раз, только с третьего раза пальцы захватили и вытащили наружу белый плотный конверт. Конверт тут же исчез.
- Так что, отец Петр, на приходе все в порядке?
- Все слава Богу. Вот и спонсоры есть, и прихожан Господь посылает в помощь. Сейчас планируем ремонт на лето – крышу надобно перекрыть, вентиляцию в куполе установить.
- Ага, значит, все идет правильным путем, долг исполняешь. Ну молодец, благодари Бога за его милости, – владыка поднял руку для благословения.
Отец Петр, сложив чуть подрагивающие ладони, не столько проговорил, сколько пробормотал:
- Владыка, можно просьбу?
- Просьбу? – архиерей взглянул на отца Петра и как бы нехотя сказал. – О чем? Вроде бы у тебя все в порядке?
- Да, вот, владыка, может спонсора… – замялся было батюшка.
- Что спонсора? Найти еще что ли спонсора? Ты же говоришь, что он у тебя есть и хорошо помогает? – Владыке явно не понравились слова отца Петра. – После службы. Но, я думаю, что у тебя и так все хорошо.
Не заметив намека и набрав воздуха, отец Петр выдохнул
- Да, нет владыка… – и запнулся.
- Что еще за “да-нет”? – настороженный взгляд владыки буравил почти онемевшего отца Петра.
- Понимаете, я бы хотел… – проговорил он на последнем выдохе
- После службы, – недовольно и повышая голос, проговорил владыка.
Отец Петр, стушевавшись, опустил голову и потому не заметил встревоженные взгляды отцов-соседей и благочинного, неотрывно смотревшего на владыку.
Протодьякон торопливо отдернул завесу, открыл царские врата и раскатисто на весь храм возгласил:
- Со страхом Божиим!..
Отец Петр перешел к столику с лежавшими на нем остатками антидора и налил себе запивки. Мысль, что он совершил глупость, что вот не так сказал или владыка не так понял, что произошла нелепая оговорка или, что хуже, ошибка, стучала в его голове. Может, не надо было просить, а то как еще владыка посмотрит и подумает что-нибудь. Эх, и зачем с этой просьбой полез. Конечно, хорошо человека поощрить, особенно когда он выказывает усердие, старается. Но ведь помогают не ради награды, а ради Господа!
Отец Петр растерянно оглянулся и допив запивку пошел к престолу, вокруг которого священники уже рассредоточились по своим местам и стояли молчаливо, даже не перешептываясь...
“Воскресение Христово…” бормоча вполголоса вошел в царские врата протодьякон. Владыка кивнул отцу благочинному и спросил у него, считали ли причастников?
- Да, владыко. Ровно пятьдесят, – ответил отец Георгий и тут же добавил, – очень неплохо для сельского храма.
- Отец Петр, – взгляд владыки Нектария немного потеплел и в нем мелькнул некий интерес, – ты, я смотрю, трудишься на ниве Господней, пасешь, так сказать стадо.
Все еще не поднимая головы, продолжая смотреть на престол, отец Петр проговорил, почти прошептал:
- Вашими молитвами, владыко. Буду стараться и впредь.
Отцу Петру хотелось сказать, что вот он полностью согласен, и что не для себя он что-то хотел, а вот для того, кто работает, кто посильно трудится во благо прихода, но он понимал, что сейчас лучше помолчать. Может, владыка не забудет и все-таки позовет его и поинтересуется, чего же он хотел попросить.
Через несколько минут служба окончилась и архиерей, взяв в правую руку тяжелый металлический посох, вышел на амвон и начал проникновенную проповедь о любви к ближнему и о благодарности к Богу за его великие милости. Чуть задирая вверх голову будто слушая снисходящий сверху глас, он говорил о высоком призвании церковного служения, цитировал слова Евангелия о любви ближнему и о том, что все мы должники перед Господом. Что он имел ввиду, владыка не объяснил, а сразу перешел к объяснению цели христианской жизни. При этом он старался говорить проникновенно, задушевно, чуть наклоняясь вперед и устремляя взгляд на замерших вокруг прихожан. Последним его проповедь явно нравилась – из-за неподдельного интереса к ней в храме стояла такая тишина, что было слышно, как в щели чуть приоткрывшейся входной двери свистел февральский ветер.
Заканчивая проповедь, владыка окинул прихожан взглядом и громко произнес: “С праздником, дорогие прихожане!” Стоявшие в храме обрадованно вздохнули, зашевелились, и в разнобой ответили: “С праздником!” Перехватив посох в левую руку и, перекрестившись, архиерей громко сказал: “Аминь!” “Аминь,” – опять нестройным эхом ответили одни прихожане, другие ответили: “Спасибо!..”
Явно довольный проповедью и теплым приемом, улыбаясь, владыка кивнул отцу Петру:
- Отец Петр и отец Андрей, дайте крест прихожанам, всем остальным благословляется разоблачаться…
Под шелест и гул храма, перешептывание в алтаре, несколько минут стоя возле амвона, отец Петр подавал крест. Когда подошел Виктор Николаевич, а следом – староста Михалыч, он попросил их не отходить никуда, а подождать возле свечного ящика, чтобы взять благословение у владыки. Он хотел было сказать, что может удастся их представить ему, но осекся – кто знает, что скажет сейчас владыка. “Ведь любовь к ближнему и строга бывает,” – мелькнуло в голове отца Петра, когда, перекрестив склонившиеся головы прихожан, он входил в алтарь.
Отойдя к столику в левом пределе, он поторопился разоблачиться, чтобы успеть выйти следом за владыкой, уже надевавшем клобук. Иподьякон старательно расправил владыке мантию на спине и подал было посох. Но тот его не взял, а повернувшись влево, громко позвал:
- Отец Петр, ну-ка иди сюда!
“Господи, что не так!? ” Торполиво, задев ковер и чуть не споткнувшись, отец Петр пересек алтарь и предстал перед владыкой Нектарием, инстинктивно скрестя ладони как под благословение, хотя понятно, что второй раз брать его можно было и не брать.
- Ты чего, отец настоятель, хотел-то попросить, чуть настроение мне не испортил? Еще что ли спонсор нужен?
- Владыко, – робко, чуть ли не заикаясь произнес отец Петр. – Господь вот не обделил помощниками…
- Ты мне прямо скажи – какая помощь нужна? – поморщился архиерей.
- Владыко, помощь не нужна – подобравшись, громко выдохнул отец Петр – А хотел бы попросить вас наградить предпринимателя Виктора Николаевича Приходько, спонсора храма, и старосту Василия Михайловича Тихонова грамотами за усердие в трудах и поддержку храма.
- Отец Петр, чудак ты, чего же ты мялся? Грамотами наградить за благие труды – дело также благое, – громко и с явным облегчением громко сказал владыка. – Напиши прошение на мое имя и на Пасху своим благотворителям и благоукрасителям грамоты и вручишь. Епархия наша молодая, а потому надо поощрать и поддерживать всех, кто трудится на ее укрепление, исполняет свой христианский долг. Мы ведь все в долгу перед Господом. Так отцы?
Стоявшие вокруг отцы дружно и единогласно закивали:
- Так, владыко святый! Истинно!
- Ваше преосвященство, спонсоры мои возле выхода ожидают вас, – радостно и пытаясь попасть в общий тон и настроение, выпалил отец Петр. – Испрашивают вашего благословения!
- Ну, пойдем, представишь твоих помощников и благодетелей.
Выскользнув из алтаря на амвон и став немного позади архиерея, отец Петр помахал Виктору Николаевичу и Михалычу, приглашая их подойти.
Владыка плавно сошел с амвона, благословил замерших чуть ли не по стойке смирно старосту и спонсора и, поддерживаемый иподьяконами, в окружении священников, двинулся к выходу, крестя склонившихся прихожан налево и направо.
Возле двери он остановился, повернулся к алтарю, благословил всех по-архиерейски и, взглянув на сопровождавших, сказал:
- Благодарим Бога, отцы и братие, за дарованную нам возможность послужить и вместе помолиться …
Отец Петр, все еще наполненный волнениями и переживаниями, смотрел, как владыка Нектарий неторопливо вышел из тихо скрипнувшей двери, как за ним, чуть наклонившись вперед последовал отец Георгий и батюшки-соседи. Последние пожали руку, приложились щечками, отец Сергий даже ободряюще потрепал по плечу, мол, все слава Богу, и все быстро исчезли в слепящем свете искрящегося на солнце снега..
“Вот и ветер улегся, солнышко проглянуло. Хорошо, что все закончилось хорошо. Даже славно!” – подумал, выглянув за порог и чуть поеживаясь, отец Петр. О том, что два часа назад он чуть было не замерз тут, он и не вспомнил. Постояв несколько секунд возле выхода, он скользнул взглядом по уборщице, соскребавшей воск с каменных тусклых плит, поглядел на старосту, что неторопливо подошел к левой стене и начал тушить все еще горевшие перед иконами лампады. Отец Петр попытался вспомнить, что он хотел ему сказать, но возбуждение и некое брожение в душе было еще очень живо и потому ничего в голову ему пришло. Впрочем, он не расстроился, а перекрестившись, посмотрел на купол, с которого слегка капал конденсат, и довольный удачно закончившимся визитом направился в опустевший алтарь.