Как На самом деле*
1. С надеждой и любовью.
В автобусе пассажиры привстали, некоторые вышли в проход между кресел, другие прильнули к окнам – все смотрели на Нее, показавшуюся вдали. Автобус двигался вперед, и Она, все, более увеличиваясь в размерах, раскидывалась вширь, раскрываясь перед нами.
Стояла жаркая половина сухого континентального лета.
Утренние прохладные часы были проведены в дороге, а сейчас – в преддверии полудня – все вокруг, по мере приближения к Ней, томилось в горячей безветренной неге. Розовая дымка с белым пенистым краем поверху обволакивала, как прозрачнейшим шифоном, это создание. Казалось, Она постепенно растворяется и уходит в голубизну бездонного неба.
Выполняя поворот дороги от Яченского водохранилища, автобус медленно открывает нам всю панораму вида, от ослепительности которого многие пассажиры вынуждены прикрывать козырьком ладони глаза, очарованно вглядываясь в растворяющиеся краски дали.
Уже можно различить и понять все очертания Ее прекрасного тела, слегка прикрытого изумрудным душистым покрывалом.
Она уютно расположилась на возвышении. Лежа на правом боку, изящно подперев голову рукой, Она со снисходительно-доброжелательной улыбкой хозяйки вглядывается в нас – незнакомых и любопытных.
Теперь уже хорошо было видно Ее красивое русское лицо с темно-серыми умными глазами под соболиными бровями… Это глаза женщины умудренной уже прожитой юностью, частью молодости и находящейся в той активной поре, которая близка к зрелости. Эти глаза, похоже, могут быть гневными и коварными, познавшими вероломность, зло и обман, тайную власть золота, драгоценностей и денег. Могут быть ласковыми и любящими, встретив на своем пути честность, доброту и уважение. Они могут быть и настороженно суровыми, вглядывающимися во тьму ночи с исторически проснувшимся чувством древнего отважного воина – защитника крепости.
Ее милые, продолговатого рисунка губы, сейчас чуть тронуты улыбкой – это для нас, приехавших. Она с видом еще не совсем проснувшегося человека ненавязчиво рассматривает нас, как бы пытаясь постичь приближающую сущность новизны.
Длинные и густые темно-русые волосы, гибкой прической обрамляя это удивительное лицо, уходят с плеч к воде, расстилаясь по ней, и, смешиваясь с руслом, образуют блестящее зеркало глади реки. Нескончаемая голубая атласная лента переливается в Ее волосах – дань старой моде – исчезает вдали, указывая путь воде. Такие же голубые ленты-реки, где-то сливаясь воедино,
украшают необыкновенное покрывало, повторяя изгибы Ее небольшого, красивых и плавных очертаний тела.
Это богатое одеяние Ее жемчугами да драгоценными каменьями светится. Жаккардовой выпуклой росписью смотрятся по нему памятники прошлой необыкновенной жизни: купеческие особняки, старинные здания, дворцы, дивный Каменный мост, уникальные ансамбли боярских теремов и многоцветных скверов, связанных прямолинейными улочками в незабываемые букеты.
В этом бесценном великолепии Её убранства выделяются кристаллы, как бриллианты чистой воды, сияющие купола уже обновленных православных храмов, представляя все эпохи русского церковного зодчества. Их поднимающиеся ввысь главы служат не только украшением этого чудесного покрывала, но и гимном его духовного и физического обновления. Щедро набросаны временем ренессанса и смотрятся самородками реставрируемые христианские соборы и церкви – культурные ценности от древней Руси.
Не забыта в палитре красочного наряда и русская памятная скань, которая своим серебром вплела в диковинный наряд дань современной застройки – домов, площадей, памятников, музеев, театров, рынков…
Таковой предстала передо мной в окончании двадцатого века, в преддверие июльского зноя, в мареве своего румянца – Она… современная и традиционная, откровенная и сдержанная.
Имя Ее – Калуга.
Стучит золотым молотом Ее мощное сердце, сливая воедино золотые молоточки сердец наполняющих Ее горожан. Исстари до наших дней теплой живительной влагой, как кровью, наполнены Ее сосуды трудами и делами людей русских, ежечасно на протяжении шести веков, украшающих и обновляющих свою прекрасную Калугу.
* Д.С. Экзюпери
2. Разрушенные чары
Серединная часть периода - февраль-март, почти всегда ветреная и от того особенно холодная в этих местах…
Воскресенье. Последняя, а значит ночная, электричка несёт нас, кажется, всё ускоряя свой железный шаг, из Москвы в Калугу – из гостей домой.
Заполненный пассажирами до отказа вагон, шумно живёт своеобразной и обычной для него жизнью: нескончаемыми разговорами по интересам, рассматриванием и раскладыванием покупок, просчётами затрат, чтением, вязанием, предвкушениями радостных встреч с близкими и домом, нескрываемым удовлетворением от окончания своих частных дел и прочим-прочим другим заполнением времени, продвинувшись только на час к конечной цели движения. А значит, впереди – ещё целых три часа пути.
За окном ливень густого, мокрого снега усердно, бело, косо, почти горизонтально, сечёт чернильную глубину живого пространства, ритмично осветляемого всполохами придорожных фонарей…
Постепенно стихает и становится просторнее после остановок старый вагон. В неприхотливом интерьере гордо прожитых времен он бездумно увозит на своих неудобных деревянных сидениях нас, пассажиров, постепенно впадающих от его качки в усталую и затяжную дрёму.
Ещё часа полтора и будем дома… Поглядываю в окно. Мы выехали из полосы снегопада. Чисто-белый под круглой и близкой луной пейзаж – еловые леса и рощи, перемежаемые прямоугольными клоками полей, огородов, за ними видны приземлённые и дальние, уже редкие, со сна, огни деревень. Всё надёжно бежит прочь, неся нас в своё, ожидаемое.
Снова осветился перрон – остановка «Суходрев»… Почти у цели – осталось совсем немного. И здесь так же, как и везде, электричка заботливо подбирает и, конечно, отогреет в пути замёрзшую горстку запоздавших пассажиров…
Наконец и в меня незаметно и вполне осмысленно проникает железно-деревянная дорожная мелодия с отстукивающим ритмом сопутствующего трио – рельсов с колёсами в сопровождении скрежещегося повизгивания расшатанного вагона. Некоторое время ещё слышу мушиного звука разговор двух вечно бодрых, обрадованных общению, неопределённого возраста женщин в вечных куртках… Говорят что-то о кружевах…
Вскидываюсь, как от толчка, от резкого торможения состава, вглядываюсь в забелённое окно: снова идёт снег, он догнал нас, тяжёлый от близкой весны, он прямым потоком нагло заволакивает мощным покровом землю. Всего-то двести восемьдесят километров расстояния здесь равнозначны трём вариантам погоды…
Приближается долгожданная Калуга. Её огни скудными вспышками уже оповещают о пригороде. Они неровно рассыпаются по лёгкой холмистости, призывно густея в далёком центре, к которому мы неумолимо движемся.
Невольно припадаю к окну, влекомая невиданной силой.
Снова погода резко переменилась: появился северный ветер, на его порывах мгновенно остыли и поредели снежинки, превратившись в мелкие обледенелые опилки, слегка затуманившие пейзаж.
Охватив взглядом знакомую панораму города, замечаю что-то странное и непонятное…
Вначале смутно на тёмном холсте далёкой дали небесного свода вдруг возник, как бы, намёком, очерченный лёгким меловым штрихом… в следующие две секунды ставший затемненно-плоским на фоне беловатого снегопада… громадный силуэт, напоминающий движущегося одетого человека.
Удивляюсь, не веря своим глазам, и продолжаю безотрывно наблюдать… Идущий по-над городом, там, на высоте, где, конечно, не могут ходить люди (и всё другое: звери, электрички и пр.пр.), в сторону железной дороги, с моей стороны, силуэт по мере приближения стал походить на странную… женскую фигуру…именно женскую – теперь это отчётливо было видно.
Не давая волю эмоциям и оценке критичности ситуации, жадно разглядываю её, эту тайну, не отрываю глаз – она с каждым мгновением всё ближе и чётче вырисовывается передо мной. Уже вижу всю её фигуру в профиль на фоне неба… Идёт, похоже, издалека, но без устали – виден наработанный шаг… Сейчас она движется в одном направлении с нашей электричкой, параллельно ей, делая широкие скорые шаги по видимой только ей прямой дороге над городскими фонарями, зданиями, телевизионной вышкой, трубами ТЭЦ, перешагивая в пространстве с холма на холм, не задевая ничего земного и мелкого для неё…
Не обращая внимания на поезд и не оглядываясь, она всё-таки показывает себя – даёт время рассмотреть. Женщина… По пропорциям человеческой фигуры – она «среднего» роста, согбенная в пояснице от старости… Старуха! Виден ветхий и короткий зипун древнерусского фасона, его запахнутые и подвязанные кушаком полы, они болтаются при ходьбе над прикрывающей острые коленки домотканой, длинноватой и широкой юбкой… Высокий посох в правой руке, тощий узелок свисает на спину с левого плеча. На голове низко, козырьком на лоб, по-русски, повязан узлом через шею на затылке платок… Лица невозможно рассмотреть… Может быть, только угадываются старчески беззубые, недовольно и крепко сжатые челюсти?.. Лёгкая и сухая, Старуха, ступая древними, диковинными чеботами с опорками, по прямой линии, уверенно, энергично и зло перегоняет нашу электричку… быстро уменьшается в размерах, удаляясь… Затем её спина растворяется в снеговой кутерьме… Всё… Ушла.
– Кто это? Кто? Кто? – тревожно бьётся моя мысль, возможно, слетая с губ…
Нет ответа. Оглядываюсь. Никто в вагоне из немногочисленных пассажиров не смотрел в окно. Значит, никто, кроме меня, её не видел!?
Оглушённая догадкой, с непоколебимой верой в реальность происходящего и увиденного, я слышу себя:
– Это… Это… Она! Хозяйка города, Хозяйка Калуги! – Холодеет моя душа и озноб берёт тело. – Решила показать мне себя? Настоящую. Чтоб развеять мои иллюзии на её счёт… Нет той Красавицы, образ которой родился во мне когда-то при въезде в Калугу…
Всё больше утверждаюсь я в своих предположениях.
3. Послесловие о Символе города и
о Знаковых фигурах
Много лет спустя я ещё помню это виде;ние.
Её – эту спешащую и показавшуюся мне мимоходом, смутным силуэтом, Старуху, олицетворяющую, как я подумала тогда, видоизменённый символ города Калуги.
Невозможно забыть её скоротечное движение, похоже, совершаемое не по её желанию, а по другой, более сильной воле, согнавшей с насиженного места в нужное время…
Это оказалось, при всей странности случая, символичным знаком в моей дальнейшей жизни. Уже тогда, в электричке, удивившись, не поняла и не задумалась об его оценке. И только позже, когда наше несчастье произошло, когда «образ» города, явившийся мне первоначально волшебно прекрасным, несущим добро и благополучие моей семье, сбросил в реальности сказочную маску и показал свой настоящий страшный «облик», тогда оказалось возможным поверить в привидевшееся, принять его вестником беды. Предсказание сбылось в реальности, и мне оставалось только поверить…
Но совсем недавно я поняла, что ошибалась. Ошибалась, приняв Увиденную зимой, за, якобы, изменённый символ города Калуги…
Недавно ко мне непрошено и внезапно пришёл ответ на вопрос: «Кто это?», возникший когда-то в ночной электричке. Это произошло после случайно прослушанной передачи по радио на тему «странностей жизни», встреченных, подобно мне, другими незнакомыми людьми, и тогда я поняла…
Да. Я видела в пурге символ или знак, предназначенный мне.
И это был символ горя, нёс его особый и страшный образ! Он имеет имя, редкостное имя – единственное среднего рода среди всех имён, хотя сам появляется всегда в женском обличье. Лихо. Таково это имя.
Появление Лихо, как известно в народе с древней Руси, имеет роковой смысл для увидевшего её человека. А появляется она на людях редко, только тогда, когда тревожат её сон. Как говорили в старину на Руси: «Не буди Лихо, пока тихо!», так и превратилось меткое слово в пословицу.
Да, это было Лихо …
Я видела Лихо на пути в Калугу! И Она, Старуха, вещала мне беду.
Теперь у меня вопросов нет – её образ занял своё место в мистичной символичности старинного города Калуги. Эта древняя, теперь городская калужская земля, до сих пор, видимо, хранит в своих глубинах непознанные и необъяснённые существующей цивилизацией тайны. Все они составляют, думаю, выражения Добра и Зла мудрой Матушки Природы. Иногда, когда она приоткрывает их для людей, используя свои определённые, наработанные знаки, предсказываются события. Наши предки умели распознавать их, они жили в дружбе с Природой, и она, любя, оберегала их, как своих детей.
Она, Природа, всегда утверждает, что окружающий нас мир красив, просторен, многолик и умён.
*Д.С. Экзюпери