Наш дом был в конце деревни, в низине, а мой друг, дядя Ваня, жил на другом краю, на горе. Он шил сапоги, и я частенько ходил к нему, Очень нравился запах кожи, да и он всегда просил меня помочь - делать шпильки для прибивания подошвы. О чём-то разговаривали с ним и какие шпильки у меня получались, догадаться нетрудно. Дядя не ругал, а хвалил, что я ему помог.
От его дома была видна вдалеке церковь в деревне Мериново, белая, стройная, красивая. Мне казалось, что это Москва, и я не раз пытался сходить в Москву, но далеко уйти не получалось - заворачивали домой. В Москву не попал, брел домой, и каждый раз посередине деревни меня поджидал козёл. Мирно расходимся, но тут - хрясь! - меня сзади. Больно, пыльно. Встаю, отряхиваюсь, а он смотрит хитрыми глазами и смеётся, тряся своей бородёнкой. Так стоим, смотрим какое-то время друг другу в глаза, а домой-то идти надо. «Ну, - думаю, - убегу!» Рвану изо всех сил, несколько шагов - и опять валяюсь в пыли, от боли слёзы вытираю грязными руками. Бывало, взрослые прогонят козла, а если не было никого, то он меня валял до самого дома.
Потом, когда мне было годов семь, отомстил всем козлам, правда, не так жестоко. Даже не бил их, а просто запирал в старой бане рядом с капустой, которую они у нас воровали. Просидит там до вечера, но этот способ воспитания не помогал.