Я едва втиснул машину между поребриком и толстым наклонённым деревом и вышел в серую, промозглую осеннюю грязь. Осторожно ступая в просветах асфальта по этой мерзости, я упрорно подбирался к подъезду, стараясь не отвлекаться и не измазаться по уши. Ключ привычно мягко вошёл в замок, действием погрузив в эйфорию моё сознание от удачи того, что его не сменили за всё это время... Полтора года прошло!
Навстречу повеяло знакомым уютом жилого беспорядка и теплотой человеческого обитания. Сумрак в комнатах с зашторенными окнами усиливал волнующую атмосферу происходящего, успокоив немного забивщееся сильнее сердце, я сделал следующий шаг...
Наша комната. Не заправленная в спешке кровать, её кофта на спинке стула, милые, весёлые безделушки на столике и под стеклом гарнитура, несколько картин гуашью на стенах, плазма напротив.
Присев на уголок кровати я какое-то время дышал этим запахом прошлой моей жизни и находясь всё ещё в глубоком оцепенении, пытался уловить все её ускользающие отголоски...
Я наверное не создан для главных ролей. Все, с кем я сталкивался, предпочитали переводить меня в свой особый резерв, жалея наверное или в дань потраченному ими на меня времени. Она тоже предложила оставаться друзьями... Забавно... Исправно, переодически звонила и заходила иногда, оказавшись случайно(?) в моём районе. Рассказывала за чаем последние новости о наших общих знакомых, я ей поведывал свои... в меру допуска конечно. Иногда, сидя за одним столом, мы случайно соприкасались локтями или коленями и всё во мне замирало, а память предательски, много-много раз потом, возвращалась к этим волнующим меня минутам.
Встречи эти заканчивались тогда, когда частота неловких молчаний, от поставленных нами ограничений увеличивалась, она покидала меня к моей радости и облегчению... Наверное и к своему конечно... Но если не начинался её очередной роман, с "лучшим" мужчиной, ровно через две недели, её звонка можно было ожидать снова.
Я встал и прошёл во-вторую комнату...
... Серо-белая, грациозная кошка на зеленом матрасике у батареи... Перестав вылизываться, она безразлично уставилась на меня, ловя какую-то свою кошачью, ускользающую с моим появлением на пороге, мысль.
... Полуоткрытый шкаф - вещи на вешалке, ярких расцветок палас, кресло и еще один журнальный столик. На нём открытый ноутбук. Экран светится перемещающейся графикой заставки. Впечатление как-будто хозяйка только что вышла... Это ещё одна её привычка - не выключать никогда компьютер...
... За ноутом, на разбросанной стопке бумаг, совершенно посторонний предмет - электрическая бритва. Я вздохнул и вернулся обратно. Найдя пульт, включил телевизор. Что-то замелькало, но я погруженный в себя, не обращал на это никакого внимания, так, что даже не заметил момент появления другого человека в квартире.
Мужчина назвав моё имя, поздоровался с полутёмной комнатой и в зеркале отразилась его прошмыгнувшая в соседнюю дверь фигура. Выглянув в коридор позже, я только сейчас заметил ещё одну пару обуви, кроме той грязной, в которой он сейчас пришёл и которую я несомненно должен был увидеть сразу, как только здесь очутился. Досадно. Мне бы сразу уйти... такая не внимательность.
От чая я отказался. Мы сидели с ней на всё той же, прибранной в спешке, кровати и тихо беседовали о разном, комментируя иногда друг для друга, что-то в новостях меняющихся на экране. Виктор после неудачной попытки собрать всех нас на кухне за столом, "зарылся" в интернете и нам больше не мешал.
- я рада, что ты пришёл - в глазах её искрилась неподдельная радость. Искорки эти пытались прожечь мою защиту и нарушить тишину и покой спрятавшейся за этой стенкой души. Почти два года дорогая... И не важно, что у тебя было после много мужчин... Наверное проблема, как всегда была во мне - ведь у меня за всё это время никого не было, я до сегодняшнего дня жил нашими последними встречами и теми годами, прожитыми нами вместе. Я даже согласен был и впредь ими жить далее, но...
Она не надолго вышла, а я положил ключи под вещи на столике, чтобы уходя не обратить на это её внимания. Надо было давно их ей отдать, только я забывая каждый раз об этом, знал в тоже время, что обмануть так можно только себя.