Рано поутру император Константин с дочерью от первого брака Анной и супругой Зоей спешно собирались на пристань, где их ожидал готовый к отплытию корабль. Суеты не было, но как это часто случается перед важным событием, хотелось учесть все, не упустив из вида ни одного даже малозначительного момента. Тем более, что этим ясным, но волнительным утром дело предстояло поистине эпохальное.
Несмотря на спешность, Анна, улучив момент, незаметно выскользнула из отцовского дворца. Оказавшись на его ступенях, она окинула взглядом, полным слез, яркое разноцветье дворцового сада. Здесь ей был знаком каждый тайный уголок, каждая тропинка, искусно выложенная камнем, затерявшаяся среди цветущих кустарников или огибающая невиданной красоты клумбы.
Анна торопилась в последний раз насладиться здешним очарованием. Навсегда запечатлевая великолепие и благоухание сада, она склонялась к резным листочкам, прикасалась рукой к прохладным нераскрывшимся из-за раннего часа бутонам и вдыхала их аромат. Но время неумолимо – пришла пора отправляться в путь.
Прежде чем навсегда покинуть стены родного дома и отплыть в далекую Русь, где ожидал царевну жених, князь Всеволод Ярославович, сын Ярослава Мудрого, Анна смиренно выслушала родительские наставления. Императорская чета благословила дочь в дорогу иконой Божьей Матери «Путеводительница». «Одигитрия» – образ, написанный святым евангелистом Лукой при жизни Пресвятой Богородицы, совершил немалый путь, длиною в тысячу лет, из Антиохии в Иерусалим, оттуда в Константинополь, и вот теперь святыне суждено было отправиться в земли русские.
Получив икону и назидания родителя, Анна прибыла на присланный киевским князем корабль. Его вид утешил девушку и вселил в нее уверенность в благоприятном исходе путешествия. Княжеская ладья была не из числа грубых посудин, наспех сколоченных из толстых досок и бревен, пригодных лишь для сплава вниз по реке. Перед девицей предстала знатная дощатая двухмачтовая ладья. Анне уже не раз доводилось слышать об искусных лодейщиках на Руси - больших мастерах своего дела, умеющих выбрать дерево, распарить его, выдержать и выгнуть; собрать, засмолить и получить надежную, дивной красоты ладью. На одной из таких лодей будущей княжне и предстояло совершить долгий путь по водам Черного моря и вверх по Днепру, аж до самого Киева.
С иконой девушка взошла на корабль. На судне подняли паруса, и ветер тут же наполнил их своей мощью. В тот момент Анне было невдомек, что то раннее безоблачное утро стало для нее началом ее жизненной стези, а для святыни в руках царевны – продолжением тысячелетнего пути.
Девушка еще долго стояла на корме, наблюдая, как неумолимо растворяются образы дорогих ей людей, как остаются далеко позади дворцы, колонны и площади города, перемежающиеся сочными пятнами цветущих растений. На чужбине эти воспоминания будут согревать девичье сердце. И пусть никогда впредь не коснется рука девушки атласной прохлады листьев, а ладонь не ощутит тяжесть распустившихся бутонов, но лиричная, нежная, расцвеченная красками родины икона "Одигитрия" неизменно будет придавать Анне силы духа.
Не первую неделю длилось странствие. Судно, пройдя сложную морскую часть пути, настойчиво продвигалось вверх по реке. В те дни, когда ветер не был на стороне путешественников, за весла брались дюжие гребцы. Брызги воды, россыпью опадавшие с весел при каждом их взмахе, переливались драгоценным блеском и восполняли непривычную для Анны пастельную скромность берегов. И все же, невзирая на отсутствие привычного для взора девушки разноцветья, чем дальше вглубь русских земель проходил корабль, тем глубже в сердце Анны проникало чувство непостижимой искренности и душевности нового для нее мира.
Тот мир, предчувствуя судьбоносность момента, приветствовал прибытие царевны радостным колокольным перезвоном и сверкающим крестом Десятинной церкви. Первый каменный храм Киева и всего русского государства, построенный нарочно приглашенными византийскими мастерами, стал по-особому дорог княжне Анне еще и потому, что его внутреннее мраморное убранство тоже было сродни храмам Константинополя.
Десятинную церковь украшали иконы, кресты и драгоценные корсунские сосуды, но «Одигитрия» среди них так и не оказалась. Став родовой святыней русских князей, икона была перенесена потомком династий Константинополя и Руси, князем Владимиром Мономахом в Чернигов, а позже в Смоленский храм Успения Пресвятой Богородицы. Получив название Смоленской, икона не единожды во спасение образа, передавалась в другие города и храмы, однако крестным ходом она неизменно возвращалась в Смоленский собор.
Но и сама византийская святыня не единожды помогала уцелеть городу от разорения и защищала земли русские от вражеского нашествия Золотой Орды, наполеоновской армии, войска литовского и немецких полчищ. Накануне битв образ Богородицы носили по лагерю, дабы укрепить воинов к великому подвигу. Враг, охваченный ужасом, бежал, видя воина Меркурия, которому в бою помогала лучезарная жена. Много чудес было явлено от утерянного святого первообраза и списков его. Вера и молитвы перед иконой «Одигитрия» помогали возрождаться Смоленску. Город расцветал вновь и вновь.
Много весен и лет минуло с той поры, как явилась икона Заступницей в земли русские. Не теряет надежды православный люд вновь обрести образ «Путеводительницы» к вечному спасению, и расцветают по всей великой Руси небывалой красоты Одигитриевские церкви, устремляющие в небо бутоны-купола.