Мы не целовались давно, почти не смотрели ни друг на друга, ни в одном направлении. Брак трещал, решили склеить путешествием по Индии. Философия, мудрость, позы всяческие мученические. Осматривали места поклонения. Иногда храм украшают фигурки людей и химер из "Камасутры". Мне не научиться так никогда. Может, не мой это клей. Шёл сезон дождей. Мокрая кровать, сырая одежда (текла крыша). Нашли другое жильё. Просьба хозяйки ко мне немного удивила: "По маленькому ходите в горшок".
- Лучше с бактериями в горшке, чем с грибками везде - думала я.
Индийцев не спутать ни с одной нацией - самобытные, пусть мутные, но не чураются особенностей земли своей. Хозяйка удивила чистотой и одиночеством, хотя внешне не отличалась от местных - смуглая, пышная, длинноволосая, и оказалась подданной Великой оБритании.
- Почему у вас не течёт крыша? - спросил женщину мой муж.
- Гидроизоляция.
- Проклеили чем-то особенным?
- Сахар, соломинки. - уклонилась от ответа индианка.
Когда мы уезжали, отблагодарили её, она шепнула мне: " И ещё моча, белой женщины". Я потеряла равновесие, не ожидала услышать такое от английской телефонной будки. Но, если быть честной, в этих автоматах, подвыпившие клерки - по-простому писцы, совершают маленькие оправления по вечерам пятниц. Вообщем, по-пятницам, в Лондоне, в культбудках не позируйте, камасутра не случится.
Взрослые индийцы и давние переселенцы, иногда как дети, за обидой - бурное примирение. У крепенького ребенка, в семье, где мы остановились, спросила:
- Где хранить продукты?
- Глиняный холодильник - показал мальчик.
В сосуде, типа сундука, в окружении разной еды, как индеец после первого дня благодарения у американцев, лежал жёлтый дедушка. Мёртвый выглядел так бодро, открыл мои слабые женские лёгкие: "Аааааааяяя". Место преступления было окружено домовладельцем, его пышкой - супругой, всеми.
- Почему ты принесла дядюшку сюда, а не в сарай? - ругался мужчина, поставив шлепком хозяйскую точку, на загривке жены.
- Сарай далеко, а мы сожжём его на этой неделе - слепила из рук вилы жена, направила небу. Соединила запястья, растопырила локотки. Вознесла изящный кувшинчик узким горлышком вверх, на днище пристроила пачканное личико, типа Золушка в камине. Добавить нечего, кроме...
- Чудо возможно. Главное, живой огонь. - учил гончар, из другой деревни, где мы впервые увидели холодильник без энергии.
Вечерами, в бездождье, жители раздавали представления на улице. Несколько музыкантов пользовали (иначе не скажешь, будто в первый раз видели) народные инструменты. Без дирижёра, без гармонии. То один инструмент ведёт, то другой. Дребезжание, стуки, будь то скрежет и тук шведскими ключами по тазу эмалированному. Сначала диссонанс путал, будоражил, рассыпал мурашки по телу, они поспевали, падали на землю, оставляя стоящие волоски-колоски. Шум собирался, отскакивал назад. Всё у индийцев с ног на голову. И мудрые, и хитрые, и дети. Режиссирующие артисты.
Сегодня танцует наша "поруганная актриса". Cильное, гибкое тело змеи. Танец рвёт на куски воздух, музыка держит. Движения рисуют образ с разных точек, звуки в него же, вдыхают объём. Недосягаемо, рядом. К пылающей танцовщице подходит супруг, поправляет выбившиеся из-под платка волосы. Тогда, заласканная, я подумала: " Ни философия, ни мудрость, ни тем более позы. Лучший дирижёр, универсальный клей и единственный живой огонь - любовь. Её не спутаешь".
Теперь, побитая жизнью, думаю: "Дети, любимая вторая половина, деньги... А без позы смерти танец жизни нецелый."
// художник Марк Шагал "Танец"