В Советском Союзе высшей наградой считался орден Ленина. Но была еще более высокая награда — Герой Советского Союза и Герой Социалистического труда. Награждали, конечно, в основном, по заслугам. Особенно во время войны. Конечно, были и случайно награжденные, и по везению, и по идеологическим политическим соображениям (например, брат Зои Космодемьянской), но на войне надо было проявить героизм: сбить 20 самолетов противника, закрыть телом амбразуру ДОТа, захватить плацдарм на вражеском берегу и так далее.
В мирное время одни получали героя за заслуги — космонавты, афганцы, в чеченскую кампанию, другие — за верноподданичество и высокое положение. Особенно любил награждать героями Л.И. Брежнев свое окружение, при этом и себя не забывал: повесил себе 4 или 5 звезд героя, и все члены Политбюро были со звездочками. Помнится, один только Романов (секретарь Ленинградского обкома) не имел звезды, да вскоре ее все-таки получил.
Припоминается песня Высоцкого про Сережку Фомина: приведем выдержку (по памяти):
В военкомате мне сказали: «Старина!
Дает броню тебе завод «Компрессор».
Я отказался, а Сережку Фомина
Спасал от армии отец его профессор.
***
Но, слава Богу, кончилась война,
С плеч сбросили мы словно тонны груза.
Встречаю я Сереёжку Фомина,
А он Герой Советского Союза.
Были герои по протекции.
Вообще, награды обычным людям давали не столько за производственные успехи, сколько за анкетные данные. (Говорю это, зная, как награждались у нас на предприятии.)
Скажем, одна прекрасная комсомолка-спортсменка в цеху работала добросовестно, имела при этом хорошо подвешенный язык, громкий голос и проявляла всяческую активность. Приходит разнарядка на производство: наградить медалью девушку-комсомолку, орденом Трудового Красного Знамени — рабочего, члена КПСС, уже имеющего медаль, а орденом Ленина — партийного функционера, уже имеющего орден того самого знамени.
Под медаль попадает комсомолка, под орден — мало пьющий рабочий, а орден Ленина дают члену парткома, он же рабочий-расточник.
В следующий раз приходит разнарядка на награду Героем соцтруда субъекта, уже имеющего орден Ленина.
Так появляется герой, ничем себя не проявивший, кроме как лояльностью.
Не настаиваю, что так происходило везде и всегда, но это была обычная практика.
Героем Советского Союза во время войны становились за героизм — младший состав и за победные военные операции — высший состав.
Героев Советского Союза я знал очень мало.
Например, однажды я встретился с одноклассником Геной Саксоновым. Мы поговорили (дело было на Невском около ул. Пушкина), расставаться сразу не хотелось.
— Давай зайдем к приятелю, он живет здесь недалеко на Пушкинской, — предложил Гена.
Я согласился. Взяв, по обыкновению, 0,5, мы зашли в недавно отремонтированный дом и поднялись на второй этаж. Дверь нам открыл высокий седоватый, в летах, мужчина приятной наружности. Гена представил меня. Человек — Коля — приветливо пригласил нас в квартиру. Его жена была дома. Вскоре мы уже сидели на кухне, приняв по 50 граммов, и живо беседовали.
Вот что я узнал. Коля попал на фронт после окончания школы. Ему было 17 лет. Он воевал в пехоте. Его батальон должен был форсировать Днепр и захватить плацдарм на левом берегу.
— Если задачу выполните, получите Героя, — сказал командир.
Под жутким обстрелом бойцы форсировали реку и закрепились на берегу. Коле повезло: он остался жив еще с четырьмя бойцами. Им удалось удержать полоску берега. Подоспели наши и развили наступление. Коля и те четверо были награждены звездами Героя.
Так Коля еще совсем мальчишкой получил наивысшую награду.
— Мне повезло дважды, — вспоминал Коля, — когда меня не убило и когда про меня вспомнили.
Коля был настоящий герой, сам того не осознавая.
На нашем предприятии работал пожилой мужичок Иван Александрович Мальцев. Он был Герой Советского Союза. Руководство нашего предприятия использовало этот факт. Директор (или его зам) при обращении в советские инстанции брали его с собой, при этом он надевал пиджак со звездой.
У меня с А.И. сложились хорошие отношения. Он был чрезвычайно скромен, приветлив, о себе ничего не рассказывал. Когда мы подружились, он стал мне кое-что рассказывать о войне. Я понял, что он был летчиком в бомбардировочной авиации. Несколько раз их самолет сбивали немцы, но ему удавалось приземлиться на парашюте и возвратиться в часть.
Звезду Героя он получил за операцию при освобождении Крыма в 1944-м. Подробности он не рассказывал. На собраниях обычно его сажали в президиум. Он никогда не показывал никому, что чем-то более уважаем и что имеет большие заслуги.
В министерстве приборостроения наше предприятие и его директор были на хорошем счету, продукция шла на экспорт. В министерстве был НИИ приборостроения, не дававший никакой отдачи, кроме бумажной продукции, которую никто не использовал.
Министр решил объединить наше предприятие и НИИ, справедливо рассчитывая на более эффективную работу специалистов НИИ с учетом того, что у нас ощущался острый дефицит инженеров.
Нас объединили. Сотрудники НИИ не привыкли к интенсивной работе, начальники отделов увиливали от участия в актуальных разработках, но постепенно были вынуждены втянуться в работу. В одном отделе НИИ я заметил знакомое лицо. Это лицо часто мелькало в телевизоре. Мне пояснили, что это летчик, воевал в эскадрилье «Нормандия-Неман». Когда по телевизору были передачи либо про военное время, либо про друзей-французов из «Нормандии-Неман», Ефим Григорьевич Рабинович, а именно так звали этого летчика, всегда был в кадре и даже произносил душевные слова.
Будучи на работе, он очень любил красочно описывать свои военные подвиги. При этом ладонь его левой руки изображала немецкий самолет, а ладонь правой — самолет Фимы, как любовно называли его сотрудники. Правая ладонь взмывала вверх и стремительно пикировала на левую, а левая увядала и, делая беспорядочные движения, неизменно падала вниз.
На юбилеи «Нормандии-Неман» Фима ездил в Париж (О Париж! Моя несбыточная мечта!)
Начальство использовало Фиму для добычи дефицитных материалов, комплектующих и так далее.
Однажды Фима нескромно проговорился, что его давно наградили звездой Героя, но награда в суете войны затерялась. Теперь награду нашли, вернее, нашли его, и вскоре он должен отбыть в Москву, где сам Л. И. приколет ему звезду. Фиму провожали в Москву с цветами.
Встречали его с большой помпой. Было празднование с возлияниями и море цветов. С тех пор Фима ходил со звездой на груди. Его сажали в президиум рядом с Иваном Александровичем. Мы любовались ими и гордились, что на нашем маленьком предприятии два героя войны, оба летчики.
Все было чудесно и благостно. Но тут прогремел гром при ясной солнечной погоде. Сначала исчез в неизвестном направлении Фима. Начальство в институте испуганно кучковалось. Пошел невероятный слух: Фима жулик.
И тут в «Ленинградской правде» появилась огромная статья на целый подвал. Мол, Рабинович не летчик, не герой, не «Нормандия-Неман». Он себя сам выдавал за заслуженного вояку. Сначала он выдал себя за летчика, потом за имеющего отношение к «Нормандии-Неман». Он, конечно, воевал в аэродромном обслуживании — был то ли техником, то ли заправщиком. Но выдал себя за летчика Нормандия-Неман. И все наивно поверили. Когда он познакомился с Мальцевым, то попросил посмотреть на его звезду Героя. Он снял размеры, запомнил порядковый номер. Затем изготовил звезду, выгравировал правдоподобный номер (а Фима был очень рукастый), распустил слух, что награда нашла героя, совершил вояж в Москву и стал псевдогероем. Все радовались, и был бы Фима героем еще неизвестно сколько. Но «жадность фраера сгубила». У Фимы была «Волга» ГАЗ 24. Но тут ГАЗ начал выпускать «Волгу» ГАЗ 31. Фима очень захотел иметь ее. Он пошел в соответствующие инстанции и потребовал, чтобы ему выделили этот автомобиль. Чиновник объяснил, что эта «Волга» только для высоких начальников (пока), и он ничего не может сделать. Фима стал требовать, он кипятился и стал угрожать, что сотрет эту пешку в порошок, который высыпет на помойку. Но ушел без результата.
Чиновник испугался. Теплое место могло уплыть, а у него семья, и вообще. Он позвонил в военкомат и слезно попросил урезонить героя Рабиновича, объяснить ему по-свойски.
— У нас такой герой не числится, — изумился военком. Но чиновник умолял. Военком стал проверять, привлек спец. органы. Тут-то все и выяснилось.
В статье автор клеймил Фиму, обличал его вину. Фима получил 1 год и 7 месяцев отсидки.
О том, что виноваты советские органы и партийные тоже, которые Фиму возносили, пропагандировали и так далее, автор умолчал. Хотя они виноваты, на мой взгляд, даже больше, чем Фима.
Рассказывали, что кто-то встречал Фиму. Он в тюрьме не сидел, его выпустили сразу. Он был бодр и утверждал, что его оговорили завистники, что он еще всем покажет и докажет правду.
Больше мы о нем не слышали, он растаял в людском облаке.
Это все Герои Советского Союза, с которыми я был знаком, причем один из них липовый.
Хотелось бы мне рассказать об Иване Александровиче, но он вскоре покинул этот мир. Так я и не узнал о его подвиге. А жаль. Сейчас это было бы актуально и интересно.
Не могу объяснить, почему я вспомнил о героях, о наградах и зачем записал это. Крымские события и День Победы 9 Мая инициировали мысли о героях. Как настоящих, так и примазавшихся.
Основано на реальных событиях, фамилии и имена изменены.
P.S. Могут подумать, что я специально вывел положительным героем Мальцева, а жуликоватым — Рабиновича, тем самым продемонстрировав пользующийся в народе популярностью антисемитизм. Я категорически отвергаю эти попытки. Просто я не хочу грешить против правды даже из-за политкорректности.
В одном музее я прочел на стенде, что в войну получили Героя на первом месте (по количеству) — русские, а на втором — евреи, и далее остальные.
Но это не важно. Мы один советский народ. Когда исчезли Советы, исчез и советский народ. Не знаю, кто мы теперь. Как говорят, население.