- Доча, хватит грустить, хватит. Вернётся Жорка, живой и невредимый. Не на войну поехал, в Норильске, в городе, что с ним станет? Жена друга за имя присмотрит,- покачивалась на диване и посмеивалась свекровь.
Кристину немного смущала чужая весёлость в ответ на честную грусть, но это Анна Ивановна, кто и когда на неё обижался?
Анна Ивановна почёсывала пальцами волосы в хвосте.
- Хорошо у вас, тепло. О-ооо, хорошо. Доча, не стынь у окна. И Жорка прохвост и отец его таким же был. Как говорится, мутит всё время. Что вымутить? Я не понимаю.
- Он работает.
- Работает или мутит, а ты с пацаном устала.
- Анна Ивановна, я не устала. Просто с Владиком заниматься надо много.
- Много, доча, много.
Владик, сынок Гарина был глухим от рождения.
«Не больной мальчик, хороший, красивый, - отвечала Анна Ивановна сочувствующим соседкам,- Не выдумывайте».
И сейчас, в разговоре с невесткой она также думала. Жалела невестку.
- Кристин, давай я с Владей посижу, ты сходи до подружек.
- Да мне некуда. Нет, не хочу. У Владика скоро концерт. Ребёнку со сцены выступать. А я ходить буду. Я что, ненормальная мать.
Мать Георгия отвлеклась на собственную красоту.
Она с смолоду привыкла красить губы ярко- розовым перламутром. И теперь, украдкой, зная, что уже не надо и ровно может не получится,- подкрасилась, убеждая озорное отражение в зеркальце, что делает это в последний раз.
Украдкой посмотрела на невестку, она на свекровь. В квартире залегло дружное молчание женских душ.
Из другой, тёмной и тихой комнаты понеслось странное юное пение. Звуки и слоги то собирались в комочек, то разбрасывались по воздуху. Песня жила без слов. Горловое манящее пение, которое нельзя не слушать. Обе женщины переключили слух туда, в комнату юного музыканта.
За окном нарастала вечерняя уличная суета - ряды быстрых машин и одинокие пешеходы, шагавшие в сторону магазина.
Анна Ивановна встрепенулась, вспомнила, что прикупила Владику коржик. Отрыв его в большой, с вещами на каждый случай сумке. Со второй попытки подняла с дивана тяжёлое тело. Засидевшись покачивалась, так вошла к внуку приговаривая:
-Давай, малышок, перекуси теперь. Довольная протянула мальчику сахарную стряпушку.
Владик радуется, что песня получилась ладно и громко, и что бабушка такая славная и радуется в ответ.
- Владик у вас молодец,- говорила невестке уже в коридоре. Не включая свет с трудом натягивала узковатые сапоги с весёлыми шнурками.- Смажь ему на ночь горлышко, натри грудку мёдом с редькой. Берёшь редьку, врезаешь лунку, такую ямочку, ножом сверху проскребаешь, туда мёд натекает. Ложечку наберёшь и хватит. Немного потряси, покачай редьку в стороны. Хотя- не надо- так смешаются. Редька сок пускает и он, когда с мёдом рстворяется- великая целебная сила. Я детей так лечила, и сына и племянников, все здоровые бегали.
- Да горло и не болело, и кашля нет.
- А ты смажь для профилактики. Надо же, так любит музыку.
Очередное северное утро светило жёлтым холодом. Разбуженный тишиной, Георгий пошевелил висящими с дивана ногами, подтянул их к себе, нащупал им опору. Так лучше.У кровати тихо скулила собака, разметав по ковру длинную белую шерсть.
Торжественным золотом блестели стены комнаты. Без хозяев квартира стала скучной и пустой.
«Хочет погулять»,- так понял он беспокойство собаки гость.
Застегивая на ходу куртку, он зацепил поводок за ошейник. Разом вместе с собакой вдохнули морозный жёсткий воздух.
Улица состояла из серых прямоугольников панельных домов, расставленных на потоптанном снегу.
Собака передвигалась на полусогнутых, непрерывно нюхала и искала, беспокоясь.
Георгий не замечал собачий поиск, погрузился в мысли, обмозговывал и рассуждал.
Его мозг занят новым проектом. «Что такого на севере, чего никто не видел, как показать известное по- новому, чем удивить туристов. А главное, чем себя порадовать в этом проекте, иначе тоска зелёная».
Перед ним сгорбленный старик прощупывал полочкой нескользкий путь. Пожилой человек дрожал, серое старомодное пальто плохо согревало костлявое тело, в на левую руку накручен пакет с эмблемой супермаркета. Собака заинтересовалась пакетом потянула за собой Гарина.
Гарин дрожал, непривычный к холоду, ему показалось, что со стариком они два дрожащих прохожих.
- Отец, теплее одеваться надо,- они поравнялись, давно тут живёте? А я гости приехал. Вы северное сияние видели? Так хочу посмотреть!
- А? О, да, сияние. Так светит зараза, глаза слепит. Дедушка потёр красное веко.- Это на самом деле есть солнечный ветер, частицы космоса. Некоторые в обморок валятся, когда его, сияние, видят.
Старик тихонько наклонялся назад, изображал, как мог, падение.
- Солнечный ветер? А, так вы физик?
Они пошли.Стоять на месте было зябко и оба не быстро, глядя то в снег, то пространство и мало друг на друга.
- Нет, я журналист. Сколько всего переснимал, статей переписал. Да, о космосе тоже писал. Ещё в театре работал. Ай, всё в прошлом. Сейчас так, старая развалина.