Она появилась на свет в довольно приятном месте, но в совершенно не подходящее для этого события время. Трое котят были первыми. Юная серенькая кошечка оказалась на редкость заботливой матерью. Конечно, ей лучше было бы подождать с продолжением рода, но с мнением дворовых кошек в подобных случаях никто традиционно считаться не привык.
Три очаровательных пушистых создания начали свой жизненный путь в поленнице дров в бахчисарайском дворике в самом начале осени. Шансов выжить без помощи человека у них не было, но мать старалась, как могла. Малыши были присмотрены, умыты и накормлены. Что ещё могла сделать для своих детишек юная дворовая кошечка-первородка?
Малышка проснулась и увидела некоторые изменения в окружающем мире. Он, этот мир, был, и она его увидела, впервые открыв свои большие голубые глаза. Мир оказался интересным, но вылезать из логова с целью ознакомления она не спешила – боязно, да и маленькие лапки ещё не вполне окрепли для путешествий. Котишка сладко зевнула и от души потянулась. Жизнь пока складывалась удачно. Рядом безмятежно посапывали во сне ещё два котёнка. Малышка осторожно выглянула из своего укрытия.
Снаружи было интересно. Она ещё не знала, как там всё называется, но трава, цветы, зелёные деревья и кусочки голубого неба в недостижимой высоте ей понравились. Нагретые на солнце сосновые поленья пахли приятно. Зелёная травка воспринималась как мягкий пушистый мех. Казалось, так будет всегда.
С вершины дерева что-то сорвалось и долго летело, планируя, к земле. Ближе, ближе … Наша кошечка была не робкого десятка, но всё-таки ей стало немного страшно. Жёлтый листик легко приземлился прямо у входа в кошачью спаленку. Всё же любопытство пересилило страх. Она осторожно потрогала лапочкой незнакомый предмет – ничего страшного, и шуршит так весело…
Неведомая птичка заливисто пела о чём-то своём, птичьем, неподалёку. Маленькая киска с интересом прислушивалась, не зная пока, что всё это не только приятно звучит, но и на вкус неплохо.
Что-то зашуршало, и у логова появилась тень, совсем не страшная – мама. Серенькая в полоску кошечка накормила и умыла малышей. Светло-серая сестричка, отличающаяся дурным характером, привычно ворчала. Братику, как всегда, всё было безразлично. Он жил по принципу: «Поели – можно и поспать», и ничего кроме этого его не интересовало. Наша киска была самой шустрой, сообразительной и красивой – в серо-коричневой шубке, с чёрными лапками, с большими выразительными, по-младенчески голубыми, но уже начинающими немного сереть глазками.
Вскоре мамка впервые вывела котят, что называется, «в люди». Снова ей приходилось спешить. Она чувствовала приближение холодов и не могла терять ни дня. Тем более, что в доме наконец-то появились жильцы.
Москвичка Марина с мужем Алексеем приобрели, как они шутили, «на старость», традиционный греческий домик в Мариамполе – отдалённом пригороде Бахчисарая. Местность сия полностью соответствовала названию города, в переводе с крымско-татарского означавшему «Дворец в садах». Сады в этом прожаренном до звона летом и заснеженном зимой пригороде имелись. В наше время место традиционных глиняных дувалов заняли металлические заборы, и кроме этого ничего внешне не изменилось со времён Средневековья. Там росли и неплохо плодоносили орехи, черешни, вишни, персики и абрикосы. Имелись кусты малины, смородины и крыжовника, грядки с чесноком и овощами. И, несмотря на скудный ввиду вечного дефицита воды полив, всё это обильно плодоносило, неся радость душе и усладу телу местным жителям.
Домик, выстроенный в неведомой древности в классическом средиземноморском стиле, дворцом на самом деле не являлся, но зачем нам дворцы, когда в мире есть такие домики. Кто и когда разработал методику их постройки, никто и никогда не узнает, но строили их и древние греки, и неведомые народы до них, и крымские татары после них, и, думаю, в далёком будущем будут строить все народы, проживающие в благодатном климате здешних широт. Приземистый первый этаж на несколько летних комнат с хозяйственными постройками сооружается прямо на земле из местного дикого камня. Летом в нём прохладно, а зимой люди живут на втором этаже в отапливаемых комнатах из того же камня. Там тепло и уютно зимовать в комнатках с печами-грубами, устланными коврами, под крышей из красной терракотовой черепицы.
Но самое приятное летом – жить в дощатых горенках на втором этаже с окнами в сад. Комнаты соединяются между собой застеклённой или открытой галереей, где можно со вкусом пить чай тёплыми летними вечерами. А ещё приятнее делать это в сбитых из разнокалиберных деревяк, но романтично увитых плющом, виноградом и прочими цветущими лианами беседках. Дерево в тех местах является скорее дефицитом, чем привычным стройматериалом. Зато камень в гористых местностях водится в изобилии. Диким камнем вымощен двор, из него сделан небольшой бассейн с фонтанчиком или без него близ летней кухни и жилых помещений, а также летний очаг для гриля и шашлыков…
Сам пригород состоит из двух-трёх улиц, приютившихся в горном каньоне, летом продуваемом лёгким ветерком, смягчающим всеиспепеляющую крымскую жару. В соседнем каньоне находится старинный намоленный монастырь со встроенными в отбеленные солнцем скалы кельями, возведённый явно на месте ещё более древнего и не менее намоленного языческого святилища.
В таких сказочных местах, среди живописных скал, в чудесном старом, хоть и неплохо модифицированном, домике с садиком, с прелестным двориком, завитом цветущими лианами, очень приятно встретить старость. Но хозяева были ещё далеко не стариками и имели бизнес в столице, поэтому наезжали в свой рай не так часто, как того хотели. Конечно, за домом в отсутствие хозяев надо было присматривать, и в связи с этим они попросили приглядеть за раем подругу Алёну, которая содержала хозяйство в образцовом порядке, а также ухаживала за садом.
А ещё разрешили ей приглашать в гости её друзей – семью, состоящую из двух изрядно уставших от жизни врачей с Южного берега. Эти и впрямь считали милое мариампольское поместьице раем земным после своего разжаренного ада с грешниками-отдыхающими, в охотку пекущимися на злом крымском солнышке, и искали пусть недолгое, но всё же успокоение в ароматной прохладе бахчисарайских садов. Правда, добирались до своего рая они долго и тяжко, но конечный результат в виде двух-трёхдневного пребывания в райских кущах того стоил. Ах, как чудесно там отдыхалось в период полнолуния, когда огромная загадочная луна освещает вершины гор, а на крыше беседки поют свои серенады маленькие садовые жабки. Неумолчный стрёкот лягушек успокаивал и умиротворял женщину и раздражал мужчину, который периодически гонял их шваброй, получая тем полчаса желанного покоя и вызывая весёлый смех жены.
- Боже, какая прелесть, - умилённо воскликнула женщина, - котишки! Откуда они взялись?
Незнакомая тётя казалась огромной и поэтому очень страшной. Котята со страху забились в угол на лестнице, а один, самый шустрый и пушистый комочек, с трудом перелез через порог, явно намереваясь спрятаться на галерее.
- Куда ты, глупенький, не бойся! Ну, иди ко мне. Не обижу. Я сегодня не кушаю маленьких котят, - рассмеялась тётя и стала уже не такой страшной.
Котята, правда, не шибко поверили в её добрые намерения, поскольку мамка учила людям не верить, и для порядка и острастки немного пошипели, но большую тётю это почему-то совсем не напугало. Скорее, наоборот, развеселило. Она бережно взяла котёнка на руки. Размером он был не больше ладошки.
- Смотрите, какая прелесть! Там ещё двое, но они напуганы, а этот молодец.
- Ой, Ирка, не приучай ты их к дому и к рукам. Это той кошки-выживальщицы котята, - сказала вторая женщина.
- Ну и пусть, - мужчина бережно принял малышку на руки, и она сразу успокоилась, почувствовав доброту и силу незнакомого человека, - пусть привыкают к людям. Не дикарями же им расти…
- Им же лучше будет жить дикарями, - убеждённо ответила Алёна, - хозяева в Москве, я скоро уезжаю, вы не приедете зимой в чужой дом. Кто их кормить будет?
Пушистое голубоглазое чудо уютно устроилось в ладошке нового и явно незлого знакомца по имени Леонид и с удивлением слушало разговор. Ему было странно: как это никого не будет в доме? И как может быть, чтобы не кормили или было холодно? И что может плохого сделать забежавшая во двор соседская псина, на которую вчера так сурово шипела мама? Или большие коты, которых мама отгоняла от детей звучными оплеухами? Ведь этот мир такой красивый и добрый…
А мир тем временем и не собирался быть добрым. Напротив, в нём становилось всё холоднее и холоднее. Жена Ирина уехала на дежурство в свой санаторий, Алёна – на работу в Севастополь, и Леонид остался на хозяйстве один. Днём ещё пригревало солнышко, но по ночам уже чувствовался серьёзный холод. Перестали верещать так раздражавшие его летом маленькие, но очень горластые древесные лягушки, «жабки», как он их называл. Листья на деревьях желтели и готовились опадать. Темнело раньше. Кошачье семейство жалось друг к другу в сооружённом Леонидом укрытии, пытаясь согреться. Всё же в гнезде было теплее, чем на улице на грани заморозков. Гостям пришло время уезжать. И тут вопрос стал ребром – куда девать котят? Ребята жили в однокомнатной квартирке в малосемейке, да в придачу ко всему Ирина страдала аллергией на кошачью шерсть. Но малыш, а точнее, малышка, поименованная Чингизом, но оказавшаяся Чингизкой, названная так в честь похожей на неё сибирской кошечки из леонидового детства, успела полюбиться настолько, что расставаться с ней не хотелось.
Сестричку и братика, склонных к комнатному существованию, Алёна пристроила в бескотную семью в Севастополе. А умную и шуструю Чингизку с задатками охотницы-мышелова ребята взяли-таки с собой. К сожалению, не домой, а к брату Ирины, который жил в пригороде Симферополя. Семья с котёнком в сумке навсегда покидала свой рай, а на столбике забора благодарно кланялась им вслед молоденькая мама-кошка.
Всю дорогу в маршрутке, электричке и междугородном троллейбусе шустрая киска пыталась выглянуть из сумки. Отнюдь не с гадкими намерениями, нет. Она не собиралась никуда убегать от своих людей, но ей было любопытно узнать, - что там снаружи и куда её везут?
- Сиди спокойно, - строго говорил Леонид, придерживая котёнка на плече, - иначе в торбу посажу.
В торбу, где темно и скучно, Чингизка не хотела, и некоторое время вела себя хорошо.
В Симфе Чингизку ждала многокотная семья, в которой она была седьмой. Множество котов и кошек уживались друг с другом довольно мирно и покровительственно относились к брату Ирины, кушая что бог послал и согревая его холодными зимними ночами, когда ему лень было топить печку.
Любимые Чингизкой люди приезжали раз в одну-две недели на выходные, привозили что-нибудь вкусненькое для кошачьей оравы и общались со своей любимицей. Котёнок рос и превратился в изящную пушистую красавицу. Она прекрасно ладила с соседями, с кошками и даже с огромным соседским полуалабаем-полукавказцем Ханом, способным в один «чмек» перекусить пополам взрослого кота, что он периодически и делал. Игривая кошечка радовала семью. Шкодничала в меру. Прекрасно научилась ловить всякую вредную живность вроде медведок и хомяков и даже обучала охотничьему мастерству трёх юных котят. Любила важно сидеть в распушенном состоянии между книгой и лицом читающего Леонида – дескать, нечего глаза портить, лучше займись полезным делом – гладь кошку. При попытке залезть на стол пару раз получила воспитательную затрещину от соседки Эльвиры и решила: не надо – не будем. Жизнь считалась приятной, несмотря на некоторые сложности.
Кошка всегда с нетерпением ждала приезда своих любимых людей. А они при всей радости встреч с каждым разом становились печальнее и печальнее. Обсуждаемые людьми причины печали считались Чингизкой не столь уж важными. Ну и что из того, что талантливый врач Леонид не может найти работу? Что из того, что тупенькое начальство довело Ирину до аритмии? Ну, и ладно. Перешла она в другой санаторий с нормальным начальством. Там, правда, полгода не платят за работу, а сезон заканчивается, и заплатят ли вообще – ну и что? Ребята, мы вместе, и нам хорошо! А вместе как-нибудь выживем. Вот только ребята в последнее время что-то начали хворать. Чингизка заботливо мяла изящными чёрными лапочками Леониду поясницу и колени, и ему становилось легче.
А с Ириной дела обстояли и того хуже. Однажды Чингизка с ужасом заметила, что её любимая бесхвостая имеет шансы долго не прожить. Конечно, многие кошки могут принести облегчение страждущему, но в данном случае всё могло окончиться плачевно для самой кошки – слишком много энергии Ирина потеряла в этой жизни.
Ирина прилегла отдохнуть. За грудиной уже несколько дней чувствовалась мерзкая – не столько боль, сколько сдавливание, какая-то тоска, что ли. Будучи неплохим терапевтом, она понимала всю грозность ситуации, но ей уже было всё равно. Куда-то ушли силы, не было никакого желания существовать дальше.
- Мяу! – кошка не хотела нарушать покой измученного человека, но и медлить было уже нельзя.
- Чингизочка, привет! – слабо улыбнулась Ирина, - иди сюда, киса.
Чингизка мгновение поколебалась, потом вскочила на человека и начала резко мять лапами грудную клетку. Женщина почувствовала сильную боль, но протестовать не стала. Кошка продолжала процедуру интенсивного массажа. Боль постепенно начала уходить, ушло и чувство сдавления…
- Спасибо, Чингизка! – Ирина слабо улыбнулась и нежно погладила кошку, - я немного посплю.
Странно уставшая кошка прислушалась. Спала Ирина без привычных в последнее время стонов и хрипения. Чингизка вышла во двор, под солнышко. Ей почему-то было холодно, несмотря на летнюю жару. Она прилегла на прогретый солнцем верх ракушечного забора и задремала.
- Кис-кис, - льстиво пропела соседская тётка. Кошки её не любили и старались не общаться. Гадкая была баба, лживая. Немного радостей осталось в бабиной жизни – выпить самогона, закусить салом с луком и от души отпрессовать своего супруга с подобными же взглядами на жизненные радости. Любовь и уважение ко всему живому в список соседкиных добродетелей не входили. Но в данный момент она с трудом изображала добродушие.
Не успевшая толком проснуться кошка принюхалась. Приятно запахло рыбой.
- Кис-кис, угощайся, - соседская баба не отставала. От неё отчётливо несло перегаром.
Чингизка почувствовала, что голодна. Ей не исполнилось ещё и года, и она была доброй и доверчивой как ребёнок…
На следующий день семья завтракала во дворе под навесом. Рядом крутилась вся кошачья компания, но Чингизки среди них не было. Людей это насторожило, но не сразу.
А Чингизка в это время лежала на горячем солнце в соседнем дворе, и ей было очень больно. Дышалось с трудом, при каждом вдохе воздух проходил в лёгкие как будто через воду. Она попробовала пошевелиться и громко, совершенно по-человечьи, застонала…
Ветеринар не давал гарантий. Не помогли ни капельницы, ни барокамера.
Вроде бы считается, что животные не умеют чувствовать и понимать происходящее. Неправда, они просто относятся к жизни и смерти со своей философией. Но в данном случае скорбели и печалились все. В том числе и огромный соседский пёс, способный перекусить пополам самого крутого кота.
А люди рыдали так, словно потеряли ребёнка. Всех буквально уничтожила кажущаяся бессмысленность произошедшего. За что? И зачем? Для Ирины дело закончилось серьёзным гипертоническим кризом. Но смертельная давящая боль за грудиной не возобновлялась. Она ушла вместе с маленькой самоотверженной кошечкой, спасшей своего любимого человека от смерти. Ценой собственной жизни.
Чингизка очень хотела сказать своим людям, чтобы они не горевали так сильно, что всё будет хорошо и они когда-нибудь встретятся, но у живых людей нет связи с тем миром, куда уходят из этой жизни люди и коты.
А где-то на свет снова появились очаровательные маленькие котята. Какой-то будет их судьба?
28.11.17г.