Коля был броским молодым человеком. Высок (190), строен, блондин с голубыми глазами, красивым бело-розовым лицом, аккуратным курносым носиком. Он был красноречив, владел окололитературным языком, обладал некоторыми познаниями в политике, искусстве, экономике, хотя не имел никакого образования, кроме среднего. Он умел легко и ловко беседовать с весьма знающими людьми, не проявляя особо своей некомпетентности. Имея проблемы со зрением, он носил постоянно очки без оправы, что придавало ему вид умудренного знатока.
Излишне говорить, что многие дамы весьма благоволили к нему и были готовы на тесное общение. Коля их не разочаровывал и даже активно интересовался ими.
Однажды он даже женился на эстонке такого же, как он роста. Эстонка была молчалива, неспешно двигалась, любила петь заунывные песни на непонятном Коле языке.
Она даже родила Коле сына, но что-то у них не заладилось, и эстонка исчезла в Эстонию вместе с сыном.
Так что Коля был свободен, жил с престарелыми родителями и, надо сказать, ухаживал за ними и обеспечивал их.
Из стайки тянущихся к нему дам Коля был склонен к крупным, тяжеловесным особам большего, чем он, возраста.
В конструкторском бюро, где Коля работал, а скорее, присутствовал и получал жалованье, его очень привечали конструкторши и уважали конструкторы. Начальник любил Колю, так как кроме того, что тот был приятен в общении, он был безотказен. Не участвуя в конструировании, он охотно ездил в колхоз, на овощные базы, стройки, а также по снабжению. Для начальника он был ценным сотрудником. Начальник не раз заставал Колю, укрывшегося с очередной подругой за кульманом, но ему все прощал и всегда отпускал с работы на нужные Коле встречи.
Однажды Коля дал начальнику пригласительные билеты на капустник в ТЮЗе «Пятый этаж». В зале на 5 этаже артисты ТЮЗа давали самодеятельные номера, сценки и так далее. Коля сказал, что у него появилась подруга — зав. литературной частью ТЮЗа. Она и обеспечила билеты специально для начальника Коли, так как попасть на «Пятый этаж» простому смертному было невозможно. ТЮЗ в то время гремел и блистал. Это был театр Корогодского. «Театр четырех поколений», — говорил Корогодский. Артисты ТЮЗа были известны всей стране: Николай Иванов, Ирина Соколова, Антонина Шуранова, Александр Хочинский, Жвания, Тараторкин и другие.
И вот эти артисты, а также композиторы, музыканты давали самодеятельное представление, каждый готовил номер самостоятельно.
Уместно заметить, что в Ленинграде всегда какой-то театр начинал блистать. Театр комедии Акимова, ТЮЗ Корогодского, БДТ Товстоногова, театр Додина. Упоминаемое время было временем ТЮЗа Корогодского.
Начальник был в некотором виде эстет, предпочитал всем зрелищам филармонию, в театры ходил только на самые топовые, как сейчас говорят, спектакли.
В очередях за билетами в филармонию начальник познакомился с группой, в основном, девиц — фанаток музыки и постоянных покупательниц (доставательниц) билетов. Организованной группе удавалось доставать билеты на самые недоступные концерты. Начальник был даже на концерте в филармонии Ван Клиберна (Клайберна), когда тот завоевал первый приз на конкурсе Чайковского.
Билеты на «Пятый этаж» стали для начальника бесценным подарком, что еще более расположило его к Коле.
Однажды начальнику позвонил зав. отделом кадров.
— Николай П. у тебя работает?
— Да.
— Зайди срочно ко мне, а то тут какая-то баба грозится состроить нам всем козью морду.
— А при чем здесь П.?
— А приходи и узнаешь.
Эти два начальника были не то что приятели, а в хороших отношениях. До отдела кадров заведующий работал в отделе стандартизации. Стандартизаторы, как известно, портят жизнь конструкторам. Наш начальник решал вопросы стандартизации с будущим начальником ОК через абсент — тот был большой его любитель. За бутылку «Московской» или «Столичной», а тем более «Сибирской» (45 градусов.) без проволочки и эффективно решались вопросы ГОСТов, нормалей, инструкций. Кроме того, будущий начальник ОК имел добродушный характер и был интернационалистом.
Предыдущий начальник ОК был не то чтобы зоологический антисемит, а добросовестно выполнял государственную политику по национальному вопросу. Этим он очень мешал директору конструкторского бюро, который без предубеждения относился к семитам и охотно брал их на работу, так как, по его мнению, они были грамотны, усердны, дисциплинированы и не претендовали на высокие и даже средние должности и на высокую зарплату.
Начальник ОК-антисемит мешал директору. Но снять его он не мог, ведь начальник ОК — номенклатурная должность и требовала согласования с министерством и компетентными органами, а также с парткомом. Директор поступил просто: предложил начальнику ОК должность начальника отдела технической документации (технический архив, множительная база и так далее) Руководителем этого отдела должен быть проверенный человек. Директор предложил оклад на 100 рублей выше (вместо оклада начальника ОК в 130 рублей + премия — оклад 240 рублей + премия). Конечно, начальник ОК радостно согласился.
А новым начальником ОК назначили бывшего танкиста, благонадежного сотрудника отдела стандартизации.
Начальник уже отдела технической документации не понял коварного замысла директора. Так как эта должность уже не была номенклатурной, то директор вскоре уволил его как не соответствующего занимаемой должности.
Начальник Коли продолжал поддерживать приятельские отношения с новым руководителем ОК и решал с ним на тех же условиях, что и в отделе стандартизации, кадровые вопросы: опоздания сотрудников, сообщения из вытрезвителей и так далее.
Если бы эти вопросы доходили до директора, то у начальника были бы неприятности и его отдел был бы депремирован. Но благодаря дружбе, скрепленной абсентом, вопросы хоронились в ОК.
Начальник незамедлительно прибыл в ОК. В кабинете сидела весьма миловидная молодая особа, она держала платочек у глаз, полных слез.
Начальник ОК встал и изрек:
— Леша, вот тут у товарища женщины есть вопросы, тебе их надо обязательно разрешить, иначе товарищ обещает обратиться в профком, в партком, а также в министерство.
С этими словами он вышел, оставив начальника наедине с дамой.
У начальника похолодело в груди, он ожидал поиметь большие проблемы и неприятности.
— Как вас величать, — высокопарно начал он нетвердым голосом.
— Лера.
— Значит, Валерия. А как по батюшке?
— Зовите меня просто Лера.
— Тогда вы зовите меня просто Леша, — начальник пошел на фамильярность в надежде уладить дела полюбовно. — Что вас привело к нам, дорогая Лера?
— А вы начальник Коли П.?
— Да, уважаемая.
— Тогда я обращаюсь к вам как к руководителю. Я решительно требую, чтобы Коля вернулся ко мне, чтобы он со мной встречался и был в близких отношениях.
— А вы с ним давно знакомы?
— Мы уже полтора года близко с ним встречаемся. Сейчас Коля мне заявил, что больше не может встречаться по своим причинам. Я с ним пыталась увидеться, но он увиливает. А я без него не могу. Вы должны ему приказать. Иначе я обращусь в партком, профком. Пусть его заставят, пусть ему пригрозят. Он не имеет права просто так меня бросить. У него должен быть долг.
Начальник заерзал на стуле. Он представил, какой может подняться шум. Колю начнут таскать на заседания. Ему, начальнику, поставят в вину плохой моральный климат в отделе, отсутствие воспитательной работы, разгильдяйство. Выговор по партийной линии обеспечен, а может быть, и хуже. «Надо бы как-то уладить дело», — вертелось у него в голове. Лера продолжала что-то говорить и промокала платочком слезы.
— Лера, Николай, по-моему, порядочный человек. Видимо, у него появились какие-то веские причины. Но все выяснится. Вы не совершайте поспешных действий. Я постараюсь…
— Ничего не знаю! Пусть ему велят вернуться и быть со мной, а вы его не покрывайте.
— Значит, вы хотите, чтобы Николай женился на вас? Он вам обещал?
— Зачем женился? Я хочу, чтобы он встречался. А жениться мне не надо! У меня есть муж. А Коля должен встречаться и любить. Я его люблю!
Начальник ошалело посмотрел на товарища женщину. Логика несколько деформировалась. Причинно-следственная связь нарушилась. Наступило некоторое замешательство.
— Значит, у вас, Валерия, есть муж?
— Да.
— А дети есть?
— У меня сынишка, ему 4 годика. Но это ничего не значит. Я хочу быть с Колей, хоть иногда.
— А как же семья? — наивно изрек начальник.
— Семья семьей и останется семьей. Они не пострадают и не узнают. Я же люблю Колю.
— Но послушайте, нельзя же вот так, это, знаете, несколько выходит за рамки. Учитесь властвовать собой. И не надо ваши чувства делать достоянием общественности. Общественность вас не поймет. Ваша жизнь может сломаться, — начальник обрел логику и красноречие. Он хотел продолжить речь, хотел привести случаи из жизни и из русской классики. Он планировал рассказать о трагической судьбе Анны Карениной, которая отдалась чувствам, проигнорировала семейные обязанности, что окончилось весьма плачевно. Надо сказать, что трагический конец Анны сильно огорчал начальника.
— Конечно, Льва Николаевича уже не исправишь, — рассуждал он в кругу друзей. — Но, если бы я ставил фильм, я бы окончил его такой сценой: Анна сидит на кресле-коляске с ампутированной ногой. Каренин читает газету «Ведомости» вслух и дает комментарии. Входит Вронский с букетом, тепло здоровается с Карениным, целует ручку Анны. Они с Карениным тихо беседуют о реформах, конституции и судьбе крестьянства. Вбегает Сережа, все оживляются и готовятся к чаепитию.
— Жизнь — жестокая штука, — говорили друзья, — любовь же должна оканчиваться трагедией, как у Шекспира, иначе это не любовь.
— Вы не понимаете, что такое любовь. Вы хотите жить рассудком, а я хочу любви и любовного счастья. Вы думаете, что я сумасшедшая и взбалмошная, а я самая нормальная, а вы лишены сострадания и насилуете свои чувства.
Начальник уже полностью пришел в себя, он больше не слушал Лерины излияния. Ей ничего не светит, и навредить она не сможет, коллеги-мужики и в парткоме, и в профкоме, и даже в министерстве не будут сострадать Лере, сочтут ее несколько, так сказать, не в себе (по-русски, более емко и жестко).
— Я поговорю с Колей. Но ничего не обещаю. Вас же ждут сынишка и муж. Мое время истекло. Я прошу вас успокоиться и отбыть. Мы с вами свяжемся. Разрешите откланяться!
Лера встала.
— Все-таки я вас очень прошу. Пусть Коля не уходит. Сообщите мне, вот мой телефон. Надеюсь на вас.
Начальник проводил ее до проходной и тепло с ней попрощался. Она была весьма недурна. А ее страстное желание вызвало у начальника теплое чувство. Он уважал таких дам.
— Ну как, ты выпутался? — спросил его появившийся заведующий ОК.
Начальник кратко изложил ему суть проблемы.
— Тут без полбанки не разобраться. А не послать ли нам гонца?
У начальника был в кабинете спирт, о чем он известил начальника ОК.
— Достойный напиток, — сказал начальник ОК.
На том и порешили.
Начальник передал Коле все, что касалось его встречи с Лерой.
Коля посмеивался.
— Она меня заколебала! У меня не осталось больше сил. Как бы это ни было хорошо, но я больше не могу. Пошлите меня в длительную командировку. Лучше в Антарктиду.
Начальник и Коля больше не вспоминали о Лере. Она же не проявлялась.
Начальнику ничего не было известно ни о ее дальнейшей судьбе, ни о ее отношениях с Колей. А может быть, с кем-то еще?
Он не осуждал людей, которые свои любовные чувства считают превыше всего, но и не слишком одобрял.
— Должно быть равновесие, — считал он, — а то система станет неустойчивой и раскачается.
Сказывалась его техническая профессия.