Фильм Монах и бес - притча о Божьей любви

Василий Гапонов
Уже написан не один десяток отзывов к фильму «Монах и бес» и я тут уже революционного заявления не сделаю, дополнив его еще и своим впечатлением. Если пытаться это произведение Николая Досталя взвешивать на весах христианского учения, то его можно целиком зарубить на корню. Есть тут куча несоответствий:

- Бесы не рождаются, как рассказывает о себе бес Легион, говоря о бабушке. Не боятся бесы никакого Иерусалима: даже в присутствии Христа сам сатана сидел в Иуде Искариоте и ему ли бояться города, где идет полным ходом торговля «святыми» подделками? Не умеют нечистые духки каяться и никогда этого не будут делать! В конце концов, бесы всегда останутся бесами, потому что у них нет перспективы стать людьми или Божьими ангелами, как это произошло с Легионом.

Можно и еще найти другие несоответствия, но ведь фильм и не претендует на роль катехизиса!! В Ветхом Завете есть один рассказ, переданный во всех подробностях, где деревья разговаривают между собой, участвуя в выборах… царя растительного мира (полная версия фантастической истории в книге Судей глава 9, стихи 8-15). Так даже неискушенному в богословских тонкостях герменевтики читателю понятно, что здесь имеем дело с притчей.

То бишь, рассказик такой в иносказательной форме, где одна главная мысль и абсолютно нет никакого смысла тестировать сказание на богословскую профпригодность! Как нет смысла суп вилкой потчевать, так и эту трагикомедию измерять христианской догматикой. Эдак, можно было и упомянутую выше притчу обвинить в анимизме или пантеизме, обожествляющим природу и наделяющими неодушевленные вещи личностными чертами. Ох, Торквемады туда не хватает!

Поэтому мое мнение о фильме такое: он отличный! И суть его одна: «любовь (Божья) никогда не перестает», «все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит», «любовь (Божья) долготерпит, милосердствует… не завидует… не превозносится, не гордится… не мыслит зла» (1-е послание Коринфянам глава 13, стихи 4-8).

Есть некий монах Иван, Семенов сын и есть чудеса им творимые, природу коих трудно сразу понять. То рыбину гигантских масштабов поймает, то заброшенных колодец стахановским темпами очистит, а то и самому царю-батюшке пророчества изрекает. О стирании грязного барахла в подобно центрифуги стиралки «Индезит» и глажке голой попой -  это уже чисто красивые элементы повествования, придающие ей неотразимый колорит.

Собственно, по части чудес тут тоже все соответствует Библии: не все чудеса, какими бы они ни были великими, исходя от Бога. В данном случае, бес хотел прославить своего подопечного Семеныча, чтобы ввести его в грех гордыни и, подняв по карьерной церковной лестнице, действовать в своих интересах, используя все преимущества положения клиента в роли святого. Примерно так же действует шпион врага в разрушительной роли крота на стан противника.

Сам монах Иван понимал откуда у него такие чудеса, но не мог этому противостоять на столько, чтобы прогнать от себя нечистую силу. Насколько мог,  всегда ей противился. Со стороны одни люди воспринимали это за Божьи чудеса, а кто-то подозревал бесовщину, но как решить проблему – не знали. Только сам монах в самом деле был хоть и чудаковатым, но очень искренним, добрым и наполненным любви к Богу, хотя и отчаявшимся в безуспешной попытке избавиться от сатанинского соседства.

Пару элементов истории точно напоминают житие святителя Иоанна Новгородского (заметили созвучие в именах?), якобы оседлавшего беса, свозившего его на экскурсию в Иерусалим на поклонение гробу Господню. Правда, святой стал потом рассказывать об этом турне и уязвленный демон стал строить козни, подкидывая в келию Иоанна… женские вещицы. Когда же народ привязал преподобного к плоту и пустили по течению, то плот приплыл обратно. Как это было видно в истории монаха Ивана. Неважно, было ли это редкое явление на реке Волхов, меняющем иногда свое течение, но сходства этих двух историй очевидны.

Итак, у монаха Ивана духовная брань с бесом Легионом. Ему удается перехитрить лукавого. Обещая ему поклониться, он заманивает его в гробницу Христа и там он теряет свою силу и превращается в человека. Однажды игумен монастыря спросил у Ивана:

- Любишь ли ты людей? Врагов? А… врага душ человеческих?

Получив на все утвердительный ответ, настоятель был в особом ужасе от добавки по последнему вопросу:

- Особенно врага люблю…

Можно это было истолковать вполне, как дикую ересь непросвещенного монаха, но у тог было желание спасти своего мучителя. В итоге, по мысли создателя фильма, именно эта любовь и обеспечила победу чудного монаха над бесом, превратившимся в православного монаха и пришедшего в тот монастырь, где все началось.

Что можно тут сказать? Повторюсь: бесы не каются. Они в свое время перешли ту крайнюю черту, у которой можно покаяться перед Богом. Они уже давно сделали выбор быть противниками Бога. Но ведь и апостол Павел как-то высказался с крайним максимализмом:

- «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть, Израильтян» (Послание Римлянам глава 9, стих 3-4).

Представьте, если бы сегодня какой режиссер взялся разработать тему того, как апостол прожил остаток жизни, будучи отлученным от Христа, прослеживая, как после этого шага были спасены все евреи. Спекулятивная тема. Кабы, да если бы. Как сказано уже, история не терпит сослагательных наклонений. Есть уже, что есть, но если бы развить Павлово предложение до абсурда, то мы бы увидели насколько сильно он готов был пострадать за своих соотечественников.

Так чего ж не пострадал? Та по той причине, что и никому из нас нельзя взяться за роли спасителя души бесов – это не в нашей власти. Готовность отдать душу за кого-то, прежде всего показывает величие духа самого даятеля. Именно в этом смысл, а не в возможности спасти неспасаемых. Это важно помнить, чтобы по неразумной ревности кто-то не взялся по примеру этого Ивана, Семенова сына, за спасение бесов. Для начала спасите всех своих неспасенных родственников и друзей, а потом уже беритесь за бесов.

Если будут силы и желание.