Старый друг... 5 Мужик двух Генеральных...

               
                Повесть о том, как один мужик
                (Борька-старый) двух Генеральных посетил.

           В отбор попали два случая, где борьба за идею технического прогресса, как девятый вал океанского шторма, вознесла Б.Д. до поднебесных высот, то бишь на уровень первых лиц Страны Советов и Государства Российского.
           Вот как всё произошло...

                Случай первый. Дорогой Леонид Ильич.

            Случилось это в начале семидесятых. Напрягая трудовые и интеллектуальные усилия, страна медленно, но верно приближалась к этапу своего развития, который впоследствие назовут застоем. После сталинской зубодробительной экономии государство перешло к бесшабашной расточительности и деградации народного хозяйства (пока что кроме «оборонки»).

В строительном производстве это ощущалось больше всего. Из года в год стройки становились более затратными, зато качество работ ещё в большей мере низким. Махровым цветом распустилось псевдорационализаторство. Для светлых (и не очень) голов «рацуха» (в данном случае простое исправление «ляпов» в строительных сметах) становилось статьёй дохода иногда полновесней, чем сама зарплата. Особенно прибыльным был нулевой цикл, а в нём – земляные работы.

         На любой стройке либо роется котлован, либо сооружается насыпь. Так как проекты на разные объекты исполняются разными институтами, да ещё и в разное время, техническое решение этой задачки было немудрённым: землю из вырытых котлованов везти в отвал (скажем, на 12 км). А в насыпь - рыть в карьере и  переместить(скажем, на те же 12км). Работник которому первому в руки попадали проекты приведенных строек (в нашем случае начальник ППО Б. Розинблин) тут же строчил рацпредложение, по которому вынутый из котлована грунт следовало перемещать (скажем, на 2км) в насыпь другого объекта. Всего-то дел, а сотня -другая в кармане! И так промышляли все строители по городам и весям необъятной родины.

      Оглянувшись по сторонам и оценив масштабы этого явления, «хухем» (умник) местного масштаба Б.Д. вознамерился стать умником (хухемом) всесоюзным. Замысел Борьки был в равной мере простым, гениальным и коварным . Простота его состояла в том, что он (замысел) лежал наверху и был виден невооруженным глазом. Гениальность была в том, что его реализация в масштабах страны могла принести фантастический экономический эффект. Коварность же замысла выражалась тем, что в результате Борькиной мозговой деятельности многие тысячи рационализаторов могли лишиться надёжного и привычного приработка.
Изобретатель хренов Борька-старый вознамерился свести воедино данные о перемещении земляных масс и, оптимизировав с помощью ЭВМ (компьютером тогда и не пахло) транспортную схему, съэкономить многие миллионы.

       ... Понятное дело, в одиночку такое не вытянуть. С кипой бумаг, схем и расчетов Б.Д. отправился к начальнику СМУ. Пораскинув мозгами, шеф поросил аудиенцию у Первого секретаря горкома, с которым был в дружеских отношениях.
Василий Семёнович, сам в прошлом строитель, сразу унюхал масштаб и перспективу принесённой ребятами идеи. Кроме того, что это имело вполне реальную материальную оболочку (вполне тянуло на государственную премию), как должен был подрасти авторитет партийного руководителя, выступившего с такой броской экономической инициативой?!

Куда же идти с таким предложением? В Госстрой? Там это затрут бюрократы –технократы. Во властные инстанции? Здесь его положат под сукно или в долгий ящик, пока оно и вовсе не «сыграет в ящик» Нет, только в партийные органы. И не просто к ним, а прямо в ЦК КПСС, поскольку само дело – суть государственной важности.
Сказано-сделано. На следующий день Борис Данилович с отпечатанным на гербовом бланке Горкома партии письмом, подписанным тремя лицами (Первым, шефом и бенефициантом Борькой); с комплектом смет, расчётов, чертежей отъехал курьерским, следующим в столицу родины белокаменную Москву.

       ... Нельзя сказать, что Б.Д. был провинциалом до мозга костей – ему частенько приходилось ездить по командировкам в Киев, Минск, Баку. Да в Москве довелось побывать трижды. Но тогда целью командировки были проектные институты и какое-то министерство. А вот в партийные органы, да так сразу на Олимп?.. Здесь у Борьки старого не было никакого опыта. И напутствия он тоже не получил, так как умчался в командировку стремительно. Дремучее невежество в сочетании с провинциальной наивностью  сыграли с ним шутку (к счастью, не злую), которая послужила поводом для настоящего изложения.

        ... На Киевском вокзале Б.Д. решил не мелочиться и взять такси. Стоило это в соотношении с полученными командировочными дороговато, но чего уж суетиться, если начинаешь такое дело!
        Таксисту Боря лаконично и уверенно приказал:
    - Вези в ЦК КПСС!
Привыкший ко всякому таксист, тем не менее, переспросил:
    - Куда  в ЦК КПСС? Есть десяток адресов разных учреждений ЦК. Вам куда именно?
     - Уменя дело государственного значения, так что вези в самое главное из них.
    -  Это на Старую площадь, что ли?
     - Если самое главное на Старой площади, то именно туда! – завершил Борька диалог.
     -  Лады... – покорно, но слегка скептически кинул водила и прижал газ.
      Сколько времени длилась поездка Б.Д.не помнит, так как всю дорогу был увлечён конструированием своей «тронной речи» перед членами ЦК, с кем ему доведётся встретиться. Начать он решил с ура-патриотического вступления, откуда было бы ясно, что авторы предложения денно и нощно пекутся о нуждах отечества, следствием чего и явился этот (с намёком на исключительность) проект. Далее шло блистательное пояснение сути (самая сильная часть выступления) и, напоследок, заверения стать стеной, лечь костьми, разбиться в лепёшку, отдаться до последней капли крови, но довести начатое до конца.

       ... Таксист благоразумно остановился у въезда на Старую площадь ( тогда ещё туда можно было беспрепятственно доехать), показал Борьке парадный подъезд с величественной лестницей под ним, получил вожделенную пятерку и безотлагательно ретировался. Держа в руках модный венгерский портфель со всеми бумагами и пожитками в нём, Борька медленно поднимался по многоступенчатой (вроде Потёмкинской, но поменьше) лестнице к парадной из морёного дуба двери. Было около десяти часов утра. Вокруг не было видно ни одного человека.
       -  Странно... – подумал Б.Д. – Рабочий день в разгаре, а здесь ни слуху, ни духу.
Дверь упруго поддалась Бориному толчку и он очутился в громадном вестибюле, где тоже не было ни души...

       ... Впоследствие Борька пытался понять или вспомнить, как перед ним, стоящим посреди гигантского совершенно пустого зала, в течение 1-2 секунд с четырёх сторон выросли чекисты в мундирах с голубыми погонами и фуражках с голубыми околышами, с пронзительно серыми глазами, похожие друг на друга, как близнецы-братья. Одно неловкое движение модным портфельчиком и Борька смог бы оценить «ловкость рук» стражей революции. Но он застыл в оцепенении и глупо смотрел в стальные очи стоящего перед ним виз-а-ви капитана, у которого на каменном лице явственно шевелились губы:

      - Товарищ, вы по какому вопросу? – наконец, со второго раза расслышал Розинблин обращение чекиста. Убедившись, что его не вяжут и даже не заламывают руки, Борька с обезьянней ловкостью выхватил из портфеля ворох бумаг и связку чертежей и, вскрикнув противным голосом:
         -  Я по делу государственной важности!!
 – всунул чуть ли не в зубы капитану вверительную грамоту, то бишь письмо со спасительной подписью Первого секретаря горкома. Чекисты еле удержали «старого», который попытался тут же на паркетном полу, где может ступала нога самого Иосифа Виссарионовича, расстелить чертежи и расчеты, чтобы доказать важность представленного проекта.
Поняв,  с кем он имеет дело, капитан смягчил выражение лица с каменного до воскового и начал терпеливо объяснять непрошенному гостю, каким образом, где и к кому следует обратиться со своим вопросом.
      
        И вот тут произошло то, что является солью настоящего эпизода. В зале стремительно появились ещё несколько «голубых околышей». Борьку стали решительно подталкивать к какой-то боковой двери, и когда он, будучи уже в проёме этой двери, оглянулся, то увидел входящего в парадную дверь, туда, где несколько минут тому стоял Борька-старый, ЕГО, пусть уже не Светоча, и ещё не Генералиссимуса, но уже дорогого и любимого Леонида Ильича, тогда ещё молодого (шестьдесят с небольшим) и красивого Генсека. Только ради того, чтобы несколько секунд дышать одним воздухом с Ильичем, стоило совершить этот, как теперь выясняется, исторический вояж!

        ...Ибо всё остальное, что происходило позднее, оказалось менее романтичным.
В соответствующей приёмной ЦК Борька встретился с ответственным по Украине работником аппарата. Звали его Симон Петрович. «Старому» он не понравился: говорил (это тогда-то в семидесятых!) украiнською мовою. Было заметно, что Петрович сразу определил «пятую графу» посетителя и соответственно среагировал на это открытие. Петлюра (так мысленно его окрестил Боря с учётом имени и поведения функционера) тут же позвонил в Госстрой и сплавил ходока в «ту степь».
 
    В Госстрое Розинблина направили в отдел, курирующий всё ту же Украину. Там два мастера дробления в песок всех лучших начинаний пытались найти уязвимые места и денонсировать Борькин проект. Шиш да кумыш! Б.Д. стоял ,как скала, как 28 героев-панфиловцев и отбил все нападки опытных, но бессильных в этом случае волкодавов. Поняв, что от ходатая так просто не отцепиться, «волкодавы» решили дать ход этому проекту. Для этого в адрес соответствующего республиканского министерства пошла вся та же бумага, но уже потяжелевшая ещё на две подписи новых соавторов. Борька очутился на пятом, скажем так, уже не призовом месте.

       В Киеве в министерстве, куда Борис Данилович направился с московским письмом, сигнал «сверху» восприняли оперативно и отправили «телегу»  в Главк, ведающий специальными строительными работами. Надо ли говорить о том, что дружный коллектив соавторов пополнился ещё одной подписью уже замминистра.
Пока бумага попала в трест механизации, непосредственно ведающий земляными работами, на ней уже стояло около десятка подписей. В тресте решили, что такое количество соавторов просто неприлично. Поэтому из списка были исключены две последние фамилии – главного инженера треста и... бедного Розинблина.
Борьке-старому выписали премию в размере двух должностных окладов (очень приличная по тем временам сумма).

         А само предложение кануло в преисподнюю: в строительстве началась очередная реорганизация; министерство укрупнили, трест расформировали. До экономики ли в то время, когда ты не знаешь уцелеет твоя должность или гикнется? Не мировой кризис, конечно, но всё же волнительно...