Отчего оскорбилась Ахматова

Александр Квиток
из книги "Литераторы шутят и не шутят"



Сначала прочтём запись из книги Лидии Чуковской «Записки об Анне Ахматовой, том 3»:

«10 мая 65, Ленинград. Сегодня целый день провела в Комарове у Анны Андреевны. Сейчас вернулась в город к Шуре – и записываю. Мы проговорили несколько часов безотрывно, а потому в голове «сумбур вместо музыки». Надо записывать скорее, хотя бы и беспорядочно, а то рискую четверть или половину уронить в небытие…».

Отдадим должное честности Лидии Корнеевны – записи она ведёт по-прежнему аккуратно и своевременно, ибо с памятью стало плоховато.

Говорили много и долго, о всяком и разном – не виделись полтора месяца, поднакопилось всего, а к вечеру у Анны Андреевны прорезалось сильнейшее неудовольствие.

Предмет раздражения – западноевропейская пресса. Один пылкий итальянец посвятил ей стихи, напечатанные в журнале, редактируемом Джанкарло Вигорелли (итальянский писатель, пригласивший Ахматову в Италию для вручении премии «Этна-Таормина»). Анна Андреевна сочла их (стихи, но не премию) оскорбительными…

С этим псевдонимом просто беда. Кто-то когда-то (в западной прессе) написал, будто псевдоним «Ахматова» происходит от «акме», от акмеизма, и будто она это скрывает со страху: ведь акмеизм – Гумилёв, Мандельштам…имена запретные! И вот она, Ахматова, струсила и не желает признаться, что тоже принадлежала к этой группе.

Свою первородную фамилию, Горенко, и малороссийский диалект, Ахматова терпеть не могла, а придуманное происхождение псевдонима от акмеизма вообще взбесило её. Да ещё это дурацкое обвинение в трусости. Итальянца-поэта можно понять – что знал, то и написал. Хотел как лучше. Промахнулся.

На Западе вообще плохо знали ту часть русской литературы, что осталась за железным занавесом, в стране Советов. Чуть лучше, но тоже плохо иностранцы знали эмигрантскую русскую литературу. Да и не обязаны знать. Им своих национальных гениев хватало для почитания, да и вообще, любовь к поэзии, как признала сама Ахматова, – это высокое чувство свойственно только русским. Об этом лучше всех скажут Лидия Чуковская и Анна Ахматова. Диалог записан 10 мая 1965 года:

«    – В Европе, по утверждению самих же европейцев, кризис литературы: её меньше любят, ею меньше заняты и т.д. У нас не так…У нас сейчас так любят стихи, как никогда не любили. Как вы думаете, отчего это?
    – Я думаю, – сказала я, – это потому, что они у нас вместо всего. Вместо религии, вместо политики, вместо совести…
    – Вместо всего, – повторила Анна Андреевна. – Да, да, вместо всего».

Теперь Анна Андреевна надеется на литературоведа Жирмунского : Виктор Максимович едет в Лондон читать лекции и обещал разъяснить там истинное происхождение ахматовского псевдонима: Ахматова приняла фамилию прабабки, а «прабабка непростая» – из рода последнего хана Золотой Орды, Ахмета. Вполне возможно, что последний хан происходил из чингизидов. Как и наш последний царь – от Романовых.

Виктор Максимович человек надёжный, на него можно положиться. Он там всё разъяснит авторитетно и убедительно. «Да – расслышат ли?», – сомневается Чуковская.

Вряд ли княжеская линия родства подняла популярность Ахматовой на Западе. Прохудившийся железный занавес приоткрыл границы для культурного обмена межу Западом и Востоком, но любителей поэзии на Западе по-прежнему было немного. Ещё в молодости Ахматова побывала в Париже вместе с Гумилёвым и подивилась малым тиражам и равнодушию французов к поэзии вообще, а не только к русской. Изобразительное искусство разных форм и течений – вот что интересовало иностранцев в Париже в те годы. Художники там величались, как в России поэты. Тем не менее, свою долю признания в узких кругах на Западе (съездила в Италию и в Лондон) Ахматова получила и…разочаровалась – не то, не так и не там. Её знали плохо и по этой причине искажали биографию и творческий путь, что крайне её раздражало.

Возможно, чекисты и гэбэшники знали подлинное происхождение ахматовского псевдонима. Но терзали посадками сына Лёву и её саму держали под колпаком вовсе не за это, а из-за поэта Николая Гумилёва, расстрелянного в 1921 году как «заговорщика». Он был Ахматовой мужем и отцом Лёвы. До конца своих дней Ахматова ощущала нездоровый интерес спецслужб к своей персоне. И как же это тяготило свободолюбивую поэтессу!

Анна Андреевна так и не узнала при жизни, что именно «товарищ Миронов» (партийный деятель высокого полёта) в 1956 году закрыл «дело оперативной разработки», заведённое на Анну Ахматову ленинградскими чекистами в 1939-м. «Дело», по сообщению генерала КГБ Калугина, было заведено «с окраской: «Скрытый троцкизм и враждебные антисоветские настроения», где содержались материалы, собираемые органами ГБ в течение многих предшествующих и последующих лет. «Дело» содержало чуть меньше 900 страниц и составляло 3 тома.

В то время, как Ахматова пыталась издать трёхтомник своих сочинений, на неё подсобрали три тома доносов и обвинений в «скрытом троцкизме». Не трогали поэтессу потому, что деятели культуры и политики из-за границы часто интересовались личностью и творчеством Ахматовой, а советской власти надо было хоть кого-то показывать в живом и здоровом виде: дескать, у нас в стране полная свобода творчества, не все томятся в застенках, вот вам Ахматова, например, до сих пор на свободе…

Читая мемуары великих и не очень великих литераторов, заметил одну простую вещь, недоступную пониманию знаменитых людей и их родичей: взобравшись на пьедестал под бурные овации, каждый из них становится заметной фигурой не только для славословия, но и для критики. Кто-то на них молится, боготворит, пишут письма, приносят цветы, а иные ребята приглядываются со всех сторон, копают и находят недостатки в образе или несоответствия в биографии. Публикуют. Ну и что? Свободно самовыражаться не запретишь. Нынче у нас Интернет на каждом углу, в каждом доме.

Пусть их. Надо принять всё, как обратную сторону славы. У славы есть не только сверкающая звёздами сторона, но и обратная – тусклая и даже иногда запачканная. Главное – не строить из себя святых. Грехи у каждого найдутся, если поискать…Вот и пусть ищут. Вертухайских внуков и правнуков нынче много развелось.

На всякий лай не отгавкаешься, на всякий чих не наздравствуешься…