Во дворе, под фургоном, ощенилась дворняжка Пунька, небольшая собачка на коротких ножках. Эту дворняжку навязала тёще работница пионерского лагеря, расположенного рядом с деревней. Было то хорошее время, когда у большинства детей ещё был летний организованный отдых, а в деревнях держали скотину и птицу.
- Марья Козьминична, возьми на лето собачку, - уговаривала женщина, - в лагере нельзя держать животных, питанием обеспечу, конечно.
Мария Козьминична, по простоте душевной, отказать не могла, хотя была своя собака, восточно-европейская овчарка, по кличке Амур. Сейчас Амур лежал около будки, греясь в лучах заходящего солнца. К нему подошёл баран и легонько толкнул в бок. Амур недовольно прорычал. Баран немного отошёл, опустив голову, направил рога, и с ходу боднул собаку сильнее. Овчарка прорычала угрожающе. Баран отступил метров на пять, разбежался и ударил собаку довольно больно. Амур, не сопротивляясь, поднялся и спрятался от него в своей будке, гремя цепью. Было интересно наблюдать за домашними животными, и я понимал их поведение. Они были друзьями, поэтому овчарка не отвечала на выпады барана, который хотел с ней бодаться.
Когда в феврале окатилась овца, то один ягнёнок был очень слаб, и Мария Козьминична взяла его в дом выхаживать, поближе к печке. Зимой же тёща на ночь брала собаку в дом, с ней не страшно и не так одиноко. Барашек вырос на глазах Амура, набрал силу, а помериться ею было не с кем. Вот он и хотел видеть в собаке спарринг-партнёра.
Вечером мы убирали высушенную траву, скошенную утром на лугу и перенесённую поближе к сараям. Люба с матерью работали граблями, а я вилами сено сносил в стожок.
- Люба, - обратился я к жене, увидев, как она старается грести уже довольно большой валок поближе к куче, - ты нагребай сено к левой ноге, а потом просто переноси её руками.
И вот, пронося охапку мимо фургона, Люба услышала из-под него писк щенков. Их было четыре, и они никому не были нужны.
- Ма, ну куда ты смотрела? Что делать теперь? – окликнула она мать.
- Не знаю, как получилось, - оправдывалась Мария Козьминична.
Она не знает, как получилось, а когда пасла козу, с собой брала Амура и Пуньку. С её-то слабым зрением.
Понятно, что раздать щенят не получится, никто не заказывал. Надо было их утопить, пока слепые, но ни я, ни жена не хотели это брать на себя. Наконец, спустя пару часов, не дождавшись от нас инициативы, Мария Козьминична сама собрала щенят в фартук и понесла за дом к канаве с водой. Она не видела, что сука увязалась за ней. Через минуту из-за дома раздался громкий тещин голос:
- Люба, держи! Одного потащила.
- Да, в ведре с водой надо было топить, - в ответ также громко прокричала жена, направляясь к фургону, куда нырнула Пунька, держа щенка зубами за загривок.
Пока с нею возились, закрывая её в доме, упустили Амура. Тот показался со вторым мокрым щенком в пасти, вытащил из ручья. Делать нечего: «расстреливать два раза приказы не велят»*. Положив на кухне под стол телогрейку, отнесли обоих щенков в дом к их матери, которая сразу стала их вылизывать, а они, уткнувшись в её живот, принялись жадно сосать.
Закончили мы работу поздно, к 11 часам вечера. Стали готовится ко сну. Люба застилала постель, а тёща достала щенят из-под стола и перенесла их вместе с Пунькой в чулан, который находился при выходе из кухни справа в глухом помещении. Туда вела хлипкая, дощатая дверь без запора. А налево была крепкая дверь с массивным, кованым крючком, которая вела не улицу.
Я уснул до того, как Марья Козьминична, закончив уборку, погасила на кухне свет. Она там и спала, за перегородкой, напротив голландской печки. Домик был маленький, на кухне у окна, в углу, стояли стол и скамейка. Через кухню проходили в комнату. Межкомнатный дверной проём имел только коробку, двери не было. В комнате, посередине, стоял круглый стол довоенного времени, над ним висел абажур из красной материи, выцветший от времени; у стены софа - шик моды 70-х годов. Ещё тумба с телевизором и два кресла. Печь обогревала оба помещения.
Я описываю скудное жилище так, как будто пишу про версальский дворец, но это важно для дальнейшего повествования.
Среди ночи меня разбудил стук в дверь и я, полусонный, пошёл к кухонной двери. Откинул крючок, открываю – никого нет. Подумал, что может быть стучали с улицы, я снял с крючка вторую дверь – тоже никого. Вышел на крыльцо, и хотя было темно, июньская ночь позволяла что-то рассмотреть на некотором расстоянии. Безветренно.Растущая у крыльца слива словно замерла во сне. Тишина и покой. Подумав, что мне всё приснилось, я вернулся в постель на своё место, к стенке.
Я ещё не успел погрузиться в сон, как услышал из кухни отчётливый звук дёргающейся на крючке двери. Звук слышал не только я, но и жена, она тоже проснулась. Открываю дверь – никого. Причём, начало рассветать, и в сумеречном свете, исходящим из окна, мне было хорошо видно всё пространство передо мной, в том числе накинутый на уличную дверь крючок. То есть, никто зайти не мог, а дверь реально дёргалась. Что это? Полтергейст? А может домовой рассердился? Я постарался себя пересилить, чтобы сделать шаг за порог, причём, одну ногу я неосознанно оставил на кухне для отступления, в случае чего. А чего? Одна дверь на крючке, вторая – прикрыта, никого нет. Я закрыл свою дверь, накинув крючок, и потрогал его ещё раз для надёжности.
Жена позвала мать. Та, никогда ранее не поминавшая Бога, её сразу укорила, громко зашептав:
- Тихо ты. Взяли грех на душу, лежи, молчи.
Жена притихла. Шёл четвёртый час, стало довольно светло. Я попросил жену подвинуться к стенке, а сам лёг с краю и стал смотреть на дверь. Не прошло и десяти минут, как она опять задёргалась, и так сильно, что казалось: не будь крючок старым, его вырвало бы из толстой доски. Я осторожно пошёл к двери, за ней сразу притихли, как будто за мной следили. Дверь открывать я не стал, а остался ждать у порога. Как только снова кто-то начал дёргать дверь, я, откинув крючок, быстро распахнул её настежь. Если бы я увидел перед собой вооружённого бандита, или инопланетянина, то это бы меня меньше поразило, чем то, что я увидел. А я не увидел ничего, пустой «предбанник». Ужасает, как раз, непонятое и неизведанное. Я долго не мог заснуть, вспоминая телевизионные передачи о полтергейсте, рассказы о ведьмах и колдуньях, в которых я не верил. Вспомнил повесть «Вий» Николая Гоголя, представляя себе колдунью в образе из одноимённого фильма. Заснул с мыслью: «Неужели нечистая сила есть».
Проснулся я от звука дёргающейся двери и повернул голову в проём кухни. Лучи солнца, пробиваясь сквозь тюлевую занавеску на окне, освещали злополучную дверь. Она опять немного подёргалась. «Ну, теперь то «ша»! Ни одна нечистая сила не выносит солнца». Я тихо подошёл к двери, снял крючок и замер. Ничего. Тогда я снова лёг, и стал смотреть на дверь. Она два раза дёрнулась, а потом приоткрылась, и перед моим взором оказались грустные, умоляющие глаза Пуньки, смотрящие на меня с надеждой.
Как мне в голову не приходило, что собачка будет искать пропавших щенков, и для этого она ночью вцеплялась зубами в дерматин с утеплителем, пытаясь открыть дверь на кухню, где под столом она полагала найти своих детёнышей. Поэтому, слыша мои шаги, она скрывалась в чулане, а в последнем случае, когда она не успела нырнуть в чулан, я её просто дверью задвинул в правый угол.
Слава Богу, нечистой силы нет.