Налимья уха

В молодые годы посчастливилось участвовать мне в строительстве БАМа в качестве помощника машиниста тепловоза. Тайга была тогда очень богата различным зверьем, а реки были полны всякой рыбы. И частенько кому-то из товарищей удавалось добыть зайца или наловить рыбы. Так что обеды наши на тепловозе были весьма деликатесными. Специфика нашей работы сильно отличалась от подобной на Большой земле. Нам приходилось готовить пищу на тепловозе, а часто здесь и спать. Порою так бывало по несколько суток из-за отсутствия смены. Естественно у кого было оружие, охотничье конечно, те часто брали его в поездку с собой, ну и рыболовные принадлежности тоже. В начале ноября здесь уже вовсю зима, а зимой как рыбакам известно идет на нерест налим. К слову сказать эту рыбу я впервые здесь и увидел. В этой поездке мне выпало быть с машинистом Юрием Николаевичем Крупским. Было Николаевичу уже 47 лет и он на фоне молодого коллектива считался здесь самым старым. Он был из того поколения людей, детство которых пришлось на войну. Так как отец был на фронте на Николаевиче лежала обязанность выполнять то, что всегда на плечах взрослых мужиков лежит. Приходя со школы он вставал на лыжи и с ружьем бежал осматривать ловушки или выслеживал кого-то из копытных, в надежде добыть для семьи мясо. Труд охотника очень тяжел, а в начале войны Николаевичу было 10 лет, по нынешним меркам совсем ребенок. Ну ладно, ближе к делу. Вывозили мы с Николаевичем порожние порталы, это вагоны-платформы, оборудованные для перевозки рельсовых звеньев, а обратно должны были доставить груженные порталы. Укладка путей шла и днем и ночью. При подъезде к мосту через горную речку встали, я хватаю топор и бегом делать лунки, благо толщина льда позволяла это делать. Далее Николаевич в 5 минут объяснил и показал как ставить уды. Уда - это кусок лески с крючком, закрепляемый на ветке или любой палке. После насадки на крючок наживки спускается в прорубь, так чтобы ветка осталась лежать на льду. Далее отправились  по намеченному маршруту. Через какое-то время возвращаемся с груженными порталами. Я сразу с топором вниз к речке, быстро вырубаю изо льда уды. На каждом крючке приличных размеров рыбина. Продолжаем свой путь и по приезду на родную станцию встает вопрос о обеде. Так как я помощник то и по совместительству здесь являюсь главным поваром. Есть кастрюля, есть самодельная электроплитка. Намечается хорошая уха, но к ней картошечки бы достать, перчику, водочки и т.д.. Тут началось хождение станционного народа на тепловоз с целью оценки нашей добычи, ну и конечно же многие не прочь откушать ушицы. Распределяемся, кто что должен достать, так как все или многое было в дефиците, как картошка например. Заходят два неразлучных друга-хохленка, прибывших к нам по направлению после окончания железнодорожного техникума на Украине и еще даже не послуживших в армии. То, что их звали хохлятами, оскорбительным тогда и не было. В коллективе было много украинцев, которые тоже этих ребят звали хохлятами. Имена их были Колька и Вовка. Так вот у хохлят при виде рыбы и нашей деятельности по созданию ухи, губа как говорится сразу до пола, а глаза как полтинники. Узнав об условиях участия, они сразу дают обещание достать коньяк и перец. Естественно после такого заверения у нас уже губа до пола должна упасть. Ну и уходят значит они, чтобы вернуться с обещанным. Почистив рыбу и поставив кастрюлю с водой на плитку выбираюсь на промысел и я. Добежал до столовой, выпросил у девчат несколько картофелин. Причем  без труда, тогда все люди были отзывчивые, готовые прийти всегда на помощь. Вернувшись начинаю готовить уху. Подходят ребята, кто лук достал, кто лаврушку. У всех какой-то творческий интерес к процессу приготовления, вот все и стараются достать кто что сможет. А хохлят все нет, а значит нет ни перца, ни коньяка естественно. Уже всем хочется кушать, а хохлят все нет. Кто-то не выдержав ожидания сбегал в столовую и спер со стола перечницу. Теперь можно завершать процесс и приступать к дегустации. Первым за стол приглашаю Юрия Николаевича, он самый занятый, поэтому его в первую очередь. Я, как повар, считаю должен обедать последним. Приходит начальник станции и выставляет бутылку какого-то вина, какого  и не видели мы никогда. Видимо по блату достал. Но он скромно попробовал и ушел - служба. И тут вдруг появляются хохлята и конечно с пустыми руками. Как говорится - картина Репина! И сразу за стол. Вот это наглость! Наливают себе сами чуть не через край, невзирая на то, что каждый здесь ждет своей очереди и на всех надо рассчитать кастрюлю. Быстро управившись хватаются опять за кастрюлю - понравилось значит, добавки хочется, а как же остальной народ?  И тут ввязывается в процесс главный кондуктор Владимир Иванович. Такой крепкий мужик-сибиряк лет под 50. Обладающий очень грубым, громким голосом. Выступающий на всех собраниях, говорящий правду в глаза. Мог любого руководителя покрыть матом. Имеющий очень богатую биографию - как-будто и военным летчиком побывал, и журналистом, и в шахте, и в колхозе успел поработать на должностях высоких. Про таких еще говорили - все лагеря прошел. Так вот Владимир Иванович своим командным голосом как бы невзначай заявляет - до чего же уха хороша, но вот почему налим так любит мертвечиной питаться? Чувствую, что после его слов, у меня в области живота какая-то реакция начинается и все подымается, движется к выходу из горла. Хохлята бросив тарелки пробкой вылетели из кабины и в этот день больше не показывались. Меня Владимир Иванович остановил, объяснив, что шутка это такая, а как наглецов этих остановить еще. Хохлята думаю хорошо проблевались от этой шутки. Обед конечно же всем очень понравился, а значит удался. Хорошая рыба - налим!