Момент первый
– Я же тебе говорю русским языком, перестань морочить парню голову! – сердито выговаривала мать дочери, равнодушно перелистывающей «Вог». – Не тот это человек, не для тебя. Отстань от него, вот тебе моё последнее слово!
Похоже, что это «последнее материнское слово» мало тронуло девушку. Она улыбнулась матери, и, откинув тонкой, изящной рукой прядь светлых волос, набрала телефонный номер:
– Да, да, мамик не в духе, да… Ругается…. – Нет, нет, всё будет нормально. Жди меня на нашем месте, сейчас буду.
Бросив на ходу: «Чао, мама!», и упорхнула за дверь, оставив мать наедине со своими разбушевавшимися чувствами, в коих и застал свою жену вернувшийся домой Виктор Анатольевич. Это был высокий, седеющий мужчина, с густыми бровями и легкой улыбкой на полных губах. Аккуратно повесив кожаное пальто на вешалку, прошёл в гостиную, и, усевшись в глубокое кресло, пристально взглянул на жену. Фаина Григорьевна, начинающая чуть полнеть женщина с роскошными рыжими волосами, и выразительными зелёными глазами, опустив взгляд, старательно работала утюгом у гладильной доски.
– Чего ты, мать? – иронично поинтересовался он. – Сон дурной приснился?
Фаина Григорьевна молчала. Она знала, что если сразу выложить всё, муж только хмыкнет, и уткнётся газету. Поэтому, помолчав, она как можно равнодушнее произнесла:
– Ирина опять с этим Серёгой связалась. Чует моё сердце, не кончится это добром.
– Может, и не кончится, – согласился муж. – В мире вон что творится, – Виктор Анатольевич потянулся к лежащей на журнальном столике газете.
– Тебе бы только газеты читать! – вспылила женщина, и, достав из кармана халата пузырёк, стала отсчитывать лекарственные капли. – Единственная дочь пропадает, а ты всё шутишь. Приворожил Сергей к себе Ирину, а у самого – ни кола, ни двора. Бедная девочка бегает за ним, как дворняжка!
Ну, насчет дворняжки ты, скажем, перегнула. Ирина сама кому хочешь, голову закрутит. Понравился он ей, вот и дружит с ним! Девичий каприз!
– Знаю я, чем эти капризы заканчиваются!
– Все это знают, не ты одна. Ну и что? Брось ты убиваться, собирайся, поедем на дачу, затопим баньку, разожжём камин, включим Шопена. Кьянти в холодильнике заждалось. Красота! А с этим делом как ни будь разберемся.
Момент второй
Вечером, за семейным ужином, Виктор Анатольевич, будучи в добром настроении, игриво щёлкнув пальцами, произнёс:
– А что, в самом деле? Сергей парень неплохой, институт закончил, правда, в социально – материальном плане положение не очень….. Но жизнь всё перемелет!
– Что – что? – приподнялась со стула Фаина Григорьевна. – Ты куда это клонишь?
– Успокойся. Всё будет хорошо. Оба они, так сказать, учёные, – при этом Виктор Анатольевич чуть усмехнулся, – так что всё нормально. Со свадьбой спешить не будем, но и отговаривать не станем.
– Ты это серьёзно? – Фаина Григорьевна беспокойно взглянула на мужа. – Не заболел, случайно? Ведь был у ней Вадим, из хорошей семьи, уже самостоятельный, так нет, нам таких не надо! С улицы подавай!
Виктор Анатольевич только махнул рукой, дожевывая буженину. Затем, налив себе рюмку аперитива, вкусно вытянул её, и улыбнулся.
– В конце концов, что страшного произошло? Ну, нравятся друг другу парень и девушка, и что? Вспомни, как мы начинали!
Фаина Григорьевна хмыкнув, бросила на мужа убийственный взгляд, и, с трудом воздержавшись от комментариев, удалилась с посудой на кухню.
Момент третий
Вскоре в исследовательской лаборатории, где работала Ирина, появился новый сотрудник.
– Прошу любить, и, как говориться, жаловать, – Сергей Алексеич Крашенинников, – жизнерадостно представил новичка начальник отдела, – . Будет работать с Ириной Викторовной, разрабатывать нашу тему. Перспективы хорошие, наработки имеются; а особо отличившегося направим в Англию на стажировку.
– А сколько стажировка? – спросила рыжая девица, оторвавшись от процесса шлифования ногтей.
Это была Нинка, мэнээска, то есть младший научный сотрудник, чьей мечтой было свалить за бугор, и там найти приличного мужика.
– Два года. А там и диссертация. Так что за дело, товарищи.
– А мы? – сразу раздались несколько голосов. – Мы как же?
– У вас у всех есть темы. Работайте, и каждому воздастся. Ауфидерзейн!
Начальник отдела скрылся за дверью, мелькнув полами белого халата.
Момент четвёртый
– А вы знаете, Сергей устроился в нашу лабораторию. И мы вместе работаем над одной темой. Ирина обвела родителей лукавым взглядом и улыбнулась.
– Да ну! – удивился отец, оторвавшись от газеты. – Не может быть! Как это ему удалось?
– По объявлению. Нам нужен был один младший сотрудник, по моей теме. Сергей пришёл, принёс резюме, и его приняли!
– Ну, видишь, как всё складывается! А когда у вас свадьба?
– Какая свадьба? Тут такие дела намечаются! Лучшего пошлют в Англию, на стажировку, и этим лучшим, буду, конечно, я! Ну, как? Сильно?
– Конечно! Мы рады за вас! Правда, мать? – Виктор Анатольевич повернулся к опешившей жене всем своим крупным телом. Он наполнил рюмку, торжественно поднял её: – За вас!
– Здорово! – воскликнула Ирина. – Вы это серьёзно?
Мать продолжала молчать, но Виктор Анатольевич ответил за неё:
– Можешь не беспокоится. Вы люди взрослые, вам решать. Вот, кстати, два билета на Таганку, так что приобщайтесь, так сказать, к искусству.
Ирина бросилась к отцу, и, чмокнув в лоб, выхватила у него билеты.
– Спасибо папочка! – И, переведя глаза на нахмурившуюся Фаину Григорьевну, добавила с расстановкой – и мамочка!
Момент пятый
Вечером Фаина Григорьевна, закурив длинную турецкую сигарету, опустилась в кресло, стряхивая пепел прямо на пол. Сигареты, к которым она прибегала очень редко, и опущенные уголки губ означали серьезность разговора. Немного помолчав, она обратилась к мужу:
– Всё-таки, может ты мне что-нибудь скажешь?
– А что говорить? – развёл руками Виктор Анатольевич. – Пускай всё идёт, как идёт. – По крайней мере, к нам претензий не будет.
Момент шестой
Через неделю Виктор Анатольевич поинтересовался у дочери:
– Ну, как у вас успехи? Двигаете науку?
Та пожала плечами.
– Работаем. Только Сергей, оказывается, начал свою линию гнуть. Ещё без году неделя, а уже в командиры метит. Но это мы ещё посмотрим.
– Ну, доченька, так нельзя, – мягко заметила мать. – Надо и уступить иногда. Вы же работаете вместе!
Виктор Анатольевич поддержал супругу:
– Мать права. Давайте-ка махнём в субботу на дачу, а оттуда и на рыбалку! Река то рядом! И Сергея не забудь пригласить.
– А может, одни съездим? Мы и так с ним весь день бок о бок трёмся.
– Ну, как хочешь, – разочаровано проговорил Виктор Анатольевич, перехватив недоуменный взгляд супруги…. Как хочешь, – добавил он, раскрывая любимую газету.
– Ты бы папа, в интернете читал газеты! Все уже давно так делают!– посоветовала ему дочь, подкрашивая губы у зеркала.
– Может быть, может быть…. Но, знаешь, люблю пошуршать бумагой, подышать типографской краской, и можешь считать меня ретроградом!
– Ну, какой же ты ретроград? Ты самый что ни на есть передовой, продвинутый фатер, – заметила дочка из коридора, накидывая на себя пальто.
– Ты далеко? – вышла из ванной мать, заворачивая длинные волосы в полотенце. – К Сергею?
– К Вике, на день рожденья.
– Одна?
– А с кем я должна быть? – и дочь, не дав матери продолжить диалог, исчезла за дверью.
Пожав плечами, мать проплыла в спальню. – В том саду, где мы, с вами встретились…. – послышалось её пение.
Виктор Анатольевич молча наблюдал за этой сценой, делая вид, что углубился в чтение газеты.
Момент седьмой
– Ну, как доченька, дела? – поинтересовалась за ужином мать.
– Как сажа бела! Идут себе потихоньку….
– А Сергей? Что-то он тебе редко стал звонить. Не поссорились, случайно?
– Что ты о нём беспокоишься? Сергей, как я погляжу, сам за себя побеспокоится. Его ещё старшим никто не назначал, а он уже выступает. Я ему говорю одно, а он… – девушка махнула рукой, и занялась ужином.
– Успокойся, – заметил отец. – Он мужчина. Лучше давай поразмыслим, когда свадьбу играть будем.
– Спешить некуда, – отрезала дочь, и, обмахнув рот салфеткой, вышла из-за стола.
– Подожди, – обратился к ней отец. – Давай -ка снова съездим на дачу. Пригласим Сергея!
– Ещё чего! Мы на работе уже надоели друг другу. …..
– Да что с тобой?
– Мама, не надо, ладно? Разберусь сама!
Не желая продолжать разговор, она заперлась в своей комнате.
Момент восьмой
Дни шли за днями. Наступившие осенние звездопады давали возможность влюблённым загадывать желания, и затянувшееся бабье лето баловало горожан благодатным теплом.
По набережной шли двое:
– Ирина, – обратился к спутнице молодой человек, – а что у вас с Сергеем?
– Ничего, – глядя в тёмное небо, отвечала та. – И ничего быть не могло. Кстати, он сейчас в Англии!
– Ха, – усмехнулся её спутник, обнимая девушку. – Англия, подумаешь! А мы после свадьбы махнём с тобой в Америку!
Момент девятый
Виктор Анатольевич, вернувшись с работы, сел в своё любимое кресло, и вытянув ноги к камину, зашуршал газетой. Фаина Григорьевна, отложив вязанье, молча наблюдала за мужем. Её распирало любопытство, и, выдержав необходимую паузу, она задала мучивший её вопрос:
– Как ты это провернул, Виктор?
Муж продолжал читать газету, и Фаина Викторовна осторожно забрала её.
– Ты не слышишь?
Виктор Анатольевич ответил жене лёгкой улыбкой.
– Сама посуди, Фаинушка! Ведь Ирина – вылитая ты! Ей только ходить на баррикады. Ну, я и попросил Петра, директора института, он мой должник, принять на работу Сергея.
– Ты? Зачем?
– Чтобы наши Ромео и Джульета получше узнали друг друга, поварились, так сказать, в жизненном котле. Тем более, что разговор зашёл о лидерстве, тут и нашла коса на камень. – И Виктор Анатольевич весело подмигнул супруге. – Да и Ириша, дитятко наше, как только почувствовала, что мы ей не перечим, сразу потеряла интерес к своей пассии. Все вы, женщины, одинаковы! Чуть что не по вам – и финита ля комедия! Вот так то, жена!