…И Кузнецов ждал.
С партийными организациями трех районов, как и со стоявшим над ними окружкомом, у Григория Николаевича отношения накалились добела. Это знал и секретарь парткома «Запсибтрансгаза» Виктор Андреевич Вертилов. Знал, и понимал, чего это может стоить генеральному директору: исключения его из рядов коммунистической партии, а значит, снятия с должности руководителя. Хотя, прошли слухи, что в Министерстве газовой промышленности не все директора управлений, предприятий были коммунистами. Горбачев дал дорогу демократии не только в стране, но и в своей партийной монополии. Теперь главную роль играл профессионализм, опыт руководителя, который должен принести больше пользы, чем партийные «лычки».
Но, опять же, все эти слухи на воде вилами писаны. Так как даже на самых дальних «задворках» коммунистической империи, старые традиции соблюдались очень строго. Даже при выборах новых руководителей, избранных трудовыми коллективами, согласно «новых демократических» Горбачевских веяний, партийные организации не снимали требований, чтобы директор был коммунистом. И избиратели с этим соглашались, понимая, что идти против партии, значит рыть вокруг себя яму.
Но при этом всем - «знай», «понимай» - это всего лишь слова, которые не имели материальной поддержки. Вертилов для Кузнецова был хорошим партийным работником, занимавшим по партийной иерархии только низшую ступеньку, а значит, не имел за собой силы, которая могла бы остановить «бурю», поднятую вышестоящими лицами, а мог только попробовать, чтобы убавить ее с помощью уговоров гневных. Не больше.
Вторая недоработка, считал Кузнецов, что партийная линия не включала в себя создания объединенного парткома среди коммунистических организаций, находившихся в других регионах деятельности его предприятия. Границы партийного влияния были разделены на округа – области, районы, города центрального подчинения. В результате этого, сила секретаря парткома, работавшего при аппарате управления даже самого крупного предприятия, филиалы которого находились в четырех регионах - на Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском автономных округах, в Свердловской и Пермской областях, была ничтожной. В каждом регионе был свой партийный областной, окружной, районный босс, и он одинаково мог руководить генеральным директором предприятия, независимо, где бы тот не жил и к какому министерству бы не подчинялся.
Так что, сила следующего удара, за недостатки в работе в Игриме, в карьере Кузнецова может поставить точку и спустить его в низы. Так в своей короткой фразе ему пообещал «побитый» активистами Игримской поселковой парторганизации и беспартийными, инструктор окружкома партии Филимон Федорович Иванов. И Григорий Николаевич верил ему, так как все зависело, что он расскажет первому секретарю окружкома. И эта капля может переполнить чашу недоработок генерального директора, который «просадил» пуск нескольких школ, из-за нарушения проектов, создал конфликтные ситуации со строителями газопроводов, и те в отместку ему послали свои петиции в ЦК КПСС, с жалобами на Кузнецова, что тот затормаживает Программу создания в СССР единой системы газопроводов.
Тучи сгущались не только по партийной линии, а и производственной. В Ныде молодой главный инженер Завальный, назначенный заместителем председателя приемной комиссии отказался подписывать документы по приему компрессорного цеха. На давление сверху и окрик Кузнецова, который должен был этого двадцати семилетнего «пацана» поставить на место, ситуации не изменил. «Мальчишка» стоял на своем, и возникло мнение его поменять. Только не Кузнецовым, который знал, чего ему будет стоить пуск цеха с нарушениями проекта: остановке транспорта газа, разрушением дорогостоящего оборудования. И поэтому Григорий Николаевич заступился за юного «капитана» в отчете перед Мингазпромом.
Такая же ситуация сложилась и на Левохеттинской и на Заозерной строящихся компрессорных станциях. Строители «уламывали» генерального директора через надымских партийных боссов пустить цех без запорной арматуры – кранов, благодаря которым можно управлять потоками газа по идущим газопроводам, и при создании инцидентов и аварий, останавливать его. «Давили», запугивая, что знают о «делишках» Григория Николаевича, и если он не подпишет прием КС с магистральными газопроводами, то это ему так просто не обойдется, его переизберут, и они выдвинут на его место своего, более покладистого генерального директора.
В ответ на это Кузнецов просто послал «настойчивого абонента» подальше, туда, куда обычно посылают хамов в России.
И Стро, его заместитель по эксплуатации компрессорных станций, за такой ответ Кузнецова, зааплодировал ему в кабинете, при собравшихся руководителях производственных отделов. Все знали происки строителей-мавров, прикрывавшихся идеологическими лозунгами коммунистической партии и сдававших опустившим руки руководителям недостроенные объекты, получая за это огромные барыши (премии) от сэкономленных на стройке денег.
Так было и в «Запсибтрансгазе», когда под давлением первых боссов Свердловского обкома партии в семидесятых годах принимали компрессорные цеха, которые по-тихому тут же, после «запуска» по холодному турбины, о которой возвещали на весь Советский Союз, ставили ее, вместе с компрессорным цехом на капитальный ремонт. И первому руководителю предприятия ничего не оставалось, как остатки денег, от строительства цеха возвращать в министерство, часть которых уходила на премии строителям, сдавшим объект раньше установленных сроков, а самому тянуть лямку «бурлака», вытягивающему за счет своих сил недостроенный «корабль» - компрессорную станцию на течение.
- Григорий Николаевич, - заглянула в кабинет генерального директора секретарша Валентина Андреевна, - на проводе первый секретарь Березовского райкома партии. Что ему сказать? Вы заняты?
- Соедини без промедления, Валечка, - спохватился Кузнецов, готовя себя к долгожданному разговору.
- Добрый день, Григорий Николаевич, - раздался в телефонной трубке рокот Семенова.
- Добрый день, Иван Петрович, - тут же поприветствовал его Кузнецов.
- Тишина! Ты меня понял?
- Так точно.
- Но, будь готов ко всему. У тебя достаточно недоработок, о которых не только будем говорить по телефону, но и на партийном бюро Березовского райкома партии, и очень жестко!
В словах Семенова не было ругани, он говорил громко, с расстановкой, словно пытался кому-то сидевшему рядом с ним в кабинете доказать, что он не даст спуску зарвавшемуся генеральному директору.
- Мы здесь с моими коллегами вторым и третьим секретарями все обсудили по вам, и рассматриваем, когда провести внеочередное партийное бюро по разбору ваших полетов. Готовьтесь! Особенно жесткий разговор будет по Игримскому сельскохозяйственному филиалу. Оказывается управляющий трестом «Игримтрубопроводстроя» обращался к вам за помощью в ремонте электростанции и вы ему отказали, поступив не по-коммунистически.
- Да не было такого! - выпалил Кузнецов.
- И молчите! – повысил голос Семенов. – А слушайте, вам ни кто слова еще не давал. Был очень прав товарищ Иванов Филимон Федорович, когда сказал, что вы не сдержанный человек. А для руководителя такого крупного звена, это не поощрительно. Вы, товарищ Григорий Николаевич, коммунист, а забываете, что вас партия поставила на такую ответственную должность, давая вам возможность проявить себя как грамотному руководителю, который не будет оставлять без своего внимания все ключевые вопросы, связанные не только с экономическим развитием Мингазпрома и нашего региона в том числе, а и в социальном плане.
Об этом вы, Григорий Николаевич, увлекаясь узкими направлениями в своей деятельности, забываете. И я вас пре-дуп-реж-даю(!) в последний раз! Хотя эти слова не являются выводом тому, что мы вам все эти ваши проступки спустим. Нет, жалеть мы вас не будем!
Готовьтесь к заседанию партбюро. И еще раз вам напомню, что ваше присутствие на нем обязательно! И ни какие командировки не должны помешать этому, если только в этот момент вы не будете вызваны в окружком или в областной комитет коммунистической партии. Я понятно сказал!?
- Так точно, - напрягся Кузнецов. – Все очень понятно! – и ждал, пока в трубке не появятся короткие гудки. Значит, связь закончена.
Как расценивать эти слова первого секретаря Березовского райкома партии? Над этим вопросом задумался Кузнецов. Скорее всего, как предупреждение о том, что если поднимется буря против него, то Семенов займет позицию окружкома партии. Скорее всего, он это сейчас показал не столько Кузнецову, сколько своему окружению. Видно и там у него не так все спокойно, его замы – второй и третий секретари райкома партии, наверное, кляузничают друг на друга, пытаясь выйти в люди при новом руководстве в Центральном комитете партии Советского Союза.
А Горбачев непростой малый, который выступает за демократию. В первую очередь, он отмечает тех, кто лезет на баррикады с его новым флагом перестроечного движения, чтобы потом, опираясь на таких людей, строить новое общество в стране.
- Григорий Николаевич, - шепчет Валентина Андреевна в приоткрытую дверь, - Григорий Николаевич(!), возьмите трубку, замминистра звонит вам. Вы чего? Тяхирев звонит.
- Чего? – не понял Кузнецов и с раздражением посмотрел на свою секретаршу.
- Тяхирев на проводе. Сам Рем Иванович Тяхирев!
- Вот так диалектика! - ударил кулаком по столу Кузнецов и только теперь расслышал звонящий на столе телефон.
- Да, да, извините, Рем Иванович! – пытаясь говорить спокойно, он легонько кашлянул в сторону от трубки. – Провожу совещание в другом кабинете и сразу не расслышал вашего звонка.
- Ладно, - ответила трубка. – Собирайся и лети в Надым. Завтра в двенадцать ноль-ноль, чтобы встречал меня в аэропорту. Посмотрим твои дела, Гриша. Ну, смотри, если что не так, то обещаю, что больше тебя прикрывать не буду. До встречи! – разгневано сказал он и положил трубку.
- 2 –
Рем Иванович Тяхирев, заместитель министра газовой промышленности СССР, выполняя обязанности руководителя Всесоюзного промышленного объединения «Тюменгазпром», хорошо владел всей ситуацией от разработки крупных комплексов добычи газа в Западной Сибири, до строительства в ней самых малых объектов - газопроводов-отводов, газораспределительных станций.
Кузнецов не раз с ним встречался на своих строящихся компрессорных станциях и газопроводах, будучи начальником Надымского управления магистральных газопроводов предприятия «Запсибтрансгаз». И при этом не раз отмечал про себя, что Тяхирев - это профессионал своего дела, знавший производство до мелочей: с рабочей бытовки, с агрегатных узлов и слесарного инструмента. Что говорить, этот человек вырос от сохи, начинал свою карьеру с оператора нефтяной установки, поднимаясь по своей профессиональной лесенке выше и выше, руководя крупными газопромысловыми управлениями, производственным объединением "Оренбурггаздобыча".
И что интересно, Кузнецов, уже считавшийся профессионалом в своем деле, чувствовал себя перед ним учеником. Рем Иванович хорошо знал не только систему очистки добываемого газа, технологию его компримирования и транспортировки, переработки, а и глубоко владел вопросами, связанными с проектированием, строительством и финансированием этих объектов. Для него Надымский регион Тюменской области с множеством промышленных объектов, был только одной из десяти производственных площадок, стоимость которых превышала не миллионы, а миллиарды рублей.
Так вот, та первая встреча Кузнецова с Тяхиревым, прибывшим на строящуюся площадку Ямбургской компрессорной станции, во главе штаба, в который входило множество представителей проектных институтов, заводов-изготовителей и подрядных организаций, произошла в один из ноябрьских полдней 1984 года. Два вертолета приземлились невдалеке от строящейся площадки. Люди, высыпавшие из него, еле успевая за невысокого роста человеком, направились к возвышающимся над участком заснеженной тундры, покрытой множеством различной строительной техники, емкостям. Здесь велся монтаж пылеуловителей, шлейфов технологических газопроводов и запорной арматуры будущего компрессорного цеха.
Кузнецов, предупрежденный о прибытии Тяхирева, направился к нему, и доложил о себе:
- Рем Иванович, я Кузнецов Григорий Николаевич, начальник Надымского УМГа «Запсибтрансгаза».
Тот, крепко пожимая ему руку, остановился, и, осматриваясь по сторонам, указывая на возвышающуюся конструкцию емкостей, спросил у одного из своих попутчиков:
- Здесь будет компрессорный цех?
И тот сразу же начал докладывать о том, что после очистки и комплексной подготовки газ по шлейфам поступает в компрессорный цех, где он в пылеуловителях проходит дополнительную очистку от примесей, компримируется и подается в газопровод.
- На каких основаниях утвержденный в министерстве проект этого цеха возвращен назад, в проектный институт для переработки? – спросил у того человека Тяхирев.
- Это решение руководства «Запсибтрансгаза», Рем Иванович, - ответил тот и показал подбородком на Кузнецова. – Без согласования с нами.
- Почему? – Тяхирев задрал голову, смотря на высокого, стоявшего перед ним начальника Надымского УМГа.
Кузнецов в тот момент, заранее готовившийся к рассказу о строящемся компрессорном цехе, вдруг, к своей неожиданности не мог вымолвить и слова, словно оно застряло у него в глотке.
- Ну! Не слышу! – повысил голос Тяхирев.
- Я выступил против установки тех ГПА, которые указаны в проекте…
- Так в чем проблема, Григорий Николаевич? – пристально смотрел на него заместитель министра. – Не тяните резину!
- Это слабые и очень сырые для нашего производства газоперекачивающие агрегаты,
- продолжил он. – Застопорят транспорт добываемого здесь газа.
- Вот как? Факты, какие факты у вас для этого есть? – тут же задал вопрос Тяхирев. – Ну! Слабые по мощности или что, Кузнецов?
- Несмотря на то, что они еще очень сырые и постоянно ломаются, - начал отвечать дрожащим голосом Кузнецов, - они еще и очень металлоемкие, и тяжеловесные. Грунты здешние их тяжести не выдержат, начнут неравномерно проседать, что вызовет множество аварийных ситуаций, которые приведут к остановке цеха. Рем Иванович, очень много проблем вызовут эти турбины в дальнейшей эксплуатации.
В свое время они прошли проверку здесь, недалеко, на Пангодинской компрессорной станции, принимающей газ из Медвежьего месторождения. В течение пяти лет своей эксплуатации на компрессорной станции, отработав всего лишь по 800 часов. Я выступил против их монтажа на Ямбурге и обратился в Донецкий проектный институт, чтобы они перепроектировали КС на авиационные газоперекачивающие агрегаты ГПА-Ц-16, которые сделаны на базе авиационных двигателей. Они легкие, мобильные, находятся в блочно-контейнерном исполнении.
Их ремонт производится на заводе, а не в полевых условиях, как стационарные машины, что для нас, работая в условиях Заполярья, намного выгоднее и министерство понесет меньшие затраты на их ремонт, обслуживание и эксплуатацию.
- А Грант Джаванширович (заместитель министра газовой промышленности), значит против? – спросил Тяхирев.
- Ну, как сказать, - начал мяться Кузнецов.
- Слышал, что несколько раз увольнял вас за строптивость свою, - сверлит своим взглядом Кузнецова заместитель министра.
- Рем Иванович, если создавшуюся ситуацию не поправить, то это в скором будущем может привести к остановке работы Ямбургского линейно-производственного управления в целом, что повлияет на будущие огромные затраты нашего министерства, направленные на возведение компрессорных цехов с более работоспособными агрегатами.
- Вот, Грант Джаванширович, мне про вас и сказал, что вы, необъезженный конь, только себе подчиняетесь, принимая решения толком не обсудив их ни с кем. Вы же умный, а мы так себе, при вас!
- Ни как нет, - вздохнул Григорий Николаевич, - я не раз поднимал этот вопрос и в министерстве, и в главке. Все кивают головами, а…
…Да что говорить, опыта по развитию газовой отрасли в условиях сурового Заполярья, у специалистов в Советском Союзе еще не было, как и во всем мире. Внедрение здесь любых технических решений требовало научных подтверждений и испытаний. Вот именно на этом пути сейчас и находилось министерство газовой промышленности, осваивающее месторождения Заполярья – Ямбургское и Уренгойское, строя промышленные объекты и газопроводы на мерзлотных грунтах – многометровых по своей толщине ледяных пластах, которые будут эксплуатироваться при очень низких температурах.
Восьмилетний опыт эксплуатации Медвежьего газового месторождения, находившегося в границах Заполярья, задал науке уже множество вопросов, часть которых еще только находилась в изучении. Кузнецов, анализируя работу Пангодинской компрессорной станции, принимающей газ из Медвежьего месторождения, пытался первый опыт, наработанный на ней, использовать на других строящихся пяти компрессорных станциях в тундре. Ямбургская, была одной из них.
Некоторые стоящие мысли, которые не удавалось Кузнецову доказать вверху из-за нежелания высоких чиновников слушать молодого и прыткого руководителя, еще не имевшего ученых степеней, орденов и мощного покровительства в Министерстве или в ЦК КПСС, он пытался пробивать сам. Проводил встречи, в виде научно-технических семинаров с конструкторскими бюро, на которые приглашал через генерального директора «Запсибтрансгаза» Евгения Николаевича Яковлева, представителей проектных институтов, профильных министерств, заводов-изготовителей оборудования. И это, пусть и не сразу, но давало какое-то ощутимое движение в пересмотре ранее принятых ошибочных решений, в устранении узких сторон.
Правда, в некоторых ситуациях нужно было принимать другую тактику, так сказать со всей силы «звонить в колокола», чтобы привлечь к решению возникшей проблемы руководство отрасли. И это потому, что именно у него находились рычаги, с помощью которых можно было пересмотреть принятые ранее решения, в конечном итоге утвержденные Советом министров страны, и срочно перерабатывать их, пока не понесли в скорейшем будущем после внедрения их неимоверные материальные затраты.
С такой ситуацией Кузнецов столкнулся в первый год своей работы в должности начальника управления магистральных газопроводов в Надымском регионе, где должно было строиться десять линейных производственных управлений (ЛПУ) с восемью – десятью компрессорными цехами в каждом из них.
Стационарные шестнадцатимегаваттные газоперекачивающие агрегаты, внесенные в проект Ямбургского ЛПУ, требовали огромных вложений для своей дальнейшей апробации, направленной на повышение их эксплуатационной эффективности, на что времени у страны было очень мало. И это понятно.
Развитие и строительство крупнейших в мире газовых месторождений, открытых в Западной Сибири, заставляли Советский Союз в короткие сроки запустить их, чтобы возместить хоть какую-то часть понесенных огромных затрат для их строителства. И все это происходило в то время, когда Соединенные Штаты Америки с европейскими государствами объявили Советскому Союзу экономическую блокаду, перестав продавать ему высокотехническое оборудование. В результате этого коммунистической стране предстояло напрячь все свои научно-промышленные силы, чтобы в ускоренном темпе завершить экономически выгодные для нее проекты. Поэтому, даже малая задержка в их внедрении, очень строго наказывалась, и мало кому хотелось попадать под этот пресс.
Но, в этой «малости» новаторов, которые пытались на ходу поправить имеющиеся ошибки, были не единицы, а тысячи, десятки тысяч людей, специалистов разного уровня. В числе их были и газовики, как Кузнецов.
…Выслушав скомканную тираду объяснений начальника Надымского УМГа, Тяхирев, немножко подумав, протянул Кузнецову руку, сказал: «Правильно думаете, я за вас заступлюсь, как и за необходимость переработки проекта».
Тогда благодаря Тяхиреву Кузнецов не потерял своей должности. Рем Иванович доказал в Министерстве его правоту, тем самым дав дорогу проектированию в Ямбурге и на других компрессорных станциях, находящихся в тундре авиационных и судовых газотурбинных агрегатов, перекрыв дорогу стационарным тяжеловесам.
Но та первая поддержка Тяхиревым Кузнецова не поставила его в ряд любимчиков начальника главка. Не раз Григорий Николаевич получал «хорошую» выволочку от Рема Ивановича за просчеты, в которых, с одной стороны, совершенно не было его вины, а - проектных институтов, строителей, допускающих множество ошибок в монтаже газопроводов, компрессорных станций. Он считал, что во всем виноват сам Кузнецов, так как не заставил проектный институт, строительно-монтажные тресты убрать свои недоработки.
Что ни говори, а крайним всегда остается начальник…, в данном месте Кузнецов!
Григорий Николаевич хорошо помнил ту ситуацию, когда несколько лет назад на Левохеттинской компрессорной станции газ из магистрального газопровода не пошел в цех. Виной этому оказался лед, мусор, забивший трубопровод, краны и пылеуловители.
Кузнецов провел на той компрессорной станции несколько суток. Выход из сложившейся ситуации нашли один: в ручную очищали емкость пылеуловителя высотой в четырехэтажное здание. Но через сутки, он заново «забился» льдом, мусором. Виною этому были сдачи строителей один за другим двадцати пяти километровых участков газопроводов, строящихся в непромерзающих болотах.
Заключение Тяхирева было очень жестким для Кузнецова: «Тогда принимай эти участки газопроводов сам, чисть трубу изнутри».
Вторая напряженная ситуация произошла там же, когда на Левохеттинском линейном производственном управлении готовились к пуску в работу нового компрессорного цеха. Все шло как всегда, люди работали без нормального отдыха круглыми сутками. Кузнецов часто бывал на пусконаладочных работах цехов, контролируя их процесс. В один из этих моментов приезжает к нему на промплощадку УАЗик. За рулем крупный мужик, и в приказном порядке говорит начальнику Надымского УМГа, чтобы поехал с ним и принял 25-ти километровый участок газопровода.
Кузнецов поинтересовался, а прошел ли этот участок трубы очистку изнутри, или как всегда строители его готовы сдать замусоренную. Тот в ответ сразу же возмутился, мол, они делают все, как нужно, поэтому пусть едут и принимают трубу, а то…!
Короче, водителем УАЗика оказался непростой человек, а самый знаменитый в то время управляющий строительно-монтажным трестом, герой Социалистического труда Лев Денисович Десятов.
Кузнецов больше не стал разговаривать, чтобы не накалять и без того накаленную обстановку и послал с ним Кремлевского Валерия Васильевича, главного инженера Левохеттинского ЛПУ.
Потом Валерий Васильевич рассказывал, чего стоила ему эта поездка.
«Приехали на крановый узел, подали газ на камеру запуска, чтобы он продвигал очищающий поршень, и тут же в трубе много свищей выявилось, которые нужно было срочно устранять. Потом спрашиваю у управляющего трестом, сколько поршней он готовится запустить в газопровод? Тот говорит, что один. Я возмутился, так как камера запуска предусматривает три запрессовки, а значит, нужно еще за первым, после ремонта выявленных дефектов, направить второй, а потом и третий поршни.
Следующее, что не понравилось, хвост трубы, где должен выскочить поршень, не пригружен. А это приведет к тому, что конец трубы начнет бросать из стороны в сторону, что небезопасно для людей и самого построенного газопровода, так как его может порвать в разных местах, что приведет к огромным затратам для восстановления его.
Ко всему этому, оказывается еще и то, что строители не смазали внутреннюю часть конца трубы, перед пуском очистительного поршны, что предвещало еще и возгорание. Говорю об этом и смотрю на Десятого, мол, не стоит забывать, что, когда металлический поршень идет по трубе, толкаемый газом, он искрит, и из-за этого метан будет воспламеняться, что приведет также к разрушению газопровода.
Ну, все говорю, чтобы готовили трубу к новым пускам поршней, а меня отвезите назад, только после этого буду подписывать прием газопровода. Тот обозлился, по рации звонит вам, Григорий Николаевич».
На требование Кузнецова выполнить все необходимые работы, о которых требовал Кремлевский, тот управляющий трестом пригрозил звонком Тяхиреву или самому Оруджеву (министру газовой промышленности). Но начальник УМГа не поддался угрозам, сказав в ответ, чтобы звонил хоть в само ЦК КПСС, и тут же, чуть не поплатился за эту фразу. Через час он говорил по рации с первым секретарем Тюменского обкома партии.
«Кузнецов, ты на своем месте или нет?», - спросил у него Геннадий Павлович Богомяков.
«Нет, - ответил Кузнецов. – Я не в Надыме в своем кабинете, а на трассе. Мы готовимся к пуску компрессорного цеха, проверяем все узлы, ведем пуско-наладку запорной арматуры, газотурбинных агрегатов и газопровода».
«Почему не принимаешь газопровод у Десятова? Почему ко мне посылаешь его, требуя, чтобы я к вам приехал и проверил все? А?».
Кузнецов недолго думая, ответил:
«Он хочет, чтобы я подписал прием участка газопровода, без его очистки изнутри. А это, Геннадий Павлович, запрещено, так как самое малое, что может произойти после этого, разнести вдребезги пылеуловители, стоящие перед компрессорной станцией или сами турбины. Стоимость каждого пылеуловителя сотни тысяч рублей, турбин – еще во много раз больше. А заменить их будет нечем, нет у меня и газопроводов-отводов, значит, нужно будет останавливать добычу газа».
Богомяков свою карьеру начинал с геолога, потом продолжил ее в науке нефтяной и газовой отраслей, и ему хорошо было известно производство, а значит, понимал, к чему может привести не соблюдение всех технических требований при приемке газопроводов.
Немного помолчав, Геннадий Павлович спросил:
«Вы, Кузнецов, коммунист?»
«Так точно!», - тяжело вздохнул Григорий Николаевич.
«Я рад, что это так, - ответил тот. – И скажите Десятову, если хоть один метр трубы он не прочистит, я его прочищу сам, не только выгнав из партии, а посажу за решетку на долгие годы!», - и положил телефонную трубку.
После этого Десятов приезжал к Кузнецову без наград, красовавшихся на его пиджаке и, разговаривал с ним с уважением.
Узнал ли об этом героическом поступке Кузнецова Тяхирев, трудно сказать. Таких Кузнецовых у Тяхирева в подчинении были сотни. В Западной Сибири ежегодно сдавались по несколько десятков буровых площадок, сотни километров разного диаметра газопроводов и нефтепроводов, линий электропередач, по три-четыре компрессорных цеха, десятки электростанций. Ко всему еще готовился к пуску Сургутский газоперерабатывающий завод и другие не менее важные для промышленности страны объекты, включая и социальные. Так что таких случаев, когда эксплуатационники противостояли браку строителей, было огромное множество...
- 3 –
Рем Иванович прилетел в Надым на рейсовом самолете из Москвы. Его сопровождало несколько человек. Они задержались около трапа, что-то обсуждая, и только после этого, пожав им руку, Тяхирев направился в сторону Кузнецова, ждавшего его невдалеке вместе с начальником аэропорта и диспетчером.
- Добрый день, - первым пожал руку заместителю министра Кивцов.
- А, - и удерживая его руку, Рем Иванович прищурился, - послушай Иван Иванович. Так?
- Да, да, Рем Иванович, - заулыбался начальник аэропорта.
- Так, ты вот этих людей, - Тяхирев кивнул подбородком в сторону тех мужчин, с которыми распрощался у трапа самолета, - проводи. Там их должен встретить Туров, генеральный директор…
- Знаю, знаю, - закивал головой Кивцов. – Его заместитель приехал.
- Ну, и хорошо. Я с Кузнецовым в Лонг-Еган полечу, а утром на нулевую, в Надымском ЛПУ прилечу к одиннадцати, пусть ждут меня там. Гриша, - обернулся он к Кузнецову, - полетели. Где твой вертолет?
В салоне от работы двигателя вертолета было шумно, разговор с Тяхиревым не получался, приходилось громко говорить. Но со временем к этому привыкли, и понимали друг друга с полуслова.
Единственное, что несколько удивляло Кузнецова, что Тяхирев выбрал Лонг-Еганское ЛПУ, где, в принципе, проблем больших не было, компрессорные цеха работали, школа, детский сад - тоже. Проблем с доставкой строительных материалов в поселок, продовольственных и промышленных товаров, было предостаточно, и их можно будет поправить только после открытия «зимника» – дороги через промерзшие болота. Это Тяхирев знал, таких жилых островков среди болот здесь, на Севере Тюменской области - в Надымском, Светлоярском, Березовском районах, а также и в Сургутском, Нижневартовском, Уренгойском и так далее.
«Видно это связано с моим решением строить дорогу через болото из соседней компрессорной станции Заозерной в Лонг-Еган за счет своих средств, - подумал Кузнецов. – Кто-то видно меня из своих решил подставить».
- Гриша, - посмотрел на него Тяхирев, сдавливая губами улыбку, - много на тебя кляуз идет. Дорогу строишь за счет газопровода в Лонг-Еган.
- Так и знал, - вырвалось у Кузнецова.
- Так правда значит?
- Рем Иванович, не за счет газопровода, а за счет прибыли предприятия. Я людям пообещал.
- Пообещал, - Тяхирев повернулся к иллюминатору и смотрел в него на заснеженную тайгу. – А строительство идет? Там есть, где приземлиться? Кто строит?
Григорий Николаевич, не зная, с какого вопроса начать разговор, вдруг, извинившись перед Тяхиревым, встал:
- Сейчас, Рем Иванович, сейчас. Здесь у них временный поселок, у строителей дороги. Сядем?
Тяхирев кивнул.
И Кузнецов, заглянув к летчикам, попросил их приземлиться на строящейся дороге у вагончиков, в которых жили вахтующиеся дорожники.
Вертолет сел в болоте, на временной стоянке, сделанной из нескольких дорожных плит.
Когда винты остановились, и осела поднятая снежная пыль, к вертолету направились несколько человек. Они помогли Рему Ивановичу и Кузнецову сойти по лесенке на землю.
- Мастер «Главтюменгазнефтестроя» Огурцов Семен Иванович, - представился он Рему Ивановичу.
- Я Тяхирев, - пожимая мастеру руку, представился он.
- Прекрасно знаю вас, Рем Иванович, газеты читаем.
- Хм, - улыбнулся ему замминистра. – Ну, рассказывай, мил человек, что вы здесь делаете.
- Дорогу через болото, Рем Иванович. Одна бригада с шестью машинами грузовыми и двумя бульдозерами и одним экскаватором идет к нам навстречу со стороны Лонг-Егана, а мы к ним. Здесь семь самосвалов, один экскаватор и один бульдозер. Работаем в две смены без перерывов. Болото еще не везде промерзло, глубина торфа местами достигает четырех-пяти метров. Отсыпку ведем гравием, среднюю часть слоя – песком с глиной, верхнюю - гравием. Григорий Николаевич, - повернулся к Кузнецову мастер. – У КрАЗа двигатель забарахлил, я его вчера отправил в Заозерное ЛПУ. Пообещали посмотреть. Его нужно заменить, а то…
- Хорошо, распоряжусь, - кивнул головой генеральный директор.
- Рем Иванович, а здесь вагончики для рабочих, - мастер указал рукой на стоящие вдали несколько балков. У одного из них, из тонкой трубы валил дым. – Через час люди приедут с работ на обед. Приглашаем и вас на кашу с мясом.
- Из лося? – улыбнулся Тяхирев.
- Из оленины. Ханты обменялись с нами. Суп хороший, пробовал. Прошу.
- Нет, - махнул рукой Тяхирев, - слюнка потекла, конечно, но работы много. Полетели дальше, - сказал он Кузнецову и, пожав руку мастеру, пошел к вертолету.
- 4 –
Лонг-Еганское ЛПУ недавно отпраздновало свои шестнадцать лет. Оно состояло из семи компрессорных цехов и, расположившегося от него в трех километрах небольшого жилого поселка из восьми шестнадцатиквартирных домов и нескольких длинных улиц из вагончиков.
Тяхирев, с интересом рассматривал обустроенность поселка из окна автобуса. На его вопрос, как люди живут, Борис Иванович Климов, начальник Лонг-Еганского линейного производственного управления, пожав плечами, сказал, что не плохо.
- Теперь у нас есть коровник свой. Шесть телок доятся, молоком обеспечиваем детский сад и школу, - говорил Климов. - Двадцать пять гектаров засадили картошкой три года назад. Первый урожай был с наперсток, второй - с вишенку, а сейчас уже - с кулак, - посмотрев на свою ладонь, Борис Иванович пряча улыбку, добавил, - женский, правда.
- И растет? – удивился Тяхирев.
- Так точно, Рем Иванович. Урожай собрали семнадцать центнеров. Сохранили его для столовых – рабочей, детского сада и школы. У меня в теплице даже клубника растет.
- Вот как! – снова удивился Тяхирев.
- Да, не только у меня. Сейчас многие огороды завели. Ведь сначала и верить не хотели мне, что картошка пойдет здесь. А теперь и морковь растят, в теплицах – помидоры. Теплицы ставим на теплотрассе.
- Магазин покажи, что там у вас есть, - попросил Рем Иванович.
Автобус остановился у длинного двухэтажного жилого дома и Борис Иванович повел гостей в небольшой магазинчик, встроенный на первом этаже.
На всех полках стояли консервные банки с гречневой и рисовой кашей, рыбные - с салакой и селедкой. Вдали, с десяток пакетов с крупой – перловой, пшеничной, пшенной.
- И это все? - удивился заместитель министра.
- Так как дорогу нам Кузнецов построит, тогда и приезжайте, - глубоко вздохнув, сказала полная продавщица, с интересом рассматривая незнакомых ей мужчин. - А через месяц еще можете приехать, как «зимник» откроется. Но тогда в магазин вам будет не пробиться, очередь в него как на Красной площади в мавзолей Ленина выстроится. Голодные люди, надоели им эти консервы.
- А хлеб, где? – спросил у Климова Тяхирев.
- Рем Иванович, ОРС (отдел рабочего снабжения) просчитался, вместо семнадцатого мешка муки, в вертолет мешок с сахаром положил. Вот сегодня из-за этого поселок без хлеба остался. Завтра ждем борт с мукой, к вечеру хлеб испечем.
- Так, что же это я к вам на пустом вертолете прилетел? – посмотрел на Григория Николаевича Тяхирев.
- Так я не знал, что вы сюда полетите, Рем Иванович. Думал в Ныдинское ЛПУ или в Левохеттинское, - сказал Кузнецов. - А там дорога есть, и туда продукты круглый год без остановки завозятся.
- Так говоришь, что дорога через болото, это дорога жизни?
- Такая вот диалектика, - развел руки Кузнецов.
- Ладно, строй, - махнул рукой Тяхирев. – Людей собери в клубе, - повернулся Рем Иванович к Климову. - А сейчас покорми нас с Гришей, а то уже не могу. Где столовая?
- А кто же это вы здесь? – громко спросила продавщица.
- Начальник нашего главка, - шепнул ей Климов.
Весть о прибытии в поселок заместителя министра газовой промышленности с генеральным директором «Запсибтрансгаза» разошлась мгновенно. У столовой, расположившейся рядом с промышленной площадкой компрессорной станции, собралось много народу. Люди курили, что-то обсуждали, и, увидев, приближающийся к ним ПАЗик с Тяхиревым и Кузнецовым, обступили его со всех сторон, так и не дав поближе подъехать к зданию, построенному из красного кирпича.
- Обеденный перерыв уже давно закончился? - спросил Тяхирев.
- Два часа назад. Может, Рем Иванович, ко мне поедем? – предложил Климов, - дома у меня пообедаем в спокойной обстановке?
- Зачем. Люди ждут меня, значит, есть им о чем со мной поговорить, - и Тяхирев первым вылез из салона автобуса.
Толпа расступилась, пропуская Тяхирева к столовой. Но Рем Иванович, почему то остановился, и, посмотрев на мужчин в разномастной одежде, вдруг громко поздоровался с ними:
- Привет, мужики. Чем сегодня кормят в столовой?
- Шрапнелью, - хихикнул высоченный парень в замасленном ватнике, жующий потухшую папиросину. – Чего от вас еще ждать?
- Ну, если так, то оно так, - расстегнул вторую верхнюю пуговицу на своем черном драповом пальто Тяхирев.
- Застегнись, начальник, - посоветовал Рему Ивановичу мужчина, стоявший справа.
– Здесь у нас не теплая осень, как у вас в Москве, а сибирская, под двадцать мороза. А то потом еще виновны будем в твоей простуде.
- Спасибо, - поежившись, Тяхирев машинально застегнул обе пуговицы, сказав, - точно, холодно у вас. Что ж не на работе, иль нечего делать?
- А чего делать то? – выдвинулся из толпы поближе к начальнику главка сухощавый на вид мужчина, и, почесав заросшую щеку, седой копной бороды, продолжил. – Бензина и соляры нет, запчастей нет, боксов для машин нет, ремонтируем их прям здесь, если есть чем, на морозце, чтоб не жарко было.
- А вы чьи? – прищурившись, осматривает толпу людей Тяхирев.
- Да ж советские мы, че зыришь то? Не мериканцы мы с французами. Я с Липецка, он – с Керчи, - ткнул в своего соседа рукой, сказал мужик. – А ты-то кто, такой расфуфыренный да бритый?
- Тяхирев я. Заместитель министра газовой промышленности. К вам приехал, посмотреть как живете.
- Вот это дело, - сплюнул тот. – А мы, гражданин начальник, люди, как видишь, безработные, а зарабатываем.
- Это водители и ремонтный персонал из Надымского автотранспортного предприятия, - стал подсказывать на ухо Тяхиреву Климов. – Две недели живут здесь, готовят автотранспорт к зимнику.
- А где живете-то? – поинтересовался Тяхирев.
- В вагончиках, где еще, - забубнела толпа. – Хочешь посмотреть?
- А почему боксов для автотранспорта нет? – повернулся к Кузнецову Тяхирев.
- А это не ко мне вопрос, - закашлявшись от холода, с трудом выговорл Григорий Николаевич. – Я с восемьдесят четвертого года пробивал их строительство, так ваши, ну, люди, все мои запросы в корзину отправляли. В результате пятьдесят процентов машин не на ходу. Доставили сюда часть запчастей на вездеходах, ремонтируют, а в каких условиях, покажу.
- Да че, показывать! – рявкнул великан, жующий папиросину. - Расступись толпа, пусть министр посмотрит наши боксы.
Люди посторонились, открыв обзору Тяхирева ряд разобранных машин.
Рем Иванович пошел к ним, и, осматривая каждую из них, спрашивал, что у нее вышло из строя.
- Значит, нет ремонтной мастерской? Гриша, как ты такое мог допустить, а? – Тяхирев со злостью посмотрел на генерального директора.
- Че, есть мастерская, - сплюнув папиросину, сказал великан. – Два года назад построили ее. А вон она, смотри, - ткнул он рукой в сторону нескольких амбаров.
– Так там трактор, два трубоукладчика и экскаватор стоят, ремонтируются. А нам места как видишь, гражданин замминистра, нет.
Тяхирев, поморщившись, посмотрел на Кузнецова.
- Вас можно? – Григорий Николаевич, подхватив Рема Ивановича под руку, повел его подальше от толпы, которая, понимая, что разговор у руководителей сейчас не требует их вмешательства, осталась стоять. – Рем Иванович, лучше поехали отсюда, по дороге вам все расскажу. А то мало ли что.
- Трясешься? Не бойся за меня, - сплюнул Тяхирев, и усмехнулся. – Ты мне лучше скажи, сколько нужно времени, чтобы здесь поставить еще парочку боксов?
- Так за полгода, к осени поставим, Рем Иванович, – поежился Кузнецов. – Можно и быстрее, если не кого-то просить, а своим строительным трестом. Только здесь этим не отделаешься. Нужно переселять людей из вагончиков в дома. Это раз. Нужно в поселке построить клуб и спортзал с прачечной и домом быта. Это два. Три, ОРС нужно обеспечить продуктовыми складами с холодильником. Четвертое, нужен здравпункт и небольшая больничка, да с терапевтами взрослым и детским, и с зубным врачом со стоматологическим аппаратом, естественно. Люди болеют, а где их лечить, Рем Иванович? Только в Надыме, за двести сорок километров отсюда. А когда непогода, по воздуху их туда не перевезешь. Вот такие вот дела, Рем Иванович.
- Через месяц, чтобы все твои хотелки по этому поселку у меня были. Только смотри, дворцы здесь нечего строить. Гриша, я тебя знаю. И… - Тяхирев остановился, - я там кажется, видел фундамент с половиной первого этажа из железобетонных блоков. Ты, что же это мое распоряжение не выполняешь, вернее ЦК КПСС и Совета Министров СССР, а? Это кто же не расселяет людей из вагончиков в нормальные деревянные дома? А? Я?
Кузнецов опустил глаза.
- Говори! – схватил за рукав генерального директора Тяхирев.
- На соседней компрессорной станции два двенадцатиквартирных деревянных дома сгорело и мне ничего не оставалось, как расселить людей, живших в них в школьном спортзале. В Левохеттинском ЛПУ такая же история была два года назад.
В Пангодинском ЛПУ люди бастовать хотели, потому что живут в домах с формальдегидом. В Лонг-Еган тоже хотели мне поставить два таких шестнадцатиквартирных дома, я отказался.
Лицо Тяхирева, внимательно слушавшего его, стало наливаться бордовой краской.
- Рем Иванович, люди сюда приехали не на год, не на два, а на всю жизнь. В Пангодах у меня некуда переселить астматиков, они задыхаются в этих домах с формальдегидом. Здесь, думаю, так же. И не только астматики задыхаются в тех домах, и если они даже жильцы не болеют, то через два-три года астматиками станут, - в напряженном голосе Кузнецова слышался металл.
- Кузнецов! Кузнецов! Сколько заложил по Северу таких домов?
- Нулевой цикл на шесть домов. В Пангодах на сто квартирный дом, в Левой Хетте, Заозерном, Андринском и Лонг-Егане – на дома по восемнадцать квартир, в Уренгое один дом на шестьдесят квартир.
Рем Иванович, если в трассовых поселках не буду вводить капитальное жилье, растеряю людей. В Сургутское управление побегут, в Свердловское, на Юг. Зарплата у нас низкая, северными надбавками людей не удержать, сами знаете, только романтикой, да патриотизмом. Но, как видите, в стране начинаются другие веяния, разрешается частная собственность, то есть возможность найти свое дело и зарабатывать на нем. А здесь, в дикой тайге и тундре ничего кроме болезней не заработаешь.
- Кузнецов! – остановил Григория Николаевича Тяхирев и, махнув рукой, мол, сам над этим задумывался, пошел в сторону автобуса.
Дождался он Григория Николаевича у входа в ПАЗик, и – остановил его.
– Не хочу при лишних ушах говорить. Завтра вылетаем на «нулевку», из нее поедем в Надым. Там невдалеке строители забастовали. Поговорим с ними надо.
- Наши? – поинтересовался Кузнецов.
- Откуда? Но, думаю, если что, их заменят твои люди. Если не сдадим своевременно три участка газопровода, то, плохо будет. А ты не знаешь об этом?
- Докладывали. Но не думал, что это все так жестко. У меня такое случалось в Светлом Яре, но не так серьезно, Рем Иванович.
- Палка, Гришенька, у нее два конца.
- К чему вы это сказали, Рем Иванович?
- А что не так? На тебя три телеги пришло с двух райкомов партии и из окружкома партии с требованием уволить тебя с работы. Две телеги-анонимки пришли из коллективов, мол, деньги воруешь, вместо деревянного жилья строишь железобетонное, покупая его на стороне, и накручиваешь на него цену, сколько тебе хочется. А теперь вот, несвоевременная сдача газопроводов. А у палки, Гриша, два конца. Значит, выходит у нее есть еще и веточка.
- Рем Иванович…
- А что, хочешь, чтобы я вместо газа по газопроводам кизяк олений гнал? Кизякопроводы с Нового года будем с тобою строить где-нибудь в пустынях Туркмении, это точно, если не примем с тобою эти объекты и компрессорные цеха в Ныде, в Левой Хетте, и в Заозерном. Готовься, Гриша! – и Тяхирев залез в автобус, но остановившись у двери, задал Кузнецову еще один вопрос. – Сколько километров еще нужно построить этой дороги жизни, как ты ее называешь, через болото сюда, в Лонг-Еган?
- Семь километров, Рем Иванович, плюс тринадцать километров через тайгу, через реку и два ручья. Но, чтобы работы шли безостановочно, нужна поставка горюче-смазочных материалов, плюс своевременная замена сломанной автотехники.
- Проблема на проблеме. Поехали, - сказал водителю Тяхирев и уселся на сиденье.
- И еще, Рем Иванович, - поближе подсев к Тяхиреву, продолжил начатый разговор Григорий Николаевич. – Завтра в Надымском ЛПУ будет проходить отчетно-выборная профсоюзная конференция, на которую приглашены наш председатель профкома Путовалов, наш председатель Совета трудового коллектива Бартулев, председатели объединенных профкомов Светлоярского и Надымского управлений магистральных газопроводов.
- Ну даешь, - вздохнул Тяхирев. – Почему раньше об этом мне не сказал? У тебя же там проблем не меньше, чем здесь. А я думаю, почему строители торопят меня началом своей забастовки. Так они решили и твою организацию поднять вместе со своими людьми на забастовку. Это точно, Гриша, кизяки погоним в Европу вместо газа: эти ребята хотят остановить строительство газопроводов.
- Вот такая вот диалектика, - сорвался Кузнецов. - Одни думают о забастовках, чтобы цену как можно большую накинуть на то, что еще не сделали. А другие, без работы сидят, и запугивают, что работающие газопроводы остановят, если им не дам возможности их строить или ремонтировать хотя бы. Кушать хотят, как раньше, не только хлеб с маслом, а еще и с черной и красной икоркой.
- Кто это? – прищурился Тяхирев.
- А здесь, через болото, в Еловском ЛПУ, в ста километрах отсюда, и в Лыхминском ЛПУ трест остался без работ. На следующий год их больше нечем мне обеспечить. Так что если что, Рем Иванович, они на эти работы набросятся с удовольствием и махом их выполнят. Тем более, им сюда перекинуть свою технику недолго, сто семьдесят, двести двадцать километров всего. Только свистни им.
- О ком это ты говоришь?
- Трест «Светлояртрубопроводстрой».
- Так что сидим, Григорий? – поднял на него глаза Тяхирев.
- Вот такая вот диалектика! Водитель, давай, разворачивайся, едем к управлению ЛПУ, к Климову. Так что им, светлоярским строителям сказать, Рем Иванович? Аванс будет?
Тяхирев поморщился:
- Если сразу с обеих сторон возьмутся за два участка, а трубы хватит, это точно, она сюда уже завезена, то дам, но немного для начала, процентов десять- одиннадцать.
- А если эти, надымские подрядчики, узнав об этом, откажутся бастовать, Рем Иванович, тогда как поступите?
- Гриша, конкуренция всегда была движителем соревнований. Вот пусть и соревнуются.
- У меня, Рем Иванович, теперь другая идея появилась. Качеством работ внешнего подрядчика, как и не нарушением плановых заданий управлять очень сложно, они постоянно обманывают нас. Может их управления перетянуть в свой строительный трест? Тогда за все с них будем спрашивать, и люди будут заинтересованы работать с высоким качеством, иначе выгоню, еще и штрафами обложу за допуски брака.
- Хорошо мыслишь, Гриша...